Мемуары шпионской юности

Вячеслав Гуревич

Леонид работает на ЦРУ. Аня работает в советском посольстве. Он ее вербует – или это она его вербует? Короче, они друг друга вербуют. И влюбляются. Молодые же! Добром такое не кончится, особенно когда Леня нечаянно затягивает резидента КГБ в когти Сатаны.Данная книга – это беллетристика, а не пропаганда наркотиков-алкоголя-сигарет (НАС). Она содержит сцены незаконных актов, но это художественный вымысел, а не призыв нарушать закон. Автор осуждает НАС. Если у вас проблемы, обратитесь к врачу. Книга содержит нецензурную брань.

FOURTEEN

У меня позвонил телефон. 9:05 на световом дисплее. Все ясно. Гребаный чекист так возбудился от информации об американском секс-маньяке с двадцатью пятью формами о неразглашении, что уже не мог подождать обеденного перерыва. Мог бы по крайней мере создать видимость, что Аня вышла на улицу и звонит тайком из автомата с глубокими вздохами под тяжелые удары сердца — от страха быть раскрытой. Но данный старпер театральных школ не кончал; он был так нетерпелив, что позвонил мне первым делом поутру, прямо в разгар моего похмелья. Гребаный комуняка.

«Моя голова весит тонну, — повторил я, как мантру, — но зато в моих венах арктический лед».

— Доброе утро, дорогая. Как вы себя чувствуете?

— Мистер Льюис…

Это то, что я написал на карточке.

–…я вам звоню…

«Чего же боле?»

–…с просьбой прекратить ваши выходки. Что вам от меня нужно?

— Да я просто хотел увидеться. Вы что, голливудская звезда? В чем дело-то?

— Но я не хочу видеться с вами. То есть я не могу увидеться с вами.

Только что я издевался над чекистом-кукловодом за отсутствие воображения, но теперь я беру свои слова обратно. Есть у него воображение, но он его неправильно употребляет. Сценарий с красной девицей и американским ловеласом — явный перебор.

— Если бы только вы могли мне сказать это лично.

— И если я на это не пойду?

— Тогда мне придется в окне машины вывесить большой плакат: «Аня, я не могу жить без тебя». Вот уж вашим сослуживицам будет, о чем поболтать. А еще я достану большой пистолет и приставлю его себе к виску.

Пауза. Пиндосская наглость переходит все границы. Без визы и паспорта.

— Вы знаете, что я на это способен.

Пауза. Совещание на высшем уровне? Звонят в Москву: «Что дальше говорить»?

Придется помочь.

— Вы любите итальянскую кухню? Недалеко от посольства есть уютное итальянское кафе под названием «La Bella Ciccia».

— Я не собираюсь с вами обедать. Я увижусь с вами ровно на две минуты. И даже не думайте ни о чем другом.

Господи, как же дрожит ее голосок. «Он ее за муки полюбил». Весь штат КГБ, включая поваров и уборщиц, стоит вокруг нее, внимая каждому ее слову.

— Ладно, обойдемся без макаронников, вы меня убедили. Встретимся в парке? Парк Симона Боливара, ближайший к посольству. Через два дня, в обед. Я сделаю вам замечательный бутерброд — бутерброд с любовью, не считая настоящий jamon из Толедо под вкуснющим перуанским соусом pendejo.

— Я же сказала: никаких обедов!

— Как можно говорить о любви на голодный желудок?

— Судья открыл счет, JC. Время пошло, камрад. Пора поделиться с твоими боссами. Со всей твоей босса-новой.

Молчание. Чреватое и многозначительное.

— Я тебе перезвоню, — говорит он с притворно-беспечным выражением «как дела, поедем в клуб, шарики погоняем, а потом по паре пива».

Но меня не проведешь, по крайней мере, на этой мякине. Я знаю, что его сердце бьется как мотор «Ламборгини» на Гран-при. А мое еще быстрее.