Неточные совпадения
Вся картина, которая рождается при этом в воображении автора, носит
на себе чисто уж исторический характер: от деревянного, во вкусе итальянских вилл, дома остались теперь одни только развалины; вместо сада, в котором некогда были и подстриженные деревья, и гладко убитые дорожки, вам представляются группы бестолково растущих деревьев; в левой стороне сада,
самой поэтической, где прежде устроен был «Парнас», в последнее время один аферист построил винный завод; но и аферист уж этот лопнул, и завод его стоял без окон и без дверей — словом, все, что было
делом рук человеческих, в настоящее время или полуразрушилось, или совершенно было уничтожено, и один только созданный богом вид
на подгородное озеро,
на самый городок,
на идущие по другую сторону озера луга, —
на которых, говорят, охотился Шемяка, — оставался по-прежнему прелестен.
Вы знаете, вся жизнь моя была усыпана тернием, и
самым колючим из них для меня была лживость и лесть окружавших меня людей (в сущности, Александра Григорьевна только и дышала одной лестью!..); но
на склоне
дней моих, — продолжала она писать, — я встретила человека, который не только
сам не в состоянии раскрыть уст своих для лжи, но гневом и ужасом исполняется, когда слышит ее и в словах других.
— Вот и рыбки! — сказал он, когда рыбки в
самом деле вышли
на поверхность бассейна.
При этом ему невольно припомнилось, как его
самого, — мальчишку лет пятнадцати, — ни в чем не виновного, поставили в полку под ранцы с песком, и как он терпел, терпел эти мученья, наконец, упал, кровь хлынула у него из гортани; и как он потом
сам, уже в чине капитана, нагрубившего ему солдата велел наказать; солдат продолжал грубить; он велел его наказывать больше, больше; наконец, того
на шинели снесли без чувств в лазарет; как потом, проходя по лазарету, он видел этого солдата с впалыми глазами, с искаженным лицом, и затем солдат этот через несколько
дней умер, явно им засеченный…
Полковник был от души рад отъезду последнего, потому что мальчик этот, в
самом деле, оказался ужасным шалуном: несмотря
на то, что все-таки был не дома, а в гостях, он успел уже слазить
на все крыши, отломил у коляски дверцы, избил маленького крестьянского мальчишку и, наконец, обжег себе в кузнице страшно руку.
Ардальон Васильевич в другом отношении тоже не менее супруги своей смирял себя: будучи от природы злейшего и крутейшего характера, он до того унижался и кланялся перед дворянством, что те наконец выбрали его в исправники, надеясь
на его доброту и услужливость; и он в
самом деле был добр и услужлив.
— Для чего,
на кой черт? Неужели ты думаешь, что если бы она смела написать, так не написала бы? К
самому царю бы накатала, чтобы только говорили, что вот к кому она пишет; а то видно с ее письмом не только что до графа, и до дворника его не дойдешь!.. Ведь как надула-то, главное: из-за этого
дела я пять тысяч казенной недоимки с нее не взыскивал, два строгих выговора получил за то; дадут еще третий, и под суд!
— Жалею! — отвечал, немного краснея, полковник: он в
самом деле до гадости был бережлив
на лошадей.
И Имплев в
самом деле дал Павлу перевод «Ивангое» [«Ивангое» — «Айвенго» — исторический роман английского писателя Вальтер-Скотта (1771—1832), вышедший в 1820 году, был переведен
на русский язык в 1826 году.],
сам тоже взял книгу, и оба они улеглись.
Странное
дело, — эти почти бессмысленные слова ребенка заставили как бы в
самом Еспере Иваныче заговорить неведомый голос: ему почему-то представился с особенной ясностью этот неширокий горизонт всей видимой местности, но в которой он однако погреб себя
на всю жизнь; впереди не виделось никаких новых умственных или нравственных радостей, — ничего, кроме смерти, и разве уж за пределами ее откроется какой-нибудь мир и источник иных наслаждений; а Паша все продолжал приставать к нему с разными вопросами о видневшихся цветах из воды, о спорхнувшей целой стае диких уток, о мелькавших вдали селах и деревнях.
Про Еспера Иваныча и говорить нечего: княгиня для него была святыней, ангелом чистым, пред которым он и подумать ничего грешного не смел; и если когда-то позволил себе смелость в отношении горничной, то в отношении женщины его круга он, вероятно, бежал бы в пустыню от стыда, зарылся бы навеки в своих Новоселках, если бы только узнал, что она его подозревает в каких-нибудь, положим,
самых возвышенных чувствах к ней; и таким образом все
дело у них разыгрывалось
на разговорах, и то весьма отдаленных, о безумной, например, любви Малек-Аделя к Матильде […любовь Малек-Аделя к Матильде.
Отчего Павел чувствовал удовольствие, видя, как Плавин чисто и отчетливо выводил карандашом линии, — как у него выходило
на бумаге совершенно то же
самое, что было и
на оригинале, — он не мог дать себе отчета, но все-таки наслаждение ощущал великое; и вряд ли не то ли же
самое чувство
разделял и солдат Симонов, который с час уже пришел в комнаты и не уходил, а, подпершись рукою в бок, стоял и смотрел, как барчик рисует.
Публика начала сбираться почти не позже актеров, и первая приехала одна дама с мужем, у которой, когда ее сыновья жили еще при ней, тоже был в доме театр;
на этом основании она, званая и незваная, обыкновенно ездила
на все домашние спектакли и всем говорила: «У нас
самих это было — Петя и Миша (ее сыновья) сколько раз это делали!» Про мужа ее, служившего контролером в той же казенной палате, где и Разумов, можно было сказать только одно, что он целый
день пил и никогда не был пьян, за каковое свойство, вместо настоящего имени: «Гаврило Никанорыч», он был называем: «Гаврило Насосыч».
— Не более двух недель, — отвечал Павел, в
самом деле припомнивший, что краска
на полах очень скоро пропала. — Но зачем он их
на квасу красил, чтобы дешевле?.. — прибавил он.
— Да, он всегда желал этого, — произнес, почти с удивлением, Постен. — Но потом-с!.. — начал он рассказывать каким-то чересчур уж пунктуальным тоном. — Когда
сам господин Фатеев приехал в деревню и когда все мы — я, он, Клеопатра Петровна — по его же
делу отправились в уездный город, он там, в присутствии нескольких господ чиновников, бывши, по обыкновению, в своем послеобеденном подшефе, бросается
на Клеопатру Петровну с ножом.
— Посмотри, какая собака отличная!.. — сказал он, показывая Павлу
на стоявшую
на шкафе, в
самом деле, превосходно сделанную собаку из папье-маше.
— Не люблю я этих извозчиков!.. Прах его знает — какой чужой мужик, поезжай с ним по всем улицам! — отшутилась Анна Гавриловна, но в
самом деле она не ездила никогда
на извозчиках, потому что это казалось ей очень разорительным, а она обыкновенно каждую копейку Еспера Иваныча, особенно когда ей приходилось тратить для
самой себя, берегла, как бог знает что.
На Тверской Павлу, привыкшему вдыхать в себя свежий провинциальный воздух, показалось, что совсем нечем дышать; а потом, когда он стал подъезжать к Кисловке, то в
самом деле почувствовал какой-то кислый запах, и чем более он приближался к жилищу Макара Григорьева, тем запах этот увеличивался.
— У меня написана басня-с, — продолжал он, исключительно уже обращаясь к нему, — что одного лацароне [Лацароне (итальян.) — нищий, босяк.] подкупили в Риме англичанина убить; он раз встречает его ночью в глухом переулке и говорит ему: «Послушай, я взял деньги, чтобы тебя убить, но завтра
день святого Амвросия, а патер наш мне
на исповеди строго запретил людей под праздник резать, а потому будь так добр, зарежься
сам, а ножик у меня вострый, не намает уж никак!..» Ну, как вы думаете — наш мужик русский побоялся ли бы патера, или нет?..
— Кто ж ее знает! — отвечал Иван, в
самом деле, устыдившимся голосом и усаживаясь снова
на козлы.
— Ну, так я, ангел мой, поеду домой, — сказал полковник тем же тихим голосом жене. — Вообразите, какое положение, — обратился он снова к Павлу, уже почти шепотом, — дяденька, вы изволите видеть, каков; наверху княгиня тоже больна, с постели не поднимается; наконец у нас у
самих ребенок в кори; так что мы целый
день — то я дома, а Мари здесь, то я здесь, а Мари дома… Она сама-то измучилась; за нее опасаюсь,
на что она похожа стала…
Его
самого интересовало посмотреть, что с Неведомовым происходит. Он застал того в
самом деле не спящим, но сидящим
на своем диване и читающим книгу. Вихров, занятый последнее время все своей Клеопатрой Петровной, недели с две не видал приятеля и теперь заметил, что тот ужасно переменился: похудел и побледнел.
— Ну, а эта госпожа не такого сорта, а это несчастная жертва, которой, конечно, камень не отказал бы в участии, и я вас прошу
на будущее время, — продолжал Павел несколько уже и строгим голосом, — если вам кто-нибудь что-нибудь скажет про меня, то прежде, чем
самой страдать и меня обвинять, расспросите лучше меня. Угодно ли вам теперь знать, в чем было вчера
дело, или нет?
— Я очень рад, это превосходно, — воскликнул Павел, в
самом деле восхитившийся этой мыслью. Они сейчас же поехали и
на Петровском бульваре отыскали премиленький флигель, совершенно уединенный и особняком стоящий.
— Есть! Есть отличнейший перевод Гнедича, я тебе достану и прочту, — отвечал Павел и, в
самом деле,
на другой же
день побежал и достал «Илиаду» в огромном формате. Клеопатру Петровну один вид этой книги испугал.
Павел
на другой же
день обошел всех своих друзей, зашел сначала к Неведомову. Тот по-прежнему был грустен, и хоть Анна Ивановна все еще жила в номерах, но он, как
сам признался Павлу, с нею не видался. Потом Вихров пригласил также и Марьеновского, только что возвратившегося из-за границы, и двух веселых малых, Петина и Замина. С Саловым он уже больше не видался.
Все взглянули: и в
самом деле — Петин был похож
на енотовую шубу.
Для этого,
на другой же
день, он отправился к Неведомову, так как тот
сам этим жил: но — увы!
— Нет, теперь уж я
сама на него сердита; если он не желает помириться со мной, так и бог с ним! С удовольствием бы, Вихров, я стала с вами играть, с удовольствием бы, — продолжала она, — но у меня теперь у
самой одно большое и важное
дело затевается: ко мне сватается жених; я за него замуж хочу выйти.
Вихров посмотрел ему в лицо. «Может быть, в
самом деле он ни
на что уж больше и не годен, как для кельи и для созерцательной жизни», — подумал он.
Вихров не был ни флегматиком, способным всю жизнь пролежать
на диване, ни сангвиником, готовым до
самой смерти танцевать; он был чистый холерик: ему нужно было или делать какое-нибудь
дело, или переживать какое-нибудь чувство.
Сам Вихров целые
дни ходил в щеголеватом,
на беличьем меху, халате: дом был довольно холодноват по своей ветхости, а зима стояла в
самом разгаре.
— Непременно-с буду! — отвечал тот, в
самом деле решившись непременно быть в собрании. Об этом посещении Клеопатра Петровна весьма скоро, должно быть, узнала от своей сыромасленицы, бывшей именно в этот
день в Воздвиженском, потому что
на другой же
день после того прислала очень тревожную записку к m-lle Прыхиной, жившей опять в городе.
Казначей-то уж очень и не разыскивал: посмотрел мне только в лицо и словно пронзил меня своим взглядом; лучше бы, кажись, убил меня
на месте;
сам уж не помню я, как дождался вечера и пошел к целовальнику за расчетом, и не то что мне
самому больно хотелось выпить, да этот мужичонко все приставал: «Поднеси да поднеси винца, а не то скажу — куда ты мешок-то
девал!».
— Бога ради, сейчас; иначе я не ручаюсь, что она, может быть, умрет; умоляю вас о том
на коленях!.. — И m-lle Прыхина сделала движение, что как будто бы в
самом деле готова была стать
на колени. — Хоть
на минуточку, а потом опять сюда же приедете.
После ужина горничная, в
самом деле, ему показала другую комнату, отведенную для него, но он в ней очень недолго пробыл и отправился в чайную. Клеопатра Петровна сидела уже там и молча ему указала
на место подле себя.
Жениться
на мне вы не хотите, так как считаете меня недостойною этой чести, и потому — что я такое теперь? — потерянная женщина, живущая в любовницах, и, кроме того,
дела мои все запутаны;
сама я ничего в них не смыслю, пройдет еще год, и я совсем нищей могу остаться, а потому я хочу теперь найти человека, который бы хоть сколько-нибудь поправил мою репутацию и, наконец, занялся бы с теплым участием и моим состоянием…
Услышав довольно сильный стук одного экипажа, Юлия, по какому-то предчувствию и пользуясь тем, что
на дворе еще было довольно светло, взглянула в окно, — это в
самом деле подъезжал Вихров
на щегольских, еще покойным отцом его вскормленных и сберегаемых серых лошадях и в открытой коляске.
— Нет, мне и здесь хорошо! — отвечал ей Вихров небрежно. — Но что это такое за пыль? — прибавил он, взглянув
на землю и разгребая ногой довольно толстый слой в
самом деле какой-то черной пыли.
Озеро, как и в предыдущий
день, было гладкое и светлое; друзья наши ехали около
самого берега,
на песчаном склоне которого бегало множество длинноносых куликов всевозможных пород.
Муж мой раза три ездил
на дачу в желаемую тобою редакцию, но его все или не принимали, или он в
самом деле не заставал никого дома.
«Мадам, ваш родственник, — и он при этом почему-то лукаво посмотрел
на меня, — ваш родственник написал такую превосходную вещь, что до сих пор мы и наши друзья в восторге от нее; завтрашний
день она выйдет в нашей книжке, но другая его вещь встречает некоторое затруднение, а потому напишите вашему родственнику, чтобы он
сам скорее приезжал в Петербург; мы тут лично ничего не можем сделать!» Из этих слов ты поймешь, что сейчас же делать тебе надо: садись в экипаж и скачи в Петербург.
Вихров велел его просить к себе. Вошел чиновник в вицмундире с зеленым воротником, в
самом деле с омерзительной физиономией: косой, рябой, с родимым пятном в ладонь величины
на щеке и с угрями
на носу. Груша стояла за ним и делала гримасы. Вихров вопросительно посмотрел
на входящего.
Словом, когда я соберу эти сведения, я буду иметь полную картину раскола в нашей губернии, и потом все это, ездя по
делам, я буду поверять
сам на месте.
Перед наступлением первой репетиции он беспрестанно ездил ко всем участвующим и долго им толковал, что если уж играть что-либо
на благородных спектаклях, так непременно надо что-нибудь большое и умное, так что все невольно прибодрились и начали думать, что они в
самом деле делают что-то умное и большое; даже председатель казенной палаты не с таким грустным видом сидел и учил роль короля Клавдия; молодежь же стала меньше насмешничать.
— А в том, ваше высокоблагородие, что по инструкции их каждый
день на двор выпускают погулять; а у нас женское отделение все почесть
на двор выходит, вот он и завел эту методу: влезет
сам в окно да баб к себе, арестанток, и подманивает.
— Глядите-ко, глядите: в лесу-то пни все идут!.. — говорил он, показывая
на мелькавшие в
самом деле в лесу пни и отстоящие весьма недалеко один от другого. — Это нарочно они тут и понаделаны — в лесу-то у них скит был, вот они и ходили туда по этим пням!..
Во-первых, я не
сам пришел, а меня прислали
на него; а потом мне все-таки кажется, что я это
дело сделаю почестней и понежней других и не оскорблю до такой степени заинтересованных в нем лиц.
В одном предписании в
самом деле было сказано:
на моленную в селе Корчакове оставить незапечатанною и отдать ее в ведение и под присмотр земской полиции с тем, чтобы из оной раскольниками не были похищаемы и разносимы иконы ».
— Не пущу, ни за что не пущу без закуски, а не то
сама лягу у дверей
на пороге!.. — закричала становая — и в
самом деле сделала движение, что как будто бы намерена была лечь
на пол.