Неточные совпадения
Надобно было
видеть, что делал этот
человек.
Павел был почти не в состоянии
видеть этого некогда мощного
человека, пришедшего в такое положение.
Она, как показалось Павлу, была с ним нисколько не менее любезна, чем и с Неведомовым, который был на уроке и позапоздал прийти к началу обеда, но когда он пришел, то,
увидев вновь появившегося молодого
человека, радостно воскликнул: «Боже мой, Марьеновский!
В последние именины повторилось то же, и хотя Вихров не хотел было даже прийти к нему, зная наперед, что тут все будут заняты картами, но Салов очень его просил, говоря, что у него порядочные
люди будут; надобно же, чтоб они и порядочных
людей видели, а то не Неведомова же в подряснике им показывать.
Павел согласился и пришел, и первых, кого он
увидел у Салова, это двух молодых
людей: одного — в щеголеватом штатском платье, а другого — в новеньком с иголочки инженерном мундире.
Когда Павел приехал к становой квартире (она была всего в верстах в двух от села) и вошел в небольшие сенцы, то
увидел сидящего тут
человека с обезображенным и совершенно испитым лицом, с кандалами на ногах; одною рукой он держался за ногу, которую вряд ли не до кости истерло кандалою.
— Нет, и вы в глубине души вашей так же смотрите, — возразил ему Неведомов. — Скажите мне по совести: неужели вам не было бы тяжело и мучительно
видеть супругу, сестру, мать, словом, всех близких вам женщин — нецеломудренными? Я убежден, что вы с гораздо большею снисходительностью простили бы им, что они дурны собой, недалеки умом, необразованны. Шекспир прекрасно выразил в «Гамлете», что для
человека одно из самых ужасных мучений — это подозревать, например, что мать небезупречна…
В это время раздался звонок в дверях, и вслед за тем послышался незнакомый голос какого-то мужчины, который разговаривал с Иваном. Павел поспешил выйти, притворив за собой дверь в ту комнату, где сидела Клеопатра Петровна. В маленькой передней своей он
увидел высокого молодого
человека, блондина, одетого в щегольской вицмундир, в лаковые сапоги, в визитные черные перчатки и с круглой, глянцевитой шляпой в руке.
Павел, впрочем, старался все это скрывать самым тщательным образом; но m-me Фатеева знала жизнь и
людей: она очень хорошо
видела, что она для Павла — ничто и что он только великодушничал с ней.
— Мне будет очень тяжело
видеть страдания его, — продолжала она, нахмуривая уже брови, — потому что этот
человек все-таки сделал для меня добра гораздо больше, чем все остальные
люди.
Надобно быть женщиной, чтобы понять, как ужасно
видеть пьяным близкого
человека.
Мне все стало равно: я знала, что уж больше не
увижу тебя, — умереть, задохнуться от скуки, сделаться любовницей Постена, и я, на досаду себе, богу,
людям, сделалась ею…
Ванька вспомнил, что в лесу этом да и вообще в их стороне волков много, и страшно струсил при этой мысли: сначала он все Богородицу читал, а потом стал гагайкать на весь лес, да как будто бы
человек десять кричали, и в то же время что есть духу гнал лошадь, и таким точно способом доехал до самой усадьбы; но тут сообразил, что Петр, пожалуй,
увидит, что лошадь очень потна, — сам сейчас разложил ее и, поставив в конюшню, пошел к барину.
У Вихрова в это время сидел священник из их прежнего прихода, где похоронен был его отец, — священник еще молодой, года два только поставленный в свой сан и, как видно, очень робкий и застенчивый. Павел разговаривал с ним с уважением, потому что все-таки ожидал в нем
видеть хоть несколько образованного
человека.
Чтобы объяснить эти слова Клеопатры Петровны, я должен сказать, что она имела довольно странный взгляд на писателей; ей как-то казалось, что они непременно должны были быть или
люди знатные, в больших чинах, близко стоящие к государю, или, по крайней мере, очень ученые, а тут Вихров, очень милый и дорогой для нее
человек, но все-таки весьма обыкновенный, хочет сделаться писателем и пишет; это ей решительно казалось заблуждением с его стороны, которое только может сделать его смешным, а она не хотела
видеть его нигде и ни в чем смешным, а потому, по поводу этому, предполагала даже поговорить с ним серьезно.
Клеопатру Петровну просто мучила ревность: она всюду и везде
видела Анну Ивановну, а прочего ничего почти и не слыхала; что касается до m-lle Прыхиной, то ее равнодушие должен я объяснить тоже взглядом ее на литературу: достойная девица эта, как мы знаем, была с чрезвычайно пылким и возвышенным воображением; она полагала, что перу писателя всего приличнее описывать какого-нибудь рыцаря, или, по крайней мере, хоть и штатского молодого
человека, но едущего на коне, и с ним встречается его возлюбленная в платье амазонки и тоже на коне.
Присмотревшись хорошенько к Доброву, Вихров
увидел, что тот был один из весьма многочисленного разряда
людей в России, про которых можно сказать, что не пей только
человек — золото бы был: честный, заботливый, трудолюбивый, Добров в то же время был очень умен и наблюдателен, так у него ничего не могло с глазу свернуться. Вихров стал его слушать, как мудреца какого-нибудь.
— У нас, говорит, это не покойник, а медведь в гробу-то!» — «Как медведь?» — заглянул в гроб,
видит — шкура содрана с медведя, обернут он, как следует, в саван, лежит словно бы и
человек.
Видимо, что он всей душой привязался к Вихрову, который, в свою очередь,
увидев в нем очень честного, умного и доброго
человека, любящего, бог знает как, русскую литературу и хорошо понимающего ее, признался ему, что у него написаны были две повести, и просил только не говорить об этом Кергелю.
Она, как
увидел Вихров, играла в карты с Катишь Прыхиной и с каким-то молодым
человеком очень маленького роста.
«Пишу к вам почти дневник свой. Жандарм меня прямо подвез к губернаторскому дому и сдал сидевшему в приемной адъютанту под расписку; тот сейчас же донес обо мне губернатору, и меня ввели к нему в кабинет. Здесь я
увидел стоящего на ногах довольно высокого генерала в очках и с подстриженными усами. Я всегда терпеть не мог подстриженных усов, и почему-то мне кажется, что это делают только
люди весьма злые и необразованные.
— Не думаю! — возразил Захаревский. — Он слишком лукав для того; он обыкновенно очень сильно давит только
людей безгласных, но вы — он это очень хорошо поймет — все-таки
человек с голосом!.. Меня он, например, я уверен, весьма желал бы
видеть на веревке повешенным, но при всем том не только что на бумаге, но даже в частном обращении ни одним взглядом не позволяет сделать мне что-нибудь неприятное.
Странные и невеселые мысли волновали меня, пока я все это
видел и слышал; понятно, что оба брата Захаревские были
люди, стоящие у дела и умеющие его делать.
Она, впрочем, писала не много ему: «Как тебе не грех и не стыдно считать себя ничтожеством и
видеть в твоих знакомых бог знает что: ты говоришь, что они
люди, стоящие у дела и умеющие дело делать.
Душевное состояние его было скверное, и не то, чтобы его очень смутили все эти отзывы: перебрав в голове слышанные им мнения об его произведении, он очень хорошо
видел, что все
люди, получившие университетское образование, отзывались совершенно в его пользу, — стало быть, тут, очевидно, происходила борьба между университетским мировоззрением и мировоззрением остального общества.
В числе арестантов Вихров
увидел и своего подсудимого Парфена, который стоял, как-то робко потупя глаза, и, видимо, держал себя, как
человек, находящийся в непривычном ему обществе.
—
Видите, что делают!» Прапорщик тоже кричит им: «Пали!» Как шарахнули они в толпу-то, так
человек двадцать сразу и повалились; но все-таки они кинулись на солдат, думали народом их смять, а те из-за задней ширинги — трах опять, и в штыки, знаете, пошли на них; те побежали!..
— Вот
видите ли что! — начала m-me Пиколова. — Мы с братцем после маменьки, когда она померла, наследства не приняли; долги у нее очень большие были, понимаете… но брат после того вышел в отставку; ну, и что же молодому
человеку делать в деревне — скучно!.. Он и стал этим маменькиным имением управлять.
После всех гадостей и мерзостей, которые обыкновенно обнаруживались при каждом почти исследовании деяний человеческих, он
видел тихий, мирный лес, цветущие луга, желтеющие нивы, — о, как тогда казалась ему природа лучше
людей!
Когда он встал на ноги, то оказалось (Вихров до этого
видел его только сидящим)… оказалось, что он был необыкновенно худой, высокий, в какой-то длинной-предлинной ваточной шинели, надетой в рукава и подпоясанной шерстяным шарфом; уши у него были тоже подвязаны, а на руках надеты зеленые замшевые перчатки; фамилия этого молодого
человека была Мелков; он был маменькин сынок, поучился немного в корпусе, оттуда она по расстроенному здоровью его взяла назад, потом он жил у нее все в деревне — и в последнюю баллотировку его почти из жалости выбрали в члены суда.
Вихров
видел, что ни упросить, ни убедить этого
человека было невозможно; кровь прилила у него к голове и к сердцу.
История этой любви очень проста: он тогда только что возвратился с Кавказа, слава гремела об его храбрости, все товарищи его с удивлением и восторгом говорили об его мужестве и твердости, — голова моя закружилась — и я, забыв все другие качества
человека,
видела в нем только героя-храбреца.
Он очень уж хорошо
видел, что молодой
человек принадлежал к разряду тех маленьких людишек, которые с ног до головы начинены разного рода журнальными и газетными фразами и сентенциями и которыми они необыкновенно спешат поделиться с каждым встречным и поперечным, дабы показать, что и они тоже умные и образованные
люди.
Вихров очень хорошо
видел в этом направлении, что скоро и очень скоро театр сделается одною пустою и даже не совсем веселою забавой и совершенно перестанет быть тем нравственным и умственным образователем, каким он был в святые времена Мочалова, Щепкина и даже Каратыгина, потому что те стремились выразить перед зрителем
человека, а не сословие и не только что смешили, но и плакать заставляли зрителя!
Мари все это очень хорошо
видела и понимала, что происходит в душе нежно любимого ею
человека, но решительно недоумевала, как и чем было помочь тому; к мужу она была действительно почти нежна, потому что считала это долгом для себя, своей неотклонимой обязанностью, чтобы хоть сколько-нибудь заслужить перед ним свой проступок.
Шаги куда-то удалились, потом снова возвратились, и затем началось неторопливое отпирание дверей. Наконец, наши гости были впущены. Вихров
увидел, что им отворила дверь некрасивая горничная; в маленьком зальце уже горели две свечи. Генерал вошел развязно, как
человек, привыкший к этим местам.
Я сначала рассмеялся этому, думая, что всякому
человеку может выпасть на долю столкнуться с негодяем; но потом, когда я
увидел, что этот пасквиль с восторгом читается в том обществе, для которого я служил, трудился, что те же самые
люди, которых я ласкал, в нуждах и огорчениях которых всегда участвовал, которых, наконец, кормил так, как они никогда не едали, у меня перед глазами передают друг другу эту газетку, — это меня взорвало и огорчило!..