Неточные совпадения
Феномен этот — мой сосед по деревне, отставной полковник Вихров, добрый и в то же врем» бешеный, исполненный высокой житейской мудрости и вместе с тем необразованный,
как простой солдат!» Александра Григорьевна, по самолюбию своему, не только сама себя
всегда расхваливала, но даже всех других людей, которые приходили с ней в какое-либо соприкосновение.
Пашу
всегда очень интересовало, что
как это отцу не было скучно, и он не уставал так долго стоять на ногах.
Анна Гавриловна, —
всегда обыкновенно переезжавшая и жившая с Еспером Иванычем в городе, и видевши, что он почти каждый вечер ездил к князю, — тоже, кажется, разделяла это мнение, и один только ум и высокие качества сердца удерживали ее в этом случае: с достодолжным смирением она сознала, что не могла же собою наполнять всю жизнь Еспера Иваныча, что, рано или поздно, он должен был полюбить женщину, равную ему по положению и по воспитанию, — и
как некогда принесла ему в жертву свое материнское чувство, так и теперь задушила в себе чувство ревности, и (что бы там на сердце ни было) по-прежнему была весела, разговорчива и услужлива, хотя впрочем, ей и огорчаться было не от чего…
Одно новое обстоятельство еще более сблизило Павла с Николаем Силычем. Тот был охотник ходить с ружьем. Павел,
как мы знаем, в детстве иногда бегивал за охотой, и как-то раз, идя с Николаем Силычем из гимназии, сказал ему о том (они
всегда почти из гимназии ходили по одной дороге, хотя Павлу это было и не по пути).
Мари вся покраснела, и надо полагать, что разговор этот она передала от слова до слова Фатеевой, потому что в первый же раз,
как та поехала с Павлом в одном экипаже (по величайшему своему невниманию, муж часто за ней не присылал лошадей, и в таком случае Имплевы провожали ее в своем экипаже, и Павел
всегда сопровождал ее), — в первый же раз,
как они таким образом поехали, m-me Фатеева своим тихим и едва слышным голосом спросила его...
Сказать ей прямо о том у него не хватало, разумеется, ни уменья, ни смелости, тем более, что Мари, умышленно или нет, но даже разговор об чем бы то ни было в этом роде
как бы
всегда отклоняла, и юный герой мой ограничивался тем, что восхищался перед нею выходившими тогда библейскими стихотворениями Соколовского.
— Да, он мне очень предан; он меня обыкновенно провожал от Имплевых домой; я ему
всегда давала по гривенничку на чай, и он за это получил ко мне какую-то фанатическую любовь, так что я здесь гораздо безопаснее, чем в какой-нибудь гостинице, — говорила m-me Фатеева, но сама,
как видно, думала в это время совсем об другом.
—
Всегда к вашим услугам, — отвечал ей Павел и поспешил уйти. В голове у него все еще шумело и трещало; в глазах мелькали зеленые пятна; ноги едва двигались. Придя к себе на квартиру, которая была по-прежнему в доме Александры Григорьевны, он лег и так пролежал до самого утра, с открытыми глазами, не спав и в то же время
как бы ничего не понимая, ничего не соображая и даже ничего не чувствуя.
— Никогда я с тобой не играла, — произнесла Мари серьезно, — а
всегда тебе желала счастья,
как желала бы его собственному сыну.
— Выкинуть-с! — повторил Салов резким тоном, — потому что Конт прямо говорит: «Мы знаем одни только явления, но и в них не знаем —
каким способом они возникли, а можем только изучать их постоянные отношения к другим явлениям, и эти отношения и называются законами, но сущность же каждого предмета и первичная его причина
всегда были и будут для нашего разума — terra incognita». [неизвестная земля, область (лат.).]
Александр Иванович зачитал: в дикции его было много декламации, но такой умной, благородной, исполненной такого искреннего неподдельного огня, что — дай бог, чтобы она
всегда оставалась на сцене!.. Произносимые стихи показались Павлу верхом благозвучия; слова Федры дышали такою неудержимою страстью, а Ипполит —
как он был в каждом слове своем, в каждом движении, благороден, целомудрен! Такой высокой сценической игры герой мой никогда еще не видывал.
— Вот это и я
всегда говорю! — подхватил вдруг полковник, желавший на что бы нибудь свести разговор с театра или с этого благованья,
как называл он сие не любимое им искусство. — Александра Ивановича хоть в серый армяк наряди, а все будет видно, что барин!
Клеопатра Петровна,
как и
всегда это бывало, от гнева прямо перешла к нежности и протянула к Павлу руку.
О,
как я
всегда любила ездить с тобой от Имплевых в одном экипаже и смотреть тебе прямо в твои черные очи; но вот, наконец, и ты меня покидал!..
— И Неведомова позовите, — продолжал Салов, и у него в воображении нарисовалась довольно приятная картина,
как Неведомов, человек
всегда строгий и откровенный в своих мнениях, скажет Вихрову: «Что такое, что такое вы написали?» — и
как у того при этом лицо вытянется, и
как он свернет потом тетрадку и ни слова уж не пикнет об ней; а в то же время приготовлен для слушателей ужин отличный, и они, упитавшись таким образом вкусно, ни слова не скажут автору об его произведении и разойдутся по домам, — все это очень улыбалось Салову.
— Напротив, — отвечал он, — я его
всегда считал человеком весьма умным. Конечно,
как видно, он весьма нервен, впечатлителен, способен увлекаться, но для романиста, я полагаю, это и нужно.
— Может быть, он и ту способность имеет; а что касается до ума его, то вот именно мне
всегда казалось, что у него один из тех умов, которые, в
какую область хотите поведите, они всюду пойдут за вами и везде все будут понимать настоящим образом… качество тоже, полагаю, немаловажное для писателя.
M-lle Прыхина, возвратясь от подружки своей Фатеевой в уездный городок, где родитель ее именно и был сорок лет казначеем, сейчас же побежала к m-lle Захаревской, дочери Ардальона Васильича, и застала ту, по обыкновению, гордо сидящею с книгою в руках у окна, выходящего на улицу, одетою,
как и
всегда, нарядно и причесанною по последней моде.
— Ах, вздор
какой, он родственник только ей и довольно близкий по Имплевым, — подхватила Прыхина: она
всегда всякую подругу свою скрывала и отстаивала до последней возможности.
С ним почти
всегда это так случалось: приедет в собрание грустный, скучающий, а
как выпьет немного, сейчас и пойдет танцевать.
Во всем этом, разумеется, она многого не понимала, но, тем не менее, все это заметно возвысило понятия ее: выйти, например, замуж за какого-нибудь господина «анхвицера»,
как сама она выражалась для шутки, она уже не хотела, а
всегда мечтала иметь мужем умного и образованного человека, а тут в лице Вихрова встретила еще и литератора.
Отправив все это в городе на почту, Вихров проехал затем в погребок, который состоял всего из одной только маленькой и грязной комнатки, но тем не менее пользовался большою известностью во всем уезде: не было, я думаю, ни одного чиновника, ни одного помещика, который бы хоть раз в жизни не пивал в этом погребке, в котором и устроено было все так, что ничего другого нельзя было делать,
как только пить: сидеть можно было только около единственного стола, на котором
всегда обыкновенно пили, и съесть чего-нибудь можно было достать такого, что возбуждает жажду пить, каковы: селедка, икра…
«Во-первых, моя ненаглядная кузина, из опытов жизни моей я убедился, что я очень живучее животное — совершенно кошка какая-то: с
какой высоты ни сбросьте меня, в
какую грязь ни шлепните,
всегда встану на лапки, и хоть косточки поламывает, однако вскоре же отряхнусь, побегу и добуду себе какой-нибудь клубочек для развлечения.
Когда известная особа любила сначала Постена, полюбила потом вас… ну, я думала, что в том она ошиблась и что вами ей не увлечься было трудно, но я все-таки
всегда ей говорила: «Клеопаша, это последняя любовь, которую я тебе прощаю!» — и, положим, вы изменили ей, ну, умри тогда, умри, по крайней мере, для света, но мы еще, напротив, жить хотим… у нас сейчас явился доктор, и мне
всегда давали такой тон, что это будто бы возбудит вашу ревность; но вот наконец вы уехали, возбуждать ревность стало не в ком, а доктор все тут и оказывается, что давно уж был такой же amant [любовник (франц.).] ее,
как и вы.
— Отличный; знаете,
как у Жорж Занд этот Жак [Жак — герой одноименного романа Жорж Санд (1834).] — простой, честный, умный, добрый; я, не знаю почему,
всегда его себе Жаком воображаю.
Ты помнишь,
какой тонкий критик был Еспер Иваныч, а он
всегда говорил, что у нас актерам дают гораздо больше значения, чем они стоят того, и что их точно те же должны быть отношения к писателю,
как исполнителя — к композитору; они ничего не должны придумывать своего, а только обязаны стараться выполнить хорошо то, что им дано автором, — а ты знаешь наших авторов, особенно при нынешнем репертуаре.
—
Как же это вы показывали, что муж
всегда жил с ней в согласии и ссор промеж их никогда никаких не было?
Он
всегда очень любил, когда начальник губернии бывал у них в гостях, даже когда это случалось и в его отсутствие, потому что это все-таки показывало, что тот не утратил расположения к их семейству, а расположением этим Пиколов в настоящее время дорожил больше всего на свете, так
как начальник губернии обещался его представить на имеющуюся в скором времени открыться вакансию председателя уголовной палаты.
Вихров несказанно обрадовался этому вопросу. Он очень подробным образом стал ей рассказывать свое путешествие,
как он ехал с священником,
как тот наблюдал за ним,
как они, подобно низамским убийцам [Низамские убийцы. — Низамы — название турецких солдат регулярной армии.], ползли по земле, — и все это он так живописно описал, что Юлия заслушалась его; у нее глаза даже разгорелись и лицо запылало: она
всегда очень любила слушать, когда Вихров начинал говорить — и особенно когда он доходил до увлечения.
— Потому что, если бы он не чувствовал против вас силы, он бы бесновался, кричал,
как он обыкновенно делает
всегда с людьми, против которых он ничего не может сделать, но с вами он был тих и спокоен: значит, вы у него в лапках — и он вас задушит, когда только ему вздумается.
Виссарион,
как человек практический, не преминул сейчас же тем воспользоваться и начал для m-me Николовой делать маленькие вечера, на которых, разумеется,
всегда бывал и начальник губернии, — и на весь город распространился слух, что губернатор очень благоволит к инженеру Захаревскому, а это имело последствием то, что у Виссариона от построек очутилось в кармане тысяч пять лишних; кроме того, внимание начальника губернии приятно щекотало и самолюбие его.
— Это, брат, еще темна вода во облацех, что тебе министры скажут, — подхватил Кнопов, — а вот гораздо лучше по-нашему, по-офицерски, поступить;
как к некоторым полковым командирам офицеры являлись: «Ваше превосходительство, или берите другой полк, или выходите в отставку, а мы с вами служить не желаем; не делайте ни себя, ни нас несчастными, потому что в противном случае кто-нибудь из нас, по жребию, должен будет вам дать в публичном месте оплеуху!» — и
всегда ведь выходили; ни один не оставался.
— А
как там, Вихров, в моем новом именьице, что мне досталось, — хорошо! — воскликнула Клеопатра Петровна. — Май месяц
всегда в Малороссии бывает превосходный; усадьба у меня на крутой горе — и прямо с этой горы в реку; вода в реке чудная — я стану купаться в ней, ах, отлично! Потом буду есть арбузы, вишни; жажда меня эта проклятая не будет мучить там, и
как бы мне теперь пить хотелось!
— Мне, признаюсь, —
как ты там ни объясняй, что он был кавказский герой, —
всегда казалось и будет казаться непонятным, за что ты в него влюбилась.
Я, когда вышел из университета, то много занимался русской историей, и меня
всегда и больше всего поражала эпоха междуцарствия: страшная пора — Москва без царя, неприятель и неприятель всякий, — поляки, украинцы и даже черкесы, — в самом центре государства; Москва приказывает, грозит, молит к Казани, к Вологде, к Новгороду, — отовсюду молчание, и потом вдруг,
как бы мгновенно, пробудилось сознание опасности; все разом встало, сплотилось, в год какой-нибудь вышвырнули неприятеля; и покуда, заметьте, шла вся эта неурядица, самым правильным образом происходил суд, собирались подати, формировались новые рати, и вряд ли это не народная наша черта: мы не любим приказаний; нам не по сердцу чересчур бдительная опека правительства; отпусти нас посвободнее, может быть, мы и сами пойдем по тому же пути, который нам указывают; но если же заставят нас идти, то непременно возопием; оттуда же, мне кажется, происходит и ненависть ко всякого рода воеводам.
— Нет, не глупости! — воскликнул, в свою очередь, Живин. — Прежде, когда вот ты, а потом и я, женившись, держали ее на пушкинском идеале, она была женщина совсем хорошая; а тут,
как ваши петербургские поэты стали воспевать только что не публичных женщин, а критика — ругать всю Россию наповал, она и спятила, сбилась с панталыку: сначала объявила мне, что любит другого; ну, ты знаешь,
как я
всегда смотрел на эти вещи. «Очень жаль, говорю, но, во всяком случае, ни стеснять, ни мешать вам не буду!»
— Я много в жизни вынес неудач и несчастий, — толковал он Вихрову, идя с ним, — но теперь почти за все вознагражден; ты рассуди: я не умен очень, я не бог знает
какой юрист, у меня нет связей особенных, а меня назначили!.. За что же? За то, что я
всегда был честен во всю мою службу.
— Ей-богу, затрудняюсь,
как вам ответить. Может быть, за послабление, а вместе с тем и за строгость. Знаете что, — продолжал он уже серьезнее, — можно иметь
какую угодно систему — самую строгую, тираническую, потом самую гуманную, широкую, —
всегда найдутся люди весьма честные, которые часто из своих убеждений будут выполнять ту или другую; но когда вам сегодня говорят: «Крути!», завтра: «Послабляй!», послезавтра опять: «Крути!»…
— Отчасти можно было этого достигнуть, — отвечал Абреев с гримасой и пожимая плечами, — если бы в одном деле нажать, а в другом слегка уступить, словом, наполеоновская система, или, —
как прекрасно это прозвали здесь, в Петербурге, — вилянье в службе; но так
как я никогда не был партизаном подобной системы и искренность
всегда считал лучшим украшением всякого служебного действия, а потому, вероятно, и не угождал во многих случаях.
Я сначала рассмеялся этому, думая, что всякому человеку может выпасть на долю столкнуться с негодяем; но потом, когда я увидел, что этот пасквиль с восторгом читается в том обществе, для которого я служил, трудился, что те же самые люди, которых я ласкал, в нуждах и огорчениях которых
всегда участвовал, которых, наконец, кормил так,
как они никогда не едали, у меня перед глазами передают друг другу эту газетку, — это меня взорвало и огорчило!..