Инсайт

Инса́йт (от англ. insight — проницательность, проникновение в суть, понимание, озарение, внезапная догадка, прозрение) или озарение — многозначный термин из области зоопсихологии, психологии, психоанализа и психиатрии, описывающий внезапное и невыводимое из прошлого опыта понимание отношений и ситуаций в целом, посредством которого достигается осмысленное решение проблемы.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Пытаясь определить положение настоящего исследования в общем контексте, необходимо отметить, что психоанализ начинался с изучения травмы почти 100 лет назад, однако затем страдал от своего рода профессиональной амнезии относительно этого предмета. В последние годы появились некоторые признаки возобновляющегося интереса в профессиональном сообществе а к «парадигме травмы». Это возрождение интереса к травме обусловлено как «открытием заново» современной культурой явления сексуального и физического насилия в отношении детей, так и возвратом в сферу научной психиатрии диссоциативных расстройств, среди которых особенно следует отметить расстройство множественной личности[6], а также и посттравматическое стрессовое расстройство[7]. К сожалению, за весьма малым исключением юнгианские авторы предпочитают избегать ссылок на эту литературу4. Такое положение дел тем более необычно, что Юнгом была предложена релевантная модель диссоциативности психе, в которой он подчеркивал «нераздельность» системы Эго – Самость (индивидуации). Я убежден, что инсайты Юнга относительно внутреннего мира травмированной психе имеют особенное значение для современного психоанализа, однако вместе с этим современный опыт работы с травмой требует пересмотра теории Юнга. В настоящем исследовании мы хотели продемонстрировать значимость работ Юнга, а так же предпринять попытку пересмотра некоторых его теоретических положений, необходимость которого, с моей точки зрения, продиктована новыми открытиями исследователей и клиницистов, работающих в области травмы, в особенности тех из них, кто придерживается подходов объектных отношений и психологии самости.

Дональд Калшед, Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа

Исследования психологии Бытия привели Маслоу к обнаружению еще одного Б-феномена: плато-переживаний (см. Maslow, 1970 b; Krippner, 1976). В плато-переживаниях, так же, как и в пиковых переживаниях, человеку открывается реальность Бытия и ценности Бытия, однако плато-переживания являются произвольными, более длительными и менее яркими состояниями, характеризующими скорее медитацию и просветление, чем экстатический инсайт. Маслоу характеризует эти переживания как «…своего рода интегративное сознание, которое имеет некоторые преимущества и некоторые минусы по сравнению с пиковыми переживаниями. Я могу довольно просто определить для себя это интегративное сознание как одновременное восприятие сакрального и обыденного, чудесного и обыкновенного или чудесного и довольно постоянного или протекающего легко, без усилий. Я теперь воспринимаю под углом зрения вечности обычные вещи и вижу в них мифическое, поэтическое и символическое. Это, как вы знаете, дзенское переживание. Нет ничего исключительного и ничего особенного, просто вы все время живете в волшебном мире» (Krippner, 1976, p. 657). Маслоу, который незадолго до этого перенес первый инфаркт, связывает плато-переживания с опытом конфронтации со смертью, который меняет сознание. «Плато-переживание парадоксально по причине смешения в нем постоянства и смертности. Вам жалко себя и вас печалит, что все проходит, однако в то же время вы более остро наслаждаетесь тем, что другие игнорируют <……>. Если вы прошли через этот опыт, вы можете больше быть здесь-и-теперь, чем после всех видов духовных упражнений <……>. Соперничество и планирование жизни исчезают. Иерархия доминирования, состязание, соперничество и слава внезапно становятся глупостями. Определенно происходит сдвиг ценностей, понимания что важно, а что неважно, что главное, а что нет» (Там же,p. 663).

Коллектив авторов, Современная психология мотивации (сборник), 2002

Процесс объективирования подразумевает психическую дистанцию. Там, где элементарный смысл именно переживается, его выражение включает в себя отстранение, отличение, отделение от опыта. Если улыбка или хмурость интерсубъективно выражают чувство как оно есть, то художественное творчество претворяет эмоцию в покой. Это вопрос инсайта, всматривания в элементарный смысл, схватывания его ведущей формы, которую надлежит раскрыть, разработать, развить; это означает последующий процесс обработки, уточнения, исправления, дополнения изначального инсайта. Результатом становится идеализация порождающего опытного паттерна. Искусство – не автобиография, не рассказывание своей истории психоаналитику. Искусство – это схватывание того, что является или кажется значимым, сиюминутно важным, заботящим, существенным для человека. Оно истиннее, чем опыт, ученее, действеннее, точнее. Это центральный момент, с его собственными импликациями, и они развертываются, не вызывая искажений, взаимоналожений, случайных нарушений в исходном паттерне.

Бернард Лонерган, SJ, Метод в теологии, 1971

Задаваясь вопросом о том, что мы, собственно, подразумеваем, когда говорим о поиске смысла (Längle, 1991,S. 174–183) и о том, где его можно найти, мы оказываемся в сфере табу. Вопрос о смысле психотерапии становится в профессиональных кругах все более щекотливым. Как обходиться с проблемой смысла в ходе психотерапии? Становится ли инсайт осмысленной основой всех жизненных процессов? Открывает ли психотерапия новые перспективы, имеющие смысл, в то время как со всех сторон звучат жалобы на утрату смысла? Может ли она восполнять дефициты смысла и предлагать возможные способы выхода из кризиса смысла, развивать способность к осмыслению и воплощению того, что имеет смысл? Мы можем поставить вопрос иначе: может ли психотерапия созидать смысл или она лишь помогает развить толерантность к фрустрации, возникающей при бессмысленности жизни? Гарантирует ли психотерапевтический успех полноту смысла или удачная психотерапия лишь содействует пониманию, что ностальгия по смыслу берет свое начало в нереалистичных и ошибочных ожиданиях от жизни? Или, возможно, поиски смысла в ходе психотерапии все же являются сверхтребованием к жизни, которое необходимо рассматривать как невротический симптом?

Урсула Виртц, Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии, 1995

7. Изменения смысла или значения. В этом разделе я подробно остановлюсь на весьма занимательном качестве почти всех ИСС, понимание которого поможет нам объяснить некоторые, на первый взгляд не связанные между собой явления. После исследования разнообразных ИСС, вызываемых различными способами или средствами, меня сильно поразила склонность людей в таких состояниях придавать повышенный смысл или значение своим субъективным переживаниям, идеям или восприятиям. Иногда кажется, будто человек испытывает что-то вроде переживания «Эврики», во время которого часто возникают чувства абсолютного понимания, озарения и инсайта. При токсических и психотических состояниях это возросшее ощущение значимости может проявляться в приписывании ложной значимости внешним событиям, в идеях отношения и в многочисленных случаях «психотических инсайтов».

Коллектив авторов, Измененные состояния сознания. Хрестоматия, 2012

Кроме того, существует несметное количество теорий личности в психотерапии и ни одной сколь-либо завершенной теории личности в психологии. Психотерапевты «именами собственными», по большей части, называют наблюдаемые ими состояния и процессы («перенос», «проекция», «подавление», «инсайт», «катарсис», «разрядка», «ассоциации» и проч.). Психологи пользуются в основном «нарицательными именами» («мотивация», «воля», «эмоции», «мышление», «сознание», «деятельность», «отношения», «мировоззрение» и проч.). Но в жизни нет просто «эмоции», нет просто «деятельности», нет просто «типа». И психологи до сих пор не определились даже с числом этих самых «эмоций», они спорят о том, сколько и каких «деятельностей» существует, сколько и каких «типов» можно считать «оригинальными».

А. Н. Алехин, Развитие личности. Психология и психотерапия, -1

Психоаналитика можно сравнить с наставником, поскольку он использует в своих целях многое из того, что ранее содержалось в различных традициях и духовных руководствах. Психоанализ требует от пациентов определенной аскезы (запрета, поста и т. п.). Например, Фрейд налагал полный запрет на употребление спиртных напитков во время анализа (а он длился несколько лет); многие его последователи шли дальше и требовали полного сексуального воздержания. Отрешенность от внешнего мира во время молитвы или медитации в ослабленной форме заявляет о себе в психоанализе. На кушетке у психоаналитика пациент закрывает глаза, сосредоточивается на своих воспоминаниях и ассоциациях. Многие руководства по духовным упражнениям (например, Игнатия Лойолы) советуют, что именно нужно вызывать в своем воображении, какого рода сцены. Как пишет Джеймс, в результате подобной дисциплины появляется состояние почти галлюцинаторного моноидеизма, во время которого, например, фигура Христа может заполнить собой всю душу. Другие наставники не направляют воображение прямо, но рекомендуют установку отрешенности от собственных усилий, позволяя проявиться тому, что содержится в душе. В психоанализе применяется, по существу, та же самая техника, только религиозная символика замещается воспоминаниями собственного детства (у юнгианцев и других высоко оценивающих мистический опыт психотерапевтов используется символика различных мифологий и религий). Абсолютной авторитетностью для мистиков являются состояния просветления, экстаза, испытания, «второго рождения». На языке психологии это называется «инсайтом». Таким образом, психоанализ можно сравнить с мистическими традициями прошлого и настоящего[5]. Ортодоксальный психоанализ содержит в себе ослабленные, «либерализированные» процедуры, чтобы «расширить сознание» пациента.

Г. Г. Вербина, Введение в психоанализ, 2017

В психоанализе разрабатывается «формат» так называемого «рабочего альянса», это также некое подобие индивидуальных отношений между аналитиком и анализантом. Ральф Гринсон, видный психоаналитик «классического» толка, разрабатывает концепцию «реальных отношений». Отношения пациента и аналитика, считает Гринсон, должны быть проникнуты искренностью, сочувствием, принятием: «Искусственные реакции будут необходимы аналитику временно, только до тех пор, пока он не установит искренние аналитические и терапевтические отношения. Если это достигается, то пациент получает возможность переживать и достигать инсайта посредством уникального вида объектных отношений», «необходимо постоянно помнить о том, что пациент – это не просто человек, поставляющий материал для анализа, но и страдающий невротик, только тогда аналитик сможет воспринимать пациента и как интерпретатор, и как терапевт, и как смешение того и другого»19.

А. В. Курпатов, Индивидуальные отношения. Теория и практика эмпатии, -1

В своей работе Дэвид Майерс старается дать как можно более полное и развернутое описание сфер, в которых проявляется человеческая интуиция: спорт, банковские инвестиции, медицина, интервьюирование при приеме на работу, выбор брачного партнера, азартные игры, экстрасенсорика и т. д. Ведь, по сути дела, к интуиции относятся все формы и способы переработки информации, происходящей на неосознаваемых уровнях психики. Интуитивно принимаемые решения воспринимаются нами как догадка, как инсайт: мы осознаем результат переработки информации, но не сам процесс. Именно этим интуитивное мышление отличается от дискурсивного (т. е. развернутого) мышления, при работе которого мы осознаем не только конечный результат, но и все этапы решения мыслительной задачи.

Д. Д. Майерс, Интуиция, 2002

«Из своих встреч с пациентами я постиг чрезвычайно много, и это было не просто знание, а гораздо больше – озарение, инсайт относительно своей собственной сущности… мои пациенты так приблизили меня к реальности человеческой жизни, что я неустанно учился у них очень важным вещам. Встречи с такими разными людьми, находящимися на столь разных уровнях психического развития, оказались для меня несопоставимо важнее, чем отрывочные разговоры со знаменитостями. Самые тонкие и самые важные беседы в моей жизни были анонимными» (Jung, 1961, р.145).

Шелдон Роут, Психотерапия. Искусство постигать природу, -1

Для экзистенциальной реальности человеческого бытия, повторяемость не важна, потому что она состоит из индивидуально неповторимых феноменов. В этой плоскости научного исследования психолог имеет дело с частным и уникальным. «Вместо повторяемости и всеобщности возникает представление об опыте как единственном в своем роде инсайте, который оставляет неповторимый отпечаток в жизни; необходимость заменяется спонтанностью и непредсказуемостью интуитивного переживания» (Горелов, Горелова, 2014, с. 147). Понимание направлено на постижение экзистенциального опыта переживания значимых для человека событий и ситуаций.

В. В. Знаков, Психология понимания мира человека, 2016

Традиционной психотерапии известны только механизмы, действующие на уровне биографического материала, как-то: ослабление психологических защитных механизмов, вспоминание забытых или подавленных травматических событий, реконструкция прошлого на основе сновидений или невротических симптомов, достижение интеллектуальных и эмоциональных инсайтов и анализ переноса. Как мы будем подробно обсуждать далее в этой книге, психотерапия, использующая холотропные состояния сознания, предлагает много дополнительных высокоэффективных механизмов исцеления и преобразования личности, которые становятся доступными, когда переживательная регрессия достигает перинатального и трансперсонального уровней. В числе этих механизмов можно назвать действительное повторное проживание травматических воспоминаний младенчества, детства, биологического рождения и дородового периода, воспоминания о прошлой жизни, выход на поверхность архетипического материала, переживания космического единства и другие.

Станислав Гроф, Холотропное дыхание. Новый подход к самоисследованию и терапии, 2010

Как феминистка я полагаю, что психотерапия семейных пар представляет собой процесс сотрудничества в рамках особого социального ритуала. Регулярные встречи, которые проходят в одном и том же месте в назначенное время, определенный размер оплаты, экспертное мнение терапевта – все это составляющие общего психотерапевтического ритуала. Он может напоминать визит к врачу: поиск и определение «недуга» и его причин, постановка диагноза и назначение лечения. Ритуал может быть похож на исповедь или на обучающий тренинг. Я предпочитаю видеть в терапевтическом ритуале прежде всего «консультацию» с элементами обучения, ориентированную на инсайт и улучшение межличностных отношений. И поскольку психотерапия предполагает одновременно проявление и эмпатии, и объективности, такой опыт общения оказывается уникальным и глубоко личным.

Полли Янг-Айзендрат, Ведьмы и герои. Феминистский подход к юнгианской психотерапии семейных пар, 1985

Ведущий принцип арт-терапии заключается в том, что именно творческий процесс, включающий и художественное творчество, является целительным и способным улучшить человеческую жизнь. Данная идея объясняется большим сходством арт-терапии и творческого процесса. И арт-терапия, и творческий процесс связаны с разрешением проблем – нахождением новых решений привычных способов существования, мышления, чувств и взаимодействий. Творческий процесс, как и терапевтический процесс, также предоставляет возможность исследовать новые идеи и способы существования. Оба процесса являются актами модификации, противопоставления, импровизации и трансформации. В арт-терапии эти характеристики важны для создания нового понимания, инсайта и осознания, предшествующих изменению личности, ее восприятия, ее жизни. Оба процесса включают встречу с самим собой. В арт-терапии это встреча происходит через художественные материалы, опыт художественного творчества.

Ирина Сусанина, Введение в арт-терапию, 2007

Озарение В. Келер [82] называет инсайтом (это еще один вариант замены одного термина другим), К. Бюлер [33] – «ага-переживанием», но смена терминологии никак не приоткрывает завесу тайны рождения нового. А. В. Брушлинский [31] показал, что инсайт может быть продленным, поскольку мысль возникает мгновенно, но формулируется в течение некоторого времени. Такое рождение мысли он назвал немгновенным инсайтом.

Е. И. Николаева, Психология детского творчества, 2016

б) эпистемологические – «рефлексия», «реконструкция», «реактуализация», «аппрезентация». Термин «аппрезентация» понимается как способность воображения (аналогия, проекция, инсайт, переопределение смыслов и т. д.) судить о «невидимом» (скрытом или скрываемом) на основе перекомбинации частичных данных, например о невидимой стороне Луны по видимой, о тыле дома по фасаду, о скрытых смыслах по произносимым словам, жестам и т. д.

С. А. Шавель, Общественная миссия социологии, 2010

И вновь я чувствую, что страх и благоговение перед высшими достижениями – это не обязательно только нечто отрицательное, заставляющее нас ежиться или спасаться бегством. Они могут выступить как желательные, приносящие наслаждение чувства, способные привести нас к наивысшему экстазу и восторгу. Осознание, инсайт, «проработка» в духе Фрейда – вот то, что здесь, по-моему, нужно. Это наилучший известный мне путь принятия наших высших сил, всех тех элементов величия, божественности, мудрости или таланта, которые мы скрываем или которых избегаем.

А. Х. Маслоу, Новые рубежи человеческой природы, 2011

Гештальтпсихология возникла в Германии. Т. Вертгеймер, В. Келер и К. Левин выдвинули программу изучения психики с точки зрения целостных структур – гештальтов. Данное направление психологии выступило против ассоциативной психологии В. Вундта и Э. Титченера. Понятие о гештальте (от нем. gestalt – форма, образ) появилось в процессе изучения сенсорных образований, когда выявилась «первичность» их структуры по отношению к входящим в эти образования компонентам (ощущениям). Построение сложного психического образа происходит с точки зрения гештальтпсихологии в инсайте – особом психическом акте мгновенного «схватывания» отношений (структуры) в воспринимаемом поле. Положения гештальт психологии противопоставлены и бихевиоризму. В рамках гештальтпсихологии было разработано понятие психологического образа и создан системный подход к психическим явлениям.

Т. П. Ритерман, Психология. Полный курс, 2010