Неточные совпадения
Вся картина, которая рождается при этом в воображении автора, носит
на себе чисто уж исторический характер: от деревянного, во вкусе итальянских вилл, дома остались теперь одни только развалины; вместо сада, в котором некогда были и подстриженные деревья, и гладко убитые дорожки, вам представляются группы бестолково растущих деревьев; в левой стороне сада, самой поэтической, где прежде устроен был «Парнас», в последнее время один аферист построил винный завод; но и аферист уж этот лопнул, и завод его стоял без окон и без дверей — словом, все, что было делом рук человеческих, в настоящее время или полуразрушилось, или совершенно было уничтожено, и один только созданный богом
вид на подгородное озеро,
на самый городок,
на идущие по другую сторону озера луга, —
на которых, говорят, охотился Шемяка, — оставался по-прежнему прелестен.
Тот встал. Александра Григорьевна любезно расцеловалась с хозяйкой; дала поцеловать свою руку Ардальону Васильичу и старшему его сыну и — пошла. Захаревские, с почтительно наклоненными головами, проводили ее до экипажа, и когда возвратились в комнаты, то весь их наружный
вид совершенно изменился: у Маремьяны Архиповны пропала вся ее суетливость и она тяжело опустилась
на тот диван,
на котором сидела Александра Григорьевна, а Ардальон Васильевич просто сделался гневен до ярости.
Все эти слова солдата и
вид комнат неприятно подействовали
на Павла; не без горести он вспомнил их светленький, чистенький и совершенно уже не страшный деревенский домик. Ванька между тем расхрабрился: видя, что солдат, должно быть, очень барина его испугался, — принялся понукать им и наставления ему давать.
На нем он предположил изобразить, с имеющихся у него
видов Москвы, большой Петровский театр.
В этом
виде Павел очень стал походить
на хохла, и хохла уже немолодого, за что и получил от Плавина роль Прудиуса.
Мари
на это стихотворение не сделала ни довольного, ни недовольного
вида, даже не сконфузилась ничего, а прослушала как бы самую обыкновенную вещь.
— Нет, племя-то, которое было почестней, — начал он сердитым тоном, — из-под ваших собирателей земли русской ушло все
на Украину, а другие, под
видом раскола, спрятались
на Север из-под благочестивых царей ваших.
Все, что он
на этот раз встретил у Еспера Иваныча, явилось ему далеко не в прежнем привлекательном
виде: эта княгиня, чуть живая, едущая
на вечер к генерал-губернатору, Еспер Иваныч, забавляющийся игрушками, Анна Гавриловна, почему-то начавшая вдруг говорить о нравственности, и наконец эта дрянная Мари, думавшая выйти замуж за другого и в то же время, как справедливо говорит Фатеева, кокетничавшая с ним.
— А я — любящий любоваться
на закат солнца! — произнес Петин — и сделал
вид, как смотрит в лорнет какой-нибудь франтоватый молодой человек.
— Есть! Есть отличнейший перевод Гнедича, я тебе достану и прочту, — отвечал Павел и, в самом деле,
на другой же день побежал и достал «Илиаду» в огромном формате. Клеопатру Петровну один
вид этой книги испугал.
Я знала, что я лучше, красивее всех его возлюбленных, — и что же, за что это предпочтение; наконец, если хочет этого, то оставь уж меня совершенно, но он напротив, так что я не вытерпела наконец и сказала ему раз навсегда, что я буду женой его только по одному
виду и для света, а он
на это только смеялся, и действительно, как видно, смотрел
на эти слова мои как
на шутку; сколько в это время я перенесла унижения и страданий — и сказать не могу, и около же этого времени я в первый раз увидала Постена.
— Вот навязал бог черта этакого, — говорила она почти вслух: ей, кажется, гораздо больше нравилось иметь некоторые
виды на барина.
Иван велел заложить ее себе в легонькие саночки, надел
на себя свою франтоватую дубленку, обмотал себе накрест грудь купленным в Москве красным шерстяным шарфом и, сделав
вид, что будто бы едва может удержать лошадь, нарочно поехал мимо девичьей, где сидела Груня, и отправился потом в дальнейший путь.
— Происходило то… — отвечала ему Фатеева, — когда Катя написала ко мне в Москву, разные приближенные госпожи, боясь моего возвращения, так успели его восстановить против меня, что, когда я приехала и вошла к нему, он не глядит
на меня, не отвечает
на мои слова, — каково мне было это вынести и сделать
вид, что как будто бы я не замечаю ничего этого.
Захаревский несколько кошачьей походкой тоже пошел за ними. Он, кажется, не хотел покидать героя моего из
виду, чтобы кто-нибудь не повлиял
на него.
Походивши таким образом, она села, как бы утомившись от бальных танцев, и распустила зачем-то свой корсет, и в этом распущенном
виде продолжала сидеть перед зеркалом и любоваться
на себя; но негу таковую, впрочем, она не долго себе позволила: деятельная натура сейчас же заставила ее снова одеться, позвать свою горничную и приняться вместе с ней устраивать бальный наряд.
Далее, конечно, не стоило бы и описывать бального ужина, который походил
на все праздничные ужины, если бы в продолжение его не случилось одно весьма неприятное происшествие: Кергель, по своей ветрености и необдуманности, вдруг вздумал, забыв все, как он поступил с Катишь Прыхиной, кидать в нее хлебными шариками. Она сначала делала
вид, что этого не замечает, а в то же время сама краснела и волновалась. Наконец, терпение лопнуло; она ему громко и
на весь стол сказала...
— Тоже, — ужас: всю ночь не спала! Подите сюда
на балкон, — отсюда лучше
вид! — прибавила она ласковым голосом.
Иван сердито посмотрел и
на нее и
на господина и все время, до самого отъезда, не выпускал их из
виду.
— Имеется в
виду басня И.А.Крылова «Сочинитель и Разбойник».]: разбойник ли, убивавший
на дороге, или злоумышленный писатель?
Перед наступлением первой репетиции он беспрестанно ездил ко всем участвующим и долго им толковал, что если уж играть что-либо
на благородных спектаклях, так непременно надо что-нибудь большое и умное, так что все невольно прибодрились и начали думать, что они в самом деле делают что-то умное и большое; даже председатель казенной палаты не с таким грустным
видом сидел и учил роль короля Клавдия; молодежь же стала меньше насмешничать.
Потом Вихров через несколько минут осмелился взглянуть в сторону могилы и увидел, что гроб уж был вынут, и мужики несли его. Он пошел за ними. Маленький доктор, все время стоявший с сложенными по-наполеоновски руками
на окраине могилы и любовавшийся окрестными
видами, тоже последовал за ними.
Он был без сюртука, с засученными рукавами рубашки, в кожаном переднике, с пилой и с ножом в руках; несмотря
на свой маленький рост, он в этом
виде сделался даже немного страшен.
Это звонили
на моленье, и звонили в последний раз; Вихрову при этой мысли сделалось как-то невольно стыдно; он вышел и увидел, что со всех сторон села идут мужики в черных кафтанах и черных поярковых шляпах, а женщины тоже в каких-то черных кафтанчиках с сборками назади и все почти повязанные черными платками с белыми каймами; моленная оказалась вроде деревянных церквей, какие прежде строились в селах, и только колокольни не было, а вместо ее стояла
на крыше
на четырех столбах вышка с одним колоколом, в который и звонили теперь; крыша была деревянная, но дерево
на ней было вырезано в
виде черепицы; по карнизу тоже шла деревянная резьба; окна были с железными решетками.
— Сейчас же! — отвечал тот ему сурово. — В воскресенье они были для
виду у меня в единоверии; а завтра,
на Петров день, сбегутся все в свою моленную.
Клыков сделал
вид, как будто бы и не понимает, что тот ему говорит. Вихров больше не пояснял ему, а взял фуражку и вышел
на двор. Мужики-недоимщики еще стояли тут.
Вихров пошел. В передней их встретил заспанный лакей; затем они прошли темную залу и темную гостиную — и только уже в наугольной, имеющей
вид кабинета, увидели хозяина, фигура которого показалась Вихрову великолепнейшею. Петр Петрович, с одутловатым несколько лицом, с небольшими усиками и с эспаньолкой, с огромным животом, в ермолке, в плисовом малиновом халате нараспашку, с ногами, обутыми в мягкие сапоги и, сверх того еще, лежавшими
на подушке, сидел перед маленьким столиком и раскладывал гран-пасьянс.
В маленьком домике Клеопатры Петровны окна были выставлены и горели большие местные свечи. Войдя в зальцо, Вихров увидел, что
на большом столе лежала Клеопатра Петровна; она была в белом кисейном платье и с цветами
на голове. Сама с закрытыми глазами, бледная и сухая, как бы сделанная из кости.
Вид этот показался ему ужасен. Пользуясь тем, что в зале никого не было, он подошел, взял ее за руку, которая едва послушалась его.
В половине обедни в церковь вошел Кергель. Он не был
на этот раз такой растерянный; напротив, взор у него горел радостью, хотя, сообразно печальной церемонии, он и старался иметь печальный
вид. Он сначала очень усердно помолился перед гробом и потом, заметив Вихрова, видимо, не удержался и подошел к нему.
Катишь, немножко уже начинавшая и обижаться таким молчаливым обращением ее клиента, по обыкновению, чтобы развлечь себя, выходила и садилась
на балкон и принималась любоваться окрестными
видами;
на этот раз тоже, сидя
на балконе и завидев въезжавшую во двор карету, она прищурила глаза, повела несколько своим носом и затем, поправив
на себе торопливо белую пелеринку и крест, поспешно вышла
на крыльцо, чтобы встретить приехавшую особу.
Мужики и Иван остановились
на крыльце; наконец, с лестницы сбежал голый человек. «Не приняли! Не приняли!» — кричал он, прихлопывая себя, и в таком
виде хотел было даже выбежать
на улицу, но тот же солдат его опять остановил.
Он (и это особенно стало проявляться в нем в последнее время) как-то сухо начал встречаться с Мари, односложно отвечал
на ее вопросы; сидя с ней рядом, он глядел все больше в сторону и явно делал
вид, что занят чем-то другим, но никак уж не ею.