Неточные совпадения
—
Все лучше; отпустит — хорошо, а не отпустит — ты все-таки обеспечен и поедешь… Маша мне сказывала, что ты хочешь быть ученым, — и будь!.. Это лучшая и честнейшая
дорога для всякого человека.
Огурцов, в тех же опорках и только надев мятую-измятую поддевку, побежал и очень скоро, хоть не совсем исправно, принес
все, что ему было приказано: хлеб он залил расплескавшейся ухой, огурец
дорогой уронил, потом поднял его и с, песком опять положил на тарелку. Макар Григорьев заметил это и стал его бранить.
У Павла, как всегда это с ним случалось во
всех его увлечениях, мгновенно вспыхнувшая в нем любовь к Фатеевой изгладила
все другие чувствования; он безучастно стал смотреть на горесть отца от предстоящей с ним разлуки… У него одна только была мысль, чтобы как-нибудь поскорее прошли эти несносные два-три дня — и скорее ехать в Перцово (усадьбу Фатеевой). Он по нескольку раз в день призывал к себе кучера Петра и расспрашивал его, знает ли он
дорогу в эту усадьбу.
И
все это Иван говорил таким тоном, как будто бы и в самом деле знал
дорогу. Миновали, таким образом, они Афанасьево, Пустые Поля и въехали в Зенковский лес. Название, что
дорога в нем была грязная, оказалось слишком слабым: она была адски непроходимая,
вся изрытая колеями, бакалдинами; ехать хоть бы легонькою рысью было по ней совершенно невозможно: надо было двигаться шаг за шагом!
Лесу, вместе с тем, как бы и конца не было, и, к довершению
всего, они подъехали к такому месту, от которого шли две
дороги, одинаково торные; куда надо было ехать, направо или налево? Кучер Петр остановил лошадей и недоумевал.
— Ехать — что за хитрость! — сказал мужик и через несколько минут вывел их совсем из лесу. — А вот тут
все прямо, — сказал он, показывая на
дорогу.
— Что их вознаграждать-то! — воскликнул Замин. — Будет уж им, помироедствовали. Мужики-то, вон, и в казну подати подай, и
дороги почини, и в рекруты ступай. Что баря-то, али купцы и попы?.. Святые, что ли? Мужички то же говорят: «Страшный суд написан, а ни одного барина в рай не ведут,
все простой народ идет с бородами».
— «О, вижу ясно, что у тебя в гостях была царица Маб!» —
все тут же единогласно согласились, что они такого Меркуцио не видывали и не увидят никогда. Грустный Неведомов читал Лоренцо грустно, но с большим толком, и
все поднимал глаза к небу. Замин, взявший на себя роль Капулетти, говорил каким-то гортанным старческим голосом: «Привет вам,
дорогие гости!» — и больше походил на мужицкого старосту, чем на итальянского патриция.
Павел опять предался при этом горестным мыслям и воспоминаниям. «Милый,
дорогой родитель, — шептал он сам с собой. —
Вся твоя жизнь была заботой обо мне, чтобы как-нибудь устроить мою будущность; малейшее желание мое ты всегда хотел исполнить, а я между тем грубил тебе, огорчал тебя!»
«Мой
дорогой друг, Поль!.. Я была на похоронах вашего отца, съездила испросить у его трупа прощение за любовь мою к тебе: я слышала, он очень возмущался этим… Меня, бедную,
все, видно, гонят и ненавидят, точно как будто бы уж я совсем такая ужасная женщина! Бог с ними, с другими, но я желаю возвратить если не любовь твою ко мне, то, по крайней мере, уважение, в котором ты, надеюсь, и не откажешь мне, узнав
все ужасы, которые я перенесла в моей жизни… Слушай...
—
Все это, может быть, так! — подтвердил Вихров. — Но, во всяком случае, этот слой общества
дорог потому нам, что он вряд ли не единственный хранитель нашей допетровской народной жизни.
— Господин вы наш и повелитель, позвольте вам пожелать всякого счастья и благополучья на
все дни вашей жизни и позвольте мне напутствие на
дорогу сказать.
Все возвратились снова в зало. Старик Захаревский и Кергель подвели Вихрова к высокой девице в
дорогом платье с брильянтами, видимо, причесанной парикмахером, и с букетом живых цветов в руке.
Хоть
всего ему надобно было проехать каких-нибудь двадцать верст, но он выехал накануне, так как
дорога предстояла в некоторых местах не совсем даже безопасная.
Мари, когда ушел муж, сейчас же принялась писать прежнее свое письмо: рука ее проворно бегала по бумаге; голубые глаза были внимательно устремлены на нее. По
всему заметно было, что она писала теперь что-то такое очень
дорогое и близкое ее сердцу.
— Не поедем, а пойдем лучше пешком в Тотский монастырь:
всего десять верст,
дорога идет
все рощей, виды великолепные, — говорил Живин.
Отложив обо
всем этом заботы до следующего дня, я стал письменно беседовать с вами,
дорогая кузина.
Ныне сослали меня почти в ссылку, отняли у меня право предаваться самому
дорогому и самому приятному для меня занятию — сочинительству; наконец, что тяжеле мне
всего, меня снова разлучили с вами.
Дорога между тем
все продолжала идти страшно песчаная. Сильные лошади исправника едва могли легкой рысцой тащить тарантас, уходивший почти до половины колес в песок. Вихров по сторонам видел несколько избушек бобылей и небольшие около них поля с репой и картофелем. Кучер не переставал с ним разговаривать.
Тем-то он мне и
дорог, что он
весь — цельный наш, ни от кого не взятый, и потому он так и разнообразен.
Вихров, проголодавшийся
дорогой, залпом выпил рюмку водки и закусил почти
всего.
— Как же убьешь его без разбою-то? В селение к нему прийти — схватят, в правлении он сидит со стражей; значит, на
дороге надо было где-нибудь поймать его, а он тоже ездил парой
все, с кучером и писарем; я шайку и собрал для того.
Вам кажется, будто вы-то именно и причина, что пропадает и погибает молодая жизнь, и вы (по крайней мере, думается вам так) готовы были бы лучше сами умереть за эту жизнь; но ничто уж тут не поможет: яд смерти разрушает
дорогое вам существование и оставляет вашу совесть страдать
всю жизнь оттого, что несправедливо, и нечестно, и жестоко поступали вы против этого существа.
Вихров почти наизусть выучил
всю эту
дорогу: вот пройдет мимо гумен Воздвиженского и по ровной глинистой
дороге начнет подниматься на небольшой взлобок, с которого ненадолго бывает видно необыкновенно красивую колокольню села Богоявления; потом путь идет под гору к небольшому мостику, от которого невдалеке растут две очень ветвистые березы; затем опять надо идти в гору.
Мы в последние пять лет, говоря высокопарным слогом, шагнули гигантски вперед: у нас уничтожено крепостное право, устроен на новых порядках суд, умерен произвол администрации, строятся всюду железные
дороги — и для
всех этих преуспеяний мы будем иметь в нашем маленьком собрании по представителю: у нас будет и новый судья Марьеновский, и новый высоко приличный администратор Абреев, и представитель народа Замин, и прокурорский надзор в особе любезнейшего Захаревского, и даже предприниматель по железнодорожному делу, друг мой Виссарион Захаревский.
Неточные совпадения
Осип. Ваше высокоблагородие! зачем вы не берете? Возьмите! в
дороге все пригодится. Давай сюда головы и кулек! Подавай
все!
все пойдет впрок. Что там? веревочка? Давай и веревочку, — и веревочка в
дороге пригодится: тележка обломается или что другое, подвязать можно.
Хлестаков. Чрезвычайно неприятна. Привыкши жить, comprenez vous [понимаете ли (фр.).], в свете и вдруг очутиться в
дороге: грязные трактиры, мрак невежества… Если б, признаюсь, не такой случай, который меня… (посматривает на Анну Андреевну и рисуется перед ней)так вознаградил за
всё…
На
дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии и по костюму,
весь город принял меня за генерал-губернатора.
Пришел дьячок уволенный, // Тощой, как спичка серная, // И лясы распустил, // Что счастие не в пажитях, // Не в соболях, не в золоте, // Не в
дорогих камнях. // «А в чем же?» // — В благодушестве! // Пределы есть владениям // Господ, вельмож, царей земных, // А мудрого владение — //
Весь вертоград Христов! // Коль обогреет солнышко // Да пропущу косушечку, // Так вот и счастлив я! — // «А где возьмешь косушечку?» // — Да вы же дать сулилися…
Дорога многолюдная // Что позже — безобразнее: //
Все чаще попадаются // Избитые, ползущие, // Лежащие пластом. // Без ругани, как водится, // Словечко не промолвится, // Шальная, непотребная, // Слышней
всего она! // У кабаков смятение, // Подводы перепутались, // Испуганные лошади // Без седоков бегут; // Тут плачут дети малые. // Тоскуют жены, матери: // Легко ли из питейного // Дозваться мужиков?..