Неточные совпадения
— Для чего, на кой черт? Неужели ты думаешь, что если бы она смела написать, так не написала бы? К самому царю бы накатала, чтобы только говорили, что вот к кому она пишет;
а то видно с ее письмом не только что до графа, и до дворника его не дойдешь!..
Ведь как надула-то, главное: из-за этого дела я пять тысяч казенной недоимки с нее не взыскивал, два строгих выговора получил за то; дадут еще третий, и под суд!
— Не то что негодяйка, — возразил полковник, —
а все,
ведь, эти баричи и аристократы наши ничего не жалеют своих имений и зорят.
— Ты?.. Нет, нехорошо, даже очень! Ты какого лакея-то играл?.. Нашего Ваньку или Мишку?.. Ты
ведь французишку изображал: так — так и играй,
а уж не разваливайся по-мишкинскому!.. Коли французскую дребедень взял, по-французски и дребезжи.
—
А ты, — прибавил он Плавину, — ступай, брат, по гримерской части — она
ведь и в жизни и в службе нужна бывает: где, знаешь, нутра-то не надо,
а сверху только замазывай, — где сути-то нет,
а есть только, как это у вас по логике Кизеветтера [Кизеветтер Иоганн (1766—1819) — немецкий философ, последователь Канта.
— Но
ведь я не шалить ими и не портить их буду,
а еще поправлю их, — толковал ему Павел.
—
А я так, значит, и невесту знаю! — подхватила радостно Евлампия Матвеевна. —
Ведь она у княгини Вестневой воспитывалась?
— Ну да, как же
ведь, благодетель!.. Ему, я думаю, все равно, куда бы ты ни заехал — в Москву ли, в Сибирь ли, в Астрахань ли;
а я одними мнениями измучусь, думая, что ты один-одинехонек, с Ванькой-дураком, приедешь в этакой омут, как Москва: по одним улицам-то ходя, заблудишься.
— Грамоте-то, чай, изволите знать, — начал он гораздо более добрым и только несколько насмешливым голосом, — подите по улицам и глядите, где записка есть,
а то ино ступайте в трактир, спросите там газету и читайте ее: сколько хошь — в ней всяких объявлений есть. Мне
ведь не жаль помещения, но никак невозможно этого: ну, я пьяный домой приду, разве хорошо господину это видеть?
— Вона, не могу! — воскликнул, в свою очередь, Макар Григорьев. — Знаем
ведь тоже: приходилось по делам-то нашим угощать бар-то,
а своему господину уж не сделать того… Слава тебе господи, сможем, не разоримся, — заключил Макар Григорьев и как-то самодовольно усмехнулся.
— Вероятно… Машу Кривцову, помните, я к вам приводила… хорошенькая такая… фрейлиной ее сделали. Она старухе Тучковой как-то внучкой приходится; ну,
а у этой
ведь три сына под Бородиным были убиты, она и писала государю, просила за внучку; ту и сделали для нее фрейлиной.
—
А, это уж, видно, такая повальная на всех! — произнес насмешливо Салов. — Только у одних народов,
а именно у южных, как, например, у испанцев и итальянцев, она больше развивается,
а у северных меньше. Но не в этом дело: не будем уклоняться от прежнего нашего разговора и станем говорить о Конте. Вы
ведь его не читали? Так, да? — прибавил он ядовито, обращаясь к Неведомову.
—
А к тому, мой миленький, что мне хочется поучить вас;
а то вы
ведь без меня, моя крошечка, пропадете! — перебил его насмешливо Салов. Он, кажется, был очень доволен, что порассердил немножко Неведомова.
—
А,
ведь, с Сивцовской горы, должно быть, экипаж какой-то едет.
—
А то знаете еще что, — продолжала она, расходившись, — у папаши работал плотник и какой
ведь неосторожный народ! — рубил да топором себе все четыре пальца и отрубил; так и валяются пальцы-то в песке! Я сама видела.
—
А откуда же мне? Я
ведь не свои вам даю,
а его же.
— Отчего убить? — возразил Макар Григорьев. — Пустяки! Живущи они, проклятые, как-то на это!.. Мне
ведь горничная ихняя сказывала: она не то что из нежных и деликатных барынь,
а гулящая
ведь.
— Чего — кровным трудом, — возразил Макар Григорьев, — я
ведь не то что от пищи али от содержания своего стану отрывать у себя и давать вам; это еще постой маненько: я сам охоч в трактир ходить, чай и водку пить;
а это у меня лежалые деньги в ломбарде хранятся.
— Что делать-то, Вихров?.. Бедные на мне не женятся, потому что я сама бедна. Главное, вот что — вы
ведь знаете мою историю. Каролина говорит, чтобы я называлась вдовой; но
ведь он по бумагам моим увидит, что я замужем не была;
а потому я и сказала, чтобы сваха рассказала ему все: зачем же его обманывать!
— Как не вздор!.. И на волю-то вас отпущу, и Кирюшка какой-нибудь — друг мой,
а я уж и батькой вторым стал; разве барину следует так говорить; мы
ведь не дорого возьмем и рыло, пожалуй, после того очень поднимем.
— Ничего не надо! Вздумайте-ка только это вы завести, у вас все сейчас бедными притворятся. Мы
ведь, мужики — плуты… Вы не то что позволяйте которому оброку не доносить, пусть он платит, как следует,
а потом мне, что ли, хоть из оброку и отдадите, сколько пожелаете,
а я в дом это к нему и пошлю, будто жалованья ему прибавляю,
а коли не станет заслуживать того, так отдеру.
— И не многие, потому это выходит человеку по рассудку его,
а второе, и по поведенью;
а у нас разве много не дураков-то и не пьяниц!.. Подрядчик! — продолжал Макар Григорьев, уж немного восклицая. — Одно
ведь слово это для всех — «подрядчик»,
а в этом есть большая разница: как вот тоже и «купец» говорят; купец есть миллионер, и купец есть — на лотке кишками протухлыми торгует.
— Какое лицо у тебя чудное; тебя узнать нельзя, — продолжала Клеопатра, — пойдем, я покажу тебе твою старую знакомую, Катишь Прыхину.
Ведь ничего, что она у меня,
а?
— Какого звания — мужик простой, служить только богу захотел, —
а у нас тоже житье-то! При монастыре служим,
а сапогов не дают;
а мука-то
ведь тоже ест их, хуже извести, потому она кислая;
а начальство-то не внемлет того: где хошь бери, хоть воруй у бога — да!.. — бурчал старик. Увидев подъехавшего старика Захаревского, он поклонился ему. — Вон барин-то знакомый, — проговорил он, как-то оскаливая от удовольствия рот.
— Ах, боже мой, мы
ведь ваши друзья,
а потому, я думаю, будем слушать с участием, — проговорила Юлия.
— Он
ведь только на блины, да на кутью выть-то любит,
а без этого не станет! — объяснил про Григорья Федосеева другой мужик.
— Да
ведь это, батюшка, мало ли что: не то что про какую-нибудь девку,
а и про священника, пожалуй, наболтают невесть чего, — возразил мужик с обыкновенной наружностью: он, видно, был рыцарских чувств и не любил женщин давать в обиду.
— Здесь
ведь вот как это идет, — объяснил ему сей последний, — фабричные делают у купцов на фабрике сукна простые, крестьянские, только тонкие,
а эти вот скупщики берут у них и развозят эти сукна по ярмаркам.
— Вы, барин, курите побольше,
а то
ведь эти пискуны-то совсем съедят! — сказал, обертываясь к нему, исправнический кучер, уже весь искусанный комарами и беспрестанно смахивавший кнутом целые стаи их, облипавшие бедных лошадей, которые только вздрагивали от этого в разных местах телом и все порывались скорей бежать.
А у наказуемого только слегка спина синела, кровь даже не выступила; сам один у меня вот тут в телеге хвастался: «Я, говорит, кнутом и убить человека могу сразу, и, говорит, посади ты ему на спину этого комарика, я ударю по нем, и он останется жив!» — На лубу
ведь их все учат.
— Здесь
ведь Учней много. Не одно это село так называется — это вот Учня верхняя,
а есть Учня нижняя и есть еще Учня в Полесье, смотря на каком месте селенье стоит, на горе или в лесу.
— «Оттого, говорят, что на вас дьявол снисшел!» — «Но отчего же, говорю, на нас, разумом светлейших,
а не на вас, во мраке пребывающих?» «Оттого, говорят, что мы живем по старой вере,
а вы приняли новшества», — и хоть режь их ножом, ни один с этого не сойдет… И как
ведь это вышло: где нет раскола промеж народа, там и духа его нет;
а где он есть — православные ли, единоверцы ли, все в нем заражены и очумлены… и который здоров еще, то жди, что и он будет болен!
—
Ведь мы у тебя не даром,
а за деньги просим, — толковал ей Мелков.
— Все-таки ничего не раскрыли, — подхватил Кнопов, — и то
ведь, главное, досадно: будь там какой-нибудь другой мужичонко, покрой они смерть его — прах бы их дери,
а то
ведь — человек-то незаменимый!.. Гений какой-то был для своего дела: стоит каналья у плиты-то, еле на ногах держится,
а готовит превосходно.
— Вот
ведь тоже стряпает! — произнес, показав вслед ему головой, Петр Петрович. —
А разве так, как мой покойный Поликарп Битое Рыло… Два только теперича у меня удовольствия в жизни осталось, — продолжал он, — поесть и выпить хорошенько, да церковное пение еще люблю.
— Здравствуйте, молодая юстиция, — продолжал Кнопов, обращаясь к прокурору, — у них
ведь, как только родится правовед, так его сейчас в председательский мундир и одевают. Мое почтение, украшатели городов, — сказал Петр Петрович и инженеру, — им велено шоссе исправно содержать,
а они вместо того города украшают; строят все дома себе.
— Это, брат, еще темна вода во облацех, что тебе министры скажут, — подхватил Кнопов, —
а вот гораздо лучше по-нашему, по-офицерски, поступить; как к некоторым полковым командирам офицеры являлись: «Ваше превосходительство, или берите другой полк, или выходите в отставку,
а мы с вами служить не желаем; не делайте ни себя, ни нас несчастными, потому что в противном случае кто-нибудь из нас, по жребию, должен будет вам дать в публичном месте оплеуху!» — и всегда
ведь выходили; ни один не оставался.
— Да старший-то, слышно, в Петербурге и останется; давно уж ему тоже хотелось туда: все здесь ниже своего ума находил;
а младший, говорят, дело какое-то торговое берет, — продуфь
ведь малый!..
— Привык — ничего теперь!.. Народ только нынче ужасно балованный и ленивый стал. Я
ведь, изволите знать, не то что человек бранчивый,
а лето-то-летенское что у меня с ними греха бывает — и не замолишь, кажется, никогда этого перед богом.
— Старший-то в Петербурге остался, — большое место там получил;
а младший где-то около Варшавской железной дороги завод, что ли, какой-то завел!.. Сильно, говорят, богатеет — и в здешних-то местах сколько
ведь он тоже денег наприобрел — ужасно много!
— Да
ведь это смотря по вкусу, — отвечал ему Петр Петрович, — кто любит сам бить, тот бы этим обиделся;
а кто любит, чтобы его били, тот этим возгордится.
— Непременно так, потому что сам ты рассуди: он — малый еще молодой,
а она
ведь уж немолода и собой некрасива.
—
А!.. Да
ведь у него с его женой есть что-то такое.
— Старая, вероятно, какая-нибудь привязанность, которую не хочет да, может быть, и не может нарушить:
ведь он — романтик,
а не практик, как вы! — заключил немного ядовито Марьеновский.