Неточные совпадения
Вышневский. Какая неблагодарность! Какая злоба! (Садится.) Пять лет
вы за мной замужем, и в пять лет я
не могу ничем заслужить вашего расположения. Странно! Может быть,
вы недовольны чем-нибудь?
Вышневский. Я думаю.
Не для
вас ли я купил и отделал великолепно этот дом?
Не для
вас ли я выстроил в прошлом году дачу? Чего у
вас мало? Я думаю, ни у одной купчихи нет столько бриллиантов, сколько у
вас.
Вышневская. Благодарю
вас. Впрочем, я ничего от
вас не требовала.
Вышневский.
Вы не требовали; но я должен был чем-нибудь вознаградить
вас за разность в летах. Я думал найти в
вас женщину, способную оценить жертвы, которые я
вам принес. Я ведь
не волшебник, я
не могу строить мраморных палат одним жестом. На шелк, на золото, на соболь, на бархат, в который
вы окутаны с головы до ног, нужны деньги. Их нужно доставать. А они
не всегда легко достаются.
Вышневская. Мне ничего
не нужно. Я уж говорила
вам не один раз об этом.
Вышневская. Ради Бога,
не делайте меня участницею ваших поступков, если они
не совсем честны.
Не оправдывайте их любовью ко мне. Я
вас прошу. Для меня это невыносимо. Впрочем, я
не верю
вам. Пока
вы меня
не знали,
вы жили и поступали точно так же. Я даже перед своей совестью
не хочу отвечать за ваше поведение.
Вышневская. Аристарх Владимирыч,
не унижайтесь!
Вам одеваться пора. (Звонит.)
Жадов. С
вами лучше
не говорить, Аким Акимыч;
вы всегда на грубость напрашиваетесь. (Отходит и садится на авансцене.)
Белогубов (громко).
Не стоит внимания разговаривать-то! Только
вам, на старости лет, себя беспокоить. Прощайте-с. (Уходит.)
Вышневская.
Не смею сомневаться и
не хочу
вас разочаровывать. Было бы неблагородно с моей стороны охлаждать
вас на первых порах. Давайте больше воли вашему сердцу, пока оно еще
не зачерствело.
Не бойтесь бедности. Бог
вас благословит. Поверьте, что никто так
не пожелает
вам счастья, как я.
Вышневская. Я
не называю нетерпимость недостатком, только знаю по опыту, как она неудобна в жизни. Я видала примеры… когда-нибудь
вы узнаете.
Жадов. Позвольте, дядюшка! Для чего же нас учили, для чего же в нас развивали такие понятия, которых нельзя выговорить вслух без того, чтобы
вы не обвинили в глупости или дерзости?
Вышневский.
Не знаю, кто
вас там и чему учил. Мне кажется, что лучше учить делать дело и уважать старших, чем болтать вздор.
Жадов. Аким Акимыч,
не оскорбляйте меня. Я
вам не давал на это никакого права. Дядюшка, брак дело великое, и я думаю, что каждый в этом деле должен следовать собственному внушению.
Жадов.
Не все же женщины таковы, как
вы говорите.
Юсов. Ха, ха, ха!.. Да как же
не смеяться-то? С кем
вы спорите? ха, ха, ха! Да на что же это похоже?
Жадов.
Вы этого, Аким Акимыч,
не понимаете.
Юсов. Понимать-то тут нечего. Хоть тысячу человек приведите, все бы померли со смеху, глядя на
вас. Этого человека
вам бы слушать надобно было, разиня рот, чтобы словечка
не проронить, да слова-то его на носу зарубить, а
вы спорите! Ведь это комедия, ей-богу, комедия, ха, ха, ха!.. Вот
вас дядюшка-то и отделали, хе, хе, хе! да еще мало. То ли бы следовало. Будь я на его месте… (Делает строгую гримасу и уходит в кабинет.)
Этого
вы не купите ни за какие деньги.
Стеша (останавливается посреди комнаты). Уж и в самом деле, барышни,
вам от нее житья нет вовсе. Муштрует, муштрует, как солдат на ученье. Все на вытяжке да на вытяжке, — только что ноги поднимать
не заставляет. А уж надо мной-то измывается, измывается — одной только чистотой одолела. (Стирает пыль.)
Юлинька. Надобно замечать из разговора, у кого что есть, кто на что надеется. Коли теперь нет, так в виду чего
не имеет ли. Уж сейчас из слов видно, кто какой человек. Твой Жадов что говорит с тобой, как
вы одни остаетесь?
Кукушкина. Пора знать, сударыня! доходов у меня нет ниоткуда, одна пенсия. Своди концы с концами, как знаешь. Я себе во всем отказываю. Поворачиваюсь, как вор на ярмарке, а я еще
не старая женщина, могу партию найти. Понимаете
вы это?
Кукушкина. Я
вам делаю модные платья и разные безделушки, а для себя перекрашиваю да перекраиваю из старого.
Не думаете ли
вы, что я наряжаю
вас для вашего удовольствия, для франтовства? Так ошибаетесь. Все это делается для того, чтобы выдать
вас замуж, с рук сбыть. По моему состоянию, я
вас могла бы только в ситцевых да в затрапезных платьях водить. Если
не хотите или
не умеете себе найти жениха, так и будет. Я для
вас обрывать да обрезывать себя понапрасну
не намерена.
Кукушкина. Кто же знает?
Вам известно, сударыня, что я посторонних молодых людей в дом
не принимаю. Я принимаю только женихов или тех, которые могут быть женихами. У меня, коли мало-мальски похож на жениха, — милости просим, дом открыт, а как завилял хвостом, так и поворот от ворот. Нам таких
не надобно. Я свою репутацию берегу, да и вашу также.
Юлинька. Он пришел и говорит: «Мое сердце никогда от
вас не отвращалось, а всегда было, есть и будет».
Кукушкина. Поди, Юлинька, поцелуй меня. (Целует ее.) Выйти замуж, мой друг, для девушки велико дело.
Вы это после поймете. Я ведь мать, и мать строгая; с женихом что хочешь делай, я сквозь пальцы буду смотреть, я молчу, мой друг, молчу; а уж с посторонним, нет, шалишь,
не позволю! Поди, Юлинька, сядь на свое место.
А выйдете, дети, замуж, вот
вам мой совет: мужьям потачки
не давайте, так их поминутно и точите, чтоб деньги добывали; а то обленятся, потом сами плакать будете. Много бы надо было наставлений сделать; но
вам теперь, девушкам, еще всего сказать нельзя; коли случится что — приезжайте прямо ко мне, у меня всегда для
вас прием, никогда запрету нет. Все средства я знаю и всякий совет могу дать, даже и по докторской части.
Вот рекомендую
вам: две мои дочери, Юлинька и Полина. Совершенные дети, ни об чем понятия
не имеют; им бы еще в куклы играть, а
не то что замуж выходить. И жаль расставаться, а нечего делать. Такой товар дома
не удержишь.
Кукушкина. Я
вам правду скажу, Аким Акимыч, они у меня в строгости воспитываются, от всего отдалены. Денег я
не могу за ними дать много, но уж за нравственность мужья будут благодарны. Я люблю детей, Аким Акимыч, но строга, очень строга. (Строго.) Полина, подите распорядитесь чаем.
Кукушкина. Однако
вы должны знать, скоро ли он это место получит. Может быть, даже это и от
вас зависит. Я за него просительница. (Кланяется.)
Вам нельзя будет мою просьбу
не уважить; я мать, нежная мать, хлопочу для счастья своих детей, своих птенцов.
Кукушкина. Признаться
вам сказать, я даже
не люблю холостых. Что они делают? так только землю тяготят.
Кукушкина. Ах, Аким Акимыч, большая разница.
Вы пойдете, когда
вас позовут, захотят
вас угостить, уважение свое показать
вам, а на свои
вы ведь уж
не пойдете.
Кукушкина. Милости просим, Василий Николаич, милости просим. Полина совсем стосковалась об
вас. Все глаза проглядела, то к тому окошку подбежит, то к другому. Уж так любить, так любить!.. Я, право, и
не видывала. Счастливы
вы, Василий Николаич. За что
вас так любят-то, скажите
вы мне?
Уж
не говорите, Аким Акимыч,
вы сами семейный человек, и я сейчас увидела, что
вы стараетесь молодых людей всячески поощрять к семейной жизни.
Вы себе представить
не можете, Василий Николаич, как я страдаю, когда вижу, что два влюбленных сердца разделяют какие-нибудь препятствия.
Полина. Пожалуйте, чай готов. (Увидав Жадова.) Василий Николаич!
Не стыдно ли заставлять так страдать? Я ждала, ждала
вас.
Белогубов. Мне некому было, да и
не умею-с.
Вам известно, что я недавно стал вхож в дом-с, а прежде этого и знакомства никакого
не имел.
Юлинька. И
вы никого
не обманывали?
Юлинька.
Не говорите. Я
вам ни одного слова
не верю. (Отворачивается.)
Белогубов. Совсем другое дело-с. У него дяденька богатый-с, да и сам он образованный человек, везде может место иметь. Хоть и в учители пойдет — все хлеб-с. А я что-с? Пока
не дадут места столоначальника, ничего
не могу-с… Да и
вы сами
не захотите щи да кашу кушать-с. Это только нам можно-с, а
вы барышня,
вам нельзя-с. А вот получу место, тогда совсем другой переворот будет.
Белогубов. Теперь скоро-с. Обещали. Как только получу место, так в ту ж минуту… только платье новое сошью… Я уж и маменьке говорил-с.
Вы не сердитесь, Юлия Ивановна, потому что
не от меня зависимо. Пожалуйте ручку.
Полина. Только
вы, пожалуйста, маменьке
не сказывайте.
Полина. Ну, смотрите же. Я
вам по простоте скажу. (Тиxo.) У нас в доме все обман, все, все, решительно все.
Вы, пожалуйста, ничему
не верьте, что
вам говорят. За нами ничего нет. Маменька говорит, что нас любит, а совсем
не любит, только хочет поскорее с рук сбыть. Женихам в глаза льстит, а за глаза ругает. Нас заставляет притворяться.
Полина. Только я
не притворяюсь, я в самом деле
вас люблю.
Полина. Да еще вот что я
вам скажу: мы ведь совсем
не образованны. Еще Юлия кой-что знает, я так вовсе дурочка.
Полина. Так, как бывают дурочки. Ничего
не знаю, ничего
не читала… что
вы иногда говорите, ничего
не понимаю, решительно ничего.
Жадов. За то-то я
вас и люблю, что
вас не успели ничему выучить,
не успели испортить вашего сердца.
Вас надобно поскорей взять отсюда. Мы с
вами начнем новую жизнь. Я с любовью займусь вашим воспитанием. Какое наслаждение ожидает меня!
Жадов. Я
не понимаю, однако, для чего
вам это?
Жадов. Вот что! Ну, нет, нам дарить
не будут. Мы с
вами будем сами трудиться. Так ведь, Полина?