Проекция (психология)

Прое́кция (лат. projectio — «бросание вперед») — механизм психологической защиты, в результате которого внутреннее ошибочно воспринимается как приходящее извне. Человек приписывает кому-то или чему-то собственные мысли, чувства, мотивы, черты характера и пр., полагая, что он воспринял что-то приходящее извне, а не изнутри самого себя.

Проекция — это общий психологический механизм, с помощью которого субъективные содержания переносятся на объект. К примеру, цвет является субъективным переживанием. Так, фраза «комната жёлтого цвета» — это проекция, ибо в объекте самом по себе нет желтизны, желтизна есть только в нашем восприятии. То же касается звука: поскольку сам по себе он не существует и звук этот лишь у нас в голове, то его восприятие можно назвать проецированием.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Толкование смысла синхронистичных событий – непростое дело, особенно если они напрямую не связаны с конкретной жизненной ситуацией человека. Синхронистичные события – особенно негативные – часто происходят в жизни шизофреников, которые интерпретируют их в рамках собственной бредовой системы[25]. Но даже если взять людей нормальных, то возникает вопрос: имеет ли синхрония какой-то заранее определенный смысл (так думал Юнг), или же мы наделяем ее смыслом с помощью проекций? В любом случае для понимания этого опыта необходима символическая интерпретация, подобная той, что мы используем в работе со сновидениями. Иногда внешнее событие компенсирует одностороннюю позицию сознания, точно так же как сон может указывать нам на то, что мы отказываемся видеть. Такая компенсация возможна, поскольку, в отличие от Эго, чьи знания ограничены, трансперсональное бессознательное (по мнению Юнга) обладает «абсолютным знанием» (Jung, 1952b, par. 931 / Юнг, 2009а, с. 286).

Лайонел Корбетт, Священный котел. Психотерапия как духовная практика, 2011

При невротическом уровне проекции внутренние проблемы проецируются egо-дистонным образом, чуждым по отношению к egо, т. е. пациенты проецируют наблюдающую часть своего «Я» («Self»), понимая, что при этом все происходит в контексте приемлемых отношений. Эти люди могут «играть» своей проблемой, называя себя во время интервью параноидной личностью: «Вы знаете, я параноидный человек, у меня легко возникают различного рода странности». Они относятся к своей особенности, наблюдая ее как бы со стороны.

Ц. П. Короленко, Личностные расстройства, 2010

Классическая проекция (по З. Фрейду) состоит в приписывании объектам внешнего мира свойств, мотивов и качеств, в которых человек отказывает себе, а интроекция заключается во вбирании в себя всего полезного (Соколова, 1980). Однако уже в работах последователей Фрейда было показано, что проекция может быть не только такой, какой понимал ее основатель психоанализа. Она может быть, к примеру, атрибутивной или рациональной, т. е. совсем не однозначной и далеко не примитивной. Так, рациональная проекция сопровождается уместными комментариями и мотивировками результатов переноса своих чувств и мыслей на другие объекты. П. Хайманн рассматривает эти механизмы в качестве важных функций Эго, называя их «его корнями, инструментами его формирования». Утверждается, что это «первичные процессы не только для поддержания жизни организма (как в случае обмена веществ), но и вообще для всякой дифференциации и модификации в любом конкретном организме» (Кляйн, Айзекс, Райвери, Хайманн, 2001, с. 199). Следует признать, что оба эти механизма существенно трансформируются в ходе личностного развития субъекта, сохраняя исходно примитивные формы проявления и развиваясь в более совершенные и зрелые.

Н. Е. Харламенкова, Самоутверждение подростка, 2007

Психологическое объяснение нуминозных переживаний, подобных тем, о которых рассказывает Рудольф Отто в своей полной плодотворных идей книге «Священное», заключается в механизме проекции, тогда как бессознательные содержания «воспринимаются» в виде физических объектов, ритуалов или звуков, их выявляющих. В религиозном опыте, утверждает психолог, эго переживает содержимое бессознательного в проекции. Чем символичнее опыт, тем в большей степени архетипично содержание. Такие переживания создают символы, связывающие сознание с бессознательным, и они дают намеки, которые можно расшифровать как сообщения. Подобные намеки могут привести к более глубокому взгляду на жизнь с точки зрения коллективного бессознательного и являются существенно важными для психологического процесса индивидуации, если их заметить и сделать сознательными. Такая трансформация из одного состояния (духовного) в другое (психологическое) описывается как сублимация.

Мюррей Стайн, Принцип индивидуации. О развитии человеческого сознания, 1983

Психоанализ учит рассматривать реальные переживания сепарации не только как факты действительности, но и как события, которые интерпретируются на языке фантазий. И наоборот, можно наблюдать, как фантазии и отношения с внутренними образами объектов оказывают прямое влияние на отношения с реальными людьми через постоянное двустороннее движение механизмов проекции и интроекции.

Жан-Мишель Кинодо, Приручение одиночества. Сепарационная тревога в психоанализе, 1991

Так как в процессе терапии мы пытаемся восстановить доминирующую сознательную установку клиента, основной целью становится интеграция бессознательных комплексов в сознание. Распознавание комплекса, обретение способности говорить о нем, понимание его значения и того послания, которое в нем заключено, – все это средства для развития ощущения Я. Женщина может проецировать комплекс своего анимуса, а может идентифицироваться с ним. В любом случае, если женщина делает это бессознательно, она не сможет понять ни мотивации, ни смысла своих действий. Психотерапия не дает возможности «управлять» комплексами (они иррациональны и не подвержены управлению), но помогает понимать их, чтобы впоследствии успешно их интегрировать. Избавляясь от проекций своих комплексов на других людей, человек тем самым уменьшает доминирующее влияние комплексов на свою идентичность. Осознание человеком того, что он не убийца, даже если у него (как и у многих других) иногда возникает такое ощущение, – это первый шаг к усилению существующей сознательной установки. Следующий шаг – осознание того, когда и почему появляется ощущение, что человек кого-то убил или что-то разрушил. Таким образом, интеграция анимуса приводит к усилению ощущения личной свободы и углублению эмпатии по отношению к другим.

Полли Янг-Айзендрат, Ведьмы и герои. Феминистский подход к юнгианской психотерапии семейных пар, 1985

Любая психосоматическая болезнь, в самом точном смысле этого термина, может развиваться лишь при условии невротической неприспособленности, предполагающей потерю реального или воображаемого объекта, и эта потеря исполняет роль пускового механизма. Обычно речь идет об объекте, который в детстве или даже в младенческой, предвербальной стадии развития субъекта сыграл главную роль в стабилизации данного типа приспособления, пусть даже отчуждающего. Таким образом, сокровенное состояние души искажается не перед лицом реального бессилия, а всего лишь соответствует проекции, не связанной с реальностью. Соответственно, субъект страдает от потери объекта, так как он сам считает, что теряет его, поскольку он соотносит весь мир, всю реальность с первым действующим лицом или со стадией диады «мать – ребенок», которая определила постоянство – через условный рефлекс – процесса информации или идентификации; и на основании этой примитивной нереалистической невротической стадии (любой субъект есть исторический процесс) возникает психосоматическая болезнь, хронический симптом, обладающий автономией и угрожающий жизни.

Антонио Менегетти, Психосоматика, -1

В 1942 г. появляется книга «Эго, голод и агрессия». Перлз соединяет свой опыт с тем, чему научился у Райха, экзистенциалистов и гештальт-психологов. Он критикует Фрейда за невнимание к изучению телесных функций, за односторонний интерес к прошлому. Ценным, с нашей точки зрения, является обращение Перлза к изучению установления пациентом контакта с реальностью в настоящем вместо «псевдоконтакта с проекциями». Разрабатывая идеи актуального сознания, Перлз конструирует методы, которые позволяют человеку «раскрыть внутренние конфликты и распознать, каким образом он переносит их вовне…» (Бюнтиг, 2004, с. 538).

А. К. Рубченко, Психологическая сепарация: подходы, проблемы, механизмы, 2015

Разумеется, было бы лучше, если бы я поняла это сразу, однако я думаю, что мне было необходимо позволить сформироваться моему собственному сенсорному отклику, прежде чем я смогла полностью осознать, что происходит между нами. Как аналитики, мы часто принимаем проекции пациента, следуем за этими проекциями и интерпретируем их согласно полученному внутреннему состоянию. Мы втягиваемся в эти состояния и начинаем внутренне соответствовать защитной организации пациента (Сандлер называл это «ролевой отзывчивостью» – Sandler, 1976). Это неизбежный этап, предшествующий осознанию происходящего (Racker, 1957; Pick, 1985; Carpy, 1989; O’Shaughnessy, 1983, 1992; Feldman, 1994).

Сборник статей, Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник), -1

Но почему художник стремится к достижению качества выразительности? Является ли данный мотив следствием будоражащих его воображение ранее не проявленных чувств, как считают психоаналитики, или же художественный образ представляет собой проекцию содержания глубинных слоев психики, как полагал К. Г. Юнг? Но, может быть, потребность в выражении себя обусловлена стремлением к слиянию с миром, который заявляет о себе через ощущения, переживается посредством чувств? Или же искусство есть продукт взаимодействия рационального и интуитивного в человеке?

В. Н. Никитин, Арт-терапия. Учебное пособие, 2014

По моему убеждению наша сущность атрофирована, а «желание обладать» гипертрофировано, что определяет по сути жалкое положение человека. Для того чтобы это скрыть, мы любим похвастаться наличием ума, воли, свободы выбора, способностью чувствовать и любить. А наша сущность – то, чем мы на самом деле являемся, – потеряла для нас всякое значение и, возможно, даже перестала существовать, вытесненная роботизированной личностью и чрезмерным, неконтролируемым желанием владеть вещами. Некий механизм поглотил наше «я» и заставляет его избегать контакта с реальностью, используя классические приемы защиты, описанные австрийским психоаналитиком Анной Фрейд: «Подавление, отрицание, проекция, рационализация, регрессия».

Дарио Салас Соммэр, Космическая валюта – наивысшее богатство, 2011

Представления человека о другом человеке создаются в результате сенсорной переработки информации, ее взаимоотношениями с субъективными воспоминаниями и переживаниями. А с другой стороны, посредством движений и пластики можно выразить и донести до окружающих внутреннее психологическое состояние, полноту собственных ощущений и переживаний. При этом реализация личного в обмене познавательной и эмоционально-оценочной информацией является проекцией мира коммуникаций, и каждый человек строит свое поведение, ориентируясь на ожидания других людей.

Т. Н. Мостовая, Физическая культура. Осанка и здоровье. Методика формирования невербального поведения. Учебно-методическое пособие, 2016

Исследуя закономерности манипуляции внутренним миром личности, следует отметить особую роль воздействия – непроизвольного и преднамеренного – на образную сферу человека (Гостев, 2008, 2010, 2012б, в, 2014а). Действительно, учитывая масштаб воздействия на людей именно образной информации, изучение образной сферы человека как канала психоманипуляции является высоко актуальным, теоретически и практически значимым. В эпоху текстовой информации как основного канала получения знаний внутренний мир человека опирался на читаемое. Печатное слово приводило к образам, но это были образы воссоздающего воображения (отражающие идеи авторов печатного текста), проекции собственных представлений о мире, фантазии, мечты. Экранное воздействие сегодня дает мгновенную передачу готовых образов, порождает эффект непосредственного свидетельства, присутствия в неких ситуациях, сценах из жизни. Мы часто фиксируем агрессивное влияние навязанных образов имаго-символосферы на внутренний мир человека, факты его принуждения к пассивному восприятию реальности.

А. А. Гостев, Глобальная психоманипуляция. Психологические и духовно-нравственные аспекты, 2017

Иллюзорная проекция в качестве защитного механизма проявляется в откровенных заблуждениях о внешней реальности, зачастую в виде исходящей извне угрозы. Защита в виде иллюзорной проекции позволяет человеку избавиться или облегчить тягостное дистрессовое состояние за счет переноса ответственности за испытываемые неприятные чувства вовне, как правило, на других людей. Помимо проекции на других собственных запретных чувств, человек может предполагать, что окружающие используют его в своих корыстных целях и интересах.

А. В. Либина, Совладающий интеллект: человек в сложной жизненной ситуации, 2008

Система – это факт: она есть аподиктически[36] полагаемый сгусток исторического насилия, а потому подразумевает физическое насилие, которое становится впоследствии экономическим, уголовным, гражданско-правовым. Система, следовательно, не рациональна, а категорична в своих предписаниях. Система держит в руках меч, между тем как индивид подобен неоперившемуся птенцу. Единственная диалектика здесь и есть меч, но вкладываем меч в руки системы мы сами. Система – это психосоматика, капиллярно образующаяся из того актуального насилия, которое все мы бессознательно несем в себе. Она – не кто-то другой, а мы сами: а точнее, внешнее проявление, проекция, смещение агломерата, составленного отчасти из агрессивности, отчасти из лени, допускаемых нами по отношению к себе и к собственным поступкам. Весь невостребованный в ходе развития личности квантовый потенциал переходит в застой и одновременно в стимуляцию всего того, что оказывается наиболее организованным в ближайшем окружении бездействующего лица. Вследствие этого физическое насилие, в которое оказывается систематически вовлечена группа людей, есть лишь смещение нерадивости, беспорядка, агрессивности, которые они бессознательно порождают в мелочах, идя против самих себя, и, как в обычном психосоматическом процессе, становятся одним из элементов сети и творят Молоха во внешней среде.

Антонио Менегетти, Система и личность, 2007

В связи с такой проекцией духовного в сферу опыта и здесь делается попытка отвергнуть особую связь психических явлений с мозгом. В частности, Мэд подчеркивает то обстоятельство, что возникновение ощущений обусловлено физическим процессом в воспринимаемом объекте (являющемся, например, источником звука), средой, по которой выходящий из него физический процесс распространяется процессами в периферических рецепторных путях, по которым распространяется возбуждение прежде чем дойти до мозга, и, после того как оно через него проходит, ответной реакцией организма. Ведущим звеном в этой цепи событий или процессов, с которыми связано формирование ощущений, Мэд признает ответную поведенческую реакцию организма, а не мозг. Отожествляя сознание с опытом, в частности с социальным окружением индивида, Мэд – в силу той же «логики», которая обусловила борьбу Авенариуса с «интроекцией», – стремится оторвать психику от мозга[60]. (Как будто сама эта ответная реакция осуществлялась не мозгом и притом с учетом отражаемых в ощущении раздражителей!)

С. Л. Рубинштейн, Бытие и сознание, 1957

На этом уместно остановиться подробнее. Некоторые из ощущений – например, ощущения, сопровождающие эмоцию, – переживаются внутри физического тела. Но, как уже сказано, каждый может испытывать и ощущения в не тела. Это более тонкие ощущения, которые сопровождают мысль или действие (в обыденной жизни они оцениваются как «смутные», малоосознаваемые). Они переживаются так, будто находятся в пространстве внутренней территории, но не совсем в физическом теле. Для них будет использован термин внетелесные ощущения. Однако каждое внетелесное ощущение имеет и телесную проекцию; при поверхностном восприятии (либо отсутствии тренированности) оно может осознаваться как ощущение телесное[4]. Чем более тонкий уровень ощущений рассматривается, тем большая область внутренней территории оказывается в поле внимания, и тем более ее конфигурация выходит за пределы физического тела.

М. Я. Пальчик, Реальна ли реальность?, 2014

Проекция. Это тенденция приписывания человеком собственных чувств, настроений, переживаний, опасений и мотивов деятельности другим людям. Менеджеры, использующие проекцию, обычно расценивают людей как гомогенную массу.

Ю. Ю. Рассыпнова, Управление организационным поведением в АПК, 2013

Психолог Т.П. Гаврилова, анализируя множество весьма разноречивых определений эмпатии в зарубежной психологии, выделяет четыре наиболее часто встречающихся: 1) способность проникать в психику другого, понимать его эмоциональные состояния и аффективные ориентации в форме сопереживания и на этой основе предвидеть реакции другого (Шибутани, Герней, Махони, Сперофф, Уилмер и др.); 2) вчувствование в событие, объект искусства, природу; вид чувственного познания объекта через проекцию и идентификацию (Бирес, Арлоу и др.); 3) аффективная связь с другим, переживание состояния отдельного другого или даже целой группы (Адерман, Брем, Катц, Бергер, Стоттланд и др.); 4) свойство психотерапевта (Унал и др.). Если принять также во внимание, что вместо эмпатии, но в сходных значениях употребляются другие термины (кроме тех, которые мы уже упоминали, можно назвать: «симпатическую проекцию «Я», «проективную интуицию», «симпатическую интуицию», «аффективное слияние», «симпатию» и др.), то станет понятна трудность выявления общего в этих словоупотреблениях.

Е. Я. Басин, Творческая личность художника, 2015

Первый уровень (вид) запутанности – фундаментальное неведение, отсутствие прямого опыта, когда ум по какой-то причине не видит сам себя, не воспринимает свою природу. Из-за отсутствия прямого осознавания своей истинной сути, то есть из-за неведения, или не-распознавания, возникают дальнейшие искажения. Вместо того чтобы переживать свою пустотность, ум ошибочно воспринимает что-то прочное – эго или субъект. Поскольку от ума ускользает прямой опыт природы его ясности, он создает проекцию «других». Это привычная тенденция ума – воспринимать «себя» и «других», субъект и объект как две совершенно независимые и отдельные друг от друга сущности. И так было всегда: ум всегда все так переживал и продолжает это делать. Этот уровень запутанности описывается в буддийских поучениях как двойственное цепляние, или привычные тенденции, потому что ум имеет эту привычку думать в понятиях «себя» и «других». После изначального неведения это – второй уровень запутанности, который мы выделяем – искаженное восприятие в двойственной рамке «субъекта» и «объекта».

Калу Ринпоче, О природе ума, 2012

Проекция. Как защитный механизм, по своей теоретической значимости проекция следует за вытеснением. Она представляет собой процесс, посредством которого индивидуум приписывает собственные неприемлемые мысли, чувства и поведения другим людям или окружению. Таким образом, проекция позволяет человеку возлагать вину на кого-нибудь или что-нибудь за свои недостатки или промахи. Игрок в гольф, критикующий свою клюшку после неудачного удара, демонстрирует примитивную проекцию. На другом уровне мы можем наблюдать проекцию у молодой женщины, которая не осознает, что борется со своим сильным сексуальным влечением, но подозревает каждого, кто с ней встречается, в намерении ее соблазнить. Наконец, классический пример проекции – студент, не подготовившийся как следует к экзамену, приписывает свою низкую оценку нечестно проведенному тестированию, мошенничеству других студентов или возлагает вину на профессора за то, что тот не объяснил эту тему на лекции. В проекции также объясняются социальные предрассудки и феномен «козла отпущения», поскольку этнические и расовые стереотипы представляют собой удобную мишень для приписывания кому-то другому своих негативных личностных характеристик.

Г. Г. Вербина, Введение в психоанализ, 2017

Результаты положительного решения проблемы адекватного восприятия личности контрастируют с установками диспозиционного подхода, получившего широкое распространение в западной социальной психологии (Бэрон, Бирн, Джонсон, 2003; Росс, Нисбетт, 1999; Hogg, 2002; Knapp, Dey, 2002). Описания восприятия человека человеком больше напоминают работу воображения, создающего виртуальный образ коммуниканта или партнера по общению. В качестве решающих детерминант коммуникативного поведения рассматриваются аттитюды, установки, социальные стереотипы, атрибуции, проекции и т. п. Роль объективных качеств личности остается непонятной, как, впрочем, и способ их адекватного восприятия. То, что последний действительно существует – факт повседневной жизни любого конкретного человека, проявляющийся в способности прогнозировать поведение незнакомых людей. Очевидно, что проблема адекватного восприятия индивидуально-психологических свойств личности по выражению лица должна решаться в связи с анализом структуры перцептивного события в целом, включающего как объективные (действительные свойства личности коммуниканта), так и субъективные (коммуникативный опыт, Я-концепция наблюдателя) составляющие, развертывающиеся в реальном жизненном контексте (Барабанщиков, 2002; 2009). Анализ их соотношений представляет собой самостоятельную научную задачу.

Коллектив авторов, Социальный и эмоциональный интеллект. От процессов к изменениям, 2009

Онтопсихология пришла к пониманию того, что человеческая жизнь протекает под воздействием программы, запущенной много веков назад. В психических процессах, проходящих в мозге современного человека, на этапе, непосредственно предшествующем окончательному синтезу информации и принятию осознанного решения, присутствует элемент, который не является частью организма. Это своего рода монитор или индуктор, возбуждающий определенные фиксированные сигналы, которые синтезируются с переменными величинами поступающей реальной информации таким образом, чтобы предопределять принимаемые решения. Этот программирующий механизм, действующий на субатомном уровне и обладающий способностью материального отражения, создает образы, которые прочитываются нейронными синапсами одного из отделов головного мозга и в конечном итоге воспринимаются сознанием человека как проекция его собственной реальности и реальности окружающей его среды. Фактически монитор отклонения навязывает информацию, не соответствующую жизни. Это ложное сознание, предшествующее сознанию логическому, призвано роботизировать жизнедеятельность человека в интересах другой формы жизни. Таким образом, человек отчуждается от самого себя и эксплуатируется другой цивилизацией.

Антонио Менегетти, Мудрец и искусство жизни, 1992

В современном психоанализе принято деление защит на примитивные (первичные, архаичные) и более зрелые (вторичные). Среди архаичных защит выделяют: примитивную изоляцию, отрицание, всемогущий контроль, примитивную идеализацию и обесценивание, проекцию, интроекцию и проективную идентификацию, расщепление, диссоциацию [68]. Примером примитивной изоляции могут служить ситуации, когда младенец попросту засыпает, то есть автоматически переходит в другое состояние сознания от перевозбуждения или неудовольствия. Во взрослом возрасте стремление избегать напряжения может проявиться в склонности использовать алкоголь или наркотики, уходя от решения проблем. Проекция, в свою очередь, активно участвует в формировании агрессии и садизма. Агрессор приписывает жертве те отрицательные черты, которые на деле присущи ему самому. Например, преступники, как правило, уверены, что их спровоцировали и с ними были несправедливы.

Е. В. Змановская, Современный психоанализ. Теория и практика, 2011

Область архетипов (слово «архетип» происходит от двух греческих слов: arche– «начало» и typos – «образ») – это мифическая размерность, место изначального переживания. Миф – не побочный продукт человеческого мышления и не бледное отражение социальных паттернов; создание мифов – это спонтанная, фундаментальная деятельность психики. Миф – не повествование о психически «спроецированных» персонажах, ибо тогда его роль становится вторичной и требует наличия источника проекции. Мифические события и люди, как например, Дионис, о котором пойдет речь в главе 6, являются носителями психических переживаний. Не будучи буквальными пересказами событий, мифы являются «подлинными» историями с участием «реальных» людей, ибо они психологически реальны и достоверны. Миф делает психику понятной. Нор Холл улавливает этот смысл мифа, когда пишет:

Лин Коуэн, Мазохизм, 1982

Защитные механизмы личности – это понятие, которое позволяет мыслить о способах, какими человек организует свое психологическое пространство и сохраняет его устойчивость. Анна Фрейд – дочь и ученица З. Фрейда – выделяла следующие защитные механизмы личности, т. е. способы, какими «Я» сохраняет свои качества: вытеснение, регрессия, реактивное образование, изоляция, отмена некогда бывшего, проекция, интроекция, обращение на себя, обращение в свою противоположность, сублимация, отрицание посредством фантазирования, идеализация, идентификация с агрессором.

Г. С. Абрамова, Психология только для студентов, 2018

Уникальной характеристикой начального этапа развития общества является то, что на занимаемую им ближнюю зону осуществляется проекция внутреннего мира каждого ее обитателя. В этом контексте особый смысл обретают слова К.-Г. Юнга, который полагал, что человек на этой стадии «безусловно коллективен, то есть настолько же в самом себе, насколько и в других»[123]. А поскольку бессознательное – это неупорядоченность, то человек «представляет собою все, что угодно, только не единство»[124]. С этими рассуждениями совпадает описание, которое А. С. Сидоров сделал для стадии общинно-родового строя. «Общество представляло из себя в значительной мере простое собрание тождественных индивидуумов, связанных, однако, одинаковыми интересами, инстинктами. Психологическая жизнь одного индивидуума в точности совпадала с таковой же у другого индивидуума и всего общества в целом. Вместе с тем, целое общество, коллектив не представляло собою чего-либо принципиально иного, кроме того, что оно состояло из ряда тождественных единиц. Таким образом, часть, индивидуум, качественно мало отличается от целого коллектива. Часть, действительно, то же самое, что и все целое»[125]. Последняя фраза А. С. Сидорова фактически описывает важнейшее свойство нуль-мерной стадии развития коллектива: ближние зоны отдельных индивидов фактически оказываются тождественными, поэтому действительно «часть замещает целое». Так мы можем сказать, что на нуль-мерном этапе развития структура недифференцированного общества соответствует структуре коллективного бессознательного.

Д. В. Михалевский, Пространство и Бытие. Сборник статей, 2017

Итак, мы можем сделать следующий вывод: основное свойство знака состоит в том, что хотя он всегда обладает материальной природой, позволяющей ему воздействовать на органы чувств живого существа, его содержанием всегда будет установление соответствия между потребностью живого организма и определенным свойством элемента его окружения. Знаки это материальные объекты, которые могут быть восприняты органами чувств определенного организма и которые способны сигнализировать данному организму о том, что в его окружении есть элементы, способные удовлетворить его насущную потребность. Знаки превращают среду, в которой находится организм, в системное отображение его потребностей. Знаковый мир – это всегда мир, состоящий из системы потребностей организма. Для каждого живого существа действительность предстает как проекция его потребностей на материальное окружение, осуществляемая с помощью знаков. Знак всегда функционален, т. е. он всегда выступает в роли средства удовлетворения потребности, и он всегда системен, т. к. является единицей, позволяющей организму избирательно реагировать на свое окружение в зависимости от насущной потребности.

И. В. Толочин, Учебник по лексикологии, 2014

В суждение входят три момента (последний не всегда): истолкование, объективация и присоединение представления объекта мысли к словесному выражению. Под истолкованием надо разуметь процесс апперцепции, ассимиляции нового представления прежним запасом; в процессе апперцепции участвуют и воспроизведение, и господствующие «Vorstellungsdispositionen»! В связи с истолкованием совершается объективирование представления. Под объективированием Майер разумеет не проекцию представления вовне, не отнесение его к внешнему объекту, как мы сейчас увидим, это частный случай (такое объективирование имеет место лишь в процессе восприятия), – но придание логическим элементам представления общезначимости. «Всякий акт объективирования включает в себя имманентное отношение субъекта к объекту. Судящий ставит объект в определенное отношение к себе, и только таким путем нам доступны объекты действительности». Мы познаем мир и внешний, и внутренний при помощи известных логических функций, которые и сообщают мысли транссубъективное значение: в структуру мира явлений привходят не только формы созерцания и реальные категории (мы сейчас увидим, каковы они), но также и субъективно логические категории, вот почему мы считаем отношения субъективно логических категорий, когда они являются предметами суждений отношения, за нечто «действительное, за реальный объект».

Коллектив авторов, Новые идеи в философии. Сборник номер 16, 2014

Для воздействия на собственную потребность к жизни практикующему следует использовать состояние океана света[18], как проекцию первого витка Спирали Качеств на 22БА, он способен оптимизировать физиологические процессы до формы архитектуры человека.

Константин Добрев, ТАРО Иерофанта. Архитектура человека по системе ТАРО, 2016

Остается главный вопрос: как это можно использовать? Если жизнь человека является проекцией ее мифологической модели, представляется резонным для улучшения качества жизни улучшать и саму модель. Люди привыкли соблюдать гигиену тела, не так редко встречаются мысли о гигиене души, так почему бы не соблюдать гигиену мифа? Возможно, в отношении к мифу понятие гигиены будет не совсем точным или, скорее, не полным. В дополнение можно привести метафору коллекционирования: как увлеченный коллекционер собирает свою коллекцию, оформляет ее, дополняет, подбирает каждую мелочь… Почему бы не отнестись также к своей мифологической матрице, подбирая новые сюжеты, формы и образы, совершенствуя и шлифуя их? Представляется перспективной разработка методики моделирования мифологической матрицы, структурально гармонизирующей все сферы жизни, разработка системы и методов для смены мифологем и, насколько это возможно, архетипичности, стратегий разрыва «застревания» в сюжетах и смены навязчивых образов. Возможно, реально создание некоего мифологического (по примеру нейролингвистического) программирования. Об актуальности разработки системы мифомоделирования в маркетинговых коммуникациях говорить, наверное, излишне.

Алексей Недозрелов, Мифомоделирование в психологии и маркетинге, 2012

Арнхейм полагает, что различные системы перспективы не противоречат друг другу и тем более не могут рассматриваться как «правильные» и «неправильные». Целостность представляется художнику по-разному, в зависимости от того, какие элементы он собирается объединить в общий контекст. Ортогональная проекция похожа на музыкальный аккорд, а линейная перспектива – на полифоническую музыку с чередующимися мелодическими линиями. Арнхейм объясняет тяготение изобразительного искусства XX века к ортогональной проекции стремлением художников XX века к «субстанциальной» цельности, исключающей множественность точек зрения, субъективность. Сходные идеи высказывает Б. Раушенбах: различие перспективных систем является следствием различия задач, которые ставили перед собой художники. При проекции предмета на плоскость древнеегипетский художник, например, вовсе не ставил себе целью передать субъективное восприятие предмета. Речь идет об изображении объективного пространства, одинакового для любой точки зрения. Для изображения ближайшего окружения в античном и средневековом китайском искусстве широко применялась аксонометрия. Линейная перспектива Возрождения оказалась необходимой только тогда, когда возникла задача передать протяженное от ближнего к дальнему пространство, бесконечность.

Е. А. Кондратьев, Художественная деталь и целое: структурные и исторические вариации, 2010

На ранних стадиях борьбы она чаще испытывает личную вину и утрату самоуважения, но питает определенную дерзкую надежду. Постепенно ее чувство справедливости порождает вопросы к Богу, которого она так сильно пыталась ублажить, но который, тем не менее, наказывал ее, «наступая» на самое больное место. Как и Иов, она верит в то, что ее добродетель превыше чувства долга, и поэтому ее ситуация непонятна ей. Постепенно (отчасти за счет чувства депривации, а отчасти из-за физической и психической усталости) она впадает в молчаливое отчаяние. Она может говорить о воле Господа с детской верой, но злобно высмеивает свою собственную слабость и неспособность контролировать свою жизнь. Из тех женщин, которые участвовали в исследовании, только те, кто проходили анализ, имели в виду под «злом» нечто большее, нежели абстрактное понятие; для других же «зло» было проекцией, и они ощущали себя жертвами темно го рока – всегда в связи с собственным весом. Главное, они не осознавали собственную тень, принявшую соматическую форму в их отвергаемых телах.

Марион Вудман, Сова была раньше дочкой пекаря. Ожирение, нервная анорексия и подавленная женственность, 1998

3. Наконец, психологистски настроенные философы полагают, что трансценденция и трансцендентное суть обозначение подспудных психологических интенций, которые, имеяизначально нерелигиозный характер, могут вырастать из индивидуальных в особые социально-психологические комплексы, имеющие коллективно-объективистский вид19. Здесь трансцендентное приобретает вид особой объективированной сферы социальной жизни, субстанциализированной бессознательными коллективными полаганиями, проекциями. Начало этой традиции толкования мы можем видеть еще у Л. Фейербаха, затем у «философов жизни» (Г. Зиммеля, В. Дильтея, А. Бергсона) и у классиков социологии начала ХХ в. (Э. Дюркгейма, М. Вебера). Религии здесь понимаются как «техники влияния на непостижимое», «техники восприятия от него сил, соединения с ним и вступления с ним в желательные отношения»20. В юнгианском психоанализе трансценденция – техники прорыва в коллективное бессознательное, особенно развитые на Востоке («сатори»)21. Ограничение рационалистического настроя разума и его «яйности», расширение восприимчивости, преодоление барьеров сознания – все эти юнговские характеристики потом перекочевали в современные религиозные культы. Трансцендентное, по Юнгу, – холистский уровень вселенной, где вся она и вся ее история существуют на уровне одного нерасторжимо взаимосвязанного и взаимодействующего Целого. Трансценденция и есть путь достижения отдельным сознанием подобного уровня, который предстает перед ним в виде изначальных форм-образов, мировых архетипов. В принципе это сильно напоминает натуралистическую (психофизиологическую) версию тех же Платона и Гуссерля. Вариантом метафизации «психического трансцендентного» как ускользающего «авторства» является экзистенциализм.

В. И. Красиков, Озарение трансценденцией, 2014

Реальный мир «вещей», т. е. информационный ресурс, возникший в ходе исторического процесса, взаимосвязанных человеческих деятельностей, лишь на первый взгляд предстает как неструктурированный массив, хаос рукотворных «остатков». На самом же деле он представляет собой целостный взаимосвязанный информационный корпус, в котором прослеживаются коммуникации, взаимосвязи, структуры. Поэтому вещественная проекция исторического процесса обладает особым информационным потенциалом, использование которого действительно дает возможность получить надежную информацию о человеке, социуме и в целом – реализованном опыте человеческого существования. Следовательно, наука о человеке в рамках данной логики рассматривается как имеющая сопоставимые возможности в сравнении с науками о природе и науками о жизни. Правомерен и актуален вопрос о методе, с помощью которого эти возможности могут стать реальностью. Опыт повседневности не противоречит оптимизму исследователя.

О. М. Медушевская, Теория и методология когнитивной истории, 2015

Представление о человеке, выстраиваемое этими учениями на уровне психологической проекции, также в обоих случаях является половинчатым. Целостность человеческого бытия не достигается в этих теоретических подходах. Для психоанализа такая целостность недостижима уже потому, что из всей триады «эрос – логос – этос» психоаналитическая парадигма акцентирует лишь первый компонент, тем самым разрушая это триединство философской антропологии. Напротив, психотерапия должна исходить именно из цельности человеческого бытия, строить картину человеческой личности в телесно-душевно-духовном единстве последней, именно таким образом воспринимать душевнобольного человека, поскольку лишь так – и никак иначе – психотерапия хотя бы частично может отвечать требованиям критики познания.

В. Э. Франкл, Логотерапия и экзистенциальный анализ: Статьи и лекции, 1998

5. Проекция. Приписывание другому человеку, животному или объекту качеств, чувств или намерений, которые исходят от самого приписывающего. Аспекты личности перемещаются изнутри индивидуума на внешнее окружение.

В. П. Ступницкий, Психология, 2011

С научной позиции Черная Луна – это проекция на эклиптику апогея. Но эти сведения немного нам скажут. Для нас гораздо важнее, что Черная Луна – показатель темной кармы, всех злых дел и грехов человека. Но это не единственный смысл Черной Луны. С точки зрения астропсихологии Черная Луна – это выход бессознательного, лунного начала в человеке, то есть того, что не поддается рассудку, находится за пределами логики. Черная Луна – это подсознательные процессы, которые способны одерживать верх над сознательными. По сути, ничего плохого или катастрофичного в этом нет. Подсознание должно работать, иначе человек просто не выживет в этом мире.

А. Н. Семенова, Тайны лунного гороскопа, 2008

Для того, чтобы рассмотреть и понять феномен смысла во всем многообразии его проявлений, мы воспользуемся димензиональным методом, которым пользуется В. Франкл при демонстрации отношений между разными гранями или аспектами человеческого бытия (например, Frankl, 1985). Представим себе, говорит Франкл, учебник, на страницах которого изложены разные, несопоставимые между собой теории, допустим, личности. Символически это можно изобразить в виде раскрытой книги, на одной странице которой нарисован квадрат, а на другой – круг. Между ними трудно найти связь – ведь задача на квадратуру круга, как известно, нерешаема. Но возьмем эту книгу, продолжает Франкл, и разместим эти страницы под прямым углом друг к другу, так, чтобы они лежали на двух перпендикулярных плоскостях, пересекающихся в районе корешка книги. Тогда можно без труда вообразить трехмерную фигуру, проекция которой на одну плоскость (страницу) образует круг, а проекция на другую, ей перпендикулярную, образует квадрат. Этой фигурой будет цилиндр с высотой, равной диаметру основания. Задача, таким образом, решается, если построить общее пространство разных определений и увидеть за разными взглядами частные проекции сложного многомерного объекта – в нашем случае, смысла, – на разные плоскости его рассмотрения.

Д. А. Леонтьев, Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности, -1

Непосредственным стимулом возникновения в 1960-е годы[71] и быстрого развития в последующие десятилетия телесно ориентированного подхода стала глубокая неудовлетворенность специалистов в области когнитивной науки доминировавшим в то время вычислительным подходом к объяснению когнитивных функций человека и животных. В основе вычислительного подхода лежит компьютерная метафора функционирования мозга и сознания (mind as computer). Этим объясняется тот пыл, с каким сторонники нового подхода старались отмежеваться от прежних взглядов и обосновать собственные тезисы. Это обусловило также и то, что основные положения нового подхода строились через прямое противопоставление прежним взглядам, как их своего рода проекция, только с противоположным знаком.

Е. Н. Князева, Энактивизм: новая форма конструктивизма в эпистемологии, 2014

В результате обобщения данных, полученных в описанных и аналогичных экспериментах, Е. И. Бойко был сформулирован принцип второсигнального управления афферентацией, принцип второсигнального управления потоками, приходящими в кору афферентных импульсов со стороны непосредственных перво сигнальных раздражителей. Согласно этому принципу, афферентация, необходимая для осуществления избирательных целенаправленных актов восприятия и поведения, не является результатом прямых внешних первосигнальных воздействий, но складывается как итог их взаимодействия со структурами второй сигнальной системы. Именно вторая сигнальная система регулирует, контролирует и организует «в своих интересах» потоки возбуждений, складывающиеся в проекциях непосредственных сенсорных первосигнальных раздражителей. Возбуждения, отвечающие содержанию поставленных в словесной инструкции когнитивных задач, усиливаются, а возбуждения, препятствующие их решению, подавляются. Таким образом, чувственное отражение действительности перестает быть прямым и непосредственным следствием наличных сенсорных афферентаций. Оно гибко и разнообразно изменяется, подчиняясь требованиям задач, сформулированных в словесных инструкциях и указаниях.

Н. И. Чуприкова, Психика и психические процессы. Система понятий общей психологии, 2015