Неточные совпадения
Полковник был от
души рад отъезду последнего, потому что мальчик этот,
в самом деле, оказался ужасным шалуном: несмотря на то, что все-таки был не дома, а
в гостях, он успел уже слазить на все крыши, отломил у коляски дверцы, избил маленького крестьянского мальчишку и, наконец, обжег себе
в кузнице страшно руку.
Еспер Иванович понял, что
в душе старика страшно боролись: с одной стороны, горячая привязанность к сыну, а с другой — страх, что если он оставит хозяйство, так непременно разорится; а потому Имплев более уже не касался этой больной струны.
Павел потупился: тяжелое и неприятное чувство пошевелилось у него
в душе против отца; «никогда не буду скуп и строг к людям!» — подумал он.
— Это, мой милый друг, — начал он неторопливо, — есть неведомые голоса нашей
души, которые говорят
в нас…
В губернии Имплев пользовался большим весом: его ум, его хорошее состояние, — у него было около шестисот
душ, — его способность сочинять изворотливые, и всегда несколько колкого свойства, деловые бумаги, — так что их узнавали
в присутственных местах без подписи: «Ну, это имплевские шпильки!» — говорили там обыкновенно, — все это внушало к нему огромное уважение.
Анна Гавриловна, — всегда обыкновенно переезжавшая и жившая с Еспером Иванычем
в городе, и видевши, что он почти каждый вечер ездил к князю, — тоже, кажется, разделяла это мнение, и один только ум и высокие качества сердца удерживали ее
в этом случае: с достодолжным смирением она сознала, что не могла же собою наполнять всю жизнь Еспера Иваныча, что, рано или поздно, он должен был полюбить женщину, равную ему по положению и по воспитанию, — и как некогда принесла ему
в жертву свое материнское чувство, так и теперь
задушила в себе чувство ревности, и (что бы там на сердце ни было) по-прежнему была весела, разговорчива и услужлива, хотя впрочем, ей и огорчаться было не от чего…
Николай Силыч был заклятый хохол и
в душе ненавидел всех москалей вообще и всякое начальство
в особенности.
Все эти толкованья сильно запали
в молодую
душу моего героя, и одно только врожденное чувство приличия останавливало его, что он не делал с начальством сцен и ограничивался
в отношении его глухою и затаенною ненавистью.
— Ну, теперь я и другими господами займусь! — сказал Павел с мрачным выражением
в лице, и действительно бы занялся, если бы новый нравственный элемент не поглотил всей
души его.
— Ужасно скучаю, Еспер Иваныч; только и отдохнула
душой немного, когда была у вас
в деревне, а тут бог знает как живу!.. — При этих словах у m-me Фатеевой как будто бы даже навернулись слезы на глазах.
— Играю, — отвечал Павел и начал наигрывать знакомые ему пьесы с чувством, какое только было у него
в душе.
Проговоря это, m-me Фатеева закрыла глаза, как бы затем, чтобы не увидели
в них, что
в душе у ней происходит.
Далее потом певчие запели: «Блюди убо,
душе моя!» Павел почувствовал какой-то трепет
в груди и желание, чтобы и его дух непрестанно блюл.
— Тактом? — как бы переспросил Николай Силыч. — А кто, паря, больше их булдыхался и колотился лбом
в Золотой Орде и подарки там делал?.. Налебезят там, заручатся татарской милостью, приедут домой и давай
душить своих, — этакий бы и у меня такт был, и я бы сумел так быть собирателем земли русской!
Сила любви никак не зависит ни от взаимности, ни от достоинства любимого предмета: все дело
в восприимчивости нашей собственной
души и
в ее способности сильно чувствовать.
Павел, видевший всю сцену из окна, не мог
в душе не рассмеяться этому, но вот послышались еще шаги, только гораздо более твердые.
Вот этот цветок, употреби его для обоняния — он принесет пользу; вкуси его — и он — о, чудо перемены! — смертью тебя обледенит, как будто
в нем две разнородные силы: одна горит живительным огнем, другая веет холодом могилы; такие два противника и
в нас: то — благодать и гибельные страсти, и если овладеют страсти нашею
душой, завянет навсегда пленительный цветок».
— Потому что, — продолжал Неведомов тем же спокойным тоном, — может быть, я,
в этом случае, и не прав, — но мне всякий позитивный, реальный, материальный, как хотите назовите, философ уже не по
душе, и мне кажется, что все они чрезвычайно односторонни: они думают, что у человека одна только познавательная способность и есть — это разум.
Я очень хорошо понимаю, что разум есть одна из важнейших способностей
души и что, действительно, для него есть предел, до которого он может дойти; но вот тут-то, где он останавливается, и начинает, как я думаю, работать другая способность нашей
души — это фантазия, которая произвела и искусства все и все религии и которая, я убежден, играла большую роль
в признании вероятности существования Америки и подсказала многое к открытию солнечной системы.
Анна Ивановна была дочь одного бедного чиновника, и приехала
в Москву с тем, чтобы держать
в университете экзамен на гувернантку. Она почти без копейки денег поселилась
в номерах у m-me Гартунг и сделалась какою-то дочерью второго полка студентов: они все почти были
в нее влюблены, оберегали ее честь и целомудрие, и почти на общий счет содержали ее, и не позволяли себе не только с ней, по даже при ней никакой неприличной шутки: сама-то была она уж очень чиста и невинна
душою!
Черноватый господин,
в свою очередь, сделал вид, что как будто бы все это ему очень нравилось, и хохотал от
души.
Вихров, через несколько месяцев, тоже уехал
в деревню — и уехал с большим удовольствием. Во-первых, ему очень хотелось видеть отца, потом — посмотреть на поля и на луга; и, наконец, не совсем нравственная обстановка городской жизни начинала его
душить и тяготить!
Михаил Поликарпович после того, подсел к сыну и — нет-нет, да и погладит его по голове. Все эти нежности отца растрогали, наконец, Павла до глубины
души. Он вдруг схватил и обнял старика, начал целовать его
в грудь, лицо, щеки.
Павел, под влиянием мысли о назначенном ему свидании, начал одну из самых страстных арий, какую только он знал, и весь огонь, которым горела
душа его, как бы перешел у него
в пальцы: он играл очень хорошо! M-me Фатеева, забыв всякую осторожность, впилась
в него своими жгучими глазами, а m-lle Прыхина, закинув голову назад, только восклицала...
Никакое сильное чувство
в душе героя моего не могло оставаться одиночным явлением.
— Нет, и вы
в глубине
души вашей так же смотрите, — возразил ему Неведомов. — Скажите мне по совести: неужели вам не было бы тяжело и мучительно видеть супругу, сестру, мать, словом, всех близких вам женщин — нецеломудренными? Я убежден, что вы с гораздо большею снисходительностью простили бы им, что они дурны собой, недалеки умом, необразованны. Шекспир прекрасно выразил
в «Гамлете», что для человека одно из самых ужасных мучений — это подозревать, например, что мать небезупречна…
У него было очень скверно на
душе: он как-то сознавал
в своей совести, что он что-то такое думал и делал нехорошо.
— Ну, это вряд ли так, — возразил Вихров, но
в душе почти согласился с m-me Фатеевой, хорошо, как видно, знавшей и понимавшей сердце мужчин.
— Да, но это название ужасно глупое; они были политеисты, то есть многобожники, тогда как евреи, мы, христиане, магометане даже — монотеисты, то есть однобожники. Греческая религия была одна из прекраснейших и плодовитейших по вымыслу; у них все страсти, все возвышенные и все низкие движения
души олицетворялись
в богах; ведь ты Венеру, богиню красоты, и Амура, бога любви, знаешь?
Клеопатра Петровна, хотя и не возражала молодым людям, но
в душе, кажется, не была согласна с ними.
— Все это прекрасно! — начал Павел спокойным, по наружности, голосом, хотя
в душе его и бушевал гнев: эти вопли невежества против его страсти к театру оскорбляли все существо его. — Маша, подай сюда лавровишневых капель, — прибавил он.
Павел вскоре после того ушел к Неведомову, чтоб узнать от того, зачем он едет к Троице, и чтоб поговорить с ним о собственных чувствованиях и отношениях к m-me Фатеевой.
В глубине
души он все-таки чувствовал себя не совсем правым против нее.
Тарантас поехал. Павел вышел за ворота проводить его. День был ясный и совершенно сухой; тарантас вскоре исчез, повернув
в переулок. Домой Вихров был не
в состоянии возвратиться и поэтому велел Ивану подать себе фуражку и вышел на Петровский бульвар. Тихая грусть, как змея, сосала ему
душу.
Здесь я должен войти
в глубину
души этой дамы и объяснить довольно странные и
в самом деле волновавшие ее
в настоящую минуту чувствования.
Павел, когда он был гимназистом, студентом, все ей казался еще мальчиком, но теперь она слышала до мельчайших подробностей его историю с m-me Фатеевой и поэтому очень хорошо понимала, что он — не мальчик, и особенно, когда он явился
в настоящий визит таким красивым, умным молодым человеком, — и
в то же время она вспомнила, что он был когда-то ее горячим поклонником, и ей стало невыносимо жаль этого времени и ужасно захотелось заглянуть кузену
в душу и посмотреть, что теперь там такое.
Он тогда еще был очень красивый кирасирский офицер,
в белом мундире, и я бог знает как обрадовалась этому сватанью и могу поклясться перед богом, что первое время любила моего мужа со всею горячностью
души моей; и когда он вскоре после нашей свадьбы сделался болен, я, как собачонка, спала, или, лучше сказать, сторожила у его постели.
Павел, разумеется, очень хорошо понимал истинную причину тому и
в душе смеялся над нехитрыми проделками приятеля.
Вихров писал таким образом целый день; все выводимые им образы все больше и больше яснели
в его воображении, так что он до мельчайших подробностей видел их лица, слышал тон голоса, которым они говорили, чувствовал их походку, совершенно знал все, что у них
в душе происходило
в тот момент, когда он их описывал.
— Если он написал
в своем романе про какую-нибудь другую женщину, я его
задушу! — сказала с улыбкой Фатеева.
Вихров весь этот разговор вел больше механически, потому что
в душе сгорал нестерпимым желанием поскорее начать чтение своего романа Клеопатре Петровне, и, только что отпили чай, он сейчас же сам сказал...
Он полагал, что раздирающие
душу и
в то же время, как ему казалось, исполненные житейской правды сцены непременно поразят его слушательниц, но те решительно мало были ими тронуты…
На своих служебных местах они, разумеется, не бог знает что делали; но положительно можно сказать, что были полезнее разных умников-дельцов уж тем, что не хапали себе
в карман и не
душили народ.
Слова: принести себя
в жертву, убегу совсем — подняли
в душе Клеопатры Петровны страшную бурю оскорбленного самолюбия.
— На это можно сказать только одну пословицу: «Chaque baron a sa fantasie!» [«У каждого барона своя фантазия!» (франц.).] — прибавил он, начиная уже модничать и
в душе, как видно, несколько обиженный. Вихрову, наконец, уж наскучил этот их разговор об литературе.
Видимо, что он всей
душой привязался к Вихрову, который,
в свою очередь, увидев
в нем очень честного, умного и доброго человека, любящего, бог знает как, русскую литературу и хорошо понимающего ее, признался ему, что у него написаны были две повести, и просил только не говорить об этом Кергелю.
Злоба
в душе героя моего между тем все еще продолжалась, и он решился перенесть ее на доктора.
С самой искренней досадой
в душе герой мой возвратился опять
в кабинет и там увидел, что доктор не только не спал, но даже сидел на своей постели.
Он
в одно и то же время чувствовал презрение к Клеопатре Петровне за ее проделки и презрение к самому себе, что он мучился из-за подобной женщины; только некоторая привычка владеть собой дала ему возможность скрыть все это и быть, по возможности, не очень мрачным; но Клеопатра Петровна очень хорошо угадывала, что происходит у него на
душе, и, как бы сжалившись над ним, она, наконец, оставила его
в зале и проговорила...
— Я знаю, что дружба ваша слишком велика к madame Фатеевой и вы способны
в ней все оправдывать, — проговорил Вихров,
в душе почти желавший поверить словам Прыхиной.
— Нет-с, — возразил священник, — это не то, чтобы мысль или мнение одного человека была, а так как-то
в душе каждый как бы подумал, что поляки это делают!