О книгоедстве

Цви Владимирович Найсберг

Цивилизация совершенно невообразимо хищна и утилитарна во всех своих простейших и плотских «воинственно благих» устремлениях. Культура подчас излишне возвышенна и парит в облаках абстрактной и вовсе совсем не в меру во всем обезличенной благости духа, довольно-то редко находя для себя нужным спускаться с тех самых седьмых небес на грешную землю.

А между тем именно подобным путем и уничтожаются полностью раз и навсегда, стираясь в труху всякая доподлинная творческая инициатива, а также и тот всецело настоящий никак непоказной энтузиазм.

И как оно само собой затем ведь и получается, уж вместо того вдумчивого лечения страшных общественных язв кое-кто и по сей день только и занят одной лишь мудрой заботой мысленного выравнивания, всех тех чисто всегдашних неровностей социальной почвы.

А между тем подобного рода прокрустово ложе только и может, что уложить все человечество в одну ту большую братскую могилу.

А ради того вполне ныне заслуженного родом людским весьма полноценного же прихода самых наилучших дней всеобщего людского грядущего на самом-то деле надо было всячески воевать никак не с темным прошлым, а именно с тем нисколько так совсем несветлым нынешним настоящим.

Да вот, однако, никому уж явно не следовало со всем тем эпическим упоением до чего грозно сражаться с химерой некого грубого социального неравенства, а только лишь с главным бичом всякого государства взяточничеством, кумовством и коррупцией.

Хотя, конечно, безо всякой на то особой причины лезть во всякую изначально черную грязь никому и близко негоже, а в особенности во все те самые обыденные часы ничем и никак не потревоженного житейского существования.

28

Однако весьма вот усердно всячески подгонять к свету высших истин всех тех, кто живет в скверне донельзя житейской своей низкопробной непритязательности, явно при этом еще и простецки наслаждаясь крайне незатейливым своим существованием, попросту уж и близко дело вовсе ведь никак попросту непристойное.

Нет, сначала надо было хоть сколько-то посильно выйти за узкие рамки своего довольно ограниченного кругозора, и тогда, может, и удалось бы кое-кому чисто житейски понять всех тех, кто жил, до чего жестко так находясь в суровых тисках весьма стародавнего примитивного быта.

Ну, а столь беспрестанно сюсюкать и кудахтать о той явно не в меру безрадостной народной доле, а еще и сколь еще громогласно при всем том воздыхать, что народ, мол, до сих самых пор все это безропотно терпит и молчит…

Нет, именно в том и есть чего-либо как раз оттого бездумного же взбаламучивания той самой, хотя и не бездонной, однако немыслимо при всем том безнадежно так отвратительной обывательской лужи.

И как есть, считай заранее оно более-менее ясно, что уж всем тем крайне негативным результатом этаких благих и праздных бесед и станет чудовищное беззаконие на многие десятилетия затем обредшее статус самого полноправного хозяина всех земель и недр.

Ну а точно также Сталин был вполне полноправным владельцем буквально всякого «людского материала», где-либо только вообще уж еще проживающего в пределах шестой части суши.

Однако может быть те почти бесцветные серые массы именно что при помощи чудодейственного омовения в самые недра всего того, как и понятно проникновенно сладостного и сияюще доброго, в конце концов, и сумеют переменить всю доселе имевшуюся в них обыденную обеспокоенность на те ничем непобедимые, извечно возвышенные идеалы?

Может быть, со временем — да!

Только, не все ли едино, на данный момент времени всю безыскусную естественность грязного мещанского быта нисколько не вытравишь той самой безумно благоухающей фиалками прекраснодушной искусственностью.