Неточные совпадения
При этом ему невольно припомнилось, как его самого, — мальчишку лет пятнадцати, — ни в чем не виновного, поставили в полку под ранцы с песком, и как он терпел, терпел эти мученья, наконец, упал, кровь хлынула у него из гортани; и как он потом сам,
уже в чине капитана, нагрубившего ему солдата велел наказать; солдат продолжал грубить; он велел его наказывать больше, больше; наконец, того на шинели снесли без чувств в лазарет; как потом, проходя по лазарету, он видел этого солдата с впалыми
глазами, с искаженным лицом, и затем солдат этот через несколько дней умер, явно им засеченный…
Более
уже тридцати лет прошло после этого события, а между тем, какое бы горе или счастье ни посещало Вихрова, искаженное лицо солдата хоть на минуту да промелькнет перед его
глазами.
— Одно только — жаль расстаться… Один ведь он у меня, — только свету и радости!.. — произнес полковник, и у него
уж навернулись слезы на
глазах.
— Я желала бы взять ее на воспитание к себе; надеюсь, добрый друг, вы не откажете мне в этом, — поспешила прибавить княгиня; у нее
уж и дыхание прервалось и слезы выступили из
глаз.
— Возьмите и меня, господа, с собою, — сказал Павел. У него
уже и
глаза горели и грудь волновалась.
Павел перешел в седьмой класс и совсем
уже почти стал молодым человеком:
глаза его приняли юношеский блеск, курчавые волосы красиво падали назад, на губах виднелись маленькие усики. В один день, когда он возвратился из гимназии, Ванька встретил его, как-то еще глупее обыкновенного улыбаясь.
Однажды он с некоторою краскою в лице и с блистающими
глазами принес Мари какой-то, года два
уже вышедший, номер журнала, в котором отыскал стихотворение к N.N.
«Не отпущу я его, — думал он, — в университет: он в этом Семеновском трактире в самом деле сопьется и, пожалуй, еще хуже что-нибудь над собой сделает!» — Искаженное лицо засеченного солдата мелькало
уже перед
глазами полковника.
Полковник, начавший последнее время почти притрухивать сына, на это покачал только головой и вздохнул; и когда потом проводил, наконец, далеко еще не оправившегося Павла в Москву, то горести его пределов не было: ему казалось, что у него нет
уже больше сына, что тот умер и ненавидит его!.. Искаженное лицо солдата беспрестанно мелькало перед
глазами старика.
В дверях часовни Павел увидел еще послушника, но только совершенно
уж другой наружности: с весьма тонкими очертаниями лица, в выражении которого совершенно не видно было грубо поддельного смирения, но в то же время в нем написаны были какое-то спокойствие и кротость; голубые
глаза его были полуприподняты вверх; с губ почти не сходила небольшая улыбка; длинные волосы молодого инока были расчесаны с некоторым кокетством; подрясник на нем, перетянутый кожаным ремнем, был, должно быть, сшит из очень хорошей материи, но теперь значительно поизносился; руки у монаха были белые и очень красивые.
— Зачем же вам одеваться? Вы и так хороши, — продолжал Неведомов.
Глаза его явно
уже при этом разгорелись.
— Надеюсь и прошу вас! Вам совершенно мимо наших ворот домой ехать, — прибавила она, обращаясь к Павлу,
уже с опущенными
глазами.
Стоявшая тут же в комнате, у ног больного, Анна Гавриловна ничем
уже и не помогала Марье Николаевне и только какими-то окаменелыми
глазами смотрела на своего друга.
— Каких господ? — спросила Мари, уставив на него
уже окончательно удивленные
глаза.
— Бог с ними, ничего этого я видеть не хочу; батюшка, милый мой, бесценный! Я никогда тебя
уже больше не увижу! — говорил с слезами на
глазах Павел, всплескивая горестно руками.
— Друг мой, — говорил он, снова
уже со слезами на
глазах, — неужели я это так хорошо написал?.. Я вам верю в этом случае больше всех.
— Нет, не встретится, если я уеду в деревню на год, на два, на три… Госпожа, которая жила здесь со мной, теперь, вероятно,
уже овдовела, следовательно, совершенно свободна. Будем мы с ней жить в дружеских отношениях, что нисколько не станет меня отвлекать от моих занятий, и сверх того у меня перед
глазами будет для наблюдения деревенская и провинциальная жизнь, и, таким образом, открывается масса свободного времени и масса фактов!
— Понимаю, вижу, — отвечал мастеровой и совсем
уж как-то заморгал
глазами и замотал головой, так что Вихрову стало, наконец, тяжело его видеть. Он отослал его домой и на другой день велел приходить работать.
С письмом этим Вихров предположил послать Ивана и ожидал доставить ему удовольствие этим, так как он там увидится с своей Машей, но сердце Ивана
уже было обращено в другую сторону; приехав в деревню, он не преминул сейчас же заинтересоваться новой горничной, купленной у генеральши, но та сейчас сразу отвергла все его искания и прямо в
глаза назвала его «сушеным судаком по копейке фунт».
«Что это, я говорю, ты мне предлагаешь, бестия ты этакая!» — и, на мельницу ехавши, проехал мимо кабака благополучно, а еду назад — смерть: доподлинно, что
уж дьявол мною овладел, — в
глазах помутилось, потемнело, ничего не помню, соскочил с телеги своей, схватил с задней лошади мешок — и прямо в кабак…
— Он может писать мне стихи или не писать, — мне это все равно! — отвечала бедная девушка и затем, со слезами
уже на
глазах, обратилась к Фатеевой...
— Да так
уж, потому!.. — отвечал как-то загадочно Живин, потупляя
глаза свои.
— Мне, сударь, очень обидно и слышать это, — отвечала она обиженным и взволнованным голосом; на
глазах ее
уже навернулись слезы.
— Конечно! — согласился и генерал. — Только каких же и красоточек выискал — прелесть! — произнес генерал, пожимая плечами и с
глазами,
уже покрывшимися светлой влагой.
— А я почему знаю! — отвечала Юлия, и
глаза ее наполнились
уже слезами.
— Удивительное дело! — произнес исправник, вскинув к небу свои довольно красивые
глаза. — Вот
уж по пословице — не знаешь, где упадешь! Целую неделю я там бился, ничего не мог открыть!
— Здравствуйте, любезнейший, — сказал он, — потрудитесь вот с отцом Селивестром съездить и открыть одно дело!.. — прибавил он, показывая
глазами на священника и подавая Вихрову
уже заранее приготовленное на его имя предписание.
— Явка
уж, судырь, от нас тебе написана! — сказал он, то поднимая
глаза на Вихрова, то опуская их.
— Не лгал, видит бог, не лгал, — проговорил Клыков со слезами
уже на
глазах.
Он как взмахнул на меня глазами-то, сейчас признал, — слух тоже был
уж про нас, что мы пошаливаем в окрестностях, — взмолился мне...
Он слышал, как девка-хозяйка подошла к шестку, неторопливо там стала присекать огня к тряпочному труту и зажгла об него серную спичку, а от нее зажгла и лучину; изба снова осветилась. Вихров окинул кругом себя
глазами, — старухи
уже перед ним не было.
— И выходите сейчас же! Черт с ней, с этой службой! Я сам, вон, в предводители даже никогда не баллотировался, потому что все-таки надобно кланяться разным властям. Однако прощайте, — прибавил он, заметив, что у хозяина от сильного волнения слезы
уж показывались на
глазах.
— Пьянствовать-то, слава богу, не на что было… Платье, которым награжден был от вас, давно пропил; теперь
уж в рубище крестьянском ходит… Со слезами на
глазах просил меня, чтобы я доложил вам о нем.
Катишь, немножко
уже начинавшая и обижаться таким молчаливым обращением ее клиента, по обыкновению, чтобы развлечь себя, выходила и садилась на балкон и принималась любоваться окрестными видами; на этот раз тоже, сидя на балконе и завидев въезжавшую во двор карету, она прищурила
глаза, повела несколько своим носом и затем, поправив на себе торопливо белую пелеринку и крест, поспешно вышла на крыльцо, чтобы встретить приехавшую особу.
Те, оставшись вдвоем, заметно конфузились один другого: письмами они
уже сказали о взаимных чувствах, но как было начать об этом разговор на словах? Вихров, очень еще слабый и больной, только с любовью и нежностью смотрел на Мари, а та сидела перед ним, потупя
глаза в землю, — и видно было, что если бы она всю жизнь просидела тут, то сама первая никогда бы не начала говорить о том. Катишь, решившая в своих мыслях, что довольно
уже долгое время медлила, ввела, наконец, ребенка.
Вскоре после того гости и хозяева спали
уже мертвым сном. На другой день Катишь почему-то очень рано проснулась, все копошилась у себя в комнате и вообще была какая-то встревоженная, и потом, когда Мари вышла в гостиную, она явилась к ней.
Глаза Катишь были полнехоньки при этом слез.
— Ну, Павел Михайлыч, — начала она с вновь выступившими на
глазах слезами, — теперь есть кому за вами присмотреть, а меня
уж пустите в Севастополь мой.
— Не знаю-с! — вмешался в их разговор Евгений Петрович, благоговейно поднимая вверх свои
глаза,
уже наполнившиеся слезами. — Кланяться ли нам надо или даже ругнуть нас следует, но знаю только одно, что никто из нас, там бывших, ни жив остаться, ни домой вернуться не думал, — а потому никто никакой награды в жизни сей не ожидал, а если и чаял ее, так в будущей!..
«Ну, из этой гадости, конечно,
уж ты сама — первая!» — подумал про себя Вихров, и как ни мало он был щепетилен, но ему все-таки сделалось не совсем ловко стоять среди белого дня на Невском с этими чересчур
уж провинциальными людьми, которые, видимо, обращали на себя внимание проходящих, и особенно m-me Живина, мимо которой самые скромные мужчины, проходя, невольно делали удивленные физиономии и потупляли
глаза.
— Ну и что ж из того, что вы видели собственными
глазами?.. Все-таки в этом случае вы передаете ваши личные впечатления, никак не более! — возразил Плавин. — Тогда как для этого вы должны были бы собрать статистические данные и по ним
уже делать заключение.
— Значит, вы будете участвовать в такой пирушке, если она затеется? — спросил Вихров с разгоревшимися
уже от одушевления
глазами.
— Все имеет, все! — кричал Замин с блистающими
глазами и выпивая, по крайней мере,
уже десятую рюмку коньяку.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя
уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает
глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но
уж у меня такой характер. (Глядя в
глаза ему, говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною случай: в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Постой!
уж скоро странничек // Доскажет быль афонскую, // Как турка взбунтовавшихся // Монахов в море гнал, // Как шли покорно иноки // И погибали сотнями — // Услышишь шепот ужаса, // Увидишь ряд испуганных, // Слезами полных
глаз!
Крестьяне речь ту слушали, // Поддакивали барину. // Павлуша что-то в книжечку // Хотел
уже писать. // Да выискался пьяненький // Мужик, — он против барина // На животе лежал, // В
глаза ему поглядывал, // Помалчивал — да вдруг // Как вскочит! Прямо к барину — // Хвать карандаш из рук! // — Постой, башка порожняя! // Шальных вестей, бессовестных // Про нас не разноси! // Чему ты позавидовал! // Что веселится бедная // Крестьянская душа?
Г-жа Простакова. На него, мой батюшка, находит такой, по-здешнему сказать, столбняк. Ино — гда, выпуча
глаза, стоит битый час как вкопанный.
Уж чего — то я с ним не делала; чего только он у меня не вытерпел! Ничем не проймешь. Ежели столбняк и попройдет, то занесет, мой батюшка, такую дичь, что у Бога просишь опять столбняка.