Табу

Табу́ — строгий запрет на совершение какого-либо действия, основанный на вере в то, что подобное действие является либо священным, либо несущим проклятие для обывателей, под угрозой сверхъестественного наказания.

Табу́ — термин, заимствованный из религиозно-обрядовых установлений Полинезии и ныне принятый в этнографии и социологии для обозначения системы специфических запретов — системы, черты которой под различными названиями найдены у всех народов, стоящих на определённой ступени развития. В переносном смысле табу может означать вообще всякий запрет, нарушение которого обычно рассматривается как угроза обществу, без четкого осознания какая именно это угроза.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Татуировки нага являют собой прекрасный пример взаимной связи разных аспектов культуры. Генри Бальфур, недавно вернувшийся домой после долгой работы среди племен нага, рассказал мне, насколько важной считается успешная охота за головами для плодородия земли и вступления в брак. Последнее относится к плодовитости человека, поэтому и мужская и женская татуировки чрезвычайно важны для деторождения. Перри говорит об охоте за головами как о модифицированной форме человеческих жертвоприношений, первоначально выполняемых для обеспечения плодородия земли. Занимаясь происхождением и историей татуировки, я смог показать, что в Египте в 4000–2000 гг. до н. э. татуировки и рисунки на теле имели прямое отношение к изображениям хорошо развитых женских фигур – символам плодородия. В обычаях нага я вижу взаимную связь нанесения знаков на тело, человеческих жертвоприношений и плодородия – и земли, и народа нага. Возможно, у каян, нага, меланезийцев и других народов, которые соблюдают табу во время нанесения татуировки, нет четко определенной идеи, почему и зачем следует соблюдать предосторожности. Одно время связанные с плодородием ритуалы и их святость были четко определены, но сейчас мы имеем дело всего лишь с предрассудками и смутными дурными предчувствиями. Первоначальная тесная связь татуировки и ритуалов плодородия внесла свой вклад в соблюдение ограничений. Не исключено, что случаи заражения крови в процессе операции приписывались действиям злых демонов.

Уилфрид Д. Хамбли, История татуировки. Знаки на теле: ритуалы, верования, табу, 1925

Обширный материал, связанный с магией языка, исследовал наш отечественный этнограф прошлого века Д.К. Зеленин. Выводы, к которым он пришел, представляют ту необходимую аналогию, которая поможет лучше понять индийские особенности отношения к слову. По мнению ученого, магическая функция языка пронизана четырьмя главными идеями. Во-первых, звуковой язык магически использовался как оберег вместе с другими шумами, производимыми человеком. Так можно было, как считалось, отпугнуть зверей и злых демонов и тем самым защитить человека от их вредоносного воздействия. Во-вторых, никто не сомневался в том, что слова имеют призывное значение: с помощью слова можно было призвать кого угодно, навлечь демона, дух какой-нибудь болезни и т. п. С этой верой связано отношение к слову в молитвах, заклинаниях, богослужениях и других ритуалах, а также множество табу, например, запрет произносить имя черта, покойника и т. п.

Маргарита Альбедиль, Индия: беспредельная мудрость, 2003

Возвращаясь снова к проблеме каннибализма, необходимо рассмотреть ее с точки зрения теории морального прогресса. Многим из нас гораздо приятнее считать, что ацтеки так и остались каннибалами из-за того, что их нравственность находилась на очень низком уровне и определялась инстинктами, а в странах Старого Света существовало строгое табу на употребление в пищу человеческой плоти, ибо там моральный уровень населения постоянно и неуклонно возрастал с прогрессом цивилизации. Думается, что такие представления можно объяснить либо провинциальным взглядом на многие вещи, либо откровенным лицемерием. Ни запрет на каннибализм в Старом Свете, ни снижение числа человеческих жертвоприношений в нем не оказали ни малейшего влияния на скорость, с которой государства и империи в этом мире уничтожали население друг друга. Всем известно, что количество войн с доисторических времен неуклонно росло и рекордное число жертв в результате возникших военных конфликтов как раз приходится на те страны, где главенствующей является религия христианства. Горы трупов, оставленные гнить на полях сражений, ничем не отличаются от расчлененных трупов для каннибальских празднеств. Сегодня, когда еще вполне реальна угроза третьей мировой войны, нельзя свысока глядеть на примитивных ацтеков. В наш ядерный век мир выживает только потому, что каждая из враждующих сторон убеждена, что нравственные стандарты другой гораздо ниже и она не позволит себе ответить ударом на первый удар. Но те, кто переживет ядерный кошмар, не смогут даже похоронить мертвых, не говоря уже о том, чтобы есть их.

Лев Каневский, История каннибализма и человеческих жертвоприношений, 2014

Мы уже упоминали истории о животных, составляющих большую часть африканского фольклора. Источник их, несомненно, кроется в тотемизме – или, скорее, они возникли на том этапе человеческой жизни и мысли, который породил тотемизм. Там, где в Африке тотемизм существовал, он постепенно приобрел статус пережитка: например, у бечуанов, нанди, баганда и тви (Золотой Берег). Можно с уверенностью сказать, что некоторые сказки являлись продуктом тотемистического мышления. Такова, например, хорошо известная легенда Золотого Берега, повествующая о том, как некий человек взял в жены женщину, которая в действительности была принявшей облик человека скумбрией; потомки их до сегодняшнего дня воздерживаются от употребления в пищу этой рыбы. Есть еще один интересный момент: муж в конце концов теряет жену вследствие нарушения табу. Такая же или похожая катастрофа происходит во многих суданских сказках и банту и в некоторых случаях может быть связана с тотемизмом.

Элис Вернер, Мифы народов Африки

Сами по себе эти правила могут показаться нам архаичными и мелочными, но в ту эпоху так никому не казалось. Когда Библию начинали переводить на язык одного африканского племени, его представителей, уже принявших христианство, спросили, с чего начать. Конечно, ожидался ответ «с Евангелия» или, по крайней мере, «с Бытия», но новообращенные заинтересовались в первую очередь Левитом – скучнейшей, с нашей точки зрения, книгой, где перечислялись всевозможные обрядовые установления. Племя привыкло жить в мире, где религиозные предписания (всевозможные табу) играют огромную роль, и новая вера означала для них прежде всего новую систему табу.

Андрей Десницкий, Сорок вопросов о Библии, 2011

Шумеры, вавилоняне и ассирийцы относились к богам так же, как слуги – к хорошим хозяевам, – с покорностью и страхом, но в то же время с восхищением и любовью. Одним из лучших качеств как царя, так и простого общинника считалась способность подчиниться божественным приказам, так как служение богам было их основной обязанностью. В то время как проведением различных торжеств и сложных ритуалов занимались жрецы, каждый житель должен был передавать в храмы подношения, посещать основные религиозные церемонии, заботиться об умерших, каяться и соблюдать бесчисленное множество правил и табу, имевших отношение практически к каждому моменту жизни. Здравомыслящий человек «боялся богов» и скрупулезно следовал этим предписаниям. Поступать иначе считалось не только глупым, но и грешным делом, а грех, как все знали, мог повлечь за собой самую ужасную кару. Однако считать, будто месопотамская религия – это нечто исключительно формальное, совершенно неправильно. В текстах гимнов и молитв отразились искренние чувства и подлинные эмоции. Жители Месопотамии были уверены в своих богах, доверяли им, подобно тому как дети верят родителям, говорили с ними, называя «настоящими отцами и матерями», которые могут обидеться и наказать, но в то же время которых можно умилостивить и получить от них прощение.

Жорж Ру, Великие цивилизации Междуречья. Древняя Месопотамия: Царства Шумер, Аккад, Вавилония и Ассирия. 2700–100 гг. до н. э., -1

Последователи Малиновского уточнили это социофункциональное представление о мифе, указав, что миф, в силу своей значимости для носителей данной культуры, является как отображением действительности, так и моделью для нее (Геертц 1975; Дои 1986; Линкольн 1989). Следовательно, он представляет нам материал для познания реальности. Миф может пронизывать самые разные сферы жизни традиционных обществ; он бытует не только в виде словесного повествования. К мифу отсылают в бесчисленных праздничных церемониях, священных ритуалах, магических обрядах, в облике масок и прочих культовых предметов, в соблюдении разного рода табу, в проведении экономических операций, равно как и во многих других аспектах принятого в обществе поведения. Отсюда следует вывод о том, что интеграция человека в ту или иную социальную группу и принятие им верований мифологического характера влечет за собой интернационализацию категорий познания, наносимых мифами на картину мира, в том числе и тех стереотипов, которые определяют формы политического поведения (Катбертсон 1975: 157). Это вовсе не означает, что любое событие должно автоматически восприниматься сквозь призму мифа. Это означает лишь, что в царстве представлений о священном рождается некоторый слой претендующих на истинность объяснений мироустройства, тогда как группы непосвященных предлагают свои, совершенно иные воззрения. Так, Малиновский пишет, что на островах Тробриан [4] в день празднества, когда духи умерших возвращаются в родные селения, любое неприятное явление – несчастный случай, ненастье, неприятный запах – воспринимается как признак недовольства предков (1974: 135).

Кристофер Флад, Политический миф. Теоретическое исследование, -1

Двойная мораль нашла свое отражение и в примитивных верованиях. Так, уроженцы острова Ниуэ верили в то, что люди добродетельные достигают Вечного Света, а те, кто творит зло, попадают во Тьму. «Добродетелями считались доброта, отзывчивость, воровство у другого племени и убийство врага; грехами – воровство у соплеменника, нарушение соглашения или табу, трусость и убийство в мирное время». Освящая обычаи данного времени, религия в целом была постоянным стимулом к войне между первобытными народами.

Морис Дэйви, Эволюция войн, -1

Трудно представить настрой, более противоположный иконоборческому, ориентированному на поиск истины духу современного Запада. Теперь намеренное табу на независимые суждения кажется нам неприемлемым. Как мы увидим в следующей главе, современная культура развивалась только в том случае, когда люди начинали сбрасывать с себя эти оковы. Если западный модерн – это порождение логоса, несложно догадаться, насколько созвучным традиционному духу премодернистского общества был миф. Мифологическое мышление обращено назад, не вперед. В центре мифа – священные начала, сотворение мира или основы человеческой жизни. Вместо того чтобы искать новое, он сосредоточен на незыблемом и постоянном. Он не несет «новостей», а рассказывает о том, что существовало всегда; все самое важное в его трактовке уже достигнуто и придумано. Мы живем по заветам предков, по сказанному в священных текстах, в которых содержится все, что необходимо знать. Такова духовность традиционной эпохи. Культ, ритуалы, мифологические сюжеты не только давали людям ощущение смысла, созвучного глубинам их подсознания, но и подкрепляли жизненно необходимые для существования аграрной экономики установки и внутренние ограничения. Как наглядно продемонстрировало фиаско Шабтая Цви, миф не способен вызвать практические перемены. Он учит приспосабливаться к существующему порядку вещей и смиряться с ним – в соответствии с насущными потребностями общества, которое разрушилось бы под натиском инноваций.

Карен Армстронг, Битва за Бога: История фундаментализма, 2000

Во время празднества «нанга» на островах Фиджи всякая женщина добровольно становится жертвой того, кто поймал ее во время состязаний в бегах. В это время отменяется также всякое «табу» на различные пищевые средства, так что «не было больше собственности на женщин и свиней».

Иван Блох, История проституции, -1

Бунт против авторитетов – достаточно характерная черта для так называемого переходного возраста; неудивительно, что сатанистская идеология крайне привлекательна для подростков, которые успели встретиться с трудностями, связанными с общественными моральными табу.

Служители темных сил, 2012

Интимная жизнь людей находилась под контролем властей. Правила этикета запрещали неузаконенные любовные связи, половые связи до замужества и содержали различные табу, например, на оральный секс.

И. Н. Новикова, На свидании, -1

Множество народов в самых разных уголках земли рассказывают страшные сказки о том, как мужчина и женщина, встретив друг друга в лесу, полюбили друг друга, не зная, что их любовь запретна, что они брат и сестра. Сразу после соития на них нападает внезапная болезнь и они умирают в муках. Такова месть духов за нарушение одного из главных табу – запрета на инцест.

Зигмунд Кинси, История борделей с древнейших времен, 2013

Подводя итог изложенному, в методологическом аспекте системных исследований относительно временноуго, хронологического фактора можно отметить следующие особенности. До «осевого времени» К. Ясперса, общества традиционного типа находятся в изолированном синхроничном состоянии, каждое – в «своем» мифологическом времени, имеющем циклический характер. «Осевое время» – время их синхронизации между собой, образование общего для вступивших в него цивилизаций времени, которое принимает линейный, исторический и диахронический характер. Итог такой синхроничности – создание великих империй древности, мировых религиозных систем и, что, на наш взгляд, самое главное, создание нового типа человека, переход от коллективного индивида к социальной, статусно-ролевой, персоналистической личности. Параллельно с созданием персоналистической личности происходит смена социальных институтов контроля поведения, основанных на ритуалах, табу и мифологических схемах, на социальные институты, формирующие самоконтроль поведения на основе идеологических схем, среди последних философские, религиозные и правовые институты играют главенствующую роль.

Н. А. Исаев, Сексуальные преступления как объект криминологии, 2007

Мы уверены, что продвинуты в сексе, все знаем об интиме и живем, лишь совершенствуя навыки. Нам никто не запрещает листать глянцевые издания с обнаженными телами и смотреть эротические фильмы. С секса сняты почти все табу – пользуйся!

И. С. Прокопенко, Тайны мужчины и женщины, 2017