Подробности

Андрей Драгунов

Теперь, когда не кровь – вода из вен – подкрашенная капает на землю – нет смысла ждать каких-то перемен, тем более каких-нибудь известий – от тех, кто мог бы что-то рассказать – в подробностях – как всё происходило, от тех, кто помнил книги, стол, кровать у длинного окна, что вечно мимо свет уводило, комкая черты того, кто жил в означенном пространстве… Лишь иногда переходя на «ты», но ненадолго – лишь на время «здравствуй».

«К третьему января оживают уже вокзалы…»

К третьему января оживают уже вокзалы.

Электрички развозят близких, родных, знакомых

по адресам. Пустые два дня кинозалы

принимают любителей корма и Coca-Col`ы.

На остановках опять оживленье и слякоть.

Стоптанный снег тянет опять резину

зимних ботинок, что без того в заплатах

и едва ли помнят тишь и покой магазина.

Снова недельный отпуск назло соседкам,

что норовят без спроса в почтовый ящик

сунуть свой нос, откуда в конце недели

пропадают письма и почта о днях вчерашних —

оттого-то и память теряется где-то в числах,

как слова в чернилах, что высыхают раньше

скомканной памяти — в вечной заботе о смысле

переживаний — отсюда немного фальши

в этих сомнениях. Свет теребит сетчатку.

Вспышки гирлянд утомляют своим свеченьем.

Гражданин, замёрзнув, тычет рукой в перчатку,

согреваясь уже только одним движеньем.

В памяти снова всплывают слова с экрана

о хорошей жизни, что, как бы между прочим,

скоро наступит, но, видимо, слишком рано

в первые числа года о том пророчить…

как на кофейной гуще похмельным утром,

чтобы чего ни вышло. Смешно и странно

наблюдать, как люди глядятся ежеминутно

в стекло витрины, напоминая уже барана…

И автобус увозит очередных уставших

от безделья, праздника, мыслей о лучшей доле…

Кто-то уснул, согревшись, к стеклу припавши,

оборвав все мысли о прошлом на полуслове.

На последней букве. Погода глядит на север,

где видней чернила на белом. Ветвистый остов

новогодней ёлки сгорает к концу недели

под восторженный крик хмельных от огня подростков.

Январь 4 2013 г.