Неточные совпадения
Не то чтобы он отличался великолепными зданиями, нет
в нем садов семирамидиных, ни одного даже трехэтажного дома не встретите вы
в длинном ряде улиц, да и улицы-то всё немощеные; но есть что-то мирное, патриархальное во всей его физиономии, что-то успокоивающее
душу в тишине, которая царствует на стогнах его.
И бог знает почему, вследствие ли душевной усталости или просто от дорожного утомления, и острог и присутственные места кажутся вам приютами мира и любви, лачужки населяются Филемонами и Бавкидами, и вы ощущаете
в душе вашей такую ясность, такую кротость и мягкость…
Но через четверть часа вы снова бодры и веселы, вы идете бродить по деревне, и перед вами развертывается та мирная сельская идиллия, которой первообраз так цельно и полно сохранился
в вашей
душе.
Да, я люблю тебя, далекий, никем не тронутый край! Мне мил твой простор и простодушие твоих обитателей! И если перо мое нередко коснется таких струн твоего организма, которые издают неприятный и фальшивый звук, то это не от недостатка горячего сочувствия к тебе, а потому собственно, что эти звуки грустно и болезненно отдаются
в моей
душе. Много есть путей служить общему делу; но смею думать, что обнаружение зла, лжи и порока также не бесполезно, тем более что предполагает полное сочувствие к добру и истине.
Пойдут ребята опять на сход, потолкуют-потолкуют, да и разойдутся по домам, а часика через два, смотришь, сотский и несет тебе за подожданье по гривне с
души, а как
в волости-то
душ тысячи четыре, так и выйдет рублев четыреста, а где и больше… Ну, и едешь домой веселее.
Не радуют сердца ни красоты природы, ни шум со всех сторон стремящихся водных потоков; напротив того,
в душе поселяется какое-то тупое озлобление против всего этого: так бы, кажется, взял да и уехал, а уехать-то именно и нельзя.
Говорят, будто у Порфирия Петровича есть деньги, но это только предположение, потому что он ими никого никогда не ссужал. Однако, как умный человек, он металла не презирает, и
в душе отдает большое предпочтение тому, кто имеет, перед тем, кто не имеет. Тем не менее это предпочтение не выражается у него как-нибудь нахально, и разве некоторая томность во взгляде изобличит внутреннюю тревогу
души его.
В те поры вон убийцу оправили, а то еще невинного под плети подвели, ну, и меня тоже, можно сказать, с чистою
душой, во все эти дела запутали.
С этой-то поры разлилась
в душе его та мягкость, та невозмутимая ясность, которой мы удивляемся
в наших губернских Цинциннатах [18], пользующихся вполне безгрешными доходами.
И княжна невольно опускает на грудь свою голову. «И как хорош, как светел божий мир! — продолжает тот же голос. — Что за живительная сила разлита всюду, что за звуки, что за звуки носятся
в воздухе!.. Отчего так вдруг бодро и свежо делается во всем организме, а со дна
души незаметно встают все ее радости, все ее светлые, лучшие побуждения!»
Княжна поблагодарила, но без всякого изменения и дрожания
в голосе, как ожидают, быть может, некоторые читатели, сохранившие юношескую привычку верить во внезапные симпатии
душ.
Тут же, между ними, сидят на земле группы убогих, слепых и хромых калек, из которых каждый держит
в руках деревянную чашку и каждый тянет свой плачевный, захватывающий за
душу стих о пресветлом потерянном рае, о пустынном «нужном» житии, о злой превечной муке, о грешной
душе, не соблюдавшей ни середы, ни пятницы…
Потешкин, рослый мужчина, одет по последней крутогорской моде; шея у него повязана желтым батистовым платком, а
в руках блестит стальная тросточка, которою он эффектно помахивает. Эта тросточка стоила ему месячного жалованья, но нельзя не сознаться, что
в ней Потешкин приобрел вещь действительно полезную, потому что она
в некоторых местах разнимается и дозволяет ему сооружать походный стальной чубук и обжигать им губы сколько
душе угодно.
И она тоже belle âme incomprise, [прекрасная непонятая
душа (франц.).] принуждена влачить son existence manquée [свое жалкое существование (франц.).]
в незнаемом Крутогорске, где о хорошенькой женщине говорят с каким-то неблаговидным причмокиваньем, где не могут иметь понятия о тех тонких, эфирных нитях, из которых составлено все существо порядочной женщины…
А есть и такие, которые истинно от страстей мирских
в пустыню бегут и ни о чем больше не думают, как бы
душу свою спасти.
Об одном только и тосковала
душа его, чтобы те претесные евангельские врата сыскать, чрез которые могла бы прейти от мрачныя и прегорькия темницы
в присносущий и неумирающий свет райского жития…
Помолитесь вы за мою душеньку грешную, чтобы та
душа грешная кресту потрудилася, потрудившись
в светлые обители вселилася!»
"Ты, хозяюшка молодая, и вы, детки малые! упокойте вы старицу божию, старицу божию, странницу убогую!"–"Отдохни ты здесь, Федосьюшка! услади, свет-Пахомовна,
душу твою гласами архангельскиими, утоли твой глад от ества небесного!"И брала свет-Пахомовну за руки хозяйка младая,
в большое место ее сажала, нозе ее умывала, питьями медвяными, ествами сладкими потчевала.
Перенесите меня
в Швейцарию,
в Индию,
в Бразилию, окружите какою хотите роскошною природой, накиньте на эту природу какое угодно прозрачное и синее небо, я все-таки везде найду милые мне серенькие тоны моей родины, потому что я всюду и всегда ношу их
в моем сердце, потому что
душа моя хранит их, как лучшее свое достояние.
— Старшой-ет сын, Ванюша, при мне… Второй сын, Кузьма Акимыч, графскими людьми
в Москве заправляет; третий сын, Прохор, сапожную мастерскую
в Москве у Арбатских ворот держит, четвертый сын, Петруша, у Троицы
в ямщиках — тоже хозяйствует! пятой сын, Семен, у Прохора-то
в мастерах живет, а шестой, сударь, Михеюшко, лабаз
в Москве же держит… Вот сколько сынов у меня! А мнуков да прамнуков так и не сосчитать… одной, сударь, своею
душой без двух тридцать тягол его графскому сиятельству справляю, во как!
Родители мои, царство им небесное, были происхождения очень хорошего, и имели
в здешнем месте своих собственных десять душ-с.
Тогда я, заявивши пред добрыми людьми о моей невинности, хоша, как християнка,
в душе и простила Анфисе Ивановне ее обиду, однако, как дворянка, не могла свое звание позабыть и стала искаться на ней судом
в личной обиде-с…
То есть вы не думайте, чтоб я сомневался
в благородстве
души вашей — нет! А так, знаете, я взял бы этого жидочка за пейсики, да головенкой-то бы его об косяк стук-стук… Так он, я вам ручаюсь,
в другой раз смотрел бы на вас не иначе, как со слезами признательности… Этот народ ученье любит-с!
Живновский. У меня дело верное. Жил я, знаете,
в Воронежской губернии, жил и, можно сказать, бедствовал! Только Сашка Топорков — вот, я вам доложу, душа-то! — «скатай-ко, говорит,
в Крутогорск; там, говорит, винцо тенериф есть — так это точно мое почтение скажешь!» — ну, я и приехал!
Забиякин. Ваше сиятельство изволите говорить: полицеймейстер! Но неужели же я до такой степени незнаком с законами, что осмелился бы утруждать вас, не обращавшись прежде с покорнейшею моею просьбой к господину полицеймейстеру! Но он не внял моему голосу, князь, он не внял голосу оскорбленной
души дворянина… Я старый слуга отечества, князь; я, может быть, несколько резок
в моей откровенности, князь, а потому не имею счастия нравиться господину Кранихгартену… я не имею утонченных манер, князь…
Свободно? а кто его знает, свободно ли?
в душу-то к нему никто не ходил.
"И за всем тем доктор предрагоценный человек. Выпить ли, сыграть ли
в"любишь не любишь" — на все это он именно
душа. Особливо как на ту пору подойдет рекрутский набор.
Господи! неужели нужно, чтоб обстоятельства вечно гнели и покалывали человека, чтоб не дать заснуть
в нем энергии, чтобы не дать замереть той страстности стремлений, которая горит на дне
души, поддерживаемая каким-то неугасаемым огнем? Ужели вечно нужны будут страдания, вечно вопли, вечно скорби, чтобы сохранить
в человеке чистоту мысли, чистоту верования?
Проникнись этою деятельною, разумною любовью, постигни, что
в самом искаженном человеческом образе просвечивает подобие божие — и тогда, только тогда получишь ты право проникнуть
в сокровенные глубины его
души!"
Душа моя внезапно освежается; я чувствую, что дыханье ровно и легко вылетает из груди моей…"Господи! дай мне силы не быть праздным, не быть ленивым, не быть суетным!" — говорю я мысленно и просыпаюсь
в то самое время, когда веселый день напоминает мне, что наступил «великий» праздник и что надобно скорее спешить к обедне.
Недаром существует
в народе поверье, что
душа грешника, умершего
в светлый праздник, очищается от грехов и уносится
в райские обители.
Для всех воскрес Христос! Он воскрес и для тебя, мрачный и угрюмый взяточник, для тебя, которого зачерствевшее сердце перестало биться для всех радостей и наслаждений жизни, кроме наслаждений приобретения и неправды.
В этот великий день и твоя
душа освобождается от тяготевших над нею нечистых помыслов, и ты делаешься добр и милостив, и ты простираешь объятия, чтобы заключить
в них брата своего.
И я вдвое начинаю любить эту милую Палагею Ивановну за то, во-первых, что она назвала меня «сердечным», а во-вторых, за то, что она от всей
души пригрела и приютила меня
в великий праздник.
Хороший обед, хорошее вино проливают
в душу спокойствие, располагают ее к дружелюбию, сообщают мысли ясность и прозрение.
Слесарь, которого
души коснулось истинное просвещение, поймет, что замок и ключ изобретены на то, чтобы законный владелец ящика, шкафа или сундука мог запирать и отмыкать эти казнохранилища; напротив того, слесарь-грамотей смотрит на это дело с своей оригинальной точки зрения: он видит
в ключе и замке лишь средство отмыкать казнохранилища, принадлежащие его ближнему.
Согласитесь сами, что
в этом постоянном, неестественном напряжении всех струн
души человеческой есть тоже своя поэтическая сторона, которая, к сожалению, ускользает от взора пристрастных наблюдателей.
А впрочем, знаете ли, и меня начинает уж утомлять мое собственное озлобление; я чувствую, что
в груди у меня делается что-то неладное: то будто удушье схватит, то начнет что-то покалывать, словно буравом сверлит… Как вы думаете, доживу ли я до лета или же, вместе с зимними оковами реки Крутогорки, тронется, почуяв весеннее тепло, и
душа моя?.."
И я ненавижу их, ненавижу всеми силами
души, потому что желал бы отнять
в свою пользу то уменье пользоваться дарами жизни, которым они вполне обладают…
Весною поют на деревьях птички; молодостью, эти самые птички поселяются на постоянное жительство
в сердце человека и поют там самые радостные свои песни; весною, солнышко посылает на землю животворные лучи свои, как бы вытягивая из недр ее всю ее роскошь, все ее сокровища; молодостью, это самое солнышко просветляет все существо человека, оно, так сказать, поселяется
в нем и пробуждает к жизни и деятельности все те богатства, которые скрыты глубоко
в незримых тайниках
души; весною, ключи выбрасывают из недр земли лучшие, могучие струи свои; молодостью, ключи эти, не умолкая, кипят
в жилах, во всем организме человека; они вечно зовут его, вечно порывают вперед и вперед…
Приедешь иной раз
в город — ну, такая, братец, там мерзость и вонь, что даже
душу тебе воротит!
— Помянем, брат, свою молодость! Помянем тех, кто
в наши молодые
души семя добра заронил!.. Ведь ты не изменил себе, дружище, ты не продал себя, как Пронин, баронессе Оксендорф и действительному статскому советнику Стрекозе, ты остался все тот же сорвиголова, которому море по колено?
— А ты возьми
в толк, — человек-то он какой! золото, а не человек! для такого человека
душу прозакладывать можно, а не то что мельницу без торгов отдать!
С одной стороны, не подлежало сомнению, что
в душе его укоренились те общие и несколько темные начала, которые заставляют человека с уважением смотреть на всякий подвиг добра и истины, на всякое стремление к общему благу.
— Больше, нежели вы предполагаете… Однако ж
в сторону это. Второе мое занятие — это лень. Вы не можете себе вообразить, вы, человек деятельный, вы, наш Немврод, сколько страшной, разнообразной деятельности представляет лень. Вам кажется вот, что я,
в халате, хожу бесполезно по комнате, иногда насвистываю итальянскую арию, иногда поплевываю, и что все это, взятое
в совокупности, составляет то состояние
души, которое вы, профаны, называете праздностью.
Вы не
в состоянии понять, что никогда деятельность
души не бывает так напряженно сильна, как
в то время, когда я сплевываю или мурлыкаю под нос арию: Oh, per che non posso odiar ti!
— Нет, уж это оченно что-то размашисто будет! — повторил Абрам Семеныч, но как-то слабым голосом. Очевидно, злое сомнение уже начинало закрадываться
в его
душу.
В это самое время мой камердинер шепнул мне на ухо, что меня дожидается
в передней полицеймейстер. Хотя я имел
душу и сердце всегда открытыми, а следовательно, не знал за собой никаких провинностей, которые давали бы повод к знакомству с полицейскими властями, однако ж встревожился таинственностью приемов, употребленных
в настоящем случае, тем более что Горехвастов внезапно побледнел и начал дрожать.
— Князь Лев Михайлыч особа престарелая-с; они, так сказать, закалены
в горниле опытности, а у вас
душа мягкая-с!.. Вы все равно как дети на огонь бросаетесь, — прибавил он, ласково улыбаясь.
Нам дела нет до того, что такое этот человек, который стоит перед нами, мы не хотим знать, какая черная туча тяготеет над его совестью, — мы видим, что перед нами арестант, и этого слова достаточно, чтоб поднять со дна
души нашей все ее лучшие инстинкты, всю эту жажду сострадания и любви к ближнему, которая
в самом извращенном и безобразном субъекте заставляет нас угадывать брата и человека со всеми его притязаниями на жизнь человеческую и ее радости и наслаждения [67].
Находившись, по обязанности,
в частом соприкосновении с этим темным и безотрадным миром,
в котором, кажется, самая идея надежды и примирения утратила всякое право на существование, я никогда не мог свыкнуться с ним, никогда не мог преодолеть этот смутный трепет, который, как сырой осенний туман, проникает человека до костей, как только хоть издали послышится глухое и мерное позвякиванье железных оков, беспрерывно раздающееся
в длинных и темных коридорах замка Атмосфера арестантских камор, несмотря на частое освежение, тяжела и удушлива; серовато-желтые лица заключенников кажутся суровыми и непреклонными, хотя,
в сущности, они по большей части выражают только тупость и равнодушие; однообразие и узкость форм,
в которые насильственно втиснута здесь жизнь, давит и томит
душу.