Неточные совпадения
— Вот в том-то и дело, что это
не долг, а просто я прошу
вас исполнить мое поручение. Я никому в долг
не даю и вынутые из кармана деньги уже
не считаю своими, а пускаю их в оборот — гулять по свету. С
вами мы квиты. Но я
вам их
не дарю, конечно. Только
вы их должны
не мне, а кому-то другому… И я попрошу
вас передать их только тогда, когда у
вас будут свободные деньги.
— А
вы, — обратился он ко мне и Васе, — помогите ему вытащить сундук. Только
не вздумайте огонь зажигать — там все сразу вспыхнет.
— А потом, когда
вас приняли в Малый,
вы плюнули и сказали: «
Не хочу быть чиновником!» — И мы ушли… В Воронеж ушли… А там
вы меня выкупили у барина.
— Говорил
вам, что драка до добра никогда
не доведет…
— Охранка что-нибудь пронюхала, может, встречали
вас в компании поднадзорных, может, за то, что на нелегальных студенческих вечеринках читаете неподобное… Черт их знает, за что, а вышлют. Перед высылкой, может быть, обыск будет. Уезжайте, никому ничего
не говорите, когда и куда едете.
— Да куда же, кроме
вас, Анна Алексеевна. Художник В. В. Пукирев только что вошел в славу. Его картина, имевшая огромный успех на выставке, облетела все иллюстрированные журналы. Ее, еще
не конченную, видел в мастерской П. М. Третьяков, пришел в восторг и тут же, «на корню», по его обычному выражению, купил для своей галереи. И сейчас эта картина там: «Неравный брак». Старый звездоносец-чинуша, высохший, как мумия, в орденах и ленте, и рядом юная невеста, и
— Должен
вас предупредить, что из этого может ничего
не выйти. Пукирев горд до щепетильности, он скорее умрет с голоду, чем согласится принять деньги и помощь по подписке.
— Дорогой Александр Иваныч, я прошу
вас не отказать прочесть их на вечере.
— Эфти
вы насмешки лучше оставьте-с, постарше себя
не тычьте, заведите свою плешь, да и тешьтесь. А насчет чужой рассуждение
не разводите-с!
—
Не ожидала от
вас таких глупостев, Тихон Сидорович,
не ожидала-с…
— Ну, насчет этого
вы сегодня вряд ли что узнаете, потому что Иван Артемьевич, говоря откровенно, нынче пьян; да и вообще, судя по вашему обличью — костюму, —
вы не согласитесь работать с нами.
— Теперь
не узнаете. Носит подвесную бороду, а Безухий и ходит и спит,
не снимая телячьей шапки с лопастями: ухо скрывает. Длинный, худющий, черная борода… вот они сейчас перед
вами ушли от меня втроем. Злые. На какой хошь фарт пойдут. Я их, по старому приятству, сюда в каморку пускаю, пришли в бедственном положении, пока что в кредит доверяю. Болдохе сухими две красненьких дал… Как откажешь? Сейчас!
— Еще бы, в балете была! Да
не в том дело. А вот
вы верно сказали — вся радостью сияет. Это она после вчерашнего.
Вы знаете, кто это? Это восходящая, яркая звезда.
— Ну так знайте, что эту встречу
вы не раз в жизни своей вспомните… Это наша будущая великая трагическая актриса. Я вчера только окончательно убедился в этом…
Не забудьте же — Ермолова.
Сердито бросает старик:
Вот парень
вам из молодых…
Спросите их:
Куда глядят? Чего хотят?
Парень в недоумении:
Никак желанное словцо
Не попадало на язык…
— Чего?… — он начал было вслух…
Да вдруг как кудрями встряхнет,
Да вдруг как свистнет во весь дух —
И тройка ринулась вперед!
Вперед, в пространство без конца…
— Милый доктор! И
вы и Ага чудные люди, но какие разные! Он все молчит, слова
не скажет,
вы разговорчивый.
— Двадцать пять лет я
не был здесь и опять уеду отсюда. Так, приезжал посмотреть на знакомые места. С
вами первым разговорился и больше ни с кем говорить
не буду. Тогда я был в войске Сулеймана-паши, и вот здесь, — он указал себе под ноги, — здесь, на этом самом месте, я ел землю.
— Кунак — нет «
вы». Я тебя узнал и ждал, узнаешь ли ты меня. Если бы ты
не узнал, так бы и расстались…
—
Вам, конечно, деньжата нужны? — спрашивает он меня. — Много дать
не могу, но на расходы…
—
Вас не удовлетворит сцена —
вы будете писателем. Столько видеть и
не писать нельзя, — как-то после моих рассказов сказала мне Мария Николаевна.
—
Вы посмотрите, —
не глядя на нее, говорила мне Мария Николаевна, изучившая ее до тонкости, — посмотрите на это красивое лицо, скорее цыганское, чем ярославское. Она из-под Ярославля. Эти две глубокие между бровями морщины неотвязной думы, эта безнадежность взгляда. Это
не тоска,
не грусть… Это трагедия… Это
не лицо, а маска трагедии…
Если бы
вы слышали, как она подробно рассказывала пережитые картины ужаса и свой грех, в котором она и виновата
не была, но который ее мучил!
— Конечно, узнала, у меня есть номер «Будильника» с вашим портретом, да потом, как же
вас не узнать?…
— И
вы не тот, что в Воронеже… Мне первый на
вас указал Казанцев, потом Андреев-Бурлак рассказывал о своей поездке по Волге и о
вас… Стихи ваши читаю в журналах. Прочла ваших «Обреченных» в «Русских ведомостях», то самое, что
вы мне рассказывали о работе на белильных заводах.
— Благодарю
вас, Мария Николаевна, я
не простужаюсь, — ответил я.
— Это для
вас исключение. Мария Николаевна никого
не принимает, — заметила одна из сидевших за столом.
— Как мне жаль, что я
не увижу
вас в Гамлете…
Марчелло.
Вы не пойдете, принц!
Горацио. Послушайтесь! Мы
не пустим
вас!
Неточные совпадения
Хлестаков. Я
не шутя
вам говорю… Я могу от любви свихнуть с ума.
Хлестаков. Да вот тогда
вы дали двести, то есть
не двести, а четыреста, — я
не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно было восемьсот.
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже
вы, то есть,
не поможете в нашей просьбе, то уж
не знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если
вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков. Отчего же
не заслуживаете?
Вы, сударыня, заслуживаете.