Неточные совпадения
—
У вас есть гувернер? —
спросил Сережа, вспомня, вероятно, приказание матери.
Другой же братишка его, постояв немного
у притолки, вышел на двор и стал рассматривать экипаж и лошадей Александры Григорьевны,
спрашивая у кучера — настоящий ли серебряный набор на лошадях или посеребренный — и что все это стоит?
— Где жить будет
у тебя Паша? —
спросил Еспер Иваныч полковника.
— Ты сам меня как-то
спрашивал, — продолжал Имплев, — отчего это, когда вот помещики и чиновники съедутся, сейчас же в карты сядут играть?.. Прямо от неучения! Им не об чем между собой говорить; и чем необразованней общество, тем склонней оно ко всем этим играм в кости, в карты; все восточные народы, которые еще необразованнее нас, очень любят все это, и
у них, например, за величайшее блаженство считается их кейф, то есть, когда человек ничего уж и не думает даже.
— А это что такое
у вас, дядя? —
спросил Павел, показывая на астролябию, которая очень возбуждала его любопытство; сам собою он никак уж не мог догадаться, что это было такое.
— А
у вас, батюшка, разве худы хлеба-то? —
спросила Анна Гавриловна.
— Знаешь что?.. Мы хотим сыграть театр
у вас в верхней зале, позволишь ты? —
спросил он Симонова.
— Ну да, держи карман — русские! А выходит, парижские блохи
у нас в Новгороде завелись. К разным французским обноскам и опоркам наклеят русские ярлычки да и пускают в ход, благо рынок
спрашивает… Подите-ка лучше, позовите сюда Насосыча; мы ему тоже дадим немножко лакнуть.
Перед экзаменом инспектор-учитель задал им сочинение на тему: «Великий человек». По словесности Вихров тоже был первый, потому что прекрасно знал риторику и логику и, кроме того, сочинял прекрасно. Счастливая мысль мелькнула в его голове: давно уже желая высказать то, что наболело
у него на сердце, он подошел к учителю и
спросил его, что можно ли, вместо заданной им темы, написать на тему: «Случайный человек»?
Совестливые до щепетильности, супруг и супруга — из того, что они с Павла деньги берут, — бог знает как начали за ним ухаживать и беспрестанно
спрашивали его: нравится ли ему стол их, тепло ли
у него в комнате?
— Как же это?.. Я
у самой вас
спрашивал: нет ли чего особенного
у Мари в Москве, и вы решительно сказали, что нет! — проговорил он с укоризною.
— Что же, вы будете в Москве бывать
у Еспера Иваныча и
у молодых, когда их свадьба состоится? —
спросила она, глядя на него с участием.
— Скажи, ты не бывал здесь
у Еспера Иваныча Имплева? Он болен и приехал сюда лечиться, —
спросил Павел.
Он чувствовал, что простая вежливость заставляла его
спросить дядю о Мари, но
у него как-то язык на это не поворачивался. Мысль, что она не вышла замуж, все еще не оставляла его, и он отыскивал глазами в комнате какие-нибудь следы ее присутствия, хоть какую-нибудь спицу от вязанья, костяной ножик, которым она разрезывала книги и который обыкновенно забывала в комнате дяди, — но ничего этого не было видно.
— Муж мой, может быть, захочет быть
у тебя, но пожелаешь ли ты этого? —
спросила она его несколько даже гордым тоном.
— А где же
у нее ребенок? — продолжал
спрашивать Павел.
— А этот Ваня ваш — будет
у вас? —
спросил Замин.
— Чем же дурно? —
спросил полковник, удивленный этим замечанием сына. — Так же, как и
у других. Я еще больше даю, супротив других, и месячины, и привара, а мужики едят свое, не мое.
— Кто это такой? —
спросил он
у рассыльного, который успел уже приехать и отворил ему дверь в комнаты.
— Зачем же ноги
у него так обтерты? —
спросил Павел, отворачиваясь и не могши почти видеть несчастливца.
— Что, похоже? —
спросил Александр Иванович, останавливаясь читать и утирая с лица пот, видимо выступавший
у него от задушевнейшего волнения.
— А есть ли запас
у нас, и будет ли чем накормить гостей? —
спросил с беспокойством Павел.
— Непременно буду! Но вы разве не ночуете
у нас? —
спросил Павел.
— С ним, вероятно, удар повторился? —
спросил Павел
у Мари, садясь около нее.
У кого даже
спросить: кто дает денег взаймы?
— Как
у тебя? —
спросил Павел, не понимая, что такое говорит старик.
— Кто это такой
у тебя был? —
спросила с любопытством вышедшая из своей комнаты Фатеева.
— Но почему же вы думаете, что внутри
у них ничего нет? —
спросил Павла Марьеновский.
— Фу ты, боже мой! Парад какой! Вы, может быть, полагали, что
у меня будет бал? —
спросил его Павел.
— Где же этот театр
у вас будет? —
спросила она.
— Что это
у тебя за бумаги? —
спросил ее Павел.
— Но
у ней
у самой муж умирает? —
спросил Павел Кирьяна.
— Отчего же нельзя? —
спросила Мари
у мужа.
— Теперь та же самая комедия начинается, — продолжал он, — вам хочется
спросить меня о Клеопатре Петровне и о том, что
у меня с ней происходило, а вы меня
спрашиваете, как о какой-нибудь Матрене Карповне;
спрашивайте лучше прямо, как и что вам угодно знать по сему предмету?
— Вторая часть
у вас еще не окончена? —
спрашивал Павла несколько уже успокоившийся Неведомов.
Но Ванька это дело для себя поправил, он
спросил у официанта еще четвертый стакан пунша, и этот уже не понес в гостиную, а выпил его в темном коридоре сам.
Это уже приходили мужики и бабы из чужих, соседних деревень и, приходя, потихоньку что-то
спрашивали у вихровских крестьян, а те утвердительно кивали им на это головой.
— Где же ты видела его? —
спросила Юлия, которая отчасти уже слышала, кто такой был Поль Вихров, давно ли он приехал и сколько
у него душ; о наружности его она только ни от кого не слыхала таких отзывов.
Степь, чей курган?
Ураган
спроси!
Ураган, чей курган?
У могилы
спроси!
— Monsieur Цапкин, сколько
у вас? —
спросила Фатеева, перегибаясь к нему на стол и смотря на его ремизы.
— А что Вихров, будет
у вас на бале? —
спросила она Юлию.
— А
у тебя не фраза? —
спросил его Вихров мрачно и тоже запинающимся несколько языком.
— А именно-с? —
спросил Павел; голос
у него при этом немного дрожал.
Я просидел
у него, по крайней мере, часа четыре и, уезжая,
спросил его о брате: когда я могу того застать дома.
— А
у тебя разве нет в виду других? —
спросил его брат.
Женечка мой все пристает ко мне и
спрашивает: «О чем это ты, maman, когда
у нас дядя Павел был, плакала с ним?» — «О глупости людской», — отвечаю я ему.
В это время вошел в моленную и сам Иван Кононов, высокий, худощавый, с длинной полуседой бородой старик. Он не поклонился и не поздоровался со своими ночными посетителями, а молча встал
у притолка, как бы ожидая, что его или
спросят о чем-нибудь, или прикажут ему что-нибудь.
— Так ты, значит, ничего больше не желаешь, — доволен, если мы напишем, что ничего
у тебя не нашли? —
спросил он Кононова.
— Да вот поди ты!..
Спросите еще ее, не совращал ли ее кто-нибудь, не было ли
у нее совратителя?
Это сторона, так сказать, статистическая, но
у раскола есть еще история, об которой из уст ихних вряд ли что можно будет узнать, — нужны книги; а потому, кузина, умоляю вас, поезжайте во все книжные лавки и везде
спрашивайте — нет ли книг об расколе; съездите в Публичную библиотеку и, если там что найдете, велите сейчас мне все переписать, как бы это сочинение велико ни было; если есть что-нибудь в иностранной литературе о нашем расколе, попросите Исакова выписать, но только, бога ради, — книг, книг об расколе, иначе я задохнусь без них ».
Неточные совпадения
Влас наземь опускается. // «Что так?» —
спросили странники. // — Да отдохну пока! // Теперь не скоро князюшка // Сойдет с коня любимого! // С тех пор, как слух прошел, // Что воля нам готовится, //
У князя речь одна: // Что мужику
у барина // До светопреставления // Зажату быть в горсти!..
С утра встречались странникам // Все больше люди малые: // Свой брат крестьянин-лапотник, // Мастеровые, нищие, // Солдаты, ямщики. //
У нищих,
у солдатиков // Не
спрашивали странники, // Как им — легко ли, трудно ли // Живется на Руси? // Солдаты шилом бреются, // Солдаты дымом греются — // Какое счастье тут?..
— // «Дай прежде покурю!» // Покамест он покуривал, //
У Власа наши странники //
Спросили: «Что за гусь?» // — Так, подбегало-мученик, // Приписан к нашей волости, // Барона Синегузина // Дворовый человек, // Викентий Александрович.
«Не все между мужчинами // Отыскивать счастливого, // Пощупаем-ка баб!» — // Решили наши странники // И стали баб опрашивать. // В селе Наготине // Сказали, как отрезали: // «
У нас такой не водится, // А есть в селе Клину: // Корова холмогорская, // Не баба! доброумнее // И глаже — бабы нет. //
Спросите вы Корчагину // Матрену Тимофеевну, // Она же: губернаторша…»
«Умница, // Какой мужчина там?» — //
Спросил Роман
у женщины, // Уже кормившей Митеньку // Горяченькой ухой.