Имперская сказка

Евгений Викторович Марков

Сознание студента-историка оказалось в человеке девятнадцатого века, в историческом персонаже, которого он изучал. Вероятно, это сумасшествие? Если нет, то возможно ли что-то изменить в прошлом? Стоит ли пытаться менять?

Глава 21

Не оставалось ни одного зеленого листочка в парке. Только кусты и трава еще напоминают пожухлой зеленью о лете. Волнистое бело-серое небо и запах осени. Только что закончилась лекция по истории, и я вышел в Собственный сад. Так называется часть парка у стены Арсенального каре. Уже третий день мои прогулки перед пятичасовым чаем проходят в одиночестве. Джорджи простыл и не выходит на улицу. Лучше, наверное, потратить это время на учебу или чтение чего-то полезного, но не могу отказать себе в удовольствии. Пока еще не холодно в офицерском сюртуке поверх уже традиционного для меня темно-крапивного преображенского мундира. Только первое октября, но уже стоит расспросить Радцига, что есть у меня более теплое. Надо осмотреть эту одежду — может стоит что-то докупить, даже наверняка, ведь я росту. Предпочтения у меня тоже отличаются от никиных. Неудача на охоте показала, что продумывать надо даже мелочи. Кстати, вчера пристреливал в тире ту охотничью двустволку, из которой сделал в понедельник четыре промаха подряд. На самом деле это великолепное оружие, уже к концу часа свободно попадал со ста метров в ростовую мишень каждым выстрелом. Что мешало потренироваться перед охотой? Умен, задним умом. Фельдфебель по-прежнему внушает мне какую-то безотчетную неприязнь, но похоже я выбрал в отношении с ним верный тон. Этот унтер привык подчиняться приказам. Вот и вчера, без возражений отменил строевую и штыковую подготовку и сразу пошел со мной пристреливать охотничью винтовку. Хотя, если копнуть глубже, мое право отдавать ему приказы очень сомнительно. Все-таки он учитель, я ученик, но подчиняется и слава богу. Очень радуют успехи в немецком. Не легко они дались, я выучил управление полтысячи глаголов наизусть. Хорошо, что у Андрея и Николая отличная память. Максим Карлович не подает вида, по-прежнему строг и требователен, но похоже доволен. Джорджи в немецком совсем отстал. Прейсу приходится давать нам совершенно разный учебный материал. Чарльз Хис похоже увидел, что наследник отдалился от него. Сегодня предложил побоксировать перед чаем, я сославшись на плохое самочувствие отказался. Может напрасно? Занятия спортом мне ох как не помешают. Уроки гимнастики с Диаковским не впечатляют, да и два раза в неделю это маловато для подростка. Что еще? Верховую езду и военную подготовку с некоторой натяжкой тоже можно отнести к спорту. Все-таки хорошо что-то добавить. Скажем — фехтование, плавание, теннис. Но во дворце нет ни корта, ни бассейна, и зима впереди. Остается только фехтование. Впрочем, эти размышления бесполезны. На учебный план я никак повлиять не могу. Особенно не хватает часов по естественным наукам. Физику, химию и биологию заменяют всего два часа естественной истории в неделю. Герд, видя любознательность ученика, старается приносить много дополнительной литературы, но часов у него катастрофически не хватает. Конечно, я помню много из двадцать первого века, но все-таки по специальности историк. Многие школьные знания не мешало бы освежить. Теперь я понял, что окончательное решение о моем учебном плане принимает отец. Данилович может только что-то предложить или порекомендовать, не более. Мама, конечно, может что-то изменить своей волей, но похоже учебные планы старшего сына не входят в круг ее главных интересов, и уж в любом случае конфликтовать с мужем по такой причине она не будет. Кстати, Мария Федоровна стала относиться ко мне намного мягче и теплее. Расспрашивает об учебе, особенно о моих любимых, по ее мнению, предметах: верховой езде, танцах и английскому языку. Очень тактично утешила меня по поводу неудачи на охоте:"Ники не расстраивайся, все бывают промахиваются, потренируешься и с опытом все получится. Удачливость на охоте не то, из-за чего стоит переживать.» С Даниловичем установились совсем хорошие отношения. Вчера он принес мне копию каталога университетской библиотеки. Кое-что я уже выбрал, из экономической статистики империи, описания хозяйства отдельных губерний, химии, железнодорожной тематики. Сегодня вручил генералу-наставнику список книг. Он не удивился такому выбору подростка, обещал очень скоро доставку запрашиваемых книг. С другой моей просьбой дело обстоит сложнее. Оказывается, отцу не готовят подборок иностранной прессы, и вообще в гатчинский дворец зарубежные газеты и журналы обычно не приходят. Интересующие меня издания можно либо приобретать частным образом, либо получать через министерство иностранных дел. Я попросил Даниловича обсудить этот вопрос в МИДе, он обещал направить им письмо. Так что с мамой и генералом наставником отношение наладились. А вот с отцом… После охоты я с ним не встречался. Мои прогулки по парку в это время, кстати, объясняются еще и желанием встретить здесь императора. Раньше он часто гулял в этот час с детьми. Но последние дни не выходит, может слишком занят. А возможно проводит этот перерыв с младшими Мишей и Ксенией. Или зная, что Георгий простыл, не хочет прогуливаться в компании только старшего сына? Все-таки было видно, что он расстроен моей неудачей на охоте, особенно перед своими братьями.

За этими размышлениями я повернул в дубовую рощу, решив прогуляться к озеру. Из-за поворота мне навстречу выскочил рыже-белый колли Иман и виляя хвостом подбежал ко мне. Я нагнулся, гладя собаку. Она подпрыгивала, облизывая лицо. А вслед показалась и богатырская фигура императора. Как я его пропустил? Наверное, он вышел раньше, погулять с Иманом.

— Привет, охотник-мазила, что прогуливаешься в одиночестве?

Отец весело и добродушно смеется.

— Папа, я вчера тренировался в тире, и попадал из двустволки с 300 футов каждым выстрелом. Когда следующая охота?

— Ну стрельба в тире по неподвижной мишени и по дичи не одно и тоже. Следующую охоту я еще не назначил. Ты и сам можешь договориться с Чертковым.

— А можно мне выехать с ним на заячий ремиз?

Все-таки охота на зайцев казалась мне почему-то более гуманной чем на красивых и почти домашних оленей.

— Конечно, но смотри в зайца то попасть тяжелее. Я в воскресенье собрался на рыбалку. Если хочешь возьму тебя с собой.

— С радостью папа!

— Я буду лучить рыбу. Ты же до сих пор рыбачил только с удочкой.

— С удовольствием поучусь.

Дальше мы прогуливались вместе. Отец увлеченно рассказывал мне про свой любимый вид рыбной ловли, а Иман весело носился вокруг нас, время от времени прыгая то на одного, то на другого, норовя лизнуть лицо.

Сегодня в столовой на пятичасовой чай собралась только семья. Джорджи не пришел, болеет. За округлым столом родители, я и Миша с Ксенией. Даже бонны сестренки нет с нами. А в этой низкой столовой есть действительно что-то уютное. Мы сейчас похожи на обычную мещанскую городскую семью. Мишка уселся на коленях отца и что-то щебечет. Император расслаблено умиротворенно улыбается. Видно, что для него такой чисто семейный эпизод в радость. Мама намного более напряжена. Ксюша пытается устроиться к ней на колени, но затем перебирается ко мне. Я уже умял с чаем несколько блинов с вареньем и пару пирожных. Пора попробовать накормить девчонку. Она еще ничего не съела, только пригубила немного чая. Устраиваю удобно сестричку у себя на коленях.

— Ксюша хочешь быть такой же красивой как мама?

— Да.

— А такой же сильной как папа?

— Ой, да.

— Тогда надо много кушать, вот один блин для красоты… второй для силы.

Краем глаза вижу, как посмеиваются родители, глядя на сосредоточенно кушающую дочку.

— Ники, из тебя получится хорошая бонна. Куда лучше, чем охотник.

— Саша, хватит напоминать ребенку, можно подумать ты сам никогда не промахивался.

Император смеется, Миша заливается вместе с ним. Хороший момент для недавно обдуманной просьбы.

— Мама, папа, я в последнее время много занимаюсь математикой и думаю многого добился.

— Хорошо, чтобы и Евтушевский так же думал.

Император говорит с иронией, а вот мама смотрит на меня внимательно и серьезно. Это хорошо, можно продолжать.

— Поскольку меня не спрашивают на уроках, и я не сдаю экзамены, очень трудно доказать мои успехи. Поэтому очень прошу вас, позволить мне держать экзамены как в обычной гимназии. Хотелось добавить, что папа и дядя Владимир экзаменовались своими преподавателями, но я дипломатично умолчал об этом. Помнится, из прочитанного в будущем, что для них это было тяжелым испытанием и наверняка воспоминания неприятны.

— Я вспоминаю как держал экзамены, да еще в присутствии покойного батюшки. Было очень тяжело. Даже то что знал, вылетало из головы от страха. Но если ты хочешь можно обсудить с Даниловичем как организовать твои экзамены. А я обещаю на них не присутствовать.

— Напротив, папа. Я буду настаивать, чтобы вы и мама присутствовали.

— Ники, ты не излишне самоуверен?

Нас прервала императрица:

— Я тоже держала экзамены и папино участие меня ничуть не смущало. Ники, я поговорю завтра же с Даниловичем. А по каким предметам ты бы хотел экзаменоваться?

— Математика и языки — точно, но я бы хотел по всем.

Мария Федоровна взглянула на меня с сомнением. Дальше чаепитие продолжилось без обсуждения этой темы. Александр Третий рассказал, что пригласил меня на рыбалку, но предложил маме заменить лучение рыбалкой на удочку, чтобы рыбачить втроем.

— Нет Саша, лучите без меня. Я планирую с Озеровой и Кутузовыми посетить в это воскресенье сиротский институт в Гатчино.

После этого чаепитие подошло к концу, и я поспешил на рисование. Вот в каком предмете мне точно невозможно добиться успеха даже если буду стараться с утра до вечера. Могу только раскрыв рот смотреть как из-под карандаша Карла Викентьевича Лемоха волшебством появляются женские или детские головки, живые и выразительные. А ведь он не портретист, но у человека дар. Я же дальше примитивного изображения змей и крокодилов не продвигаюсь. Черт, а ведь только наболтал что хочу держать экзамены по всем предметам.

— Карл Викентьевич, а в гимназии сдают экзамен по рисованию?

— Нет только в художественных училищах.

Ну вот уже легче, есть оправдание для отступления.

Обедал я вдвоем с генералом наставником.

— У Георгия Александровича температура, возможно надо будет давать ему ночью микстуры или вызвать врача, поэтому мне ставят кровать в вашей комнате. Карл Андреевич остается ночевать во дворце.

— А что говорит доктор Раухфус, с Джорджи что-то серьезное?

— Нет, Карл Андреевич считает, что это просто простуда, но на всякий случай подстраховывается.

Если он такой осторожный мог бы положить Георгия в отдельной комнате, не хватало еще мне заразиться. Здесь у них нет коронавирусного психоза. Может и напрасно, потому что полно других несравненно более опасных инфекций — тиф, холера, туберкулез. Кстати, в моей истории Георгий Александрович умер именно от туберкулеза. Правда будет это только через 18 лет, а болезнь у него найдут лет через девять. Лучше было бы, конечно, поберечься, но если я потребую отдельную комнату сейчас, это будет глупо, меня не поймут.

— Григорий Григорьевич я попросил родителей позволить мне держать экзамены по изучаемым предметам. Они не против. Собираются посоветоваться с вами по этому поводу. А каково ваше мнение?

— Я не против, Николай Александрович. А когда вы хотите экзаменоваться, по каким критерия, каким предметам, по какой программе?

— Перед переездом на сезон в Санкт-Петербург. По программе пятого года восьмилетней гимназии. Ведь я сейчас приблизительно на пятом году.

— Но в гимназии сдают только годовые экзамены, это не университет, где сессия два раза в год. Так что вам придется перенести экзамены на весну.

Черт, непредвиденная сложность. А мог бы и догадаться, называется все взвесил!

— Я бы хотел сдать в декабре за весь учебный год, а после зимних каникул перейти к программе шестого года обучения.

— Ну, что же, это возможно. Я посоветуюсь с вашими родителями и преподавателями. А по каким предметам?

— По всем, за исключение музыки и рисования. В этих видах искусства все зависит от природного дара, а у меня его нет.

— Хорошо, я вас поддержу.

Поблагодарив и съев последний кусок великолепной тающей во рту телятины с каким-то невероятным соусом, иду в свой кабинет готовиться к завтрашним урокам.

В спальне императорская чета готовилась ко сну. Мария Федоровна в халате сидела перед зеркалом за туалетным столиком. Она снимала макияж и втирала в кожу лица какой-то крем. Император в просторной белой рубахе, брюках на подтяжках и тапочках на босу ногу раскинулся в широком кресле.

— Как тебе никина идея об экзаменах? Трудно его стало понять. Я бы ни за что в его возрасте добровольно не пошел бы на такое испытание.

— Думаю, что сыграло роль наказание. Это было жестко лишить его морской прогулки в шхеры. Теперь Ники стремится доказать нам, что может хорошо учиться.

— Ты молодец Минни. В начале мне показалось твое распоряжение слишком жестоким, но сейчас вижу — права.

— Я боюсь если Ники потерпит неудачу, это навсегда отвадит его от серьезной учебы.

— Экзамены должны происходить честно. Оценка по знаниям. Не терплю обмана.

— Об этом и речи быть не может. Но когда мальчик стал проявлять энтузиазм, его надо поддерживать — добрым словом, похвалой. Боюсь, что Данилович на это не способен. Слишком сух и бессердечен. Возможно, стоит поменять воспитателя?

— Наверное, ты права. Я подумаю, может после экзаменов.

Наступила небольшая пауза.

— Саша, теперь я полностью уверенна что беременна, где-то второй месяц.

Император встал с кресла и нежно обнял жену. С годами былая страсть в их отношениях поутихла, да и Дагмар, наверное, никогда не испытывала такого жгучего влечения как Александр. Хотя, вспоминая прошлое она ясно понимала, что как мужчина огромный и неуклюжий Саша привлекал ее больше, чем первый жених. Болезненный старший брат Александра Николай, так рано ушедший, был более приятным собеседником, лучше образованным и умнее чем Саша. Но никогда от его прикосновения бабочки не плясали внизу живота, как это было от рук его огромного младшего брата. Со временем император растолстел и влечение почти не возвращалось. Любовников Мария Федоровна не заводила, отлично понимая, что муж при его складе характера, не простит. Дагмар умна, а импульсивна только в мелочах. Пожалуй, даже слишком умна. Просчитывая свои действия, она видит все риски, а авантюризма, который позволяет отмахнуться от них, в ней нет. В прошлые беременности были периоды, когда императрица особенно пылко хотела мужских ласк. Вот и сейчас ей как раньше захотелось близости нежно обнимающего ее сзади мужа.