Подробности

Андрей Драгунов

Теперь, когда не кровь – вода из вен – подкрашенная капает на землю – нет смысла ждать каких-то перемен, тем более каких-нибудь известий – от тех, кто мог бы что-то рассказать – в подробностях – как всё происходило, от тех, кто помнил книги, стол, кровать у длинного окна, что вечно мимо свет уводило, комкая черты того, кто жил в означенном пространстве… Лишь иногда переходя на «ты», но ненадолго – лишь на время «здравствуй».

Лес

Мы дышим тем, что выдыхает лес.

И даже больше — облака над лесом

способствуют, чтоб кислорода вес

удельный был на уровне процесса,

определённого природой и людьми —

вторыми меньше — торжество прогресса —

не в этом варианте. Соловьи

куда полезней в тихой жизни леса.

Вообще — в пейзаже. Мыслимый простор

поверх деревьев повергает в драму —

предельного внимания в упор —

с той стороны небесного экрана.

И сцеженный по капле кругозор

сквозь облака, висящие над лесом,

сместив к опушке видимый простор,

стремится вдаль, но так — без интереса,

поскольку всё, что сохраняет глаз —

из видимого — только половина,

и то — не лучшая, как видимо сейчас,

когда пространство — белая равнина,

и с неба сыпет, как последний раз,

деревьям дав возможность не замёрзнуть,

не сгинуть — в сумме. Привыкает глаз

сверять происходящее по звёздам,

по их отметинам в заснеженном лесу —

опять упала — видимо, замёрзла,

став лишней, как соломинка в глазу,

что портит зрение, но выглядит серьёзно,

как и положено, наверно, наверху.

Неведомо откуда долетает

застрявшее в безвременьи ку-ку.

И лес, уснув под снегом, продлевает

звучание — куда-то меж ветвей.

Должно быть к звёздам, что ещё на небе.

И, до весны заснувший, соловей

досматривает сны о белом хлебе.

Январь 9 2013 г.