Имперская сказка

Евгений Викторович Марков

Сознание студента-историка оказалось в человеке девятнадцатого века, в историческом персонаже, которого он изучал. Вероятно, это сумасшествие? Если нет, то возможно ли что-то изменить в прошлом? Стоит ли пытаться менять?

Глава 19

Верка жалобно скулила где-то в углу. Вот дура баба нашла, когда устраивать сцены ревности. Если бы на самом деле ночевал у Вальки вдовы или Ленки женки приказчика, как раз он был в отъезде, было бы не так обидно. Вообще то, причин ревновать у Веры Степановны Плешаковой было много. Бабы в Гатчино и окрестных селах заглядывались на статного богатыря Федора. Он выделялся среди местных мелких щербатых мужиков как дуб посреди покореженного бурей ельника. И пропускать мало мальски привлекательных молодух бравый фельдфебель был не расположен. Можно было ожидать, что вскоре, а Плешаковы переехали в Гатчино только весной, в окрестностях появится много необычно рослых и широкоплечих пацанов и статных красивых девок. Так что Вера Степановна не в первый раз устраивала вернувшемуся утром мужу скандалы. Своего Федора она любит. До сих пор, несмотря на трех детей и много лет вместе, даже мимолетное нежное прикосновение мужа вызывает у нее дрожь и сладкую истому в груди и между ног. Федору же нравится, когда под его рукой жена начинала подрагивать, а в глазах ее появляется поволока как у хмельной. Вера же, устраивая сцены, в тайне гордится успехом мужа у окрестных баб, ведь возвращался он к ней, а денег для своих увлечений на стороне почти и не тратит. Поэтому слушая ругань жены Федор Иванович раньше только посмеивался. Но не сегодня. Фельдфебель не ночевал у какой-то молодухи, а пил у егеря Ефима Кузьмича. Очень скоро он понял, что добраться до охотничьего оружия наследника невозможно. Штуцера и экспрессы августейших охотников привозят в егерскую слободу накануне охоты. Все они проверяются и готовятся оружейниками слободы. Причем на каждого знатного охотника приходится по несколько ружей, и никто не знал какое они выберут. И если можно было с изрядной долей вероятности предвидеть какое ружье для данного вида охоты выберет опытный стрелок, ведь егеря уже знают их пристрастия и привычки, то предугадать что из отцовской коллекции возьмет цесаревич просто невозможно. Поняв бесполезность своего рейда к зверинцу, фельдфебель стал просто пить. И тут в придачу он был еще и побит. Ефим Кузьмич на голову ниже и на десять лет старше. Но весь жилистый, как бы состоящий из мотков сыромятных ремней. Он не только принял брошенный с расстройства Федором вызов «кто кого перепьет», но и отправил фельдфебеля под стол. Только сегодня воскресным утром он пришел в себя с жуткой головной болью.

Кузьмич правда налил опохмелиться и накормил жирным свиным жаркое с картошкой, так что стало легче физически. А вот морально… Егерь, не опохмелившись бодро двинулся на работу, с усмешкой взглянув на расклеившегося Плешакова. Кроме того, было жалко целого окорока буженины. Хотя хозяин тоже не обидел — выставил зайчатину и печеных куропаток. Но когда жена стала попрекать этим окороком, говоря, что теперь Федор начал платить своим шлюхам. Федор Иванович не выдержал. Долго Верке придется ходить по Гатчино с синим заплывшим глазом.

Еще нет и шести утра, как же тяжело вставать в это время. Везет Джорджи, спать еще почти два часа. Чертов Радциг не мог подождать пять минут.

— Ваше Высочество, Ваше Высочество вставайте, вы сами просили разбудить вас в пол шестого.

Черт, действительно ведь просил, на полчаса часа раньше разбудить, чтобы принять душ, одеться и выглядеть бодрым. Хочется произвести хорошее впечатление с самого начала охоты. Поэтому сжимаю зубы и в душ. Вчерашний день был длинный. С утра распогодилось, и я выехал на верховую прогулку. Надо ценить каждое воскресное утро без дождя, их будет точно уже не много. Затем воскресная служба. Церковь была переполнена, часть дворцовой прислуги не смогла даже зайти внутрь. Торжественный завтрак был для меня самым парадным из всех, на которых Андрей ранее присутствовал. Черт, запутался, впервые я подумал о Андрее Трифонове как о другом человеке. А о Ники не перестал так думать? Так кто же тогда я? Похоже на то, что новая личность, слепленная из двух предыдущих. Нет, все-таки я по-прежнему человек двадцать первого века. Только сильно переменившийся в короткий срок. Вчера в Арсенальном зале я впервые увидел всех братьев отца. Интересно было составить первое впечатление о них и сравнить его с моими сведениями из будущего. Никина память показывала только почтение и боязнь к дядьям. Причем строго по старшинству. Если старший Владимир вызывал настоящий страх и глубокое почтение, то младший Павел казался безобидным. Меня же дядя Владимир раздражает. Прежде всего своим лениво-презрительным отношением к окружающим. Да, что там прятать голову в песок и скрывать факты от самого себя. Именно такой манерой поведения по отношению ко мне, дядя вызывает неприязнь. На других людей мне наплевать. С отцом, да и с мамой он так говорить не смеет. Только их считает равными. А как же я царевич? Впрочем, было видно, что Владимир Александрович отвечает мне взаимной неприязнью. Самым приятным показался дядя Алексей. Ростом он с отца. Красивое чистое лицо, но слишком толстый, даже больше, чем сам император, а ведь дяде всего тридцать один год. Его открытая и добрая улыбка понравилась. Единственный из дядьев, он подошел ко мне. Мягко несмотря на тучность похлопал по плечу, расспросил об учебе. Кстати, не сказав ни слова о моих в ней проблемах и даже не намекнув на них. Поговорил о моей увлеченности верховой ездой. Посетовал, что сам плохой кавалерист. Расспросил о моей верховой лошади. Я пожаловался, что Сильва хотя и очень хороша, но слишком велика для джигитовки. Теплилась надежда, может контр-адмирал, именно в мундире этого чина был дядя, подарит подходящую верховую лошадь. Алексей Александрович милый, приятный человек, очень тактичный, и явно мне симпатизирующий. О младших Александровичах Сергее и Павле такого сказать не могу. Чопорные, холодные. Все общение с ними ограничилось приветствиями, да и то слишком официальными для близких родственников.

Вечером воспользовавшись хорошей погодой, наша детская, компания развела костер на берегу Серебряного озера. Пекли картошку, а я приготовил шашлык. Благо еще днем сказал Радцигу распорядиться о мариновке мяса и шампурах. Такое нововведение было встречено энтузиазмом. Сандро где-то раздобыл бутылку красного вина, которую мы распили в более узкой компании. То есть я, Михайлович и Сашка Воронцова. Она немного опьянела и сидела со мной в обнимку, слушая страшные истории про оборотней, вампиров и привидений, которыми я и Сандро поочередно развлекали слушателей. В таком виде нас и застала Елизавета Андреевна. Мама Воронцова похоже взяла на себя обязанность разгонять наши вечеринки и отправлять всех спать. Боюсь Саше опять влетело, взгляд Андреевны, брошенный на дочь был красноречивым. В плане учебы день был вполне бесполезный. Только между завтраком и пятичасовым чаепитием удалось пару часов позаниматься немецким. Похоже я становлюсь все более похожим на Ники. Предпочитаю прогулки и посиделки в хорошей компании делам. Если еще начну читать романы, сходство будет полным. А почему бы и нет? Как я считал, еще десять лет беззаботной жизни. Может просто получать от них удовольствие?

Холодно и пасмурно. Низкие тучи нависли над дворцом. Воздух настолько влажный что казалось сейчас капли начнут образовываться прямо вокруг меня, а не падать сверху дождем. Зябко. Пожалуй, напрасно я одел только плащ, надо бы теплое пальто. Возле арсенального каре стоит вереница карет. Несколько групп всадников охраны. Одни стоят возле своих лошадей, другие уже в седле. Только что прошли и заняли места в своих каретах дяди Владимир и Алексей. Я жду отца, не зная в какую карету садиться. Прямые линии голландского сада и клубы тумана за ним над Серебряным озером. Верхушки дубов на берегу видны над полосой тумана как диковинный воздушный корабль. Огромный веселый в сером охотничьем костюме и барашковой шапке спускается по лестнице отец. Всадники немедленно вскакивают в седла.

— Ники, ты что на бал собрался. Принесите Николаю что-то теплое.

Император сказал это ни к кому конкретно не обращаясь, но уже через минуту по лестнице сбежал Радциг с полукафтаном в руках. Интересно, он что стоял с ним в руках на лестнице? Мог бы и раньше мне его дать. Правда, так камердинер эффектно продемонстрировал свою расторопность, но не преданность мне. Я скинул плащ на руки слуги и сел напротив отца в открытом экипаже. А кафтан даже нагрет, видно держал его Радциг на печке, нет напрасно я о нем плохо подумал. Он молодец, а вот я мог бы быть сообразительнее.

— Тебе придется стоять на номере, при этом мало двигаясь. Для этого одеваться надо тепло. Обувь тоже нужна более подходящая. Извини не подумал. К следующей охоте будет тебе подходящий костюм. Какой хочешь?

— Полукафтан как у Григория Александровича, также с широким ремнем и охотничьим ножом на нем. А вот шапка и полусапоги с мехом как у вас.

— А что, умно. Действительно удобно. Ну нож и ремень мы выберем прямо сейчас.

В дороге отец рассказывал мне как ждать оленя на номере. Можно притопывать чтобы не замерзли ноги, надо разминать пальцы рук чтобы не онемели от холода. О шуме заботиться не стоит, все равно звуки загонщиков все заглушат. Надо внимательно осмотреть ту поляну, на которую выскочит олень, попробовать прицелиться.

— Впрочем, с тобой будет Владимир Робертович Диц, он опытный охотник, поможет, во всем слушайся его.

Мы въехали на территорию зверинца. Вокруг царит суета. Выжлятники в красных полукафтанах, перепоясанные черными ремнями, в белых барашковых шапках с красным верхом и высоких сапогах. Отделанными золотым галуном полукафтанами выделяются стремянные. Шапки у них из черного барашка с синим верхом. Борзятники в синих и егеря в зеленых полукафтанах. У всех служащих императорской охоты на поясах охотничьи ножи в ножнах и сигнальные рожки. Эти ярко одетые люди не суетятся, а выполняют деловито какие-то задания. Вообще оставляют впечатление частей отлично действующего механизма, где каждая деталь выверена и отлажена. Чертков встретил нас у украшенного множеством оленьих рогов охотничьего домика. Внутри на столах разложены красиво отделанные ружья, пахнущие свежей смазкой. Четыре стола, императора, двух его братьев и графа Воронцова. Отец взял со стола кинжал в красивых деревянных ножнах, они черные, а верх и низ покрыты золотой краской с орнаментом. В верхней части ножен изображена голова медведя. С улыбкой папа дал его мне. А тяжелый, наверное, с килограмм весом. Я достаю клинок. Хищно-красивый с булатным узором. Только в верхней части небольшая гравировка головы орла, смотрящая прямо на меня. Длинный, лезвие сантиметров сорок. Я в восхищении рассматриваю прекрасную работу. Даже в груди защемило от восторга. Все-таки почти любой мужчина испытывает слабость к оружию.

— Ну как нравится?

Мой взгляд и возглас в ответ были более чем красноречивы. Отец довольно рассмеялся.

— Будет твой. Наша уральская, златоустовская работа. Григорий Александрович, разыщите пожалуйста для Ники подходящий ремень.

Вскоре я перепоясался широким темно-коричневым, почти черным ремнем. Папа помог прицепить к нему ножны и чуть отошел, чтобы лучше меня рассмотреть.

— Вот теперь настоящий охотник! А какое ружье выберешь, тоже что в прошлый раз, 300 го калибра Гонно? Или возьмешь что-то потяжелее?

— Тоже папа, если можно.

Я подошел к столу. Трехсотый калибр, это триста тысячных дюйма, то есть 7.62 мм. Память помогла мне узнать то ружье, из которого я уже однажды стрелял. Это была двуствольная бескурковая нарезная переломка. Гравировка очень скромная, какие-то небольшие изящные завитки. Выделяется только золотой вензель отца — корона вверху, буква А в середине и римская цифра три внизу. Насколько я помню, стволы английские, эжектор. В общем оружие передовое, весом приблизительно как моя берданка. Но ведь Ники стрелял из него всего пару раз, а я так вообще ни разу. Ну что за идиот. Разве нельзя было заранее озаботиться выбором оружия, потренироваться в тире. Как я теперь смогу из него куда-то попасть. Ники вполне возможно и смог бы, но предыдущий опыт стрельбы подсказывал, что мои навыки не совсем совпадают с его, и во всяком случае необходима некоторая практика чтобы синхронизировать новое сознание и чужую память. Я пытаюсь протиснуться к Черткову, но тот занят. Отдает последние распоряжения накануне охоты. Только минут через десять я смог привлечь его внимание.

— Григорий Александрович, извините, не мог бы я сделать пару тренировочных выстрелов перед охотой, по какой-то мишени или бутылкам?

— Что же вы раньше не сказали, мы уже едем на номера.

Действительно отец и дядья уже направились к бричкам. Нет, ну надо же. Почему я решил, что сообразительнее Ники. Столько ошибок. Не оделся как следует, не пристрелялся. Настоящий царевич не сделал бы столько глупостей. Зазнался. Взрослый, с опытом полутора лишних столетий. А где же элементарная человеческая сообразительность. И кто мне сказал, что и с другими делами я справлюсь лучше Николая, вполне возможно наоборот. Корил я себя садясь в указанный Чертковым экипаж. Напротив меня сел среднего роста сухопарый мужчина с небольшими усиками, лет тридцати.

— Разрешите представиться Ваше Высочество, Владимир Робертович Диц.

Поздоровавшись с охотником, я снова погрузился в свои невеселые размышления.

— Извините Ваше Высочество, вы чем-то обеспокоены?

— Я стрелял из этого ружья всего пару раз и то давно. А сегодня не успел пристреляться.

— Не беспокойтесь Ваше Высочество, я вас подстрахую.

Вспоминаю с какой насмешкой восприняла компания рассказ Мити Шереметьева о том, что с егерем они выстрелили одновременно, но попал именно Митька.

— Пожалуйста, без титулов Владимир Робертович. Давайте сразу договоримся, стреляю в оленя только я, пусть и промах, и попадание будут только моими.

Диц улыбнулся одними глазами. Но в его взгляде на тринадцатилетнего подростка промелькнуло что-то вроде уважения. Наш номер самый дальний, у пересечения Березовой и Можжевеловой дорог. Уже девять часов утра, туман рассеялся. Правда пасмурно, но видимость хорошая. А воздух! Насыщенный запахом осенней листвы, свежий и сладкий как холодная колодезная вода для измученного жаждой человека. Все стрелковые номера расположены вдоль Березовой дороги. Мы с Дицем вышли на дорогу чтобы показаться охотнику соседнего номера. Алексей Александрович, оказавшийся нашим соседом приветственно, махнул рукой. Встав на номер, мы зарядили ружья. Я внимательно осмотрел свой сектор. Под руководством Владимира Робертовича намечаю ориентиры, определяю расстояния. Опытный егерь показал наиболее вероятные места появления добычи. Наш сектор представляет собой большую поляну овальной формы, мы находимся в середине длинного полукруга. Поляна покошена. По ее краям смешанный лес: грабы, березы, клены, сосны, ели. Выделяются несколько больших дубов. Березы уже зияют голыми ветками, клены и дубы еще не потеряли роскошное желтое убранство.

Мы стоим, стараясь соблюдать тишину. Вдали со стороны реки Гатчинки уже послышались первые звуки облавы. После сигнала рога о начале загона мы услышали звонкий лай собак. Он быстро приближается и к нему добавляются звуки трещоток. Я очень волнуюсь, сердце замирает и руки подрагивают. Черт, надо успокоиться, какие-то первобытные инстинкты похоже. Но для первобытных удача в охоте вопрос пищи, и в конечном счете жизни и смерти. А для меня? Успокоить себя такими мыслями не удавалось. Может подростковое тело предает меня? Облава приближается, а на поляне какая-та предгрозовая тишина. Выскочили пару зайцев, по опушке рыжей молнией мелькнула лиса. Со стороны стрелковой линии раздались первые выстрелы. Громко, заставив меня вздрогнуть прогремел дуплет дяди Алексея. Что же такое, а мне что оленя не достанется? Может и к лучшему. Неожиданно слева, ближе к краю поляны возник олень, без всякого предупредительного шума ломаемых веток, как призрак. Хотя было уже очень шумно, лай слился со звуком трещоток, непрерывно громыхали выстрелы. Олень молодой, рога не велики, но у основания каждого рога по два больших отростка. Из-за этого, казалось, из головы растут шесть рогов, как корона. Принц-олень без остановки рванул через поляну, подставив мне бок. Идеальная мишень. Стреляю из одного ствола, и не успев понять попал или нет, из другого. Зверь с шумом вламывается в ветки на другой стороне поляны. Промах!

— Перезаряжайте!!

Кричит Диц. Мгновенно переламываю ружье, гильзы выскакивают, хорошая штука — эжектор. За несколько секунд перезаряжаю. Прямо напротив нас с грохотом на поляну вламывается огромный бык-олень. Гигантские ветвистые рога, наверное, много больше метра, верхние части с пластинками, из которых продолжают ветвиться отростки. Вскидываю ружье, расстояние всего метров тридцать, бью почти дуплетом. С шумом как от грузовика бык проламывает чащу в каких-то пятнадцати метрах от нас. Промазал с такой дистанции? Не может быть! Без напоминания загоняю патроны в стволы. Но больше ничего, стихают выстрелы, сигнал рога об окончании охоты. На поляну выходят выжлятники с гончими на постромках. На глаза от обиды наворачиваются слезы. Со смехом, наверное, немного вымученным поворачиваюсь к Владимиру Робертовичу.

— Сегодня оленям повезло, их день. А я мазила.

Мы ждем бричку.

— Николай Александрович, первые выстрелы не удались, потому что вы не пристреляли винтовки. Когда выбежал второй олень, вы от неожиданности слишком высоко подняли стволы. С выстрелом из второго ствола надо было подождать, понять ошибку первого выстрела. Вам не хватило опыта и хладнокровия.

Сказал Диц после затянувшейся паузы.

— Спасибо, Владимир Робертович.

Подъехала бричка. И мы тронулись к поляне, выбранной для завтрака на природе.

В развернутом охотничьем лагере царило радостное оживление. Мы подъехали последними. Уже стояли столы и столбы для навесов, полотнища не развернули, совсем прояснело, открылось голубое небо. В воздухе волшебный запах жареного мяса. Только сейчас понял, как проголодался. Спало волнение, а с утра во рту не было и маковой росинки.

— Ну как Ники, какова добыча?

Отец радостен аж светится.

— К сожалению, ничего, я промахнулся.

— А сколько зверей вышло на номер?

— Двое, один молодой, другой матерый с огромными рогами.

— А что же Диц?

— Я попросил его не стрелять.

Было грустно видеть, как погасла радостная улыбка отца.

— Отец, разрешите мне взять это ружье в тир. Хочу пристреляться.

— Ну что же, его передадут твоему фельдфебелю. Слышал я про твой тир. Тренируйся.

Да, таким наследником не погордишься. Завтрак великолепен, шашлык из оленины, печеные куропатки и фазаны, множество других деликатесов. Царский пикник! Весело обсуждалась охота. Больше всех оленей, четырех добыл дядя Алексей, император — троих, Чертков и Воронцов по два, Владимир Александрович одного. Алексей мягко подначивал брата за промахи, а Владимир немного злился, было видно. Про меня никто не говорил, как про больного. Только в конце трапезы, дядя Владимир поддел, сказав, что за столом я много сильнее чем на номере. И правда злость на себя ничуть не уменьшила мой аппетит, даже наоборот немного объелся и осоловел. Охотник вшивый, навесил длиннющий кинжал, клоун. Клял я себя. После завтрака посетили охотничий домик. Возле него разложена добыча с записками, кто сделал удачный выстрел. Самый большой из оленей был добыт отцом, что явно улучшило его настроение.

Прибыли во дворец. Специально прошел по готической галерее первого этажа. Удлиненные пропорции, готические своды, веерами расходящиеся над пучками тонких колонн, цветные стекла в оконных переплетах, дубовые панели с готическим узором. Вся эта средневековая красота не развеяла моего грустного настроения. Средневековый барон вернулся в замок после проигранной войны.