Неточные совпадения
— Ваш сын должен служить в гвардии!.. Он должен там же учиться, где и мой!.. Если вы не генерал, то ваши десять ран, я думаю, стоят генеральства; об этом доложат государю,
отвечаю вам
за то!
Солдат ничего уже ему не
отвечал, а только пошел. Ванька последовал
за ним, поглядывая искоса на стоявшую вдали собаку. Выйди
за ворота и увидев на голове Вихрова фуражку с красным околышком и болтающийся у него в петлице георгиевский крест, солдат мгновенно вытянулся и приложил даже руки по швам.
— Материал — рублей пятнадцать; а работа что?.. Сделаю, —
отвечал Симонов и вслед
за тем как-то торопливо обратился к Павлу: — Только уж вы, пожалуйста, папеньке-то вашему напишите.
— Да
за что же и не хвалить-то его? —
отвечал Насосыч и залился самым добродушным смехом. Он даже разговаривал о спиртных напитках с каким-то особенным душевным настроением.
— Очень мне нужно верить ему или не верить, —
отвечал Плавин, — досадно только, что он напился как скотина! Мне перед Симоновым даже совестно! — прибавил он и повернулся к стене; но не
за то ему было досадно на Николая Силыча!
— Начальство! —
отвечал Николай Силыч. — Десять тысяч здешние торговцы дали
за то губернатору и три тысячи полицеймейстеру.
— Ужасная! —
отвечал Абреев. — Он жил с madame Сомо. Та бросила его, бежала
за границу и оставила триста тысяч векселей
за его поручительством… Полковой командир два года спасал его, но последнее время скверно вышло: государь узнал и велел его исключить из службы… Теперь его, значит, прямо в тюрьму посадят… Эти женщины, я вам говорю, хуже змей жалят!.. Хоть и говорят, что денежные раны не смертельны, но благодарю покорно!..
— Была, —
отвечал Макар Григорьев и потом, заметив, что утомление и тоска на лице Павла как бы увеличились, он прибавил: — Что же я
за дурак этакой, вам покушать, чай, надо.
— Поддельные, ничего не стоят. Я настоящие брильянты
за версту отличу, —
отвечал инженер.
— Поворотим как-нибудь, —
ответил Петр и начал поворачивать лошадей; но при этом одна из пристяжных забежала
за куст и оборвала постромки. Коляску так качнуло, что Иван даже не удержался на козлах и полусвалился-полусоскочил с них.
— Хоть десять! —
отвечал Павел, идя
за нею.
Он, должно быть, в то время, как я жила в гувернантках, подсматривал
за мною и знал все, что я делаю, потому что, когда у Салова мне начинало делаться нехорошо, я писала к Неведомову потихоньку письмецо и просила его возвратить мне его дружбу и уважение, но он мне даже и не
отвечал ничего на это письмо…
— Ну, вот этого не знаю, постараюсь! —
отвечала Анна Ивановна и развела ручками. — А ведь как, Вихров, мне в девушках-то оставаться: все волочатся
за мной, проходу не дают, точно я — какая дрянная совсем. Все, кроме вас, волочились, ей-богу! — заключила она и надула даже губки; ей, в самом деле, несносно даже было, что все считали точно какою-то обязанностью поухаживать
за ней!
— Она вскоре же померла после Еспера Иваныча, —
отвечала она, — тело его повезли похоронить в деревню, она уехала
за ним, никуда не выходила, кроме как на его могилу, а потом и сама жизнь кончила.
— С господином Вихровым можно! —
отвечал тот с ударением. Дело в том, что Анна Ивановна, вышедши
за него замуж, рассказала ему даже и то, что один Вихров никогда
за ней не ухаживал.
— Вы видите! —
отвечал тот, усиливаясь улыбнуться и показывая на свои мокрые щеки, по которым, помимо воли его, текли у него слезы; потом он встал и, взяв Павла
за руку, поцеловал его.
— А так бы думал, что
за здоровье господина моего надо выпить! —
отвечал Макар Григорьев и, когда вино было разлито, он сам пошел
за официантом и каждому гостю кланялся, говоря: «Пожалуйте!» Все чокнулись с ним, выпили и крепко пожали ему руку. Он кланялся всем гостям и тотчас же махнул официантам, чтоб они подавали еще. Когда вино было подано, он взял свой стакан и прямо подошел уже к Вихрову.
Я так понимаю, что господа теперь для нас все равно, что родители: что хорошо мы сделали, им долженствует похвалить нас, худо — наказать; вот этого-то мы, пожалуй, с нашим барином и не сумеем сделать, а промеж тем вы
за всех нас
отвечать богу будете, как пастырь —
за овец своих: ежели какая овца отшатнется в сторону, ее плетью по боку надо хорошенько…
— Да-с!.. Многие здесь его
за святого почитают; говорят, он и иконы-то хорошо пишет, потому что богу угоден, —
отвечал Кирьян.
— Что
за нарядный, —
отвечал обойщик, — наряды-то у нас известные, у всех одинакие.
— Мы-ста этаких-то видали! —
отвечал он сдуру и спьяну вместо благодарности
за сделанное ему угощение.
—
За справедливость!.. Справедлив уж очень был! —
отвечал Петр.
— Расстригли-то, пожалуй, почесть и
за дело меня, —
отвечал он.
— На ваше откровенное предложение, — заговорил он слегка дрожащим голосом, — постараюсь
ответить тоже совершенно откровенно: я ни на ком и никогда не женюсь; причина этому та: хоть вы и не даете никакого значения моим литературным занятиям, но все-таки они составляют единственную мою мечту и цель жизни, а при такого рода занятиях надо быть на все готовым: ездить в разные местности, жить в разнообразных обществах, уехать, может быть,
за границу, эмигрировать, быть, наконец, сослану в Сибирь, а по всем этим местам возиться с женой не совсем удобно.
— В гостиной, —
отвечала Марья, искоса посматривая на вошедшего
за барином Ивана.
За себя — нельзя, а
за другую можно! —
отвечала Прыхина и больше уже до самого бала не уходила от Захаревских; даже свой бальный наряд она стала надевать на себя у них, а вместе с тем наряжала и Юлию, вряд ли еще не с большим увлечением, чем самое себя.
Пока Эйсмонды были
за границей, Ришар довольно часто получал об них известия от своего берлинского друга, который в последнем письме своем, на вопрос Ришара: что, нашла ли m-me Эйсмонд какое-нибудь себе облегчение и развлечение в путешествии,
отвечал, что нет, и что, напротив, она страдает, и что главная причина ее страданий — это почти явное отвращение ее к мужу, так что она малейшей ласки его боится.
— Нехорошо-то очень, пожалуй, и не сделается! — возразил ей почти со вздохом доктор. — Но тут вот какая беда может быть: если вы останетесь в настоящем положении, то эти нервные припадки, конечно, по временам будут смягчаться, ожесточаться, но все-таки ничего, — люди от этого не умирают; но сохрани же вас бог, если вам будет угрожать необходимость сделаться матерью, то я тогда не
отвечаю ни
за что.
— Да иду, я только поприфрантился немного! —
отвечал генерал, охорашиваясь перед зеркалом: он в самом деле был в новом с иголочки вицмундире и новых эполетах.
За границей Евгений Петрович все время принужден был носить ненавистное ему статское платье и теперь был почти в детском восторге, что снова облекся в военную форму.
— Можете, —
отвечал казначей и посмотрел на худого монаха. Тот подошел к раке, отпер ее висевшим у него на поясе ключом и с помощью казначея приподнял крышку, а сей последний раскрыл немного и самую пелену на мощах, и Вихров увидел довольно темную и, как ему показалось, не сухую даже грудь человеческую. Трепет объял его; у него едва достало смелости наклониться и прикоснуться губами к священным останкам.
За ним приложились и все прочие, и крышка раки снова опустилась и заперлась.
— Есть много свободных, —
отвечал монах. — Теперь погуляйте пока в нашем монастырском саду, потом просим милости и
за нашу трапезу монашескую, не скушаете ли чего-нибудь.
— Нет, мне и здесь хорошо! —
отвечал ей Вихров небрежно. — Но что это такое
за пыль? — прибавил он, взглянув на землю и разгребая ногой довольно толстый слой в самом деле какой-то черной пыли.
—
За проведение французских идей и протест мой против крепостного права, —
отвечал Вихров.
— Он был сначала взят, —
отвечал он, —
за высокий рост в адъютанты… Здесь он приучился к писарской канцелярской службе; был потом, кажется, в жандармах и сделан наконец губернатором.
—
За то, что он стоит того! —
отвечал Иларион Захаревский.
— Да,
за сочинение, —
отвечал он.
—
За сеном он, судырь, уехал, —
отвечал тот несколько сконфуженным голосом.
— Никогда мы так не говаривали; ты теперь и
отвечай за то! — продолжал прежний, более умный мужик.
— А вино, судырь, которое Федор Романыч купил, — ишь, больно ловки,
отвечай теперь я
за них один!
— В службе и
за irren наказывают, —
отвечал ему Вихров.
—
За покражу церковных вещей-с, —
отвечал тот.
— Да что кому
за дело до того? —
отвечала арестантка.
— Говорил уж я им, —
отвечал за всех голова, — сломаем завтра, а сегодняшний день просят, не позволите ли вы еще разок совершить в ней общественное молитвословие?
— Да, немножко, —
отвечала Юлия, а сама между тем с таким выражением взяла себя
за грудь, которым явно хотела показать, что, напротив, — множко.
— Ежели бы я был член святейшего синода, —
отвечал священник, — то я прямо подал бы мнение, что никакого раскола у нас быть совсем не должно! Что он такое
за учение? На каком вселенском соборе был рассматриваем и утверждаем?.. Значит, одно только невежество в нем укрывается; а дело правительства — не допускать того, а, напротив, просвещать народ!
— Все запишут! —
отвечал ему с сердцем Вихров и спрашивать народ повел в село. Довольно странное зрелище представилось при этом случае: Вихров, с недовольным и расстроенным лицом, шел вперед; раскольники тоже шли
за ним печальные; священник то на того, то на другого из них сурово взглядывал блестящими глазами. Православную женщину и Григория он велел старосте вести под присмотром — и тот поэтому шел невдалеке от них, а когда те расходились несколько, он говорил им...
— Да-с! —
отвечал мужик и торопливо полез себе
за пазуху, чтобы достать, вероятно, деньги.
— Все ведь они здесь — пренеотесанный народ, —
отвечал Клыков, уходя опять на цыпочках
за недоимщиком.
— А ни
за што, ни про што, —
отвечал опять староста, — нехорошо, очень несогласно живут!
За всех
за них стал
отвечать староста: народ в этих местах был хлебопашествующий, а потому — очень простой.