Имперская сказка

Евгений Викторович Марков

Сознание студента-историка оказалось в человеке девятнадцатого века, в историческом персонаже, которого он изучал. Вероятно, это сумасшествие? Если нет, то возможно ли что-то изменить в прошлом? Стоит ли пытаться менять?

Глава 17

Бабье лето как ему и положено закончилось неожиданно. Уже в понедельник над Гатчино нависли тяжелые свинцовые тучи и пошел дождь, который то моросил, то переходил в ливень, и казалось уже никогда не закончится. Дворец темно-стального цвета и великолепный еще не потерявший свой багряно-желтый наряд парк стали как бы просторнее и ниже. После несколько лихорадочного конца недели на меня вместе с тучами опустилось какое-то приятное умиротворение. Своим чередом шла учеба. Все свободное время я посвящал занятиям по языкам и математике, или прогулкам по мокрому, полному нависших на листьях крупных капель и пьянеще-свежего воздуха парку. Сильно переменился Данилович. Утром в понедельник он принес свежий номер «Правительственного вестника», и затем продолжал снабжать меня новыми номерами того же вестника и газетами Московских и Петербургских ведомостей. Мне интересно читать ежедневные газеты, это позволяет отвлекаться от учебы, и дает ощущение наблюдения за живой историей. Кстати, я попросил у генерала каталог университетской библиотеки, и получил обещание, что в скором времени он договорится о предоставление мне этого списка. На протяжение всех трех дней до приезда родителей мы с Даниловичем проводили вдвоем завтраки, ланчи и пятичасовые чаепития. Это оказалось совсем не так нудно, как я боялся. Генерал живо обсуждал со мной последние новости, и в отличии от первых дней вел себя не как строгий ментор, а скорее, как собеседник, уважительно разговаривающий с равным. Во вторник за пятичасовым чаем я нашел и тему, задевающую его за живое.

— Григорий Григорьевич в «Московских ведомостях» большая статья, громящая систему военных гимназий и прогимназий, она призывает вернуться к кадетским корпусам. Думается генерал Махотин прислушается и так и сделает. А что вы об этом думаете, ведь вы были директором военной гимназии?

— Махотин был назначен главным начальником военно-учебных заведений для того, чтобы вернуть кадетские корпуса. Будут наверняка гражданские преподаватели заменены офицерами. Вернется муштра, уровень преподавания снова упадет до предреформенного. Могут закрыть прогимназии и вообще доступ не дворянам в офицерское сословие.

Мой наставник оказывается либерал.

— Вы преувеличиваете Григорий Григорьевич, нельзя все вернуть. Дворян не хватит на все офицерские должности, гражданские учителя останутся, не могут военные преподавать все общеобразовательные предметы. Да и новые идеи уже укоренились в умах преподавателей и как я вижу директоров. А вы выписываете какие-то педагогические журналы?

— Да, «Педагогический сборник», раньше он выходил раз в месяц, сейчас только поквартально.

— Мне дадите почитать?

— Конечно. А контрреформа возвращения кадетских корпусов на мой взгляд плохая идея.

— Но ведь в статье есть и здравые мысли. Действительно большая часть выпускников прогимназий не идет в юнкерские училища как было задумано, а пользуются этой лазейкой чтобы бесплатно получить образование. Правда, я думаю и то, что военные гимназисты, обучаемые семь лет как гражданские и только последние два года в специальных классах, менее приспособлены к службе, чем кадеты с детства, проходящие военную подготовку. Или это в газете описано неверно?

После этого диалога генерал-наставник пустился в пространное изложение своих идей в сфере военного образования. Теперь мне стало понятно, что интересует Даниловича, и как поддерживать с ним хорошие отношения. Это пока для меня важно. Генерал в футляре оказался на поверку хорошим и не глупым человеком. Просто раньше Ники его не понимал и не пытался наладить с ним взаимопонимание.

За обедом к нам все вечера присоединялись Воронцовы с детьми и Чертков с супругой. Пара Иллариона Ивановича и Елизаветы Андреевны мне очень нравится, видно было, что, несмотря на много лет в браке они любят и нежно относятся друг к другу. Кроме того, супруги умны и приятны как собеседники. Особенно граф, умеющий очень хорошо рассказывать о Кавказе, Туркестане, Болгарии, во всех этих странах ему доводилось воевать. Чертков не менее интересный собеседник, а его рассказы другого рода об охоте и разных представителях фауны удачно сочетались с историями графа. Жена обер-егермейстера Софья очень умело поддерживает светскую беседу, где надо прервет паузу, к месту разольет чай, или рассмеется. Вообще в искусстве светской беседы она превосходит Воронцову, хотя понять, что Черткова думает невозможно. Елизавета Андреевна, наоборот, обо всем имеет свое мнение и решительно его высказывает. За обедом мы засиживались больше, чем до девяти. А сегодня, в последний вечер перед возвращением императорской семьи, Воронцовы не привели детей, и мы разошлись около одиннадцати.

Итак, завтра прибывает императорская чета. Мне, несмотря на память Ники, тяжело все-таки воспринимать их как свою семью. За эти несколько дней личность человека 21 го века снова почти вытеснила Николая. Поэтому сейчас я волновался, хотя и понимаю, что уже свыкся с новой семьей и все наверняка будет хорошо. Радоваться возвращению близких людей как наверняка радовался бы Ники я не могу.

Саша Воронцова не могла уснуть. Было досадно что родители не взяли ее сегодня на обед, но ведь и в предыдущие вечера приходилось сидеть в кругу брата и сестер, а взрослые на них не обращали внимания. А вот Ники был как бы одним из взрослых, на равных участвуя в их беседе. Он отдалился и казался сейчас Саше чужим и совсем взрослым.

К дворцу через золотой мокрый парк приближалась кавалькада таких же позолоченных как листва карет. Зрелище было настолько сказочное, что я замер на пороге. Хотя заранее попросил Радцига организовать дежурство и сразу, как только приблизится императорский кортеж сообщить мне. Накануне размышлял как встретить родителей. Первый вариант сделать вид что обиделся, в надежде получить дивиденды от их раскаяния. Второй встретить равнодушно, не покинув учебную аудиторию. Непонятно какие бы выгоды принес этот вариант. И наконец, третий, встретить радостно на пороге. Его я и предпочел.

Вокруг кавалькады вьются синие кирасиры и казаки в алых бешметах и синих черкесках. Из остановившейся золоченой кареты выскочил бело-рыжий колли Иман, любимая собака императора. Затем грузно спустился Александр Третий, огромный русобородый в генеральском мундире. И тут же за ним императрица в горностаевом манто изящная и красивая. На меня это произвело впечатление живой сказки. Нет не русской, а скорее немецкой. Прибытие короля и королевы в замок в Баварии. И не девятнадцатого века, а скорее семнадцатого. У меня от восхищения замерло сердце, и я чуть было не пропустил удобный момент. Торопливым шагом выхожу на крыльцо.

— Папа, Мама!

Отец обнял меня и поднял в медвежьих объятьях, мама расцеловала. Они были веселые, молодые, прохладные, пахнут влагой и свежестью. На моих глазах выступили слезинки. Я Ники, и я счастлив. Затем меня захватил маленький вихрь — это Джорджи и Ксюша, выскочив из кареты стали обнимать и наперебой что-то рассказывать.

— Дети! Задушите брата. Поднимайтесь наверх, надо помыться и переодеться к завтраку, там Ники все и расскажите.

Мама смеялась, даже не пытаясь говорить своим обычным строгим тоном.

— А как учеба, не будет на тебя Данилович снова жаловаться?

Императрица укоризненно взглянула на мужа. Наверное, между ними было решено не напоминать старшему сыну прошлые промахи.

— Можешь отдохнуть от уроков до завтрака, все равно уже опоздал.

— Мама, до четвертого урока еще четверть часа, вы все равно будете отдыхать с дороги, а за столом я к вам присоединюсь.

— И что же за урок у тебя сейчас?

— Верховая езда.

— Тогда понятно. Минни, он весь в тебя. Предпочитает лошадей и прогулки.

— Неправда, я была отличницей, — шутливо надула губки мама.

— Ники, в понедельник у нас охота, присоединяйся. Но и про учебу не забывай! — весело предложил отец.

Быстро переодевшись в костюм для верховой езды, бегу в манеж. И на кой черт мне эта охота. Убивать домашних оленей меня никак не привлекает. Но отец хочет сделать мне приятное, так что воротить нос было бы глупо. Да и насколько помнил Ники, а он всего пару раз был на такой охоте, впервые в прошлом году, ничего сложного не будет. Сиди себе на номере и жди, когда выгонят тебе под выстрел оленя, как в тире.

Сегодняшний урок был весь посвящен пиаффе и пассажу, то есть лошадь двигалась либо медленной рысью высоко с зависанием поднимая ноги, это пассаж, либо делала те же движения только на месте не двигаясь вперед. Не каждая лошадь на это способна, но Сильва великолепно выезжена. Мне удавалось двигаться минут пятнадцать без перерыва такой высокой собранной рысью, легко переходить из пассажа в пиаффе и обратно. Ефим Константинович доволен.

— Николай Александрович, у вас действительно очень хорошо получаются эти элементы выездки. Повод почти все время ослаблен, но лошадь продолжает вас слушаться, практически вы управляете только шенкелями, отлично. На следующем уроке вы будете выполнять пируэты на разных аллюрах, в том числе на галопе. Да и не забывайте вы можете так легко управлять вашей лошадью только потому, что она уже хорошо объезжена. Если вам когда-то придется обучать молодую лошадь, надо будет пользоваться и шпорами, и хлыстом. В этом случае очень важно подчинить животное. Если вы позволите лошади переупрямить, победить себя, то затем не сможете ничему ее научить.

— Ефим Константинович, а не могли бы вы научить меня джигитовке?

— Я бы с удовольствием. Но для этого нужна другая лошадь. Эта слишком велика для вас. И конечно необходимо разрешение ваших родителей. Многие элементы джигитовки рискованны.

Думается, что моя жизнь и так слишком рискованна. Очень проблематично дожить до старости, поэтому риск упасть с лошади далеко не самое страшное. Вслух, конечно, я это не сказал, и поблагодарив Шефера поспешил во дворец.

Завтрак проходил в веселой непринужденной обстановке. Главным рассказчиком был Джорджи. Я во всех подробностях узнал о ловле форели и лосося на удочку на порогах Лангинкоски. Самым удачливым рыболовом судя по рассказу была мама. А уха, приготовленная ею собственноручно по мнению Джорджи была много вкуснее дворцовой пищи. Я только что перешел от густого супа из осетрины, называемого калья, к осетрине, запеченной с сыром. Поэтому мысленно сомневался в кулинарных выводах младшего брата. Затем настала очередь истории, в которой император, одетый в простой костюм прогуливался по берегу, и какая-то финская рыбачка, не узнав его попросила помочь вытащить сеть. Папа помог, а мама пригласила финку к столу. Мария Федоровна с удовольствием описала удивление рыбачки, когда та узнала с кем кушала уху. Мне к концу трапезы стало даже жаль, что все приключения происходили без меня. Заметив это, мама сменила тему разговора и стала расспрашивать об уроках верховой езды. Я с удовольствием похвастался сегодняшним уроком, пассажами и пиаффе.

— А ведь это действительно сложно Ники, всегда хотела этому научиться, но в дамском седле невозможно выполнять такую выездку.

Немного грустно заметила мама.

— Я бы позволил дамам сидеть в седле по-мужски. Тогда они вполне могли бы соперничать с мужчинами в выездке. Женщины легче, и более чутко могут понять настроение лошади.

— Но коня надо еще и подчинить себе, а для этого нужна мужская сила и характер. В Европе некоторые женщины позволяют себе мужскую посадку. Это противоестественно, каждый пол должен занимать место, назначенное ему богом.

Да, а отец очень далек от идеи равенства полов. Я решил воспользоваться благодушным настроением родителей.

— Папа, я бы хотел научиться казацкой джигитовке, Ефим Константинович не против, но мне нужна для этого другая лошадь, Сильва слишком велика

— Ну если ты будешь хорошо учиться об этом можно подумать. Я понимаю, что в твоем возрасте верховая езда, или стрельба намного интереснее занятий в классной комнате, сам был таким. Но знания языков и математики необходимы.

— Саша, верховую езду ты не любил никогда.

Рассмеялась Мария Федоровна.

— В этом виноваты лошади, они меня боятся.

Развел руками император.

— Конечно, в тебе восемь пудов веса. Но Ники, казацкая джигитовка — это опасно.

— Мама, вы ведь прыгаете верхом через препятствия, а это тоже отнюдь не безопасно.

— Ну что уел он тебя Минни!

Впервые за время пребывания в новом теле именно за этим завтраком я почувствовал себя Николаем в кругу своей семьи, своих родных.

После обеда в столовой засиделась уже другая компания. Гостей принимала императорская чета. Когда мужчины вышли курить, а фрейлины остались пить чай за столом, в парк вышли Мария Федоровна и Елизавета Андреевна Воронцова.

— Как вел себя Ники во время нашего отсутствия?

— Очень хорошо, он удивительно повзрослел. Прекрасно вел себя за столом во время обедов. Из него вырастет светский лев. Отлично знает, когда и что сказать, умеет сделать паузу и внимательно выслушать собеседника. Я не припомню даже семнадцатилетнего юношу с таким светским талантом. Да что там говорить, порой мне казалось, что в житейской мудрости он превосходит меня.

— А как воскресный торжественный завтрак? Признаться, не ожидала что вы проведете его в наше отсутствие. А история с ослами?

— Николай Александрович просил меня организовать эту трапезу, и я решила, что не будет ничего плохого если я ему помогу, извините если взяла на себя слишком большую смелость Ваше Величество, — несколько напряженно ответила Воронцова.

— Что вы, Елизавета Андреевна, вы поступили правильно, а как все прошло?

— Очень хорошо. Николай Александрович вел себя очень достойно. Взрослый, разумный хозяин небольшого пира, и это в тринадцать лет! Арапов поступил как настоящий осел, приведя своих родственников на пир. Более нелепой мысли нельзя даже себе представить. После блестящего официального приема, а было именно так, русский царевич сядет на осла и объедет на нем вокруг своего дворца. Полковник идиот! И Николай Александрович нашел единственно правильный выход из положения отправив животных в Гатчино для гуляния горожан. Он бы мог уничтожить Арапова одной фразой, отправив его во главе ослов, полковник стал бы героем анекдотов во всех светских салонах. И, по-моему, я видела, что ваш сын это понимает. Тем не менее он сдержал злость, и безошибочно выпутался из неловкой ситуации.

Мария Федоровна, отпустив Воронцову, поднималась в спальню. «Может Ники не умен и не талантлив. Но житейская мудрость и светское чувство такта для правителя возможно важнее всего. Умными и образованными пускай будут министры. Если бы у сына была бы еще сила воли, этого было бы достаточно. Но вот в наличие сильного характера у Ники, я сильно сомневаюсь. Правитель должен не только обходить острые углы, но и порой срезать, обламывать их.»