Имперская сказка

Евгений Викторович Марков

Сознание студента-историка оказалось в человеке девятнадцатого века, в историческом персонаже, которого он изучал. Вероятно, это сумасшествие? Если нет, то возможно ли что-то изменить в прошлом? Стоит ли пытаться менять?

Глава 9

Генерал Григорий Григорьевич Данилович пропустил завтрак так как отчитывал фельдфебеля Плешакова.

— У тебя есть план занятий, после строевой и штыковых упражнений на плацу, огневая подготовка, и не тебе менять составленный порядок. Как ты посмел. Вообразил себя генералом?

— Ваше Превосходительство, Его Высочество сам отказался стрелять и приказал остаться на плацу!

— Как так?

— Его Высочество изволил стрелять по бутылкам вместо обычной стрельбы по воронам и бродячим тварям, а когда я сказал, что нет времени найти бутылки, приказал продолжить занятия на плацу.

— Такое раньше бывало?

— Никак нет Ваше Превосходительство! А к следующему занятию он приказал построить тир как в армии!

Данилович на минуту задумался.

— Возьми солдат из охраны сколько нужно, и к субботе оборудуй тир по всем правилам у стены возле адмиралтейских ворот.

— Позвольте сказать Ваше Превосходительство.

— Да.

— Цесаревич переменился! Вроде такой же, а смотрит по-взрослому, нехорошо смотрит, словно бес вселился.

— Не сметь!! Фельдфебель, если еще раз такое услышу, дослуживать будешь на Камчатке!

Утро выдалось пасмурным. Дворец не золотился, а был серо-стального сурового цвета. Со стороны сада он казался не таким парадным и чопорным как с плаца, башни и маленькие окна второго этажа навевали мысли о средневековом замке. Ночью прошел дождь, и круг статуй в саду поблескивал крупными каплями. Воздух был пьяняще свежий, насыщенный влагой и запахами листвы. Моя грудь переполнялась щемящим восторгом, в молодой крови пенилось желание то ли бегать, то ли застыть на месте и бесконечно наслаждаться прекрасным видом и вдыхаемым коктейлем запахов. Эти утренние прогулки на конюшню будут предавать мне бодрость, по крайней мере в то время года, когда ночи не длинны. Похрустывая бумажным пакетом с яблоками и хлебом я вошел в конюшню. Сегодня конюхи уже спокойнее реагировали на прибытие царевича, со временем они совсем привыкнут и будут воспринимать эти визиты как должное. А Сильва уже привыкла, кобыла равнодушно принялась жевать гостинцы и принимать расчесывание гривы. В дальнем конце конюшни я заметил Ефима Константиновича Шефера, разговаривающего с рабочими.

Берейтор подошел поздоровался и минуты три молча наблюдал за кормлением и расчесыванием.

— Николай Александрович такие утренние визиты — это хороший путь завоевать любовь и преданность вашей лошади. Но это когда у вас такая будет. Сильва не годится на такую роль. Ее характер обломан, эта кобыла идеальна для катания и обучения новичков, но она уже никого не полюбит, у нее осталось одно качество — послушание.

— Но ведь я могу взять ее в воскресенье для прогулки по парку?

— Я не против, спросите еще разрешение Григория Григорьевича.

— А можно будет оседлать Сильву американским седлом, вдруг прогулка затянется.

— Да, конечно, хорошо, что вы заботитесь о кобыле, действительно под английским седлом лошади тяжело больше пары часов носить седока. Но почему седло американское, а не казачье, оно тоже великолепно подходит для долгих прогулок.

— Отлично, лучше казачье, я спрошу разрешение Григория Григорьевича.

Возвращаясь, я размышлял, вот ведь как одна фраза другого человека может переменить ваши планы. Только полчаса назад я планировал сделать утренние прогулки на конюшню каждодневным обычаем, а теперь у меня нет совсем такого желания. Во всяком случае до того, как родители подарят мне лошадь. А учитывая мои успехи в учебе и вообще довольство императорской четы старшим сыном, это случится очень нескоро, если случится вообще.

Основным блюдом на первый завтрак была гурьевская каша. Это тоже блюдо, о котором я только читал. Манная каша на сливках с орехами, с добавлением сухофруктов, варенья, цукатов и пряностей. Даже звучит это вкусно, а уж на самом деле! И выглядит красиво, скорее, как торт. Кстати, любимое блюдо моего отца императора. И точно никогда оно не станет обычным для большинства людей. Очень уж трудоемко в изготовлении. К такому блюду в комплекте необходим личный повар.

Первым уроком был Закон Божий. Благообразный с седой бородой, лысоватый протоиерей Иоанн Леонтьевич Янышев выглядит скорее университетским профессором, чем традиционным православным священником. Его лекция, а это была именно лекция, а не проповедь или урок, великолепно построенная, прекрасно изложенная, восхищает красотой изложения, но не захватывает. Протоиерей блестящий лектор и искусный придворный священник. Однако не способен воодушевить. К тому же он рационален. Странно как сложился при таком духовном наставнике верящий всяким экстрасенсам, мистик Николай Второй. Ведь до Распутина уже были монсеньер Филипп, блаженный Митька козельский и бесноватый Илиодор.

Следующий урок чистописания живо напомнил мне кошмар первого дня. Руссель был суров и требователен. Зачем продолжать эти занятия, ведь почерк уже поставлен и очень хорош даже в новом варианте, а тем более у настоящего Ники. Кто же все-таки формирует учебную программу? И как я могу на ее формирование повлиять. На второй вопрос ответ был предельно ясен. Попробовал бы двоечник Ники только пикнуть, что учебная программа составлена неправильно! Даже смешно такое представить.

Чарльз Хис действительно великолепен, в отличие от француза и немца он умеет не только загрузить работой, но и увлечь, очаровать мелодикой и величием английского языка. И все-таки я не чувствую к нему никиного расположения и доверия. Мне он кажется несколько искусственным и не совсем искренним. Евтушевский, Рашевский или Герд люди открытые. Англичанин же только старается казаться таким. Подросток Ники этого не замечал, а взрослый, к тому же вооруженный опытом полутора лишних столетий, казалось видит это явно. Хотя, может, наоборот, ведь говорят же, что дети чувствуют хороших людей, а с возрастом способность теряется.

После английского была верховая езда и я снова переоделся в синюю в золотых шнурах венгерку. Эх как же красиво! Выбрал бы для каждодневного ношения именно этот мундир, куда круче сдержанного преображенского. Но нет, для викторианского века это слишком претенциозно. Лучше было бы перенестись в прошлый 18 век, тогда любили яркое. В следующий раз закажу врачу психиатру именно этот век.

— Если вы Николай Александрович хотите в субботу совершить прогулку с казачьим седлом надо сегодня подготовиться. Сильва сейчас оседлана по казачьи, и у посадки в этом случае есть свои особенности. Самая низкая часть седла находится посредине, а не возле задней луки. Кроме того, расстояние между передней и задней луками меньше, чем у других седел. При посадке в таком седле ноги прямые, поэтому казаки почти не используют шпоры. Во время поездки рысью или галопом казаки практически стоят на низко опущенных стременах опираясь разрезом на подушку. К этому надо привыкнуть, поэтому весь урок мы посвятим с вами казачьей посадке.

С такого монолога начал Шефер занятия в манеже. А дальше я проклял свою глупую идею верховой прогулки. Переучиваться всегда тяжело, а тут еще на это накладывалось сложное отношение сознания с диском памяти Николая, я не мог на нем ничего переписать. А в верховой езде приходилось полностью полагаться на никин диск, потому что на моем начисто отсутствовал этот навык. В результате как бы приходилось учиться заново, превозмогая боль и недоуменные замечания Ефима Константиновича. Сжав зубы, к концу часа я получил собственный опыт верховой езды. И зачем это было нужно? Вот уж за дурной головой и ногам горе. И чем меня не устраивала Никина посадка в английском седле?

— Не ожидал Николай Александрович, что вам будет так тяжело переучиваться. Но вроде начало получаться, расскажите на следующем уроке впечатления от прогулки.

Он что этот берейтор издевается, вряд ли в свете открывшихся проблем, прогулка будет для меня отдыхом. Но нет вроде Ефим Константинович серьезен и искренен, наверное, такой же энтузиаст как математик, а меня теперь считает заядлым лошадником. Боже мой, успехи в учебе, конечно, надо улучшать, но по-умному, постепенно, не возбуждая слишком больших надежд у таких вот увлеченных своим делом людей.

Из посторонних на завтраке присутствовали фрейлины Кутузовы. Меня уже не так увлекала еда. Как же легко привыкаешь к хорошему! А ведь сколько писали в разных панегирических воспоминаниях и исследованиях о простоте питания царской семьи. Конечно, уже сейчас на четвертый день пребывания в сказке, холодная стерлядь, мраморная говядина, анчоусы и прочие изыски начинают мне тоже казаться простыми и жизненно необходимыми естественными продуктами. Да, видимо мое историческое образование и множество прочитанных об этом периоде и, в частности, об императорской чете книг мало помогут устроиться в новой жизни. Эти книги либо воспевают простоту и другие благородные качества моих августейших родителей если они написаны монархистами. Либо утрируют их же глупость, низменность и жестокость если написаны революционерами. А на самом деле какие они, император и императрица?

Во главе стола сидит изящная темноволосая женщина, с подчеркивающей ее красоту красиво уложенной высокой прической. При таком овале лица, именно поднятые вверх волосы открывающие красивые уши, смотрятся наиболее выигрышно. Платье тоже подобрано идеально, в меру парадное и строгое, с белым воротником, прикрывающим шею. Все идеально, аккуратно, с тонким вкусом, а ведь это домашнее, а не бальное вечернее платье. Такой туалет и прическа требуют немало времени и искусства парикмахера и костюмера, а также безупречного вкуса самой императрицы. Пахнет от нее какими-то легкими свежими и вместе с тем сильными духами. Эта женщина хочет и умеет нравиться. Речь ее милая и милостивая немного шепелявая, но приятная даже этим небольшим дефектом, что также требовало, наверное, тренировок, выработать милый разговор несмотря на врожденный недостаток, и даже использовать этот недостаток в свою пользу. Слышал я пока только французскую речь Марии Федоровны, этим языком она владеет в совершенстве. Интересно какой для бывшей датской принцессы и нынешней российской императрицы более родной, датский или французский. На русском я слышал от нее до сих пор лишь обращенные к слугам властные фразы. И смог заметить только, что акцент у нее сильный, но мягкий и приятный, как обычно бывает у жителей Скандинавии или Прибалтики говорящих на русском. Скорее всего беседуя с теми людьми, которым она хочет нравиться, Мария Федоровна умело пользуется выгодами этого симпатичного для русского уха выговора.

— Представляете, эта нахалка Юрьевская, говорят написала письмо, где угрожает публикацией каких-то писем или дневников, — с насмешкой говорила старшая полноватая Мария Кутузова.

— Это после того, как Его Величество так облагодетельствовал ее, подарив Малый Мраморный дворец, и это, не считая тех денег, что достались ей по завещанию покойного императора, — вступила в разговор холодно красивая младшая Аглаида Кутузова.

— Ей все мало, кроме того, она надеется, что будет принята в обществе.

— Если бы не была так глупа, уехала бы уже, вслед за нашим «великим адмиралом». Он то уже в Париже.

Продолжали сплетничать сестры

— Бедная Санни. Муж уехал в Париж с девицей Кузнецовой, а сын в Ташкент с девицей Дрейер.

Вступила в разговор императрица.

— Надеюсь, что и Долгорукова скоро нас покинет, воздух в Петербурге станет чище, — продолжила старшая Кутузова.

А посплетничать дамы любят, эти Кутузовы похоже те еще стервы. Мама явно поумнее своих фрейлин, более сдержана. Хотя, когда речь заходит о княгине Юрьевской, видно, что это ее больное место. Вот ведь не все врут книги, Мария Федоровна действительно ненавидит вторую жену своего свекра.

— Николай Александрович, пора на занятия, — Данилович отвлек меня от подслушивания.

Прейс заставил нас изрядно поработать на немецком. После этого лекция Замысловского была отдыхом. Егор Егорович тонко и занимательно рассказывал о внутренней политике Речи Посполитой первого десятилетия 17 века, о сложных отношениях Польши со Швецией и Турцией в этот период. Вот ведь как странно построена программа у царских детей. С одной стороны, математика и естественная история на начальном уровне, с другой, история университетского курса. Но хоть слушая Замысловского отдыхаешь после тяжелых лингвистических уроков, и получаешь удовольствие от талантливого изложения лектора. А Джорджи дремлет, тоже для него отдых. И ведь действительно историк за уже две лекции не задал своим ученикам ни одного вопроса. Как же он знает запоминают они хоть что-то по его предмету или пропускают все мимо ушей? Вот Джорджи точно отдохнул, но вряд ли что-то услышал. Настоящему Ники, кстати, тоже нравились лекции Замысловского, и он в отличие от младшего брата слушал внимательно. Говорят, что для того, чтобы понимать настоящее надо знать прошлое. Но судя по тому, как Николай Второй в дальнейшем управлял государством эта фраза пустая риторика.

За пятичасовым чаем собралась большая женская компания. Кроме неизменных Озеровой и Кутузовых были еще три неизвестных мне и Ники дамы. Дамская компания оживленно обсуждала рождения, крестины, свадьбы. Я пытался прислушаться в надежде уловить какие-то тонкости светской жизни Петербурга. Но вскоре забросил это занятие, большинство упоминаемых дамами имен было мне незнакомо, а тем более трудно было уловить тонкости взаимоотношений этих незнакомцев, зачастую выраженные намеками, вызывающими смех собеседниц. Самое время обратится к генералу-наставнику.

— Григорий Григорьевич позвольте, пожалуйста мне прокатится в воскресенье утром верхом на Сильве. Ефим Константинович не против, и считает, что это было бы полезным дополнительным занятием по верховой езде.

Данилович задумался.

— Что ж, я не против, но вам придется встать рано. Вы должны вернуться к утренней службе. Кроме того, я обязан посоветоваться с Ее Величеством.

После чая Ксюша настояла на продолжении войны в игровой комнате. Несмотря на недовольство бонны неподобающей девочке игрой, и на противодействие Джорджи предпочитающего беготню в парке возне с мелкой сестричкой. Я был союзником Ксюши, но моя помощь не понадобилась. Противники воительницы под угрозой слез вынуждены были отступить.

На рисовании Лемох пытался научить нас изображать лица. Правда без особого успеха. Получались карикатуры, вызывающие смех в том числе у пытавшегося остаться серьезным Кирилла Викентьевича.

После ужина-обеда я два часа занимался в своем кабинете русским и французским. Снова отметил, что в это время, когда нет ни телевизора, ни интернета, намного легче сосредоточится на учебе. Тем более, что это и необходимо. Пока в тринадцатилетнем возрасте только отличная учеба единственный путь для меня укрепить свое положение в этой сказке.

Душ, чтение книги Джорджи на ночь.

Засыпая, я думал, что постепенно жизнь во дворце превращается для меня в приятную рутину, а страхи первых дней были преувеличены и надуманы.

Мария Федоровна ждала в кабинете генерала Даниловича. Он попросил краткую аудиенцию после обеда, по вопросам учебы детей. День прошел приятно, хотя императрица не была поклонницей чисто женских компаний. Озерова, и приехавшие на день в Гатчину фрейлины Оболенская, Штафгаузен и Ремер приятные собеседницы. Кутузовы не столь приятны, но полезны. Они хранительницы этикета и через них можно влиять на женское светское общество. Отрицательное мнение, выраженное этими блюстительницами нравственности, может навредить, а положительное улучшит положение в свете. Полезно иметь таких приближенных.

Послезавтра приедет Саша. Мария Федоровна после страшных событий марта всегда волновалась, когда муж должен был находиться в Петербурге. А послезавтра в гостях деверь Владимир с женой. Они и раньше не нравились Марии Федоровне. В особенности эта амбициозная немка Мария Александрина. Усилилась неприязнь после указа о назначении Владимира регентом ее детей, если случится несчастье с мужем. Чертовы сашины понятия о домострое и подчиненной роли женщины. А ведь муж сейчас в этом мрачном городе, и случиться может всякое. Тогда она будет в подчиненном положении у Владимира и его Александрины. Нет, ну как можно было додуматься до этого! Ведь никто не будет заботиться о детях лучше матери. Если муженек упрется его не сдвинешь. В этот раз не помогли ни слезы, ни крики. Возможным регентом был назначен Владимир. Бывшая датская принцесса аж скрипнула зубами. Добиться чего-то от Саши тяжело, только через ласку, постель и тонкий маневр, чтобы он не почувствовал давление. В тот раз она перепробовала все. Но этот бык уперся. В придачу стал периодически напиваться с Черевиным и тогда становился грубым. Риск будет для нее продолжаться теперь до исполнения Ники 16 лет, юридического совершеннолетия в царской семье. Да и дальше тоже, честно говоря. Ники растет недалеким, а Владимира так он просто боится. А как странно сын на нее посмотрел сегодня во время разговора с Кутузовыми. Какой-то чужой взгляд. Уж не начинается ли у старшего какая-то душевная болезнь. Ну вот и Данилович. Никогда бы не выбрала воспитателем к сыновьям этого неприятного человека, но он тоже был навязан ей, еще свекром.

— Здравствуйте Григорий Григорьевич!

Бывшая Дагмар, а нынешняя Мария Федоровна приветливо и благосклонно улыбнулась входящему.

— Здравия желаю Ваше Императорское Величество!

И не поймешь то ли осел, то ли индюк, подумала Дагмар еще шире улыбнувшись.

— По какому вопросу вы хотели меня видеть.

— Извините Ваше Императорское Величество, его высочество Николай Александрович просит разрешения совершить в воскресенье верховую прогулку перед церковной службой. Я не против, а берейтор Шефер считает, что дополнительные занятия помогут Николаю Александровичу улучшить технику верховой езды.

— Что вдруг, Ники же никогда не любил лошадей?

— Не могу знать, Ваше Императорское Величество.

— Хорошо, только выделите его высочеству охрану на время прогулки. И запретите покидать пределы парка. Можете идти.