Римская сага. В парфянском плену

Игорь Евтишенков

После сокрушительного разгрома армии Марка Красса под Каррами легат Лаций попадает в плен. Его жизнь, как и жизнь его товарищей, превращается в сплошную муку, пока тех, кто выжил после издевательств парфян, не отправляют на север страны строить дворец местному правителю. Однако невольное участие в дворцовых интригах жены правителя и его сестры приводит к гибели друзей Лация. После этого опасность нависает над ним самим, и он даже не подозревает, как судьба распорядится его жизнью на этот раз.

Глава На пути в Армению

Парфянский сатрап Ород спешил доехать до границ Армении как можно быстрее. В дороге он радовался молодости, задору и храбрости своего старшего сына, Пакора, который везде хотел быть первым, пусть, порой, это выглядело смешно и безрассудно. Зато он не сидел месяцами в городах и не слушал глупые рассказы мудрецов и стариков о былом величии уже давно исчезнувших народов. Пакор сам хотел добиться славы и уважения.

— Кажется, впереди армяне, — сообщил начальник дозора, высланного вперёд к реке ещё утром. Он был весь в пыли, но выглядел бодрым. Ород одобрительно кивнул.

— Где? — коротко спросил он.

— На той стороне. Но ещё далеко. Едут по дороге. Очень медленно. Мы увидели их с нашего берега. У нас тут выше.

— Молодец, — похвалил его царь, продолжая есть вкусное, только что снятое с огня мясо.

— Отец, позволь мне напасть на них! — с жаром выпалил Пакор.

— На кого? — с улыбкой спросил Ород, который давно перенял у Сурены манеру задавать вопросы, чтобы поставить собеседника в тупик перед собственной глупостью. Хотя, если бы его сейчас спросили, откуда у него такая привычка, он бы, не задумываясь, ответил, что она досталась ему по наследству от отца.

— На армян. На предателей! — с жаром ответил Пакор.

— Так на армян или на предателей? — в голосе царя прозвучала ирония.

— Как это? — опешил Пакор. — Разве армяне не предатели? — он явно был сбит с толку своим открытием, к которому подтолкнул его отец.

— Не все армяне — предатели, сын мой, — дожевав вкусный жирный кусок, заключил царь. — Как и не все парфяне — друзья. Помни об этом.

— Отец, я тебя не понимаю. Тогда давай накажем тех армян, которые нас предали, — не сдавался он.

— Давай, — с улыбкой согласился Ород. — Только сначала скажи мне, где они.

— Как где? — снова был обескуражен Пакор. — Вон там, за рекой.

— Ты уверен?

— Да. А где же им быть? — для него всё было ясно.

— Ты сейчас находишься на их земле. Так?

— Так, — согласился Пакор, не понимая, куда тот клонит.

— Они знают эти горы и дороги лучше тебя. Так?

— Так, — опять согласился сын.

— Как ты думаешь, если бы ты был на их месте и хотел напасть на нас, стал бы ты открыто двигаться вдоль небольшой равнины, да ещё так, чтобы тебя было видно со всех сторон даже муравьям?

— Хм, — Пакор был озадачен. — Наверное, нет. Я бы напал сверху, с горы или из засады.

— Молодец. Тогда здесь уже стоял бы Рахмет, которого ты послал в горы. Он первым бы увидел врага. Правильно?

— Правильно, — в очередной раз вынужден был согласиться Пакор.

— А Рахмета нет, и вряд ли он скоро появится, — Ород вытер руки о край халата и взял чашу с водой.

— Тогда, получается, мы не собираемся воевать с Артавазом?.. — нахмурил густые брови Пакор, и Ород заметил, как поразительно он в этот момент был похож на свою мать, красавицу Лаодику.

— А кто тебе сказал, что мы собираемся с ним воевать? — с наигранным удивлением, как будто сам слышал это в первый раз, спросил он.

— Ты! — прозвучал мгновенный ответ. — Ты же сам говорил, что Артаваз заслуживает наказания за то, что хочет заключить мир с римлянами.

— Да, но это не означает, что мы идём с ним воевать, — прозвучал уклончивый ответ.

— А что же ещё это означает? — не унимался Пакор. — Если мы берём десять тысяч человек и мчимся на север, то зачем, скажи?!

— Ну допустим, — Ород поднял глаза на сына и, предвкушая его эмоции, сделал большой глоток воды, — мы спешили сюда, чтобы провести вместе время на охоте, а потом — на пиру, — он хитро улыбнулся и сделал паузу. — Может быть, царь Артаваз только подумал о том, чтобы заключить мир с римлянами, но ничего не сделал… а потом передумал и захотел заключить мир уже с Парфией. Такое может быть?

— Может. Но тогда его надо предупредить, чтобы он больше никогда не смотрел в сторону Рима.

— Пакор, Пакор… — со вздохом покачал головой Ород. — Не горячись. Царь Артаваз — неглупый человек, и он сам предложил мне отдать за тебя свою юную дочь Таланик. Чтобы скрепить узы братства между нашими народами и больше не смотреть в сторону Рима, как ты сейчас сказал.

— Ты не шутишь? — с недоверием спросил Пакор.

— Нет. А разве ты не видишь, что другого быть не может?

— Нет, — ответил растерянно сын. Он действительно не понимал сути всех хитросплетений, которые объяснял ему отец. Ему нравилось нападать и побеждать, а зачем и на кого, было неважно.

— Мы уже давно обсуждали с Артавазом твою свадьбу. Но приход римлян всё испортил. Артаваз занервничал, они отрезали его на севере, поэтому он долгое время молчал. Но не всегда молчание надо расценивать как предательство. Ты согласен? — с улыбкой посмотрел на него Ород.

— Согласен, — кивнул Пакор.

— Лучше поезжай к реке вместе с ним, — он показал на дозорного, — и последи за армянами там, на месте. Больше пользы будет. И никаких атак и угроз, понял?! — Ород нахмурил брови и посмотрел на сына, ожидая ответа. Но тот был так расстроен своей недальновидностью, что ответил без злости и скрытого недовольства, как это бывало в таких случаях:

— Понял, понял. Действительно, лучше освежиться у реки.

— Давай, поезжай, — кивнул царь и довольно откинулся на шкуры.

Армяне добрались до берега только к вечеру и сразу выслали послов. Вскоре те предстали перед Ородом.

— Царь Артаваз приветствует тебя, о, великий владыка Парфии, — низко поклонившись, сказали они.

— Хорошо, — кивнул Ород и самодовольно посмотрел на Пакора. Тот опустил взгляд.

— Царь Артаваз просит завтра утром пожаловать на землю Армении, чтобы щедро угостить тебя и всех твоих воинов. Для него большая честь лично встретить великого царя Парфии на своей земле.

— А что ж вы так долго шли?

— Много еды и воды везли, — широко улыбаясь, ответил посол. В его голосе не было ни напряжения, ни осторожности, он говорил искренне и открыто. — Войско твоё велико, поэтому мы долго готовились, — добавил с поклоном он.

— Узнаю Артаваза! — воскликнул Ород и хлопнул себя по коленям. — Ну хитрый тигр! Ладно, передайте ему, что завтра будем. Пусть готовит пир. Так и быть!

— Да пребудет над тобой ясное небо, владыка Парфии, всегда и везде, и вода никогда не иссякнет в твоих колодцах! — поклонились довольные послы. Им было приятно, что сатрап не стал придираться к их словам и воспринял все ответы с радостью. Артаваз приказал им быть муравьями в траве, журчащим ручейком между скал, приветливой и покорной виноградной лозой. Поэтому они старались изо всех сил.

— Возьмите от меня по золотой монете. Пусть они радуют ваши сердца по пути к вашему царю, — милостиво произнёс Ород, и все придворные заметили, что это было с ним впервые. Обычно сатрап никогда не проявлял знаки внимания по отношению к простым воинам и послам. Но в этот день Ород действительно был очень рад. Ему не хотелось воевать с Артавазом, да ещё в горах, где сверху могли неожиданно свалиться огромные камни, перегородив дорогу с двух сторон. А высокие стены Тигранакерта требовали длительной осады и специальных стенобитных орудий, которых у него с собой сейчас не было. К тому же, Артаваз сам принял решение выступить на стороне Парфии, а не Рима, хотя войско Красса была в три раза больше армии парфян. Теперь оставалось дождаться известий от Сурены. Ород не сомневался, что Красс будет преследовать его визиря до последнего и, скорей всего, победит. Но Сурена был не так прост, чтобы дать загнать себя в ловушку. Ород боялся, что римляне всё-таки доберутся до столицы, но тешил себя надеждой, что туда их дойдёт намного меньше. Сурена должен был об этом позаботится. Где-то там, неподалёку от столицы, он, видимо, вынужден будет принять бой и погибнет, потому что дальше идти будет некуда. Если римляне возьмут столицу, то Сурена предпочтёт погибнуть в бою, но в живых не останется. Тогда в армии Красса будет ещё меньше людей. Поэтому мирное предложение Артаваза очень обрадовало Орода. Армянский царь сохранил ему армию и теперь наверняка ещё предложит своих воинов, чтобы добить Красса на юге — уже обессилевшего и потерявшего большую часть легионеров.

Так думал сатрап Парфии Ород. А царь Армении Артаваз думал совсем по-другому, но их цели в этот момент совпадали. Он понимал, что если Красс победит Сурену, то не останется в столице Парфии. И если на пути римлян к Индии не произойдёт ничего непредвиденного, то после победы Марк Красс устремится дальше на юг, к сказочным богатствам другой страны. И никто уже не сможет удержать его от этого похода. Даже умный Гай Кассий и преданный Лаций Корнелий. В таком случае, у Армении будет время. Много времени. Два-три года, а, может, и больше. Вполне хватит на то, чтобы укрепиться на западе и подумать о мирном договоре с Римом. Когда Красс вернётся из Индии, то сразу захочет наказать Орода и тогда Армении останется только ждать, кто победит. Ждать, только ждать — вот позиция мудрого правителя, и Артаваз старался не спешить со сложными решениями. С другой стороны, если Красс не вернётся из Индии, то ещё неизвестно, когда у Рима хватит сил послать в Сирию новую армию. Даже римский полководец Лукулл, разрушивший Тигранакерт шестнадцать лет назад, хотел после этого уйти на юг, где было теплее и больше свободного пространства. Но ему помешали недоброжелатели в Сенате. Они вернули его в Рим. Пришедший вслед за ним Гней Помпей тоже не любил воевать в холодных горах и постарался как можно быстрее завершить войну с Арменией и вернуться обратно, в Рим. Поэтому на сегодняшний день мир с Парфией был для Артаваза выгоднее. А завтра… завтра всё могло измениться, лишь бы только под стенами Тигранакерта не стояли десять тысяч всадников Орода. На этот раз Артаваз оказался прав, и будущее это полностью подтвердило.

Утром два десятка армянских всадников прибыли в лагерь и стали ждать, когда им сообщат о готовности сатрапа и его свиты. Их легко было отличить от парфян по остроконечным длинным шапкам из козьей шкуры, которые хорошо защищали от холода во время долгих переходов в горах и были удобной подушкой ночью. Рубахи они заправляли в штаны, которые подпоясывали верёвками или ремнями, а на плечах носили длинные накидки из валяной шерсти или сшитых козлиных шкур. Армяне закутывались в них, как в одеяла, и могли часами сидеть на одном месте, сохраняя внутри тепло.

— Царь готов! — гордо, с вальяжностью и плохо скрываемым превосходством сообщил ближе к полудню начальник стражи Керим. Армяне направились к быстрой и опасной реке, чтобы показать брод.

— Сначала — лучники и половина всадников, — сказал Ород сыну. — А мы — за ними. Торопиться нужно медленно.

— Ты же говорил, что Артаваз не собирается на нас нападать! — удивился Пакор.

— Не собирается. Ты — прав. Но вдруг лошади поскользнутся, или берег осыплется. Знаешь, всякое бывает. А отсюда, согласись, всё видно как на ладони. Пока они будут переправляться, мы успеем осмотреться. Красивое место, да?

Окинув взглядом серые, каменистые склоны гор и тёмную воду у подножья, Пакор задумался. Пожалуй, только небо было невероятно красивым и радовало глаз. Но отец говорил не об этом.

— Ты — сатрап, и мудрость твоя безгранична. Думаю, даже Сурена не смог бы поступить лучше! — добавил Пакор, поняв его мысль. Но лучше бы он этого не говорил. Улыбка Орода сменилась кислой гримасой, и он отвернулся, чтобы не выдать своего разочарования. Даже сын ценил Сурену выше, чем его. С возрастом это задевало самолюбие всё больнее. И мириться с этим становилось всё тяжелее и тяжелее.

Через некоторое время первая часть парфянской армии без проблем переправилась через бурлящие воды холодной горной реки, и Ород дал команду следовать за ними. Артаваз уже ждал их на другом берегу со своими придворными.

— Приветствую тебя, сатрап Ород! — громко воскликнул он. — Да будет плодоносна земля твоего царства и благополучна твоя жизнь!

— Благодарю тебя, Артаваз, — кряхтя, ответил Ород. — Ты один? — постарался как можно беззаботней спросить он, изобразив на лице удивление.

— Все мои воины готовят пир для тебя, царь, — ответил тот.

— Да я не о воинах, старый ты лис, — хитро усмехнулся Ород.

— Если ты говоришь о моей дочери Таланик, то она с нетерпением ждёт приезда твоего красавца-сына, о котором ей уже все уши прожужжали во дворце. Она готовится. Хочет выглядеть красивой. Сам знаешь, эти женщины… вечно им всё не то — не те ткани, не то золото, не те украшения.

— Да, они не знают, что преданность и дружба дороже золота, правда?

— Ты прав, мудрый сатрап. Тут мне добавить нечего.

— Льстишь, хитрый ты человек, — покачал головой Ород. — Ну что ж, поехали к тебе. Поговорим о свадьбе сына.