Неточные совпадения
— Вот это
всегда так! — перебил его Сергей Иванович. — Мы, Русские,
всегда так. Может быть, это и хорошая наша черта — способность видеть свои недостатки, но мы пересаливаем, мы утешаемся иронией, которая у нас
всегда готова на языке. Я скажу тебе только, что дай эти же права,
как наши земские учреждения, другому европейскому народу, — Немцы и Англичане выработали бы из них свободу, а мы вот только смеемся.
Детскость выражения ее лица в соединении с тонкой красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо помнил: но, что
всегда,
как неожиданность, поражало в ней, это было выражение ее глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее улыбка,
всегда переносившая Левина в волшебный мир, где он чувствовал себя умиленным и смягченным,
каким он мог запомнить себя в редкие дни своего раннего детства.
— Что ты! Вздор
какой! Это ее манера…. Ну давай же, братец, суп!… Это ее манера, grande dame, [важной дамы,] — сказал Степан Аркадьич. — Я тоже приеду, но мне на спевку к графине Бониной надо. Ну
как же ты не дик? Чем же объяснить то, что ты вдруг исчез из Москвы? Щербацкие меня спрашивали о тебе беспрестанно,
как будто я должен знать. А я знаю только одно: ты делаешь
всегда то, что никто не делает.
— Одно утешение,
как в этой молитве, которую я
всегда любил, что не по заслугам прости меня, а по милосердию. Так и она только простить может.
Это была сухая, желтая, с черными блестящими глазами, болезненная и нервная женщина. Она любила Кити, и любовь ее к ней,
как и
всегда любовь замужних к девушкам, выражалась в желании выдать Кити по своему идеалу счастья замуж, и потому желала выдать ее за Вронского. Левин, которого она в начале зимы часто у них встречала, был
всегда неприятен ей. Ее постоянное и любимое занятие при встрече с ним состояло в том, чтобы шутить над ним.
Вронский внимательно слушал Левина,
как он
всегда слушал, очевидно интересуясь его словами.
«То и прелестно, — думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них,
как и
всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он не курил целый вечер, и вместе новое чувство умиления пред ее к себе любовью, — то и прелестно, что ничего не сказано ни мной, ни ею, но мы так понимали друг друга в этом невидимом разговоре взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она сказала мне, что любит.
— Долли, постой, душенька. Я видела Стиву, когда он был влюблен в тебя. Я помню это время, когда он приезжал ко мне и плакал, говоря о тебе, и
какая поэзия и высота была ты для него, и я знаю, что чем больше он с тобой жил, тем выше ты для него становилась. Ведь мы смеялись бывало над ним, что он к каждому слову прибавлял: «Долли удивительная женщина». Ты для него божество
всегда была и осталась, а это увлечение не души его…
— Я тебе говорю, что я сплю везде и
всегда как сурок.
Она стояла,
как и
всегда, чрезвычайно прямо держась, и, когда Кити подошла к этой кучке, говорила с хозяином дома, слегка поворотив к нему голову.
Когда он вошел в маленькую гостиную, где
всегда пил чай, и уселся в своем кресле с книгою, а Агафья Михайловна принесла ему чаю и со своим обычным: «А я сяду, батюшка», села на стул у окна, он почувствовал что,
как ни странно это было, он не расстался с своими мечтами и что он без них жить не может.
— Помни, Анна: что ты для меня сделала, я никогда не забуду. И помни, что я любила и
всегда буду любить тебя,
как лучшего друга!
— Да,
как видишь, нежный муж, нежный,
как на другой год женитьбы, сгорал желанием увидеть тебя, — сказал он своим медлительным тонким голосом и тем тоном, который он
всегда почти употреблял с ней, тоном насмешки над тем, кто бы в самом деле так говорил.
— О, прекрасно! Mariette говорит, что он был мил очень и… я должен тебя огорчить… не скучал о тебе, не так,
как твой муж. Но еще раз merci, мой друг, что подарила мне день. Наш милый самовар будет в восторге. (Самоваром он называл знаменитую графиню Лидию Ивановну, за то что она
всегда и обо всем волновалась и горячилась.) Она о тебе спрашивала. И знаешь, если я смею советовать, ты бы съездила к ней нынче. Ведь у ней обо всем болит сердце. Теперь она, кроме всех своих хлопот, занята примирением Облонских.
Узнав все новости, Вронский с помощию лакея оделся в мундир и поехал являться. Явившись, он намерен был съездить к брату, к Бетси и сделать несколько визитов с тем, чтоб начать ездить в тот свет, где бы он мог встречать Каренину.
Как и
всегда в Петербурге, он выехал из дома с тем, чтобы не возвращаться до поздней ночи.
Как будто что-то веселое случилось после отъезда доктора. Мать повеселела, вернувшись к дочери, и Кити притворилась, что она повеселела. Ей часто, почти
всегда, приходилось теперь притворяться.
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил князь, вставая с кресла и
как бы желая уйти, но останавливаясь в дверях. — Законы есть, матушка, и если ты уж вызвала меня на это, то я тебе скажу, кто виноват во всем: ты и ты, одна ты. Законы против таких молодчиков
всегда были и есть! Да-с, если бы не было того, чего не должно было быть, я — старик, но я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь и лечите, возите к себе этих шарлатанов.
Князь, казалось, имел сказать еще многое, но
как только княгиня услыхала его тон, она,
как это
всегда бывало в серьезных вопросах, тотчас же смирилась и раскаялась.
Хозяйка села за самовар и сняла перчатки. Передвигая стулья с помощью незаметных лакеев, общество разместилось, разделившись на две части, — у самовара с хозяйкой и на противоположном конце гостиной — около красивой жены посланника в черном бархате и с черными резкими бровями. Разговор в обоих центрах,
как и
всегда в первые минуты, колебался, перебиваемый встречами, приветствиями, предложением чая,
как бы отыскивая, на чем остановиться.
Эффект, производимый речами княгини Мягкой,
всегда был одинаков, и секрет производимого ею эффекта состоял в том, что она говорила хотя и не совсем кстати,
как теперь, но простые вещи, имеющие смысл. В обществе, где она жила, такие слова производили действие самой остроумной шутки. Княгиня Мягкая не могла понять, отчего это так действовало, но знала, что это так действовало, и пользовалась этим.
— Ты
всегда так, — отвечала она,
как будто совершенно не понимая его и изо всего того, что он сказал, умышленно понимая только последнее. — То тебе неприятно, что я скучна, то тебе неприятно, что я весела. Мне не скучно было. Это тебя оскорбляет?
— Ну,
как я рад, что добрался до тебя! Теперь я пойму, в чем состоят те таинства, которые ты тут совершаешь. Но нет, право, я завидую тебе.
Какой дом,
как славно всё! Светло, весело, — говорил Степан Аркадьич, забывая, что не
всегда бывает весна и ясные дни,
как нынче. — И твоя нянюшка
какая прелесть! Желательнее было бы хорошенькую горничную в фартучке; но с твоим монашеством и строгим стилем — это очень хорошо.
Степан Аркадьич,
всегда милый, понимающий всё с намека, в этот приезд был особенно мил, и Левин заметил в нем еще новую, польстившую ему черту уважения и
как будто нежности к себе.
— Ах, эти мне сельские хозяева! — шутливо сказал Степан Аркадьич. — Этот ваш тон презрения к нашему брату городским!… А
как дело сделать, так мы лучше
всегда сделаем. Поверь, что я всё расчел, — сказал он, — и лес очень выгодно продан, так что я боюсь,
как бы тот не отказался даже. Ведь это не обидной лес, — сказал Степан Аркадьич, желая словом обидной совсем убедить Левина в несправедливости его сомнений, — а дровяной больше. И станет не больше тридцати сажен на десятину, а он дал мне по двести рублей.
Вронский любил его и зa его необычайную физическую силу, которую он большею частью выказывал тем, что мог пить
как бочка, не спать и быть всё таким же, и за большую нравственную силу, которую он выказывал в отношениях к начальникам и товарищам, вызывая к себе страх и уважение, и в игре, которую он вел на десятки тысяч и
всегда, несмотря на выпитое вино, так тонко и твердо, что считался первым игроком в Английском Клубе.
Надеясь застать ее одну, Вронский,
как он и
всегда делал это, чтобы меньше обратить на себя внимание, слез, не переезжая мостика, и пошел пешком. Он не пошел на крыльцо с улицы, но вошел во двор.
Он уже входил, ступая во всю ногу, чтобы не шуметь, по отлогим ступеням террасы, когда вдруг вспомнил то, что он
всегда забывал, и то, что составляло самую мучительную сторону его отношений к ней, — ее сына с его вопрошающим, противным,
как ему казалось, взглядом.
— Простите меня, что я приехал, но я не мог провести дня, не видав вас, — продолжал он по-французски,
как он
всегда говорил, избегая невозможно-холодного между ними вы и опасного ты по-русски.
Он был,
как и
всегда, спокоен и важен и сам держал за оба повода лошадь, стоя пред нею.
— Куда ж торопиться? Посидим.
Как ты измок однако! Хоть не ловится, но хорошо. Всякая охота тем хороша, что имеешь дело с природой. Ну, что зa прелесть эта стальная вода! — сказал он. — Эти берега луговые, — продолжал он, —
всегда напоминают мне загадку, — знаешь? Трава говорит воде: а мы пошатаемся, пошатаемся.
Дарья Александровна, сама для себя любившая
всегда купанье, считавшая его полезным для детей, ничем так не наслаждалась,
как этим купаньем со всеми детьми.
Он не верит и в мою любовь к сыну или презирает (
как он
всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает, что я не брошу сына, не могу бросить сына, что без сына не может быть для меня жизни даже с тем, кого я люблю, но что, бросив сына и убежав от него, я поступлю
как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает и знает, что я не в силах буду сделать этого».
Анна знала, что Бетси всё знает, но, слушая,
как она при ней говорила о Вронском, она
всегда убеждалась на минуту, что она ничего не знает.
— Нет, — сморщившись от досады за то, что его подозревают в такой глупости, сказал Серпуховской. — Tout ça est une blague. [Всё это глупости.] Это
всегда было и будет. Никаких коммунистов нет. Но
всегда людям интриги надо выдумать вредную, опасную партию. Это старая штука. Нет, нужна партия власти людей независимых,
как ты и я.
Алексей Александрович откашлялся и, не глядя на своего противника, но избрав,
как он это
всегда делал при произнесении речей, первое сидевшее перед ним лицо — маленького, смирного старичка, не имевшего никогда никакого мнения в комиссии, начал излагать свои соображения.
И потому я только предупреждаю вас, что наши отношения должны быть такие,
какие они
всегда были и что только в том случае, если вы компрометируете себя, я должен буду принять меры, чтоб оградить свою честь.
Он знал это несомненно,
как знают это
всегда молодые люди, так называемые женихи, хотя никогда никому не решился бы сказать этого, и знал тоже и то, что, несмотря на то, что он хотел жениться, несмотря на то, что по всем данным эта весьма привлекательная девушка должна была быть прекрасною женой, он так же мало мог жениться на ней, даже еслиб он и не был влюблен в Кити Щербацкую,
как улететь на небо.
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля,
какой только знал Левин, был для Левина
всегда чрезвычайно интересен.
Левин старался понять и не понимал и
всегда,
как на живую загадку, смотрел на него и на его жизнь.
Они были дружны с Левиным, и поэтому Левин позволял себе допытывать Свияжского, добираться до самой основы его взгляда на жизнь; но
всегда это было тщетно. Каждый раз,
как Левин пытался проникнуть дальше открытых для всех дверей приемных комнат ума Свияжского, он замечал, что Свияжский слегка смущался; чуть-заметный испуг выражался в его взгляде,
как будто он боялся, что Левин поймет его, и он давал добродушный и веселый отпор.
Он проходил целый день и принес только три штуки, но зато принес,
как и
всегда с охоты, отличный аппетит, отличное расположение духа и то возбужденное умственное состояние, которым
всегда сопровождалось у него сильное физическое движение.
На все вопросы были прекрасно изложены ответы, и ответы, не подлежавшие сомнению, так
как они не были произведением
всегда подверженной ошибкам человеческой мысли, но все были произведением служебной деятельности.
Свияжский расспрашивал его про его дело в деревне,
как и
всегда, не предполагая никакой возможности найти что-нибудь не найденное в Европе, и теперь это нисколько не неприятно было Левину.
—
Как я знал, что это так будет! Я никогда не надеялся; но в душе я был уверен
всегда, — сказал он. — Я верю, что это было предназначено.
Как и
всегда при виде мужа, оживление лица ее вдруг исчезло; она опустила голову и беспокойно оглянулась на Бетси.
Молились,
как и
всегда, о свышнем мире и спасении, о Синоде, о Государе; молились и о ныне обручающихся рабе Божием Константине и Екатерине.
В церкви была вся Москва, родные и знакомые. И во время обряда обручения, в блестящем освещении церкви, в кругу разряженных женщин, девушек и мужчин в белых галстуках, фраках и мундирах, не переставал прилично тихий говор, который преимущественно затевали мужчины, между тем
как женщины были поглощены наблюдением всех подробностей столь
всегда затрогивающего их священнодействия.
Вронский в эти три месяца, которые он провел с Анной за границей, сходясь с новыми людьми,
всегда задавал себе вопрос о том,
как это новое лицо посмотрит на его отношения к Анне, и большею частью встречал в мужчинах
какое должно понимание. Но если б его спросили и спросили тех, которые понимали «
как должно», в чем состояло это понимание, и он и они были бы в большом затруднении.
Художник Михайлов,
как и
всегда, был за работой, когда ему принесли карточки графа Вронского и Голенищева. Утро он работал в студии над большою картиной. Придя к себе, он рассердился на жену за то, что она не умела обойтись с хозяйкой, требовавшею денег.
Судьям своим он приписывал
всегда глубину понимания больше той,
какую он сам имел, и
всегда ждал от них чего-нибудь такого, чего он сам не видал в своей картине.