Неточные совпадения
С ним как
с отцом именно случилось то, что должно было случиться, то есть он вовсе и совершенно бросил своего ребенка, прижитого
с Аделаидой Ивановной, не по злобе к нему или не из каких-нибудь оскорбленно-супружеских
чувств, а просто потому, что забыл о нем совершенно.
С тяжелым
чувством дожидался он назначенного дня.
Вся церемония произошла весьма серьезно, вовсе не как вседневный обряд какой-нибудь, а почти
с каким-то
чувством.
Теперь, как ты думаешь, вот ты сегодня пойдешь и ей скажешь: «Приказали вам кланяться», а она тебе: «А деньги?» Ты еще мог бы сказать ей: «Это низкий сладострастник и
с неудержимыми
чувствами подлое существо.
Он проговорил это
с самым неприязненным
чувством. Тем временем встал
с места и озабоченно посмотрел в зеркало (может быть, в сороковой раз
с утра) на свой нос. Начал тоже прилаживать покрасивее на лбу свой красный платок.
— О, не то счастливо, что я вас покидаю, уж разумеется нет, — как бы поправилась она вдруг
с милою светскою улыбкой, — такой друг, как вы, не может этого подумать; я слишком, напротив, несчастна, что вас лишусь (она вдруг стремительно бросилась к Ивану Федоровичу и, схватив его за обе руки,
с горячим
чувством пожала их); но вот что счастливо, это то, что вы сами, лично, в состоянии будете передать теперь в Москве, тетушке и Агаше, все мое положение, весь теперешний ужас мой, в полной откровенности
с Агашей и щадя милую тетушку, так, как сами сумеете это сделать.
— Ты ошибся, мой добрый Алеша, — проговорил он
с выражением лица, которого никогда еще Алеша у него не видел, —
с выражением какой-то молодой искренности и сильного неудержимо откровенного
чувства, — никогда Катерина Ивановна не любила меня!
Алеша
с горячим
чувством сумел нарисовать перед ней образ «Илюшечки».
Милый, не сердитесь, что я «острю», — подхватила она тотчас же
с сильным
чувством.
— Пожалуй, солгал, — смеялся и Алеша, — чтобы вам не отдавать письма, солгал. Оно очень мне дорого, — прибавил он вдруг
с сильным
чувством и опять покраснев, — это уж навеки, и я его никому никогда не отдам!
Слезно выговорить захотелось, так ведь это мужицкая, так сказать, слеза-с, мужицкие самые
чувства.
— Хорошо коли сам наводит, а коли ему самому в самое рыло наводят, так оно тогда самое глупое чувство-с. Убежите
с места, Марья Кондратьевна.
Иван заключил свою длинную тираду вдруг
с каким-то особенным и неожиданным
чувством.
— Я, брат, уезжая, думал, что имею на всем свете хоть тебя, —
с неожиданным
чувством проговорил вдруг Иван, — а теперь вижу, что и в твоем сердце мне нет места, мой милый отшельник. От формулы «все позволено» я не отрекусь, ну и что же, за это ты от меня отречешься, да, да?
Больной, однако, в
чувство не входил: припадки хоть и прекращались на время, но зато возобновлялись опять, и все заключили, что произойдет то же самое, что и в прошлом году, когда он тоже упал нечаянно
с чердака.
Да и многое из самых сильных
чувств и движений природы нашей мы пока на земле не можем постичь, не соблазняйся и сим и не думай, что сие в чем-либо может тебе служить оправданием, ибо спросит
с тебя судия вечный то, что ты мог постичь, а не то, чего не мог, сам убедишься в том, ибо тогда все узришь правильно и спорить уже не станешь.
Многое на земле от нас скрыто, но взамен того даровано нам тайное сокровенное ощущение живой связи нашей
с миром иным,
с миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и
чувств не здесь, а в мирах иных.
Восторженный ли вид капитана, глупое ли убеждение этого «мота и расточителя», что он, Самсонов, может поддаться на такую дичь, как его «план», ревнивое ли
чувство насчет Грушеньки, во имя которой «этот сорванец» пришел к нему
с какою-то дичью за деньгами, — не знаю, что именно побудило тогда старика, но в ту минуту, когда Митя стоял пред ним, чувствуя, что слабеют его ноги, и бессмысленно восклицал, что он пропал, — в ту минуту старик посмотрел на него
с бесконечною злобой и придумал над ним посмеяться.
— Сударыня, неужто вы так добры! — вскричал он
с чрезвычайным
чувством. — Господи, вы спасли меня. Вы спасаете человека, сударыня, от насильственной смерти, от пистолета… Вечная благодарность моя…
Митя болезненно нахмурился: что, в самом деле, он прилетит…
с такими
чувствами… а они спят… спит и она, может быть, тут же… Злое
чувство закипело в его сердце.
— А и я
с тобой, я теперь тебя не оставлю, на всю жизнь
с тобой иду, — раздаются подле него милые, проникновенные
чувством слова Грушеньки. И вот загорелось все сердце его и устремилось к какому-то свету, и хочется ему жить и жить, идти и идти в какой-то путь, к новому зовущему свету, и скорее, скорее, теперь же, сейчас!
— Кто это мне под голову подушку принес? Кто был такой добрый человек! — воскликнул он
с каким-то восторженным, благодарным
чувством и плачущим каким-то голосом, будто и бог знает какое благодеяние оказали ему. Добрый человек так потом и остался в неизвестности, кто-нибудь из понятых, а может быть, и писарек Николая Парфеновича распорядились подложить ему подушку из сострадания, но вся душа его как бы сотряслась от слез. Он подошел к столу и объявил, что подпишет все что угодно.
— Стойте, — перебил вдруг Митя и
с каким-то неудержимым
чувством произнес, обращаясь ко всем в комнате: — Господа, все мы жестоки, все мы изверги, все плакать заставляем людей, матерей и грудных детей, но из всех — пусть уж так будет решено теперь — из всех я самый подлый гад!
Надо заметить, что Коля понимал и разгадывал
с этой стороны Дарданелова и, уж разумеется, глубоко презирал его за его «
чувства»; прежде даже имел неделикатность выказывать это презрение свое пред матерью, отдаленно намекая ей, что понимает, чего добивается Дарданелов.
Это он не раз уже делал прежде и не брезгал делать, так что даже в классе у них разнеслось было раз, что Красоткин у себя дома играет
с маленькими жильцами своими в лошадки, прыгает за пристяжную и гнет голову, но Красоткин гордо отпарировал это обвинение, выставив на вид, что со сверстниками,
с тринадцатилетними, действительно было бы позорно играть «в наш век» в лошадки, но что он делает это для «пузырей», потому что их любит, а в
чувствах его никто не смеет у него спрашивать отчета.
— О, как я жалею и браню всего себя, что не приходил раньше! —
с горьким
чувством воскликнул Коля.
Вашему Пушкину за женские ножки монумент хотят ставить, а у меня
с направлением, а вы сами, говорит, крепостник; вы, говорит, никакой гуманности не имеете, вы никаких теперешних просвещенных
чувств не чувствуете, вас не коснулось развитие, вы, говорит, чиновник и взятки берете!» Тут уж я начала кричать и молить их.
— Да, завтра суд. Что ж, неужели же ты так совсем не надеешься, брат? —
с робким
чувством проговорил Алеша.
— Катерина Ивановна любит тебя, брат, —
с грустным
чувством проговорил Алеша.
Кстати, промолвим лишь два слова раз навсегда о
чувствах Ивана к брату Дмитрию Федоровичу: он его решительно не любил и много-много что чувствовал к нему иногда сострадание, но и то смешанное
с большим презрением, доходившим до гадливости.
— Ни одной минуты не принимаю тебя за реальную правду, — как-то яростно даже вскричал Иван. — Ты ложь, ты болезнь моя, ты призрак. Я только не знаю, чем тебя истребить, и вижу, что некоторое время надобно прострадать. Ты моя галлюцинация. Ты воплощение меня самого, только одной, впрочем, моей стороны… моих мыслей и
чувств, только самых гадких и глупых.
С этой стороны ты мог бы быть даже мне любопытен, если бы только мне было время
с тобой возиться…
Именно потому, может быть, и соскочил через минуту
с забора к поверженному им в азарте Григорию, что в состоянии был ощущать
чувство чистое,
чувство сострадания и жалости, потому что убежал от искушения убить отца, потому что ощущал в себе сердце чистое и радость, что не убил отца.
— Он там толкует, — принялась она опять, — про какие-то гимны, про крест, который он должен понести, про долг какой-то, я помню, мне много об этом Иван Федорович тогда передавал, и если б вы знали, как он говорил! — вдруг
с неудержимым
чувством воскликнула Катя, — если б вы знали, как он любил этого несчастного в ту минуту, когда мне передавал про него, и как ненавидел его, может быть, в ту же минуту!
Неточные совпадения
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» —
с большим,
с большим
чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Софья. Ваше изъяснение, дядюшка, сходно
с моим внутренним
чувством, которого я изъяснить не могла. Я теперь живо чувствую и достоинство честного человека и его должность.
Одно привычное
чувство влекло его к тому, чтобы снять
с себя и на нее перенести вину; другое
чувство, более сильное, влекло к тому, чтобы скорее, как можно скорее, не давая увеличиться происшедшему разрыву, загладить его.
Он не верит и в мою любовь к сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое
чувство, но он знает, что я не брошу сына, не могу бросить сына, что без сына не может быть для меня жизни даже
с тем, кого я люблю, но что, бросив сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает и знает, что я не в силах буду сделать этого».
Он говорил то самое, что предлагал Сергей Иванович; но, очевидно, он ненавидел его и всю его партию, и это
чувство ненависти сообщилось всей партии и вызвало отпор такого же, хотя и более приличного озлобления
с другой стороны. Поднялись крики, и на минуту всё смешалось, так что губернский предводитель должен был просить о порядке.