Римская сага. В парфянском плену

Игорь Евтишенков

После сокрушительного разгрома армии Марка Красса под Каррами легат Лаций попадает в плен. Его жизнь, как и жизнь его товарищей, превращается в сплошную муку, пока тех, кто выжил после издевательств парфян, не отправляют на север страны строить дворец местному правителю. Однако невольное участие в дворцовых интригах жены правителя и его сестры приводит к гибели друзей Лация. После этого опасность нависает над ним самим, и он даже не подозревает, как судьба распорядится его жизнью на этот раз.

Глава Один на один со смертью

— Наверное, этот раб сошёл с ума. Он даже не взял щит, — произнёс Афрат, презрительно хмыкнув в густую бороду. Он хотел высмеять римлянина перед Суреной и польстить ему, но визирь явно не разделял его настроения.

— Не думаю, — прищурился Сурена. — Предыдущий был с одной палкой. Забыл? — процедил он сквозь зубы, и начальник катафрактариев, глубоко вздохнув, втянул голову в плечи.

— Не спеши, Согадай, — раздался голос Абгара, и Сурена с удивлением посмотрел в его сторону. Араб покачал головой и согнулся в поклоне. — Прости, о, великий визирь, что прервал тебя, но это — не простой воин.

— Говори, — кивнул Сурена.

— Я убью его голыми руками! — выкрикнул начальник стражи.

— Согадай, ты — сильный воин! — неожиданно громко произнёс Абгар, как будто вокруг никого не было. — Но этот враг коварный. Я его знаю. Пусти впереди себя одного своего воина. Посмотри, как он дерётся. А потом решай сам.

— Не учи меня, что делать! Я убил много римлян. И этого убью! — никак не мог успокоиться тот.

— Согадай! — грозно произнёс Сурена. — Для меня ты стоишь дороже этого раба, — он сурово свёл брови и замолчал. Этих слов было достаточно, чтобы начальник стражи осёкся и снова засунул меч в ножны. Он что-то крикнул одному из воинов, и тот, не предупреждая, сразу же кинул копьё. Оно ещё летело, а парфянин уже вытащил меч и ринулся в сторону Лация с громким криком ярости.

Когда разозлённый начальник стражи о чём-то говорил с предателем Абгаром, а потом — с Суреной, Лаций стоял к ним лицом и видел, что тот остановился не по своей воле. По движениям и интонации было ясно, что нападать будет кто-то другой. Потом последовала короткая команда, и из-за ограды вышли два воина. Один двигался слишком быстро и явно собирался напасть. До него было шагов пятнадцать. В тот момент, когда копьё оторвалось от его руки, Лаций уже видел, что оно летит мимо, и поэтому даже не пошевелился. Оно было пущено очень сильно, напряжённой рукой, и поэтому неточно. Копьё пролетело на расстоянии двух локтей от его плеча. За это время Лаций успел повернуться лицом к нападавшему, наклонил голову и слегка согнул колени. Он повидал немало таких безрассудных храбрецов, поэтому стоял и ждал. Неопытные воины всегда стремились уничтожить врага с первого удара либо длинным выпадом вперёд, либо несколькими размашистыми ударами, надеясь на свою силу и скорость. Этот бежал не очень быстро, но всё же как-то странно держал меч перед собой, поэтому Лацию показалось, что он сделает выпад вперёд. Но что-то в осторожном движении противника заставило его подождать. Потому что тот мог бежать и быстрей. Но почему-то не торопился. А значит, что-то задумал…

Нападавший действительно оказался хитрым: держа меч впереди, он, приблизился к Лацию, быстро перехватил оружие двумя руками и занёс над плечом. На последнем шаге он сделал широкий круговой удар, который должен был снести Лацию голову и от которого тот не увернулся бы, даже отступив назад. Однако меч разрезал пустоту, просвистев над пыльным облаком, в которое превратился стоявший перед ним римлянин, и парфянин чуть не упал, потеряв равновесие. Лаций в момент удара просто присел и сделал шаг в сторону. Когда он выпрямился, враг уже перестал шататься и крепко стоял на ногах. Его лицо было перекошено от злобы и желания убить римлянина любой ценой. Теперь их разделяло не более трёх шагов.

— Подожди, — сказал Лаций и опустил один меч. Второй он протянул в сторону Сурены и окружавших его придворных. Это было так неожиданно, что противник, услышав его спокойный голос, остановился и повернул голову в ту сторону, куда указывал пленный. — Посмотри туда! — Лаций ткнул клинком в сторону визиря ещё раз. Он произнёс эти непонятные для врага слова с таким спокойствием, как будто говорил о чём-то простом и обычном. Всем своим видом он показывал, что не собирается драться, и не вызывал опасений. Парфянину эта поза говорила, что пленный хочет обратиться к его господину. Он перевёл взгляд в сторону Сурены и не увидел ничего нового, кроме напряжённых лиц придворных. Лаций только этого и ждал. Заметив поворот головы противника, он присел и сделал длинный глубокий выпад в его сторону. Лезвие меча блеснуло на солнце и без усилий вошло парфянину в пах. Тот вскрикнул от неожиданно пронзившей его боли и, выронив оружие, согнулся пополам. На землю потекла тонкая струйка крови. Огромный, сильный воин упал на колени и замер, опустив голову на грудь. Его длинный красивый меч лежал у Лация под ногами. Он наступил на него, но перед ним сразу же появился второй противник. Парфянин занёс над головой копьё и уже отвёл кисть назад… Не думая, Лаций бросил свой короткий меч ему навстречу, острием вперёд. Хотя бросок был не очень сильным, оружие попало нападавшему в плечо. Он громко охнул и выронил копьё. А длинный парфянский меч первого воина оказался теперь у Лация. Он ждал. Неподвижно и спокойно. Враг, как затравленный зверь, неожиданно превратившийся из охотника в добычу, оглянулся по сторонам, но везде были одни и те же лица, ждавшие от него только победы. Они не хотели принимать его поражение. Парфянин достал меч, взял его в левую руку и сделал шаг в сторону странного пленника. Лаций неодобрительно покачал головой и показал ему два меча. На лице раненого отразился ужас. Он вдруг понял, что не сможет ничего сделать. Однако зрители и боевые товарищи кричали всё громче и громче, требуя кровавой расправы.

— Зарежь этого шакала, Сторх!

— Это же римлянин! Что ты медлишь? Давай, вперёд!

— Отрежь ему уши! Убей его, Сторх!

— Нам нечем кормить тигров! Давай, порви его на куски!

Но Сторх колебался. Наконец, он собрался с силами и рванулся вперёд. Парфяне с радостью взвизгнули, потому что его меч почти полностью прошёл сквозь живот ненавистного римлянина. Один только Абгар сжал губы и опустил голову вниз. Сурена заметил это движение и вздохнул. Старый кочевник действительно был мудрым. Тысячеголосое эхо радостных криков ещё гуляло по площади, когда стоявшие рядом с оградой заметили, что их воин почему-то упал, а римлянин продолжает стоять. И между ними лежит отрубленная рука с зажатым в ней мечом. Все замолчали — и римляне, и парфяне. На несколько мгновений над площадью воцарилась полная тишина.