Единое

Еди́ное (др.-греч. τὸ Ἕν) — одно из фундаментальных понятий философии и математики. Наряду с метафизикой бытия (онтология) можно говорить о втором типе метафизики — о метафизике единого или хенологии.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Плотин, глава неоплатонической школы, представляющий собой вершину метафизической спекуляции Греции, в основу своего сложного и далеко неясного в подробностях мировоззрения полагает учение об абсолютном Первоначале, которое чаще всего называет Единым (?ν), иногда Благом (?γαθόν). Эта божественная Первооснова мира и бытия есть и общая субстанция мира, ибо все обосновывается в Едином, имеет в нем и причину, и цель, существует только его животворящей силой. Мир не создается актом творения, он происходит из Единого, как бы изливаясь из божественной полноты подобно свету из солнца; он есть эманация[297] божества, подчиненная «закону убывающего совершенства» (Целлер). Так как все представляет собой энергию Единого абсолютного лишь на разных ступенях совершенства, то по отношению к миру эта система, по справедливой характеристике Целлера[298], должна быть определена как «динамический пантеизм». В системе Плотина посредствующую роль между Единым и миром играет νους[299], образующий второе и не столь уже чистое единство – мышления и бытия, а непосредственным восприемником влияний νους служит Мировая Душа, имеющая высший и низший аспект, и она изливается уже в не имеющую подлинного бытия, мэоническую (μη δν) и потому злую материю. Единое – Ум – Мировая Душа составляют трехступенную градацию сущего (но эта трехступенность не есть триипостасность, как иногда ошибочно думают[300], смешивая неоплатонизм с христианством).

Сергей Булгаков, Свет невечерний. Созерцания и умозрения, 1917

Второй тип включает в себя так называемые «восточные религии», за исключением буддизма (и его «сиамского брата» джайнизма). Это брахманистские, даосское, конфуцианское, зороастрийское, манихейское религиозно-философские учения, основанные на религиозной метафизации безлично-субстанциальных, космологических сил: Брахмана, Дао, Света и Тьмы, Добра и Зла и пр. Сюда же до известной степени можно отнести и интеллектуалистски сконструированные религии стоиков с их «Логосом», неоплатоников с их «Единым», «субстанцию» Спинозы, «религию разума» Просвещения, культ «верховного существа» Робеспьера и т. п. «Известная» же степень определяема способностью проникновения религии в массы. Интеллектуалистские религии никогда такой способностью не обладали: отсутствовали харизматические для масс лидеры, равно как простота и чудо – духовная пища масс. Потому мы будем иметь в виду лишь именно «восточные религии». Здесь личностные признаки несущественны, случайны – так называемые «боги» преходящи, как и люди. Незыблемо лишь то, что Гегель удачно назвал «интеллектуальной субстанциальностью» – метафизически центральной идеей восточной мысли, обозначающей необходимое, гармоничное, невещественное, всеобъемлющее, вечное, неизменное начало, потенциально включающее в себя все сущее. Это метафизический образец и для людей, которым следует избавиться от всего случайного и временного, что тождественно конкретно-личностному, чтобы самим «стать субстанцией»: раствориться в блаженстве всеобщего и непреходящего.

Владимир Красиков, Озарение трансценденцией, 2014

Существующее устроено иерархически: Единое – Благо, Ум, Душа, Материя. Высшее место в иерархии принадлежит Единому – Благу. Единое существует посредством Ума. Ум есть первообраз всех вещей. Эманация Ума, в свою очередь, приводит к Мировой Душе (Псюхе), которая выражает собой все одушевленное. Душа производит все живые существа, образуются иерархии существ демонических, человеческих, астральных, животных. Образуются умственный и чувственный Космос. Дальнейшая эманация в материю необходима для развития и совершенствования душ, умов и возвращения их к Единому. Задача человека – преодолеть страсти, вожделения, пороки и путем добродетелей, аскетизма, теургии, музыки, поэзии, творчества, стремиться к слиянию с Единым. Добро (Благо) идет сверху, от Единого, зло – снизу, от материи. Зло – не сущее, оно никак не связано с Благом. Человек может избежать зла в той мере, в какой ему удается подняться по лестнице нематериального от Души через Ум к Единому. Этой лестнице соответствует последовательность: чувство – мысль – экстаз. Экстаз включает в себя все богатство мысленного и чувственного. Неоплатоники всюду видели гармонию и красоту, за которые отвечает Единое – Благо. Даже хаос гармоничен. Люди – актеры, они лишь осуществляют, каждый по-своему, сценарий, который заложен в Мировом Уме. Формальным завершением развития античной философии считается указ императора Юстиниана (529 г.), по которому запрещались все языческие философские школы и, в частности, фактически прекращалась деятельность школы неоплатоников.

Коллектив авторов, Философия

Для истории учений о сознании в европейской философии характерны две основные тенденции, которые в разных формах концептуально фиксируют подвижную и одновременно иерархическую природу сознания. Редукционистские учения, сводящие сознание к материальному или социальному началам (от огненных атомов Демокрита до нейрофизиологических и экономических структур) все же предполагают по меньшей мере два уровня: феноменальный (представления, ощущения и т. д.) и реальный, фундирующий. Противоположная, субстанциалистская тенденция формируется в результате трансформации исходных для философии различий божественное/человеческое, душа/тело в иерархии типа: высшее духовное начало (идея, логос, Бог, единое и т. д.) – душа – тело – материя. В свою очередь, в рамках этой тенденции различаются платоно-августиновская традиция: душа мыслится как субстанция, которая может существовать вне тела, и аристотелевско-томистская: душа мыслиться как энтелехия или форма тела. В обеих традициях исследуется также внутренняя иерархия сознания (от ощущений до созерцания, интеллекта, мышления).

Коллектив авторов, Проблема сознания: разные ракурсы

Средневековая философия задает основания и принципы для теологии, в том числе и применительно к проблеме единого. «Такая теология единства должна исследовать ортодоксальные и еретические учения в соответствии с тем, какое понятие единства скрыто лежит в их основе. Только тогда возникло бы содержательное понятие единства: единство, которое не есть мертвое однообразие непосредственно в себе неразличимой застылости, ведь его собственное совершенство владеет в нераздельной и неисчислимой множественности действительно триединой простотой Бога; единство множественного, в котором чистая множественность (нетождественность) в истинном внутреннем единстве сущего сохраняется посредством того, что, с одной стороны, основа единства сущего самоосуществляется в высвобождении реально множественных моментов и, с другой стороны, такое внутреннее единство реально нетождественных моментов указывает на трансцендентное, но потому и не обнаруживающееся сущему единство Бога, на котором не только основывается собственное единство творения, но и из которого оно продолжает извлекать себя самое, в конечном счете всегда недоступное (в противоположность любому монизму бытия и действия (тоталитаризму), который демонстрирует лишь самомнение и самовольство некоего единства, которое подобает всегда только трансцендентному Богу и тайне его единства). Определение Халкидонского Собора (“нераздельно и неслиянно”) задает основную формулу единства тварного в его высшем случае (Иисус Христос), учения о троичности и единства в божественном» [373, с. 334].

В. Ю. Кузнецов, Взаимосвязь единства мира и единства культуры, 2013

Мы можем, приняв во внимание генеалогический подход к истории метафизики, эксплицировать во всех философских трансценденталиях эмпирическую, чувственно-воспринимаемую основу их происхождения. Так, дух генеалогически и этимологически восходит к воздуху, ветру, дыханию.[3] Материя и субстанция восходят к земле, почве, матери. Единый и невидимый Бог может быть отнесен к солнцу – источнику света и жизни, на который нельзя смотреть непосредственно. Эмпирический источник трансценденции может быть найден в древнем опыте пространственного перехода границы – по ту сторону гор, по ту сторону потока по направлению к неизвестному. Однако такое разыскание, интересное само по себе, малопродуктивно для целей онтологического исследования. Во-первых, происхождение какого-либо феномена не проясняет специфику его существования и употребления. Если понятие «духа» и восходит к понятию «воздуха», то отсюда не следует, что в развитых философских системах концепт духа будет, в конечном счете, подразумевать только воздух. В философии дух приобрел значительно более сложный спектр значений. Во-вторых, следует учитывать обратимость такого подхода. Можно умозаключать и в совершенно противоположном направлении: эмпирические явления выступают не первоисточником представлений о трансцендентном, но, напротив, идеи трансцендентного на ранней стадии развития человечества получают грубое и неадекватное воплощение в форме эмпирического, чувственно-воспринимаемого. Такой взгляд представлен, например, у В. С. Соловьева. На ступени «естественного откровения» первоначало существует «не в своей собственной определенности, не само в себе, а в своем другом, т. е. в природе». Только на третьей ступени «положительного откровения» божественное начало «открывается в своем собственном содержании, в том, что оно есть в самом себе и для себя».[4]

В. Т. Фаритов, Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений), 2017

Многое – это, безусловно, первое, что дано в опыте, но оно познается тогда, когда в нем обнаруживается единое. Если есть в философии единое, то только оно может быть познанием сущего внутри многообразия конечных вещей. И именно единство в греческой философии, имеющее своим предметом «единое» «многообразия» «сущего», должно стать для нас предметом исследования в первую очередь, и эти три категории во взаимосвязи представляют собой философскую мыслительную триаду, которая приводит древнегреческих мыслителей к триалектике как определенному способу мышления.

Е. П. Борзова, Триадология, 2013

Сущность традиционализма состоит в следующем. Основополагающим принципом подлинной метафизики является принцип Единства Истины. Из этого Единства следует иерархическая соподчиненность различных форм ее проявления, т. е. истин частного порядка. Эта иерархия по мере удаления от Единой Истины нисходит все ниже и ниже, вплоть до лжи и заблуждения. Человечество, представляя только часть Реальности, является образом всей Реальности. Это означает, что и в человеческом мире есть как Единая Истина, так и ее вторичные формы.

Д. В. Альжев, История и теория религий: конспект лекций, -1

Своеобразный синтез двух ведущих натурфилософских концепций античности – атомистической и платоно-пифагорской, достигается у Аристотеля (384–322 до н. э.) – «Учителя» Древности. Сохраняя деление мира на подлунное и надлунное, земное и божественное, Аристотель убежден, что истинным бытием обладает, представляя равный интерес для исследования, любая конкретная, изменчивая вещь – а не только первооснова явлений природного мира. В знаменитой картине Рафаэля «Афинская школа» Платон указывает на небо, а Аристотель – на землю, именно в ней находя объяснение земным явлениям. Концепция Аристотеля в корне отличается не только от идеализма Платона или пифагорейцев, но и от предшествующего материализма со столь же вечными и неизменными как эйдосы, первоначалами. Любые явления в природе, связанные в единую причинную цепь, целесообразны. Любая вещь, по Аристотелю, представляет собой сочетание материи и формы как бытия в возможности (и об этом мы вспомним в XX веке!). Любая вещь под влиянием четырех классифицируемых Аристотелем причин (материальной, формальной, действующей и целевой) рождается, изменяется и гибнет.

В. Г. Торосян, Концепции современного естествознания, -1

Выдвигая последнее положение, я исхожу их признания лишь аналитически выделяемой атрибутивной двойственности единой и неделимой сущностной основы мира, образующей все неисчерпаемое многообразие реальных форм его бытия. С позиций изложенного подхода, духовные и материальные начала мироздания выступают не самостоятельными и независимыми моментами, и не эпифеноменами друг друга, но рядоположенными неотъемлемыми составными любого бытийствующего целого, будь то так называемый «первокирпичик» или «мегатело». При этом, если «материя» и «материальное» может рассматриваться как философская категория для обозначения пассивного атрибута двуединой субстанции мироздания, обладающего «непроницаемым» внешним или являемым бытием, которое иногда называют «телесностью», то «дух», «духовное», рассматривается мной как категория, обозначающая активный формообразующий и направляющий атрибут той же субстанции, обладающий внутренним идеальным бытием, и проявляющий себя во вне через вызванное им к жизни действие материи7.

А. А. Вальков, Философское постижение идеи нации, 2014

Категория бытия составляет исходную точку онтологии и получает различную неодинаковую трактовку на разных этапах философской мысли. Уже в античной философии возникает классическое понимание бытия как некоего всеобщего основания всех реальных вещей. Последние в своем конкретном существовании опираются на что-то сущностное и единое для всех них, которое в отличие от каждой вещи есть вечное, неподвижное и неизменное. Иными словами, мы имеем здесь дело с субстанциальным пониманием бытия (от лат. sybstantia – сущность, то, что лежит в основе). В роли же такой субстанции (т. е. основы и первопричины всего сущего) выступают в различных философских течениях как духовные, так и материальные сущности. Соответственно уже в античной философии закладывается фундамент разных онтологических моделей мира.

Я. С. Яскевич, Философия и методология науки. Вопросы и ответы. Полный курс подготовки к кандидатскому экзамену, 2007

Сущность традиционализма состоит в следующем. Основополагающим принципом подлинной метафизики является принцип Единства Истины. Из этого Единства проистекает иерархическая соподчиненность различных форм ее проявления, то есть истин частного порядка. Эта иерархия по мере удаления от Единой Истины нисходит все ниже и ниже, вплоть до лжи и заблуждения. Человечество, представляя только часть Реальности, является образом всей Реальности. Это означает, что и в человеческом мире есть как Единая Истина, так и ее вторичные формы.

История и теория религий, -1

Не происходит ни навязывания фантазий, ни произвольного творения, ни какого-либо разделения, дробления, противопоставления или расхождения. Однако на уровне Ума Неведения всё это появляется; ибо здесь ограниченное сознание не видит единства и взаимодействует со всем не как с целым, а как с отдельными объектами восприятия или независимыми фрагментами. Именно с такой позиции оно пытается познать их, овладеть и насладиться ими и в результате либо подчиняет их себе, либо подчиняется им: но за покровом его неведения пребывающая в нем душа ищет Реальность, Истину, Сознание, Силу, Восторг, благодаря которым существуют все эти объекты и фрагменты; ум должен учиться пробуждаться к этому подлинному поиску и восприятию скрытого внутри истинного знания, к восприятию Реальности, которая придает истинность каждой вещи, Сознания, проявляющегося во всех этих мириадах индивидуальных сознаний, Энергии, дарующей всем существам их внутреннюю силу бытия, Восторга, только частично выражаемого всеми остальными формами восторга. Это ограничение сознания и это пробуждение к интегральности сознания также являются последовательными этапами самопроявления Духа и обусловливаются им; даже внешне противореча Истине, феномены ограниченного сознания, тем не менее, сохраняют в своих глубинах божественный смысл, через них тоже реализуется некая истина или потенциал Бесконечного. Примерно так можно было бы описать в понятных нам ментальных категориях характер восприятия вещей супраментальным сознанием, видящим единую Истину повсюду, и именно в таком порядке оно представило бы нам свое изложение основ нашего существования, свое объяснение загадки творения и тайного смысла вселенной.

Шри Ауробиндо, Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – II, 2015

Так как фактически существует несколько сущих, нам следует сузить в несколько реальностей это единое понятие. Это сужение, это нисхождение сущего в подчиненные ему понятия, как говорится, не может быть опосредствованным, совершаться через посредство понятия, которое не было бы сущим. В вещах, которые мы определяем по роду и по виду, род и видовое отличие составляют посредствующее. Понятие животного сужено так, чтобы обозначать человека, при посредстве понятия: разумный. Напротив, нисхождение трансцендентального в подчиненные ему понятия может быть только непосредственным. Между сущим и подчиненными ему различными существами не может быть какого-либо объединения в целое.

Коллектив авторов, Новые идеи в философии. Сборник номер 17, 2014

Если воспользоваться языком схоластики, абстрактные понятия можно было бы назвать universalia post rem, музыка обнаруживает в себе universalia ante rem, а реальность, в свою очередь, дает нам universalia in re (у Шопенгауэра мы найдем как универсалии, предшествующие вещи: вселенские формы до их установления в частных феноменах, – так и доступные познанию лишь небесных созданий универсалии в вещи и универсалии, последующие ей: всеобщие формы, порожденные понятийной абстракцией). Все они меж тем являются лишь разными проявлениями одного и того же равного себе единого мирового существа. Мелодическая аналогия, таким образом, не должна быть ни имитацией этого мира, ни плодом работы разума, но результатом непосредственного познания природы мира.

Филипп Серс, Тоталитаризм и авангард. В преддверии запредельного, -1

Итак, образы окружающего мира в совокупности образуют материальный континуум (вспомним, что, согласно Бергсону, материя есть совокупность образов). Образ-посредник духовен по природе, поскольку он возникает из первичной интуиции, будучи порождением духовных сил человека. И поскольку порождающая интуиция есть, согласно Бергсону, форма мышления, то образ-посредник приобретает черты ментальной сущности (или ментальной структуры). Однако, как мы знаем, у Бергсона материя и дух полярно противоположны, но при этом неотделимы друг от друга, являясь, соответственно, лишь крайними степенями ослабления (материя) и концентрации (дух) единого сознания, проникающего мир. Поэтому образы, в совокупности создающие материю, и образы-посредники, обращенные к духу, как и интуиция, из которой они вышли, – имеют в текстах Бергсона, по сути, идентичную характеристику.

Е. В. Ровенко, Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон, 2015

3. Дуализм (Декарт) – течение философии, сторонники которого признавали равное существование двух противоположных и взаимосвязанных сторон единого бытия – материи и духа. Материальные вещи происходят от материальной субстанции, идеи – от духовной. В человеке соединяются одновременно обе субстанции.

М. В. Малышкина, Философия. Шпаргалки, 2013

В обнаружении, в самоосуществлении внутренней разумности и в отрицании не соответствующей ей внешности – так, чтоб внешнее существование развивающегося человека соответствовало его внутренней бесконечной сущности. Как Дух, всякий человек имеет субстанцию, единственным источником своей человеческой жизни – абсолютную истину, бесконечную всеобщность и полноту разума. И потому всякий в единичности своей есть Всеобщий и, как имеющий в себе всеобщее, может возвыситься до него, не выходя из своей единичности, может познавать всеобщее, истину и осуществлять ее силой своей свободной воли. Мы видели, что всеобщее есть единственная основа, истина и необходимость всего сущего, необходимость, которой все покорено и которой ничто избегнуть не может. Все сущее как в физическом, так и в духовном мире происходит, развивается, живет и проходит по необходимым и определенным законам, и эти законы, как определенные и особенные мысли, суть необходимые члены единого, бесконечного и нераздельного организма всеобщего – разума.

М. А. Бакунин, Анархия и Порядок (сборник), -1

Прежде чем перейти к анализу того, как Гегель решает эту коренную задачу, необходимо выяснить исходный пункт всей его философской системы, определяющий, что, собственно, он понимает под развитием мира, каковы субстрат, объект, движущие силы этого развития. Гегель исходит, как уже отмечалось, из тех предпосылок, которые он застал. Создавая свою философскую систему, он преодолевает односторонние подходы своих предшественников. Коренным недостатком прежних философских систем Гегель считает то, что они не в состоянии были понять и выразить единство объекта и субъекта, природы и духа в их диалектическом единстве как результат диалектического развития некоего единого и всеобъемлющего начала. Между тем философия, согласно его взглядам, «нуждается в том, чтобы содержать в себе единую живую идею»[5], ибо мир подобен цветку, вырастающему из одного зерна. Он чрезвычайно высоко ценил Спинозу за его учение о единой субстанции. Слабость этого учения Гегель усматривал в том, что субстанция представлена как некая «всеобщая отрицательная мощь», которая поглощает всякое содержание, а не развивает его из себя. Иначе говоря, субстанция у Спинозы «определяется не как различающее само себя, не как субъект»[6].

Г. В. Гегель, Наука логики, -1

Следует также указать, как выражены у Аристотеля аспекты статичности и динамичности, неизменного и меняющегося в антропологической реальности. Очевидно, что онтология единого бытия предопределяет онтологическую статичность антропологической модели: во всем, что свершается с человеком и что ему надлежит свершать, природа человека пребывает неизменной. Вместе с тем, имеется и элемент процессуальности (движения, изменения), который присутствует в представлениях о реализации этического идеала, достижении счастья; но этот элемент заключается лишь в переориентации жизненной практики на удовлетворение высшего в человеке, ума. Процессуальность такого рода – общая черта метафизики Стагирита: так проявляется присутствие в этой метафизике понятия энергии, важнейшего философского нововведения Аристотеля. В отличие от Платоновой идеи, аристотелево понятие сущности включает аспект осуществления, актуализации – извлечения, изведения данной сущности из потенциальности в актуальность. Этот аспект ее (который мы будем детальнее разбирать в следующей главе) выражают понятия энтелехии и энергии: сущность, рассматриваемая как полнота осуществленности – энтелехия, само же действие осуществления, активность актуализации есть энергия; так что можно сказать, что энтелехия есть сущность, поставленная в связь с энергией, увиденная в элементе энергийности. За счет этих понятий метафизика существенно углубляет свое видение реальности и расширяет ее орбиту, включая в нее действия и процессы. Однако одновременно она ограничивает себя определенным пониманием, определенной моделью процесса как такового – моделью, в которой всякий процесс видится «энтелехийно», как актуализация некой сущности. В дальнейшем, и в науке, и в философии такая модель окажется слишком узкой.

С. С. Хоружий, Фонарь Диогена, 2010

Как несторианство, так и монофизитство «упрощают» истину, пытаясь приспособить ее к логическому тождеству понятия и понятого. Но логическое тождество подразумевает «онтические» и индивидуалистические категории. Оно не в силах приблизиться к сущностному событию единения двух различных природ в единую ипостась, т. е. к противоречивому (с точки зрения логики «онтических» категорий) бытию, характеризуемому одновременно тождеством и различием – тождеством лица и различием природ. Таким образом, в обоих случаях человеческая природа остается не воспринятой Божеством, человек отделен непреодолимой пропастью от Бога, и спасение ему недоступно.

Христос Яннарас, Истина и единство Церкви, 1997

Природа Бога (природопроизводящая природа) выразительна. Бог выражает себя в основаниях мира, формирующих его сущность, прежде, чем выражаться в мире. И выражение является манифестацией, только будучи также и конституцией самого Бога. Жизнь, то есть выразительность, привносится в абсолют. Есть единство разнообразного в субстанции и актуальное разнообразие Единого [l’Un] в атрибутах: реальное различие прилагается к абсолюту, ибо оно воссоединяет эти два момента и соотносит один с другим. Поэтому не достаточно сказать, что Спиноза предпочитает Ens necessarium, а не Ens perfectissimum. На самом деле, что существенно, так это Ens absotutum. Perfectissimum – только некое свойство, свойство, из коего мы исходим как из модальности каждого атрибута. Necessarium – еще одно свойство, свойство, к которому мы приходим как к модальности субстанции, обладающей всеми атрибутами. Но между этими двумя [свойствами] происходит раскрытие природы или абсолюта: субстанция, которую мы наделяем мышлением, протяженностью и т. д., всеми формами однозначного бытия. Вот почему в своих письмах Спиноза настаивает на необходимости не терять из виду определение 6, постоянно возвращаться к нему.[134] Это определение единственное, которое поставляет нам природу, и такая природа является выразительной природой абсолюта. Вернуться к данному определению – значит не только сохранить его в памяти, но и вернуться как к определению, которое, между тем, демонстрирует, что оно реально. И такая демонстрация не выступает как операция разума, которая оставалась бы внешней по отношению к субстанции; она смешивается с жизнью самой субстанции, с необходимостью ее априорной конституции.

Жиль Делёз, Спиноза и проблема выражения, 1968

«Объективный идеализм», с точки зрения Д., – это концепции Ксенофана, Гераклита, Парменида, стоиков, Дж. Бруно, Спинозы, Лейбница, Гёте, Гердера, Шеллинга, Гегеля, Шлейермахера, Шопенгауэра. Основная идея «объективного идеализма» – построение Вселенной как единого целого, каждая часть которого определяется идеальной смысловой связью этого целого. Все данные учения, близкие пантеизму, объединяет поиск смысла Вселенной. Три типа мировоззрения несводимы друг к другу.

Г. Г. Кириленко, Краткий философский словарь, 2010

Итак, у античной философии не было средств избавить бытие человеческой «индивидуальности» от ущербности и выстроить онтологию так, чтобы личность стала абсолютным понятием. Причины этого глубоко укоренены в особенностях античного мышления. Древнегреческая мысль всегда была привержена своему основополагающему принципу. Согласно ему, подлинное бытие есть единство в противоположность множественности отдельных вещей[4], поскольку существование последних в итоге необходимо восходит к бытию «единого». Как следствие, всякая особенность («дифференциация») или случайность («акциденция») должна расцениваться как стремление к «не-бытию», разрушению или «отпадению» от бытия[5].

Иоанн Зизиулас, Бытие как общение. Очерки о личности и Церкви, 1985

Школа академических философов, основанная Платоном (427–347 гг. до н. э.), разделялась на три части – Древнюю, Среднюю и Новую Академии. Среди «древних» академиков числились Спевсипп, Ксенократ, Полемон, Кратет и Крантор. Аркесилай основал Среднюю Академию, а Карнеад – Новую. Главным среди учителей Платона был Сократ. Платон много путешествовал и был инициирован египтянами в таинства герметической философии. Много он также позаимствовал из учения Пифагора. Цицерон рассматривает философию Платона как триединство этики, физики и диалектики. Платон определял благо трояким образом: благо в душе, выраженное через добродетели, благо в теле, выраженное через симметрию частей, и благо во внешнем мире, выраженное через социальное положение в обществе. В книге Спевсиппа «О платонистских определениях» этот великий философ так определяет Бога: «Существо, бессмертие которого заключается в Нем самом, само по себе благословенно, является вечной сущностью и причиной своего собственного блага». Согласно Платону, Единое есть наиболее подходящий термин для определения абсолютного, так как целое превосходит части, и разнообразие зависит от единства, а не наоборот. Единое, больше того, существует до бытия, потому что бытие состоит в приписывании свойств Единому.

М. П. Холл, Тайные учения всех времен. Энциклопедическое изложение герметической, каббалистической и розенкрейцерской символической философии, 1928

В средние века в связи с выходом на передний план теологических доктрин утверждается исключительный статус «человека с его божественной душой по отношению к миру «тварей». Природа, в том числе и живые существа, не представляли самостоятельной ценности, и их изучение считалось суетным и даже греховным занятием»19. По мнению Е. В. Брызгалиной, «в этой познавательной ситуации слово начинает выступать в роли конституирующего принципа бытия любого предмета. (…) Вещь предстает не как результат порождения природой, а результат вещания (овеществления)»20. Единое переинтерпретируется в качестве христианского Бога, к которому приобщаются через откровение и веру в него. В результате центр внимания переносится от изучения природы на эпистемологические проблемы. «В дополнение к вопросам о том, что мы можем знать, возникли вопросы о том, во что мы можем верить в религиозном смысле, то есть вопросы о взаимосвязи религиозной веры и мирской мудрости, христианского откровения и греческого мышления»21.

С. А. Денискин, Познание живого: теоритико-методологические основы, -1

Дж. Бруно пошел дальше Н. Коперника, создавшего гелеоцентрическую систему мира. Признавая, как и Коперник, что Земля вращается вокруг Солнца, Бруно отверг идею центра мира, выдвинув концепцию однородного и бесконечного пространства. В его представлении Бог сливается с природой (пантеизм), и в силу этого природа становится божественной. Отныне природа не нуждается в трансцендентном Абсолюте и становится самостоятельной, самодостаточной, законосообразной стихией. В единой бесконечной вселенной устраняется дуализм земного и небесного миров, которые отныне сливаются в единый Космос, где действуют одни и те же законы.

А. И. Осипов, Философия и методология науки, 2013

Рист, отмечая существенные стороны учения Плотина, говорит, что философия «царя метафизиков» вышла за пределы конечного мира греков, и что Плотин обозначил «фундаментальные вопросы о человеке, его природе и его месте в мире».[122] Диалектика субъекта и объекта проявляется в онтологизации антропологии у Плотина. В работе В.В. Семенова показано, что неоплатонизм не только обращается к основополагающим вопросам бытия, но и затрагивает сферу архетипики сознания: трансцендентного Единого, Ума, души и ничто[123], чем определяются пути дальнейшего развития философии, в том числе, и философии каппадокийцев.

Р. В. Щипина, Григорий Нисский. Создание канона, 2013

Почему энергия как «себя-в-действии-имение» должна быть в жестком подчинении предзаданной цели, телосу, энтелехии? Это – лишь одна из логик, заложенных в триаде. Почему не должны эти понятия мыслиться так, что умный телос сообразуется с энергией, с «ресурсом действования», так что их связь обоюдна, телос не только определяет энергию, но и определяется ею? И даже гораздо радикальней: почему действие и энергия не могут вообще ничему не служить и не подчиняться? не могут быть свободными и первоисточными началами, которые из себя полагают все остальные принципы, полагают развертывание философского рассуждения? Понятно, что это всецело исключено в онтологии единого бытия; но в онтологии бытийного расщепления, где сущность окрашивается апофатичностью, а ткань явлений проникается бесконечностью (в смеси с конечностью, конечно) – не окажется ли именно этот радикальный предел деэссенциализации передающим специфику подобного бытия? – Вот три основных возможности; и можно охватить их все воедино в наглядном образе. Если условно представить онтическую дистанцию, отстояние между Возможностью и Энтелехией как некий наглядный интервал, в котором находится Энергия как посредствующее звено, – то в строгом аристотелевом эссенциализме, где сущность доминирует над всем, энергию можно представлять пребывающей в центре интервала. В случае обоюдной связи, взаимозависимости и равносильности энергии и сущности, телоса, наглядным образом служит положение энергии, смещенное к энтелехии, почти слившееся с ней. И наконец, радикальной «отвязке» энергии от сущности отвечает смещение противоположное, когда энергия – предельно вблизи возможности.

Коллектив авторов, Антропологические матрицы XX века. Л. С. Выготский – П. А. Флоренский: несостоявшийся диалог – приглашение к диалогу, -1

Для темы об отношении божественного и человеческого мистика очень сложна. Некоторого типа мистики имеют уклон к монизму, к признанию лишь одной природы, к угашению человеческой природы в Божестве. Таков всякий квиетизм. Для диалектики богочеловечности интересен янсенизм. Классический образец мистического монизма мы встречаем в религиозной философии Индии. Такова и религиозная философия Шанкары, для которого наша душа – Браман, Единое, Sat – противополагается всякому происхождению и становлению.[21] Самый замечательный из современных религиозных философов Индии Ауробиндо учит, что нужно отказаться от идеи, что мы авторы наших действий, – через нашу личность действует универсальное. Безличность есть условие соединения с Божеством, необходимо достигнуть безличия и безразличия.[22] Душа есть частица Божества.

Н. А. Бердяев, Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого, -1

Представителями неоплатонического этапа были Фичино, Марандола, Николай Кузанский и др. Философские воззрения Николая Кузанского (1401–1464) одной стороной обращены к средневековой схоластике, а другой – к будущей философской классике XVII в. Он высказал идеи о совпадении максимума и минимума, о принципе относительности, развиваемые в рамках пантеизма. Для Кузанского Бог – это все: и бытие, и возможность становления бытия. В Боге совпадают все противоположности: конечного и бесконечного, наименьшего и наибольшего, единого и множественного. Мысль о совпадении «максимума» и «минимума» Кузанский иллюстрировал примерами из математики, доказывая, что бесконечная линия есть и треугольник, и круг, и шар, а точка (минимум) и бесконечная прямая (максимум) представляют собой одно и то же. Бесконечное превращает знание о конечных соотношениях в приблизительное (относительное). Каждая вещь, в том числе и человек, выступает как содержащая в свернутом виде весь мир как микрокосм. Идея о совмещении беспредельного и минимального – противоположностей – сделала Николая Кузанского одним из родоначальников будущей новоевропейской диалектики, способствовала разрушению картины космоса Платона, Аристотеля и Архимеда и подготовила коперниковскую революцию в астрономии. В представлении античных философов у космоса можно различить центр и периферию, начало и конец. Согласно Николаю Кузанскому, подобный подход далек от истины. Если античная философия в парадоксах видела орудие разрушения ложного знания, то Николай Кузанский – средство созидания истинного знания.

В. Н. Калмыков, Философия, 2017

Научное мировоззрение основано на научных знаниях о различных формах реальности. Мировоззрение без сознания невозможно, так как оно существует только в сознании. Поэтому, вводя понятие «мировоззрение», мы разделяем мир на материю и сознание. Под материей понимается все, существующее вне человеческого сознания и независимо от сознания. По-иному материя называется объективной реальностью или миром. Мировоззрение – это существующая в сознании общая картина мира, рассматриваемого как единое целое. Существуют два вида научного мировоззрения: абстрактная картина мира и физическая картина мира. В абстрактной картине мира, в абстрактном мировоззрении рассматриваются только самые общие свойства объектов, присущие всем без исключения объектам, образующим мир. Все отличительные качества и свойства объектов из рассмотрения исключаются. Не претендуя на полноту, приведем для примера несколько всеобщих свойств объектов, составляющих мир. Мир существует вне человеческого сознания и независимо от него. Мир несотворим и неуничтожим. Мир неограничен в пространстве и времени (отвлекаемся от существующих в современной физике представления о замкнутости вселенной и о большом взрыве как начале современной вселенной в пространстве и времени; пространственные размеры и длительность существования вселенной настолько огромны, что такое допущение вполне приемлемо). Все объекты находятся во взаимодействии и взаимосвязи.

Л. С. Якунин, Философские вопросы науковедения, 2017