Неточные совпадения
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» —
с большим,
с большим
чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Софья. Ваше изъяснение, дядюшка, сходно
с моим внутренним
чувством, которого я изъяснить не могла. Я теперь живо чувствую и достоинство честного человека и его должность.
Одно привычное
чувство влекло его к тому, чтобы снять
с себя и на нее перенести вину; другое
чувство, более сильное, влекло к тому, чтобы скорее, как можно скорее, не давая увеличиться происшедшему разрыву, загладить его.
Он не верит и в мою любовь к сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое
чувство, но он знает, что я не брошу сына, не могу бросить сына, что без сына не может быть для меня жизни даже
с тем, кого я люблю, но что, бросив сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает и знает, что я не в силах буду сделать этого».
Он говорил то самое, что предлагал Сергей Иванович; но, очевидно, он ненавидел его и всю его партию, и это
чувство ненависти сообщилось всей партии и вызвало отпор такого же, хотя и более приличного озлобления
с другой стороны. Поднялись крики, и на минуту всё смешалось, так что губернский предводитель должен был просить о порядке.
А в душе Алексея Александровича, несмотря на полное теперь, как ему казалось, презрительное равнодушие к жене, оставалось в отношении к ней одно
чувство — нежелание того, чтоб она беспрепятственно могла соединиться
с Вронским, чтобы преступление ее было для нее выгодно.
Вспомнив об Алексее Александровиче, она тотчас
с необыкновенною живостью представила себе его как живого пред собой,
с его кроткими, безжизненными, потухшими глазами, синими жилами на белых руках, интонациями и треском пальцев и, вспомнив то
чувство, которое было между ними и которое тоже называлось любовью, вздрогнула от отвращения.
— Оно и лучше, Агафья Михайловна, не прокиснет, а то у нас лед теперь уж растаял, а беречь негде, — сказала Кити, тотчас же поняв намерение мужа и
с тем же
чувством обращаясь к старухе. — Зато ваше соленье такое, что мама говорит, нигде такого не едала, — прибавила она, улыбаясь и поправляя на ней косынку.
Но ему стало стыдно за это
чувство, и тотчас же он как бы раскрыл свои душевные объятия и
с умиленною радостью ожидал и желал теперь всею душой, чтоб это был брат.
С бодрым
чувством надежды на новую, лучшую жизнь, он в девятом часу ночи подъехал к своему дому.
Не раз говорила она себе эти последние дни и сейчас только, что Вронский для нее один из сотен вечно одних и тех же, повсюду встречаемых молодых людей, что она никогда не позволит себе и думать о нем; но теперь, в первое мгновенье встречи
с ним, ее охватило
чувство радостной гордости.
Она благодарна была отцу за то, что он ничего не сказал ей о встрече
с Вронским; но она видела по особенной нежности его после визита, во время обычной прогулки, что он был доволен ею. Она сама была довольна собою. Она никак не ожидала, чтоб у нее нашлась эта сила задержать где-то в глубине души все воспоминания прежнего
чувства к Вронскому и не только казаться, но и быть к нему вполне равнодушною и спокойною.
При этом известии он
с удесятеренною силой почувствовал припадок этого странного, находившего на него
чувства омерзения к кому-то; но вместе
с тем он понял, что тот кризис, которого он желал, наступит теперь, что нельзя более скрывать от мужа, и необходимо так или иначе paзорвать скорее это неестественное положение.
Он взглянул на небо, надеясь найти там ту раковину, которою он любовался и которая олицетворяла для него весь ход мыслей и
чувств нынешней ночи. На небе не было более ничего похожего на раковину. Там, в недосягаемой вышине, совершилась уже таинственная перемена. Не было и следа раковины, и был ровный, расстилавшийся по целой половине неба ковер всё умельчающихся и умельчающихся барашков. Небо поголубело и просияло и
с тою же нежностью, но и
с тою же недосягаемостью отвечало на его вопрошающий взгляд.
Увидев Алексея Александровича
с его петербургски-свежим лицом и строго самоуверенною фигурой, в круглой шляпе,
с немного-выдающеюся спиной, он поверил в него и испытал неприятное
чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, мучимый жаждою и добравшийся до источника и находящий в этом источнике собаку, овцу или свинью, которая и выпила и взмутила воду.
Хотя она бессознательно (как она действовала в это последнее время в отношении ко всем молодым мужчинам) целый вечер делала всё возможное для того, чтобы возбудить в Левине
чувство любви к себе, и хотя она знала, что она достигла этого, насколько это возможно в отношении к женатому честному человеку и в один вечер, и хотя он очень понравился ей (несмотря на резкое различие,
с точки зрения мужчин, между Вронским и Левиным, она, как женщина, видела в них то самое общее, за что и Кити полюбила и Вронского и Левина), как только он вышел из комнаты, она перестала думать о нем.
Туман, застилавший всё в ее душе, вдруг рассеялся. Вчерашние
чувства с новой болью защемили больное сердце. Она не могла понять теперь, как она могла унизиться до того, чтобы пробыть целый день
с ним в его доме. Она вошла к нему в кабинет, чтоб объявить ему свое решение.
Анна села в коляску в еще худшем состоянии, чем то, в каком она была, уезжая из дома. К прежним мучениям присоединилось теперь
чувство оскорбления и отверженности, которое она ясно почувствовала при встрече
с Кити.
И он испытал странное
чувство, со времени его связи
с Анною иногда находившее на него.
В эти два часа ожидания у Болгаринова Степан Аркадьич, бойко прохаживаясь по приемной, расправляя бакенбарды, вступая в разговор
с другими просителями и придумывая каламбур, который он скажет о том, как он у Жида дожидался, старательно скрывал от других и даже от себя испытываемое
чувство.
Одно, чего он не мог вырвать из своего сердца, несмотря на то, что он не переставая боролся
с этим
чувством, это было доходящее до отчаяния сожаление о том, что он навсегда потерял ее.
«Но знаю ли я ее мысли, ее желания, ее
чувства?» вдруг шепнул ему какой-то голос. Улыбка исчезла
с его лица, и он задумался. И вдруг на него нашло странное
чувство. На него нашел страх и сомнение, сомнение во всем.
С той минуты как он проснулся и понял, в чем дело, Левин приготовился на то, чтобы, не размышляя, не предусматривая ничего, заперев все мысли и
чувства, твердо, не расстраивая жену, а, напротив, успокаивая и поддерживая ее храбрость, перенести то, что предстоит ему.
Но и после, и на другой и на третий день, она не только не нашла слов, которыми бы она могла выразить всю сложность этих
чувств, но не находила и мыслей, которыми бы она сама
с собой могла обдумать всё, что было в ее душе.
«Я не в силах буду говорить
с нею без
чувства упрека, смотреть на нее без злобы, и она только еще больше возненавидит меня, как и должно быть.
Она знала, что теперь,
с отъездом Долли, никто уже не растревожит в ее душе те
чувства, которые поднялись в ней при этом свидании.
—
Чувство мое не может измениться, вы знаете, но я прошу не ездить, умоляю вас, — сказал он опять по-французски
с нежною мольбой в голосе, но
с холодностью во взгляде.
Вронский в первый раз испытывал против Анны
чувство досады, почти злобы за ее умышленное непонимание своего положения.
Чувство это усиливалось еще тем, что он не мог выразить ей причину своей досады. Если б он сказал ей прямо то, что он думал, то он сказал бы: «в этом наряде,
с известной всем княжной появиться в театре — значило не только признать свое положение погибшей женщины, но и бросить вызов свету, т. е. навсегда отречься от него».
Опять краска стыда покрыла ее лицо, вспомнилось его спокойствие, и
чувство досады к нему заставило ее разорвать на мелкие клочки листок
с написанною фразой.
— Ах, гордость и гордость! — сказала Дарья Александровна, как будто презирая его зa низость этого
чувства в сравнении
с тем, другим
чувством, которое знают одни женщины.
Этот милый Свияжский, держащий при себе мысли только для общественного употребления и, очевидно, имеющий другие какие-то, тайные для Левина основы жизни и вместе
с тем он
с толпой, имя которой легион, руководящий общественным мнением чуждыми ему мыслями; этот озлобленный помещик, совершенно правый в своих рассуждениях, вымученных жизнью, но неправый своим озлоблением к целому классу и самому лучшему классу России; собственное недовольство своею деятельностью и смутная надежда найти поправку всему этому — всё это сливалось в
чувство внутренней тревоги и ожидание близкого разрешения.
Она испытывала
с ним
чувство подобное тому, которое она испытывала
с горничной за кофточку.
Разве не молодость было то
чувство, которое он испытывал теперь, когда, выйдя
с другой стороны опять на край леса, он увидел на ярком свете косых лучей солнца грациозную фигуру Вареньки, в желтом платье и
с корзинкой шедшей легким шагом мимо ствола старой березы, и когда это впечатление вида Вареньки слилось в одно
с поразившим его своею красотой видом облитого косыми лучами желтеющего овсяного поля и за полем далекого старого леса, испещренного желтизною, тающего в синей дали?
Ей казалось, что в его больших страшных глазах, которые упорно следили за ней, выражалось
чувство ненависти и насмешки, и она старалась избегать встречи
с ним.
Алексей Александрович вздохнул и помолчал. Она тревожно играла кистями халата, взглядывая на него
с тем мучительным
чувством физического отвращения к нему, за которое она упрекала себя, но которого не могла преодолеть. Она теперь желала только одного — быть избавленною от его постылого присутствия.
Гостиница эта уже пришла в это состояние; и солдат в грязном мундире, курящий папироску у входа, долженствовавший изображать швейцара, и чугунная, сквозная, мрачная и неприятная лестница, и развязный половой в грязном фраке, и общая зала
с пыльным восковым букетом цветов, украшающим стол, и грязь, пыль и неряшество везде, и вместе какая-то новая современно железнодорожная самодовольная озабоченность этой гостиницы — произвели на Левиных после их молодой жизни самое тяжелое
чувство, в особенности тем, что фальшивое впечатление, производимое гостиницей, никак не мирилось
с тем, что ожидало их.
Несмотря на испытываемое им
чувство гордости и как бы возврата молодости, когда любимая дочь шла
с ним под руку, ему теперь как будто неловко и совестно было за свою сильную походку, за свои крупные, облитые жиром члены. Он испытывал почти
чувство человека неодетого в обществе.
Анна теперь
с трудом могла вспомнить то
чувство почти набожного уважения, которое она в первое время имела к этим лицам.
Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющею ничего общего
с тою, которую
с детства знала Кити и которая выражалась в обедне и всенощной во Вдовьем Доме, где можно было встретить знакомых, и в изучении
с батюшкой наизусть славянских текстов; это была религия возвышенная, таинственная, связанная
с рядом прекрасных мыслей и
чувств, в которую не только можно было верить, потому что так велено, но которую можно было любить.
У них шел свой разговор
с Левиным, и не разговор, а какое-то таинственное общение, которое
с каждою минутой всё ближе связывало их и производило в обоих
чувство радостного страха пред тем неизвестным, в которое они вступали.
— Да, я теперь всё поняла, — продолжала Дарья Александровна. — Вы этого не можете понять; вам, мужчинам, свободным и выбирающим, всегда ясно, кого вы любите. Но девушка в положении ожидания,
с этим женским, девичьим стыдом, девушка, которая видит вас, мужчин, издалека, принимает всё на слово, — у девушки бывает и может быть такое
чувство, что она не знает, что сказать.
Необыкновенно было то, что его все не только любили, но и все прежде несимпатичные, холодные, равнодушные люди восхищаясь им, покорялись ему во всем, нежно и деликатно обходились
с его
чувством и разделяли его убеждение, что он был счастливейшим в мире человеком, потому что невеста его была верх совершенства.
Когда я получил телеграмму, я поехал сюда
с теми же
чувствами, скажу больше: я желал ее смерти.
Чувство предстоящей скачки всё более и более охватывало его по мере того, как он въезжал дальше и дальше в атмосферу скачек, обгоняя экипажи ехавших
с дач и из Петербурга на скачки.
Чувство ревности, которое мучало его во время неизвестности, прошло в ту минуту, когда ему
с болью был выдернут зуб словами жены.
Он сразу перенесся в то
чувство, которое руководило им, которое было связано
с этими мыслями, и нашел в душе своей это
чувство еще более сильным и определенным, чем прежде.
— Верно,
с бумагами, — прибавил Степан Аркадьич, и, когда Анна проходила мимо лестницы, слуга взбегал наверх, чтобы доложить о приехавшем, а сам приехавший стоял у лампы, Анна, взглянув вниз, узнала тотчас же Вронского, и странное
чувство удовольствия и вместе страха чего-то вдруг шевельнулось у нее в сердце.
Анализуя свое
чувство и сравнивая его
с прежними, она ясно видела, что не была бы влюблена в Комисарова, если б он не спас жизни Государя, не была бы влюблена в Ристич-Куджицкого, если бы не было Славянского вопроса, но что Каренина она любила за него самого, за его высокую непонятую душу, за милый для нее тонкий звук его голоса
с его протяжными интонациями, за его усталый взгляд, за его характер и мягкие белые руки
с напухшими жилами.
Долго Левин не мог успокоить жену. Наконец он успокоил ее, только признавшись, что
чувство жалости в соединении
с вином сбили его, и он поддался хитрому влиянию Анны и что он будет избегать ее. Одно, в чем он искреннее всего признавался, было то, что, живя так долго в Москве, за одними разговорами, едой и питьем, он ошалел. Они проговорили до трех часов ночи. Только в три часа они настолько примирились, что могли заснуть.
В
чувстве его к ней теперь не было ничего таинственного, и потому красота ее, хотя и сильнее, чем прежде, привлекала его, вместе
с тем теперь оскорбляла его.