Неточные совпадения
Хлестаков. Я
не шутя
вам говорю… Я могу от любви свихнуть с ума.
Хлестаков. Да вот тогда
вы дали двести, то есть
не двести, а четыреста, — я
не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно было восемьсот.
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже
вы, то есть,
не поможете в нашей просьбе, то уж
не знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если
вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков. Отчего же
не заслуживаете?
Вы, сударыня, заслуживаете.
Городничий.
Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У
вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел
вам это заметить, но все как-то позабывал.
Хлестаков. Я — признаюсь, это моя слабость, — люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста, мне кажется, как будто бы вчера
вы были немножко ниже ростом,
не правда ли?
Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху.
Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться,
не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Голоса купцов. Допустите, батюшка!
Вы не можете
не допустить: мы за делом пришли.
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в доме есть прекрасная для
вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком большая честь…
Не рассердитесь — ей-богу, от простоты души предложил.
Э,
не перебивайте, Петр Иванович, пожалуйста,
не перебивайте;
вы не расскажете, ей-богу
не расскажете:
вы пришепетываете, у
вас, я знаю, один зуб во рту со свистом…
Анна Андреевна. Помилуйте, я никак
не смею принять на свой счет… Я думаю,
вам после столицы вояжировка показалась очень неприятною.
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и говорю ему: «Слышали ли
вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая,
не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Городничий. Да
не нужно ли
вам в дорогу чего-нибудь?
Вы изволили, кажется, нуждаться в деньгах?
Городничий (с неудовольствием).А,
не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому
вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я
вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его
не тронь. «Мы, говорит, и дворянам
не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Городничий (робея).Извините, я, право,
не виноват. На рынке у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы, люди трезвые и поведения хорошего. Я уж
не знаю, откуда он берет такую. А если что
не так, то… Позвольте мне предложить
вам переехать со мною на другую квартиру.
Идите вон!.. подкидыши,
Не дети
вы мои...
— Чего же
вам еще?
Не то ли
вам рассказывать,
Что дважды погорели мы,
Что Бог сибирской язвою
Нас трижды посетил?
Потуги лошадиные
Несли мы; погуляла я,
Как мерин, в бороне!..
Впереди летит — ясным соколом,
Позади летит — черным вороном,
Впереди летит —
не укатится,
Позади летит —
не останется…
Лишилась я родителей…
Слыхали ночи темные,
Слыхали ветры буйные
Сиротскую печаль,
А
вам нет ну́жды сказывать…
На Демину могилочку
Поплакать я пошла.
Трудись! Кому
вы вздумали
Читать такую проповедь!
Я
не крестьянин-лапотник —
Я Божиею милостью
Российский дворянин!
Россия —
не неметчина,
Нам чувства деликатные,
Нам гордость внушена!
Сословья благородные
У нас труду
не учатся.
У нас чиновник плохонький,
И тот полов
не выметет,
Не станет печь топить…
Скажу я
вам,
не хвастая,
Живу почти безвыездно
В деревне сорок лет,
А от ржаного колоса
Не отличу ячменного.
А мне поют: «Трудись...
— Пускать-то
вас не велено,
Да… ничего!.. толкнись-ка ты
Так… через два часа…
Помалчивайте, кланяйтесь,
Да
не перечьте хворому,
Мы
вас вознаградим...
А я с ножом: «Да полно
вам!»
Уж как Господь помиловал,
Что я
не закричал?
Я слово
вам скажу!»
Притихла площадь людная,
И тут Ермил про мельницу
Народу рассказал:
«Давно купец Алтынников
Присватывался к мельнице,
Да
не плошал и я,
Раз пять справлялся в городе,
Сказали: с переторжкою
Назначены торги.
Пришел дьячок уволенный,
Тощой, как спичка серная,
И лясы распустил,
Что счастие
не в пажитях,
Не в соболях,
не в золоте,
Не в дорогих камнях.
«А в чем же?»
— В благодушестве!
Пределы есть владениям
Господ, вельмож, царей земных,
А мудрого владение —
Весь вертоград Христов!
Коль обогреет солнышко
Да пропущу косушечку,
Так вот и счастлив я! —
«А где возьмешь косушечку?»
— Да
вы же дать сулилися…
Милон. Да
не ушибла ль она
вас?
Стародум. К чему так суетиться, сударыня? По милости Божией, я ваш
не родитель; по милости же Божией, я
вам и незнаком.
Г-жа Простакова. Как за что, мой батюшка! Солдаты такие добрые. До сих пор волоска никто
не тронул.
Не прогневайся, мой батюшка, что урод мой
вас прозевал. Отроду никого угостить
не смыслит. Уж так рохлею родился, мой батюшка.
Правдин. Мы
вас теперь
не кликали, и
вы можете идти, куда шли.
Правдин.
Вас, конечно, у двора
не узнали?
Ходя по улицам с опущенными глазами, благоговейно приближаясь к папертям, они как бы говорили смердам:"Смотрите! и мы
не гнушаемся общения с
вами!", но, в сущности, мысль их блуждала далече.
— Ваше я, что ли, пила? — огрызалась беспутная Клемантинка, — кабы
не моя несчастная слабость, да
не покинули меня паны мои милые, узнали бы
вы у меня ужо, какова я есть!
— Есть у меня, — сказал он, — друг-приятель, по прозванью вор-новото́р, уж если экая выжига князя
не сыщет, так судите
вы меня судом милостивым, рубите с плеч мою голову бесталанную!
Охотно подавал подчиненным левую руку, охотно улыбался и
не только
не позволял себе ничего утверждать слишком резко, но даже любил, при докладах, употреблять выражения вроде:"Итак,
вы изволили сказать"или:"Я имел уже честь доложить
вам"и т. д.
— Но я только того и хотел, чтобы застать
вас одну, — начал он,
не садясь и
не глядя на нее, чтобы
не потерять смелости.
— То отчаяние, которое
вы не умели скрыть при падении одного из ездоков.
— Известно как, по правде, по Божью. Ведь люди разные. Вот хоть
вас взять, тоже
не обидите человека…
—
Вы никогда прежде
не были в Москве? — сказал ей Константин, чтобы сказать что-нибудь.
— Алексей Александрович, — сказала она, взглядывая на него и
не опуская глаз под его устремленным на ее прическу взором, — я преступная женщина, я дурная женщина, но я то же, что я была, что я сказала
вам тогда, и приехала сказать
вам, что я
не могу ничего переменить.
Ни минуты
не думая, Анна села с письмом Бетси к столу и,
не читая, приписала внизу: «Мне необходимо
вас видеть. Приезжайте к саду Вреде. Я буду там в 6 часов». Она запечатала, и Бетси, вернувшись, при ней отдала письмо.
― Как здоровье вашей жены?
Вы были в концерте? Мы
не могли. Мама должна была быть на панихиде.
— Он при мне звал ее на мазурку, — сказала Нордстон, зная, что Кити поймет, кто он и она. — Она сказала: разве
вы не танцуете с княжной Щербацкой?
— Отчего же
вы не любите мужа? Он такой замечательный человек, — сказала жена посланника. — Муж говорит, что таких государственных людей мало в Европе.
— Алексей Александрович, простите меня, я
не имею права… но я, как сестру, люблю и уважаю Анну; я прошу, умоляю
вас сказать мне, что такое между
вами? в чем
вы обвиняете ее?
Вы не можете
не знать, когда Господь Бог по великой милости своей открыл
вам это.
— Да вот посмотрите на лето. Отличится.
Вы гляньте-ка, где я сеял прошлую весну. Как рассадил! Ведь я, Константин Дмитрич, кажется, вот как отцу родному стараюсь. Я и сам
не люблю дурно делать и другим
не велю. Хозяину хорошо, и нам хорошо. Как глянешь вон, — сказал Василий, указывая на поле, — сердце радуется.
— Кончено то, что
вы возьмете меня, какой бы я ни был,
не откажетесь от меня? Да?
— Я писал и
вам и Сергею Иванычу, что я
вас не знаю и
не хочу знать. Что тебе, что
вам нужно?
— Нет,
вы упрекаете! Боже мой! зачем я
не умерла! — И она зарыдала. — Прости меня, я раздражена, я несправедлива, — сказала она опоминаясь. — Но уйди…
— Право? — сказал он, вспыхнув, и тотчас же, чтобы переменить разговор, сказал: — Так прислать
вам двух коров? Если
вы хотите считаться, то извольте заплатить мне по пяти рублей в месяц, если
вам не совестно.