О книгоедстве

Цви Владимирович Найсберг

Цивилизация совершенно невообразимо хищна и утилитарна во всех своих простейших и плотских «воинственно благих» устремлениях. Культура подчас излишне возвышенна и парит в облаках абстрактной и вовсе совсем не в меру во всем обезличенной благости духа, довольно-то редко находя для себя нужным спускаться с тех самых седьмых небес на грешную землю.

Наступили времена разрухи, когда все моральные качества человека оказались уж явно подвержены жестокой коррозии, поскольку страх изъедал людям души, как ржавчина изъедает железо.

И даже та чисто житейская совесть у самых обычных людей до чего неизменно при всем том, как есть, более чем безвозвратно разом совсем сходу скукоживалась.

Ну а потому и становились, любые былые этические принципы разве что тем еще до чего совсем далеким придатком к той самой основной и донельзя уж обезличено праведной, и вовсе вот непреклонно партийной, ну а иначе и практически бессловесно беспартийной морали.

А все те истинно мигом истлевшие в печке буржуйке нравственные постулаты попросту, словно стены Иерихона разом обрушились в пустоту сущего безвременья бестрепетно кровавых дел эпохи помпезного и никак не царского абсолютизма.

И главное, все это теперь как есть, ответственно делалось никак не иначе, а разве что лишь во имя более чем донельзя ведь самого так деятельного очищения всего этого мира от какой-нибудь донельзя же нелепо и отчаянно привязчивой отвратительно гадкой скверны…

Причем произошло это как раз-таки именно вследствие самого же полного и более чем безотчетного самозабвения нынешней цивилизации в ярчайший момент истинно величайшего ее упоения всей своей несокрушимо гигантской духовной мощью.

Да уж прошлепали губами самого разного рода доброхоты отвратительно скверное начало того самого никак непоправимого поворота в массовом сознании, благодаря которому нежные и ласковые слова о наилучшей будущности только-то своим трудом и живущего весьма многоликого человечества и превратились в хорошо утоптанный грязный снег дороги в то склизкое «призрачно светлое никуда».

2

А те будто бы совсем неисчерпаемые людские ресурсы при всем том сами собою преобразились из неких тех доподлинно настоящих индивидуальностей просто в песчинки, поднятые ветром неистово спешащей в самые дальние дали эпохи чрезвычайно же смелого достижения вселенского и всеобщего наилучшего добра.

И главное само оно никак не мираж в знойной пустыне, а вполне реальная перспектива, да вот беда так беда совершенно нельзя до чего поспешно ухватить нечто подобное сразу за хвост, а можно лишь медленно и старательно взрыхлять почву, дабы далекое будущее действительно стало раз и навсегда всецело светлее и красочнее…

И да будет так!

Но яркому огню пылких сердец надлежит исходить из самых недр душ людей, буднично обитающих в том самом навеки тщательно очищенном от скверны мире никак не близкого пока грядущего.

Ну а коли свет блажных истин исходит от тех, кто только и умеет подавать всякие до чего слащавые идеи на блюде…

Причем в их чисто абстрактной и никак пока неудобоваримой сути то тогда это один лишь сущий мираж и нет ничего его страшнее и опаснее…

А особенно, потому что он так и манит за собой, а люди столь вполне легковерны.

И ничего же путного следуя за далеким маревом на горизонте добиться, будет вот никак попросту и невозможно.

И это разве что людям чисто того завтрашнего дня и будет некогда затем суждено полностью так всеобъемлюще житейски создать все те до чего еще надлежащие условия для всего того как есть физического и душевного безупречного благосостояния всего ведь довольно-то пестрого и разноликого человечества.