Римская сага. В парфянском плену

Игорь Евтишенков

После сокрушительного разгрома армии Марка Красса под Каррами легат Лаций попадает в плен. Его жизнь, как и жизнь его товарищей, превращается в сплошную муку, пока тех, кто выжил после издевательств парфян, не отправляют на север страны строить дворец местному правителю. Однако невольное участие в дворцовых интригах жены правителя и его сестры приводит к гибели друзей Лация. После этого опасность нависает над ним самим, и он даже не подозревает, как судьба распорядится его жизнью на этот раз.

Глава Известие о смерти римлян

Ночь прошла быстро, без снов и тревоги. Проснувшись, Заира дождалась, пока рабыни соберут вещи, и ещё некоторое время дремала в мерно раскачивающейся повозке, пока солнце не раскалило её настолько, что пришлось приподнять края, хотя это не сильно спасало от духоты внутри. В соседней повозке постанывала Лейла, у которой всё время болела голова. Служанки Заиры были рады, что их госпожа не требует от них всяческих глупостей, которыми славились наложницы Сурены: не заставляла постоянно поливать ноги и руки водой, обмахивать небольшими опахалами или просто идти рядом с повозкой под палящим солнцем и улыбаться, чтобы ей не было скучно. В остальной части гарема всё так и происходило, и некоторые рабыни, не выдерживая жары, падали в обморок. К вечеру все так сильно уставали, что еле двигались. Жёны Сурены во время таких переходов старались не общаться. Все слухи передавали им рабыни и служанки, поэтому главное в это трудное время было не заболеть и не стать источником каких-нибудь сплетен.

Дорога была широкая, и все повозки ехали рядом. Неугомонная Коринтия, новая избранница Сурены, глупая и бесцеремонная, что-то рассказывала Лейле, которая еле дышала и не отвечала. Заира не собиралась подслушивать, но Коринтия говорила так громко, что до неё доносилось каждое слово.

— Вчера у Силлака умерли десять и ещё десять. Плохую воду давали. Сам Бахтияр ругался. Его не было, вот они и не привезли чистую воду. Согадаю, начальнику стражи, тоже досталось. Но римлян всё равно ещё много. Поэтому денег от них тоже будет много. Кхабжу, говорят, дадут новых евнухов. Ему сам Сурена пообещал. Представляешь?

— О-ох… — в очередной раз донеслось из угла, где лежала беременная Лейла. Ей было очень плохо, но помочь было нечем. А Коринтия продолжала тараторить дальше:

— Да, так вот!.. Ещё говорят, что римляне стащили с верблюдов мешки, чтобы ночью накрываться. Ну это… когда верблюды рядом были. Представляешь? И никто не заметил! Много мешков украли. Ты слышишь? — Лейла, к которой были обращены эти слова, опять ничего не ответила. Заира невольно приподняла голову и напрягла слух. Сердце в груди учащённо забилось, и она почувствовала, как к лицу прилила кровь. Хорошо, что старая Хантра лежала у самого края и не слышала этих слов. В надежде на слабый ветерок та отчаянно хватала полураскрытым ртом воздух, не глядя на племянницу. Коринтия тем временем продолжала: — Так вот, Кхабж узнал об этом и пошёл туда ночью. Нашёл воров и отрубил им головы. Представляешь? Говорят, он головы сверху положил, чтобы остальные увидели. Смешно, да? И я так говорю. Очень смешно. Я бы не додумалась… Они проснулись, смотрят: а там голова! Ой, ужас, даже самой смешно!

Коринтия перескочила на другую тему и ещё что-то долго тараторила в пустоту, но её по-прежнему никто не слушал. Заиру так и подмывало спросить Хантру, что произошло. Но интуиция подсказывала, что сейчас этого делать было нельзя. Ведь если Кхабж убил этого римлянина, то к жизни его уже не вернёшь. Но ведь тётушка что-то говорила ему у костра. Значит, она точно знала, что там произошло. Сердце страдало и не верило в гибель высокого бородатого римлянина, заставляя её мучиться сомнениями и надеждой: «А вдруг он спасся? Вдруг в это время был у родника, а не там? Вдруг это убили не его?» Потом возникли более неприятные вопросы: «Почему Хантра обманула её? Куда она ходила ночью? Неужели это она всё подстроила?» Заира сидела, поджав под себя ноги, и не знала, что делать. Душа страдала, но она ничего не могла изменить. Оставалось только молчать и ждать, пока не представится случай узнать всё самой. Это был первый урок придворного коварства, и тем обидней было получить его от самого близкого человека.