Пантеизм

Пантеи́зм — философское учение, объединяющее и иногда отождествляющее Бога и мир.

Слово «пантеизм» происходит от древнегреческих слов παν (пан) — «всё, всякий» и θεός (теос) — «Бог, божество». В пантеизме находит выражение концепция, что «Бог» лучше всего понимается в сближении со Вселенной. Пантеисты не верят в личностного, антропоморфного Бога или Бога-Творца. Несмотря на существующие различные течения внутри пантеизма, центральные идеи в большинстве форм пантеизма постоянны: Вселенная как всеобъемлющее единство и святость природы. Пантеизм отвергает антропоцентризм, признавая фундаментальное единство всего живого и необходимость почтительного отношения к природе.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Признание потусторонности (трансцендентности) Бога отличает теизм от пантеизма, отождествляющего Бога и природу. В отличие от деизма (религиозной философии эпохи Просвещения), согласно которому, Бог, сотворив мир, не вмешивается в течение его событий, теизм признает продолжающуюся активность Бога. К строго теистическим религиям относятся три генетически связанных вероисповедания: иудаизм, христианство и ислам). Более того, по мнению известного православного богослова Л. В. Меня, теистические представления – это подлинные истоки религии: «Мистическая интуиция, приводящая душу в трепет перед непостижимым и таинственным Началом, – основа всякой „естественной“ религии и, разумеется, первобытной».

Д. В. Альжев, История и теория религий: конспект лекций

Милетская школа не противопоставляет материализм и идеализм. В ее умозаключениях отсутствует собственно философская терминология, но присутствуют мифология, элементы антропоморфизма, пантеизма. Физические же процессы представлены в контексте моральной проблематики. Тем не менее философия Милетской школы уже может быть отнесена к философии в целом, поскольку ее представители стремились понять воду, воздух, огонь и т. д. как субстанцию. Милетские, ионийские, философы считали, что эти субстанции имеют всегда одно первоначало (вещественное, разумное, даже божественное), в связи с чем их учение называют монизмом (от греч. monos – один, единственный).

Татьяна Петровна Ритерман, Философия и история философии, 2010

3. Схоластика (VIII-XIV вв.) – «школьная философия» – религиозно-философские учения о постижении Бога в логике и рассуждении. Основные моменты: разработка проблемы универсалий (общих понятий), двух видов истин (разума и веры); повышение интереса к аристотелизму и формальной логике; господство христианских представлений; борьба с деизмом (учением, согласно которому Бог только сотворил мир, а в судьбе его не участвует) и пантеизмом (концепцией слияния Бога и природы). Наиболее крупным представителем считается Фома Аквинский, который восстановил и укрепил авторитет католической Церкви. Он создал учение о ярусах бытия (от минерального мира к Богу) и оправдал материю как слабейший вид бытия. Главная его заслуга для философии состоит в примирении богословия (истин веры) и философии (истин разума).

Н. П. Пугачева, Философия, 2013

Данная классификация достаточно упрощенна, однако позволяет выделить общие тенденции в развитии философии. Конкретный историко-философский анализ отдельных концепций потребовал введения более тонких классификационных принципов. Так появился термин «натурализм» (от лат. naturalis – созданный природой). Натурализм в основном совпадает с материализмом. В то же время натурализмом называют концепцию Б. Спинозы, растворявшего Бога в природе. Такая концепция получила название «пантеизм» (от греч. pan – все и Teos – Бог). Однако пантеизм не совпадает полностью с натурализмом, существовала иная форма пантеизма – мистический пантеизм, растворявший природу в Боге (Н. Кузанский). Существует также такое направление, как деизм (от лат. deus – Бог), представители которого (Дж. Толанд, Вольтер) признавали внеприродное начало Бога, но сводили его роль в мире к минимуму. Особое место в философских учениях занимает гилозоизм (от греч. hyle – материя, вещество и гое – жизнь), который «оживляет» материю, делает ее внутренне динамичной.

Г. Г. Кириленко, Философия, 2009

БРУНО (Bruno) Джордано (Филиппо) (1548–1600) – итал. философ и поэт, представитель пантеизма. Был обвинён в ереси и сожжён инквизицией в Риме. Натурфилософия Б. , содержащая идеи гилозоизма и направленная против схоластического (см. Схоластика) аристотелизма, включает неоплатонические (см. Неоплатонизм) понятия о едином начале и мировой душе как движущем принципе Вселенной, а также представления ранней греч. философии. Развивая идеи Николая Кузанского и гелиоцентрич. космологию Коперника, Б. отстаивал концепцию бесконечности Вселенной и множественности миров. Идеи Б. оказали влияние на взгляды Лейбница, Спинозы, Шеллинга и др. философов. Осн. соч.: «О причине, начале и едином», «О бесконечности, Вселенной и мирах», «О героическом энтузиазме». Б. – автор сатирич. поэмы «Ноев ковчег», комедии «Подсвечник», филос. сонетов.

Валерий Дмитриевич Губин, История и философия науки: основные имена и понятия, 2013

Выдающимся представителем ренессансного неоплатонизма был немецкий мыслитель XV в. Николай Кузанский. В понимании Бога и мира он исходил не из ортодоксальной христианской теологии, противопоставляющей Бога и мир, а из признания их глубокой внутренней связи. В трудах Николая Кузанского речь идет о саморазвертывании Абсолюта, что ведет к преодолению иерархических представлений о мире. Он впервые сформулировал идею бесконечности (безграничности) мира, развитую впоследствии Дж. Бруно, который обосновал ее в рамках натурфилософского пантеизма.

А. И. Осипов, Философия и методология науки, 2013

Одной из главных загадок экхартовской мистики остается связанный с этим отмеченным только что параллелизмом трансцендентных и тварных структур духовной реальности его двууровневый онтологизм. Ряд исследователей (как, например, Альберт Штекль) на полном серьезе приписывали Экхарту наследование пантеистическому учению каббалистов и Эриугены. Однако при ближайшем рассмотрении (и это можно отчетливо увидеть у Лосского) от мнимого «пантеизма» немецкого мыслителя не остается и следа.

В. В. Аверьянов, Крытый крест. Традиционализм в авангарде, 2015

Школа гностицизма разделилась на две главные части, называемые александрийским и сирийским культами. Эти школы были согласны по существенным проблемам, но александрийская склонялась к пантеизму, в то время как сирийская – к дуализму. Сирийский культ следовал Симону, а александрийская школа развивала философское творчество умного египетского христианина по имени Василид, который говорил, что воспринял основные свои мысли от апостола Матфея. Подобно Симону, он был приверженцем концепции эманации с уклоном в неоплатонизм. На самом деле вся гностическая мистерия основана на гипотезе эманации как логической связи между несоединимыми противоположностями, абсолютным духом и абсолютной субстанцией, которые, согласно гностикам, сосуществовали в вечности. Некоторые исследователи предполагают, что Василид был подлинным основателем гностицизма, но есть много свидетельств того, что это направление было все-таки основано Симоном веком раньше.

М. П. Холл, Тайные учения всех времен. Энциклопедическое изложение герметической, каббалистической и розенкрейцерской символической философии, 1928

• философия вновь сосредоточивает свое внимание на изучении окружающей природы, оформив свое видение в пантеистическую картину мира: природа из творения Бога превращается в самостоятельное начало, приравнивается к Богу. Пантеизм не согласовывается с нормами религиозного мировоззрения, поэтому он вызывает осуждение у католических иерархов.

Коллектив авторов, Философия, 2015

Новые идеи не просто проскакивали сквозь свинцовую атмосферу схоластической догматики, но развивались в процессе эволюции самого религиозного мышления. Очень показательна, в этом смысле, эволюция проблемы теодицеи (греч. – «оправдание бога»). Не столько безбожники, но скорее истово верующие неизбежно задавались вопросом, как же всемогущий, всеблагой, всесправедливый Бог допускает существующее в мире зло? В раннем средневековье попытки ответить на этот вопрос были сугубо схоластическим. Так, Августин утверждал, что зло не субстанционально, не существует само по себе, а есть лишь отсутствие добра, так же как тьма есть лишь отсутствие света. По мере происходящих от Средневековья к Возрождению социокультурных изменений менялось и решение теодицеи, приняв форму пантеизма (греч. – обожествление природы): творец наделил мир внутренним движением (природа как «внутренний мастер») и природной необходимостью, законами природы, по отношению к которым понятия добра и зла лишены смысла (например, законы тяготения – добрые или злые?!). Еще позже пантеизм сменился деизмом, идеей «Великого часовщика», который, заведя механизм природы, вовсе отстраняется.

В. Г. Торосян, Концепции современного естествознания, -1

Большинство же философов норовило свернуть с этих скользких для них троп «доказательств и теодицей» на более прочную почву «пантеизма», «деизма» или же «объективного (абсолютного) идеализма». Есть Бог? Есть, но как «принцип» или же «абсолютная идея». В конце концов опыт подчинения средневековой философии религией был завершен благовидным «бракоразводным процессом» в виде теории «двух истин» в постижении Создателя.

В. И. Красиков, Озарение трансценденцией, 2014

Конкретные пути реализации этой программы могли в рамках Просвещения расходиться достаточно существенно. Особенно значителен был разброс в мнениях о религии: практический атеизм Ламетри, Гольбаха, Гельвеция и Дидро; рационалистический антиклерикальный деизм Вольтера; умеренный деизм Д’ Аламбера; благочестивый деизм Кондильяка; эмоциональный «деизм сердца» Руссо. Английский деизм более занят проблемой веротерпимости и свободомыслия, чем богословскими проблемами (Толанд, Кларк, Коллинз). Позднее немецкое Просвещение увлечено религиозными спорами (под влиянием пиетистского элемента) о веротерпимости, пантеизме, соотношении прав государства и церкви (Реймарус, Мендельсон, Лессинг, Гердер). Реально объединяющим моментом была ненависть к традиционной церкви. (Характерно, что деизм Просвещения не исключал при этом таких организационных форм, как масонская квази-церковь с ее ритуалами.) Гносеологические различия были менее разнообразны: в основном, просветители придерживались эмпиризма локковского толка с подчеркнуто сенсуалистским толкованием происхождения знаний. Онтология интересовала просветителей в меньшей степени: они предоставляли решение этих проблем конкретным наукам (в этом отношении философия Просвещения может считаться первым вариантом позитивизма), фиксируя лишь очевидность существования субъекта, природы и бога-первопричины.

А. Л. Доброхотов, Избранное, -1

Неокантианская идеалистическая этика Германа Когена имеет свою антропологию. Для Когена человек есть этическая идея, и он отличает антропологическую психологию, основанную на этой идее, от натуралистической зоологической психологии, для которой человека не существует.[35] Коген решительно восстает против пантеизма, который отождествляет человека и природу. Для идеалистической этики судьба индивидуума не существует, она целиком отнесена к мифологии, как и многое другое. Самое понятие души для Когена мифологическое. И в этом обнаруживается глубокая противоположность идеалистической этики этике христианской. Также вера в силу зла имеет мифологический характер и оказывается источником зла. Человек в сущности совпадает с нравственным. Этика у Когена носит юридический и социальный характер. «Я» предполагает другого, индивид – сочеловека. Вся этика Когена ориентирована на будущем и на деятельности. Всякая воля есть воля к будущему. А этика есть этика чистой воли. Этика Когена, по-своему замечательная, соединяет Канта с иудаизмом, и она обнаруживает формалистический, правовой, отвлеченно-моралистический характер этого направления. Никакого положительного учения о человеке она не дает, и интересно лишь резкое противоположение природного и этического. Человек создается лишь идеальным, этическим началом. Человек есть долженствование, а не бытие.

Н. А. Бердяев, О назначении человека, -1

Последнее и наиболее интересное явление протестантизма в Европе – диалектическая теология Карла Барта и его единомышленников находится в той же линии отрицания богочеловечности. Для К. Барта Бог есть все, человек же есть ничто. И тут мы встречаемся с парадоксом, в котором все обращается в свое противоположное. К. Барт – дуалист, а не монист, он утверждает разрыв между Богом и человеком, бездну, отделяющую человека от Бога. Но если человек есть ничто, а Бог есть все, есть единственная реальность, то это есть другая, прикрытая форма монизма и даже пантеизма. Для того чтобы не было монизма и пантеизма, нужно, чтобы человек не был ничто, чтобы в нем было достоинство и была свобода человека. Так и Кальвин был крайним врагом пантеизма, но парадоксально про него можно сказать, что он пантеист, потому что принижает человека и умаляет его реальность, и для него подлинное бытие есть лишь Бог и Бог есть все. Так сложна и запутанна диалектика божественного и человеческого, так трудно вместить тайну богочеловечества. Это гениально раскрывается в германской философии XIX века. Единственный немецкий мыслитель, который был наиболее близок к идее богочеловечества и богочеловечности и потому наиболее близок к русской религиозной философии, – это Фр. Баадер.[26] Но он стоял в стороне от главного пути, на котором раскрывалась диалектика божественного и человеческого.

Н. А. Бердяев, Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого, -1

44. Критика марксистского и материалистического понимания истории. Тихомиров посвятил этому предпоследний, девятый, раздел своей работы, который называется «Воскресение языческой мистики и экономический материализм». Особое внимание уделено критике положения о том, что движущей силой общественного развития являются «производительные силы». Это наиболее одиозная форма пантеизма. В теории марксисты придерживались такого «истматовского пантеизма», а в практической работе выступали с позиций атеизма. От того, что атеизм был назван «научным», он не стал более убедительным. Доказать отсутствие Бога намного сложнее, чем решить противоположную задачу. Кстати, «экономический материализм» лишь на короткое время сумел создать что-то похожее на атеистическое общество. Уже через некоторое время у людей все равно просыпаются потребности духовного характера. Но это уже не потребность единения и общения с Богом, а желание мистики. Мистики, которая, как отметил Тихомиров, носит языческий характер и подталкивает человека в объятия сатаны. Тут на память приходят слова апостола Петра:

Г. М. Шиманов, История как Промысл Божий, 2016

У индуизма нет персонального автора, оно основано на древних текстах: Веды, Упанишады, Пураны и др. Индуизм представляет собой семейство самых разнообразных философских систем и верований, основанных на монотеизме, политеизме, пантеизме, монизме и, даже, атеизме. Индуисты верят в то, что дух (или душа) является вечной, изначальной, истинной сущностью каждого индивида.

Эдуард Казанцев, Эволюция духа, 2014

В этом и заключается новаторство Махаяны, которое в религиозном смысле сопровождалось ростом культового поклонения, а в философском – оказало влияние на становление индийского монистического пантеизма. С позиции приверженцев Махаяны Будда является трансцендентальным существом изначально и сущностно. Коль скоро буддизму несвойственно давать логически структурированное описание потустороннего мира и вследствие того, что учение отрицает субстанциональность и ограничивает причинность проявленного царства сансары, адепты Махаяны не могут рассматривать Будду как Бога или Творца. Его бытие лежит вне сферы концептуального осмысления и не поддается выражению. Отождествление окончательного и абсолютного мистического состояния нирваны с Буддой является краеугольным камнем буддологии Махаяны. Но и проявленный мир также является частью таинства Будды. Просветленное око праджни созерцает вселенскую реальность Будды и единство сансары и нирваны.

Генрих Дюмулен, История дзэн-буддизма, -1

Можно ли говорить о религиозном вкладе в философию? Интересна ли вообще религия для философии? В каком смысле можно философски говорить о «вере», «грехе», «душе», «искуплении», «вечной жизни», «спасении»? Философия соприкасается с Богом, но не так, как это делает религия. Есть Бог философии и есть Бог религии, и это разные «боги». Философия, соприкасаясь с Богом, соприкасается с Бытием, которое в Боге явлено особым образом. В философии через Бога проявляется единство бытия – бытия непостижимого, таинственного и невозможного. Религия, соприкасаясь с Богом, соприкасается с «высшим», которое рассекает бытие на «высшее» и «низшее», аккумулируя «божественное» в «священных топосах» религиозного пространства, которое понижает таинственность всего бытия до его «сакральных локусов», за бортом которых оказывается бытие «профанное», то есть мирское, греховное (по сути, все остальное бытие как бытие). Единое бытие как тайна перестает существовать в религии. Неумение религии сохранить тайну как тайну оправдывается презрительным термином «пантеизм». Такая «сниженная» метафизика мало интересна философии. В религии нет ничего того, чего бы уже не было в философии. Но поскольку путь в философию – это путь через разоблачение своего морального лицемерия, то людей, стремящихся обрести истину в философии, гораздо меньше, нежели в религии. И по прошествии времени можно в целом говорить о враждебном отношении религии к философии. Вся история религии – не борьба с материализмом, атеизмом, неверием и прочими поверхностными и второстепенными вещами, не имеющими серьезного значения для человека; это – борьба с философией, борьба за то серьезное место, которое философия занимает в бытии человека, в его сердце, в культуре. Потому что в сердце человека – не «любовь к Богу», а просто любовь.

В. В. Варава, Адвокат философии, 2014

Прежде всего, Возрождение проявилось в этике. Возобновление этических учений стоицизма – Франческо Петрарка (1304–1374) – и эпикуризма – Лоренцо Валла (1407–1457), – направленных против христианской морали. Валла пытался возродить этику Эпикура, основанную на стремлении всего живого к избеганию страданий. Душа есть единое и неделимое, ее способности есть ощущения, и это единственный источник познания. Наслаждение – высшее благо. На личном благе строятся отношения людей в обществе. Добродетель есть не только аскетичная (схоластика), но и светская – разумное пользование богатством, брак. То есть попытка вывести нравственность из самой природы человека. Для Возрождения характерен взгляд на природу как на разумное, одушевленное целое, подчиняющееся законам. Основа этого – пантеизм («всюду бог»).

В. П. Огородников, Философия: Шпаргалка, 2011

Идеи Новалиса очень близки натурфилософским идеям Шеллинга[79] («Идеи философии природы», 1797; «О мировой душе», 1798; «Первый набросок философии природы», 1799), хотя к натурфилософии и пантеизму он приходит не столько под воздействием Шеллинга, сколько под воздействием Канта, Фихте и повлиявшего на этих философов неоплатонизма, а также Плотина, с идеями которого он познакомился через работу Д. Тидеманна «Дух спекулятивной философии» (1793)[80]. Новалис оказал влияние на развитие субъективного дискретного флорообраза, а также в целом на новую концепцию художественного восприятия природы не только как писатель, но и как мыслитель.

С. Г. Горбовская, Флорообраз во французской литературе XIX века, 2017

Марсиаль Геру обнаруживает наличие двух типов имманентности (l’immanence) в системе Спинозы – это имманентное бытие природы в Боге в силу того, что Бог составляет саму сущность всех вещей, и имманентное присутствие Бога в вещах, поскольку наряду с этим Он составляет имманентную причину всех вещей («Этика» I 18), и здесь проявляется Его мощь (puissance). Французский комментатор также допускает возможность говорить о пантеизме Спинозы, вернее, об особой форме панентеизма в его системе, поскольку, даже если все сущее для Спинозы и не является Богом, можно утверждать, что все модусы пребывают в Боге (I 15) (ibid. R 222–223).

А. Г. Гаджикурбанов, Этика Спинозы как метафизика морали, 2014

Хотя в античной мысли в начале всего стоит демиург, однако уже в ранней античной натурфилософии зреют черты того стиля мышления, который впоследствии приведет к пантеизму, к природе как «внутреннему мастеру». (Речь не идет даже о тех явных и вполне осознанных выражениях атеизма, о которых сообщает нам античная история). Как мы постараемся проследить, уже раннее античное мышление все менее удовлетворяется, так сказать, автоматической ссылкой на богов в вопросах устройства Вселенной и происходящих в ней процессов, и все более соразмеряет их действия с естественными законами, даже при допущении, что эти законы ими же установлены. (И здесь есть определенная аналогия с обществом, в котором не позволено преступать самими же людьми установленные законы). Хотя поначалу античное мышление не различает природное и сверхъестественное, материальное и идеальное, чувственное и сверхчувственное, фантастическое и реальное, возможное и невозможное, тем не менее именно систематический поиск причинно-следственных связей природы в наибольшей степени составляет ядро той рационализации, которая, как замечает Ф. Кессиди, ведет если не к порождению философии из мифологии, то к отделению, выделению ее из последней126. С поиском рациональных объяснений меняются нормы и представления даже здравого смысла, происходит его «онаучивание».

В. Г. Торосян, Эволюция стиля мышления в исследованиях Вселенной. От древнейших времен до конца ХХ века, -1

Теперь мы можем видеть, что Бог, по Булгакову, – это Бог Абсолютно-Относительный по самой Своей природе как Триипостасный Дух, раскрывающий Себя в Софии. Другими словами, Бог не был бы Богом, если бы Он не был Абсолютно-Относительным. Кажется, что Булгаков ссылается на непреложную необходимость Барта и его традиции. Однако, вразрез с этой традицией, он рассматривает мир как часть онтологического устроения Бога как Абсолютного Духа, который должен необходимо находиться в отношениях, ибо, если Он не находится в отношениях, Он перестает быть Богом. Здесь, конечно, присутствует риск ввержения творения в искупление с его знаменитым «панэнтеизмом» (так у Булгакова, в другой русской транскрипции «панентеизм». – Прим. пер.), поскольку, если творение – это Его самополагание в становлении (София Тварная есть не что иное, как София Божественная, умаленная до становления в «ничто», и две Софии в конечном счете суть одна)[181], то это, судя по всему, не оставляет места для тварности, которая не была бы онтологически зеркалом божественности. Булгаков заявляет, что его панэнтеизм – это «благочестивый пантеизм», но не пантеизм, понимаемый как «нечестивое обожение мира», или «миробожие»[182]. Однако трудно понять, как его благочестивый пантеизм не приводит к тому же самому конечному результату нечестивого миробожия или божественного монизма. Творение и, соответственно, искупление вводится в богословскую картину Булгакова как своего рода необходимое приложение или необходимое выражение Божьей природы как Бога-Любви, как любит называть Его Булгаков[183]. Божий статус Творца, если Бог должен любить, чтобы быть Богом, а любовью называется само-отдающееся отношение к другому, – это просто необходимое выражение Божьего существа как Абсолютного Духа, который есть любовь.

Сборник статей, Русское богословие в европейском контексте. С. Н. Булгаков и западная религиозно-философская мысль, 2006

Представителями неоплатонического этапа были Фичино, Марандола, Николай Кузанский и др. Философские воззрения Николая Кузанского (1401–1464) одной стороной обращены к средневековой схоластике, а другой – к будущей философской классике XVII в. Он высказал идеи о совпадении максимума и минимума, о принципе относительности, развиваемые в рамках пантеизма. Для Кузанского Бог – это все: и бытие, и возможность становления бытия. В Боге совпадают все противоположности: конечного и бесконечного, наименьшего и наибольшего, единого и множественного. Мысль о совпадении «максимума» и «минимума» Кузанский иллюстрировал примерами из математики, доказывая, что бесконечная линия есть и треугольник, и круг, и шар, а точка (минимум) и бесконечная прямая (максимум) представляют собой одно и то же. Бесконечное превращает знание о конечных соотношениях в приблизительное (относительное). Каждая вещь, в том числе и человек, выступает как содержащая в свернутом виде весь мир как микрокосм. Идея о совмещении беспредельного и минимального – противоположностей – сделала Николая Кузанского одним из родоначальников будущей новоевропейской диалектики, способствовала разрушению картины космоса Платона, Аристотеля и Архимеда и подготовила коперниковскую революцию в астрономии. В представлении античных философов у космоса можно различить центр и периферию, начало и конец. Согласно Николаю Кузанскому, подобный подход далек от истины. Если античная философия в парадоксах видела орудие разрушения ложного знания, то Николай Кузанский – средство созидания истинного знания.

В. Н. Калмыков, Философия, 2017

Позитивная теория прогресса льстит нашей слабости, это есть эвдемонистическое измышление, которое обещает внешнюю поддержку естественного хода вещей тому, что не находит достаточной поддержки внутри. При этом она является и своего рода эсхатологией108*, призванной воодушевить борцов и поддержать религиозную веру в конечное торжество добра109*. Но иного рода эсхатология нужна для того, чтобы человек мог найти в ней действительную опору для своей нравственной деятельности. Для этого нужно убеждение, что наши нравственные деяния и помыслы имеют непреходящее значение, что они усчитаны абсолютом и нужны для его лукавства. Нужно убеждение110* в существовании объективного нравственного миропорядка, царства нравственных целей, в котором найдет свое место и наша скромная жизнь. Эта возвышенная идея (этического пантеизма, по меткому выражению Виндельбанда) наиболее полное развитие нашла в учении И.Г. Фихте. Для Фихте является «самым верным, даже основанием всякой верности, то, что существует нравственный миропорядок, что каждому разумному существу отведено определенное место и имеется в виду его работа, что все в его судьбе является результатом этого плана, что помимо его ни один волос не упадет с его головы… что каждое доброе деяние удается, дурное терпит неудачу» и т. д. В известном смысле в системе Фихте и бытие других людей, а затем и внешнего мира, даже и бытие Бога, все доказывается из необходимости этой идеи нравственного миропорядка; мир существует лишь постольку и для того, чтобы являться ареной для нравственной деятельности. (Нетрудно узнать в этом учении Фихте дальнейшее развитие учения Канта о примате практического разума и о нравственном доказательстве бытия Божия.)

В. В. Сапов, Манифесты русского идеализма, 2009

Западная точка зрения на «сущность», согласно Яннарасу, открывает путь «мистицизму сущности, созерцанию безличного абсолюта, который как раз потому, что он безличен, не оставляет никакого другого выхода, как только пантеизм и агностицизм»[144].

К. Х. Фельми, Введение в современное православное богословие, 2014

Таким же образом Спиноза утверждал, что субстанция включает в себя целое атрибута, реализацию которого она составляет. Она бесконечна в своем роде и, следовательно, безусловно неспособна произвести другую субстанцию. Отсюда – пантеизм Спинозы.

Коллектив авторов, Новые идеи в философии. Сборник номер 17, 2014

Влияние А. С. Хомякова позволяет Л. А. Тихомирову наполнить религиозно-философскую идею конкретным содержанием, утвердить два варианта содержания смысла истории – пантеистический и монотеистический. Оба варианта вступают у Л. А. Тихомирова в отношение абсолютного, бескомпромиссного отрицания, обусловленного антагонистичным характером образующих их религиозно-философских идей. При этом такое взаимное отрицание, не будучи тождественно внешнему, формальному отношению, также конституирует содержательный аспект исторического смысла, выявляя его в виде смыслового конфликта пантеизма и монотеизма. Таким образом, именно под влиянием А. С. Хомякова историософская мысль Л. А. Тихомирова не только выходит за рамки формального анализа религиозно-философских идей, но и, сосредотачиваясь на рассмотрении их содержания, устанавливает это содержание во всей возможной полноте, доводит его до экспликации конфликта смысловых единиц истории.

С. В. Посадский, Лев Александрович Тихомиров: философско-культурологические искания, 2009

На протяжении многовековой истории русской культуры, безусловно, происходили серьезные изменения всех сторон ее жизни, всех форм ее бытования, которые можно охарактеризовать как глобальные структурные перестройки или как процесс изменения культурной парадигмы. Первый сдвиг – переход от языческой картины мира к христианской, от раннегосударственного образования славян к феодальному государству Киевская Русь, от истории этносов к истории нации. Формирующаяся культура строилась как культура монорелигиозная с опорой на православную духовную традицию. Древнерусская культура – культура религиозного традиционализма, выработавшая свой тип духовности и называемая нами культурой слова и образа. Это органический тип существования культуры, где религиозные формы сознания освящали культурные формы хозяйствования и быта. Это культура жизненного уклада и жизненных традиций. При этом христианская картина мира не смогла полностью вытеснить и полностью заменить собой архаические формы сознания – языческие представления о мире. На уровне массового обыденного сознания они трансформировались в своеобразную систему представлений – христианский пантеизм – с преклонением и любовным отношением к природе как к божественному мироустройству. Этот пласт представлений никогда не исчезал из русской культуры и обрел свое художественное воплощение, к примеру, в конце XIX века в оперной эстетике Н. А. Римского-Корсакова.

О. А. Жукова, Избранные работы по философии культуры, 2014