Неточные совпадения
Увидав Захаревских в церкви, Александра Григорьевна слегка мотнула им головой;
те, в свою очередь, тоже издали поклонились ей почтительно: они знали, что Александра Григорьевна не любила, чтобы в церкви, и особенно во время службы,
подходили к ней.
Тот встал,
подошел к ней и, склонив голову, принял почтительную позу. Александра Григорьевна вынула из кармана два письма и начала неторопливо.
Перед экзаменом инспектор-учитель задал им сочинение на
тему: «Великий человек». По словесности Вихров тоже был первый, потому что прекрасно знал риторику и логику и, кроме
того, сочинял прекрасно. Счастливая мысль мелькнула в его голове: давно уже желая высказать
то, что наболело у него на сердце, он
подошел к учителю и спросил его, что можно ли, вместо заданной им
темы, написать на
тему: «Случайный человек»?
Еспер Иваныч когда ему полтинник, когда целковый даст; и теперешний раз пришел было; я сюда его не пустила, выслала ему рубль и велела идти домой; а он заместо
того — прямо в кабак… напился там, идет домой, во все горло дерет песни; только как
подошел к нашему дому, и говорит сам себе: «Кубанцев, цыц, не смей петь: тут твой благодетель живет и хворает!..» Потом еще пуще
того заорал песни и опять закричал на себя: «Цыц, Кубанцев, не смей благодетеля обеспокоить!..» Усмирильщик какой — самого себя!
Героем моим, между
тем, овладел страх, что вдруг, когда он станет причащаться, его опалит небесный огонь, о котором столько говорилось в послеисповедных и передпричастных правилах; и когда, наконец, он
подошел к чаше и повторил за священником: «Да будет мне сие не в суд и не в осуждение», — у него задрожали руки, ноги, задрожали даже голова и губы, которыми он принимал причастие; он едва имел силы проглотить данную ему каплю — и
то тогда только, когда запил ее водой, затем поклонился в землю и стал горячо-горячо молиться, что бог допустил его принять крови и плоти господней!
— Напротив! — отвечал ему совершенно серьезно Марьеновский. — Наши уголовные законы весьма недурны, но что такое закон?.. Это есть формула, под которую не могут же
подойти все случаи жизни: жизнь слишком разнообразна и извилиста; кроме
того, один и
тот же факт может иметь тысячу оттенков и тысячу разных причин; поэтому-то и нужно, чтобы всякий случай обсудила общественная совесть или выборные из общества,
то есть присяжные.
— Батюшка, не пора ли вам принять лекарство? — сказала затем Мари,
подходя и наклоняясь к больному, как бы для
того, чтобы он лучше ее слышал.
В такого рода размышлениях Павел, сам
того не замечая, дошел с Дмитровки на Тверскую и, порядком устав, запыхавшись,
подошел к своему номеру, но когда отворил дверь,
то поражен был: у него перед письменным столом сидела, глубоко задумавшись, m-me Фатеева в дорожном платье. При его приходе она вздрогнула и обернулась.
«
Тот бы пробрал этого господина», — думал он и, не утерпев наконец,
подошел к Петину и шепнул...
Кирьян вошел. Это уж был теперь совсем седой старик. Он
подошел прямо к руке барина, и, как
тот ни сопротивлялся, Кирьян притянул к себе руку его и поцеловал ее.
— А это ваш малютка? — сказал он, показывая на мальчика,
подходя к нему и целуя
того.
Вихров между
тем сидел уже и отдыхал с своей дамой на довольно отдаленных креслах; вдруг к нему
подошел клубный лакей.
Мари некоторое время оставалась в прежнем положении, но как только раздались голоса в номере ее мужа,
то она, как бы под влиянием непреодолимой ею силы, проворно встала с своего кресла,
подошла к двери, ведущей в
ту комнату, и приложила ухо к замочной скважине.
Кергель
подходил то к одному из них,
то к другому, постоит, скажет несколько слов и отойдет.
Подходя к своей гостинице, он еще издали заметил какую-то весьма подозрительной наружности, стоящую около подъезда, тележку парой, а потом, когда он вошел в свой номер,
то увидал там стоящего жандарма с сумкой через плечо. Сомненья его сейчас же все разрешились.
Некоторые из них, а в
том числе и корявый мужик,
подошли, посмотрели и отошли.
Он читал громко и внятно, но останавливался вовсе не на запятых и далеко, кажется, не понимал, что читает; а равно и слушатели его, если и понимали,
то совершенно не
то, что там говорилось, а каждый — как ближе
подходило к его собственным чувствам; крестились все двуперстным крестом; на клиросах по временам пели: «Богородицу», «Отче наш», «Помилуй мя боже!».
Вихров
подошел к этой первой группе. Зарубившийся плотник только взмахнул на него глазами и потом снова закрыл их и поник вместе с
тем головою. Рана у него, вероятно, была очень дурно перевязана, потому что кровь продолжала пробиваться сквозь рубашку и кафтан.
Я взяла да кукиш ему и показала; однако он
тем не удовольствовался: кухарку свою еще
подсылал после
того; денег ужас сколько предлагал, чтобы только я полюбила его…
Он был средних лет, с несколько лукавою и заискивающею физиономиею, и отличался, говорят,
тем, что по какой бы цене ни играл и сколько бы ни проигрывал — никогда не менялся в лице, но в настоящее время он, видимо, был чем-то озабочен и беспрестанно
подходил то к
тому,
то к другому окну и смотрел на видневшуюся из них дорогу, как бы ожидая кого-то.
Губернатор
подошел к вставшему на ноги Вихрову и ни слова не начинал говорить, как бы ожидая, что
тот скажет.
Я спросил дежурного чиновника: «Кто это такой?» Он говорит: «Это единоверческий священник!» Губернатор, как вышел, так сейчас же
подошел к нему, и он при мне же стал ему жаловаться именно на вас, что вы там послабляли, что ли, раскольникам… и какая-то становая собирала какие-то деньги для вас, — так что губернатор, видя, что
тот что-то такое серьезное хочет ему донести, отвел его в сторону от меня и стал с ним потихоньку разговаривать.
—
Тем, что ни с которой стороны к
той горе
подойти нельзя, а можно только водою подъехать, а в ней пещера есть. Водой сейчас подъехали к этой пещере, лодку втащили за собой, — и никто не догадается, что тут люди есть.
Отпустив затем разбойников и Лизавету, Вихров
подошел к окну и невольно начал смотреть, как конвойные, с ружьями под приклад, повели их по площади, наполненной по случаю базара народом. Лизавета шла весело и даже как бы несколько гордо. Атаман был задумчив и только по временам поворачивал
то туда,
то сюда голову свою к народу. Сарапка шел, потупившись, и ни на кого не смотрел.
Вихров велел сотскому показывать дорогу и пошел. Мелков, очень слабый, как видно, на ногах, следуя за ним, беспрестанно запинался. Мужики шли сзади их. Время между
тем было далеко за полдень.
Подойдя к лесу, Вихров решился разделить свои силы.
В это время вдруг раздался невдалеке выстрел; мужики сейчас же обернулись в
ту сторону, Вихров тоже взмахнул глазами туда; затем раздался крик и треск сучьев, и вскоре появился между деревьями бегущий непременный член. Вслед за ним
подходили и понятые, сопровождавшие его.
Груша ушла, и через несколько минут робкими и негромкими шагами на балкон вошла старая-престарая старушка, с сморщенным лицом и с слезливыми глазами. Как водится, она сейчас же
подошла к барину и взяла было его за руку, чтобы поцеловать, но он решительно не дал ей
того сделать; одета Алена Сергеевна была по-прежнему щепетильнейшим образом, но вся в черном. Супруг ее, Макар Григорьич, с полгода перед
тем только умер в Москве.
К этой группе, наконец,
подошла невеста с женихом. Юлия несколько времени стояла перед ними молча. Она явно выказывала желание поговорить с Вихровым.
Тот понял это и встал.
Вихров вскоре после
того хотел было и уехать, но за ним зорко следила m-lle Прыхина. Каким-то вороном мрачным ходила она по зале и, как только заметила, что Вихров один,
подошла к нему и сказала ему почти строгим голосом...
В маленьком домике Клеопатры Петровны окна были выставлены и горели большие местные свечи. Войдя в зальцо, Вихров увидел, что на большом столе лежала Клеопатра Петровна; она была в белом кисейном платье и с цветами на голове. Сама с закрытыми глазами, бледная и сухая, как бы сделанная из кости. Вид этот показался ему ужасен. Пользуясь
тем, что в зале никого не было, он
подошел, взял ее за руку, которая едва послушалась его.
— И об ней, и она, наверно, будет определена, — отвечал Кергель и, осторожно перейдя на
ту сторону, где стояла Катишь,
подошел к ней и начал ей передавать приятную новость; но Катишь была не такова: когда она что-нибудь делала для других,
то о себе в эти минуты совершенно забывала.
— Хорошо! — отвечала Юлия опять с усмешкою и затем
подошла и села около m-me Эйсмонд, чтобы повнимательнее ее рассмотреть; наружность Мари ей совершенно не понравилась; но она хотела испытать ее умственно — и для этой цели заговорила с ней об литературе (Юлия единственным мерилом ума и образования женщины считала
то, что говорит ли она о русских журналах и как говорит).
К
тому же столу
подошли председатель, Вихров и молодой правитель канцелярии. Кнопов вынул из кармана бережно сложенные три рисунка.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с
той стороны, и с этой стороны
подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в
то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который
подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Люлюков. Имею честь поздравить, Анна Андреевна! (
Подходит к ручке и потом, обратившись к зрителям, щелкает языком с видом удальства.)Марья Антоновна! Имею честь поздравить. (
Подходит к ее ручке и обращается к зрителям с
тем же удальством.)
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней
подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с
той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже надо знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
Поля совсем затоплены, // Навоз возить — дороги нет, // А время уж не раннее — //
Подходит месяц май!» // Нелюбо и на старые, // Больней
того на новые // Деревни им глядеть.