Персонификация

Персонифика́ция (от лат. persona «лицо» + facio «делаю»; олицетворе́ние), прозопопея (от др.-греч. πρόσωπον «лицо; личность» + ποιέω «делать»), антропопати́зм (др.-греч. ἄνθρωπος «человек» + πάθος «чувство») — представление природных явлений и сил, объектов, отвлечённых понятий в образе действующих лиц, в том числе человека, или признание за ними человеческих свойств; приписывание свойств человеческой психики предметам и явлениям реального или вымышленного мира: животным, растениям и явлениям природы. Персонификация распространена в мифологии, религии, сказках, притчах, магии и культах, художественной и другой литературе.

Олицетворение — троп, приписывание свойств и признаков одушевлённых предметов неодушевлённым.

Олицетворение было распространено в поэзии разных эпох и народов, от фольклорной лирики до стихотворных произведений поэтов-романтиков, от прециозной поэзии до творчества обэриутов.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Мифологическая модель отношения человека к природе основывается на языческом понимании Универсума, демонстрирует наиболее идеальную модель гармонического сосуществования человека и природы. Природный мир представлял собой жизненное пространство людей, обеспечивал их биологическое существование, ибо каждый человек пользовался его дарами в форме собирательства и охоты, не опосредуя их трудом. Доминирующими в мифологическом сознании были две установки: признание господства природы над человеком и персонификация природных явлений. Человек, будучи коммуникативным существом, распространял отношения общения на всю окружающую его природу, трактуя свое взаимодействие с ней как межсубъектное, где природа выступает ведущей стороной диалога, а человек – ее прилежным учеником. Природа являлась источником удивления и страха, ибо ее жизнь воспринималась архаическим человеком как беспорядочная, дисгармоничная, не имеющая определенной формы для порождения своих разнообразных явлений, он ощущал ее господство над собой, и поэтому она для него была и первым учителем, и первым учебником, и первым экзаменатором.

Я. С. Яскевич, Философия и методология науки. Вопросы и ответы. Полный курс подготовки к кандидатскому экзамену, 2007

Вместе с тем, отражая трансцендентно-имманентную природу состояния сознания присущим ему в качестве языкового явления способом (двойственной субъект-предикативной структурой), словесный миф изначально приспособлен тем самым к тому, чтобы иметь возможность стать естественной формой для вмещения в том числе и отрефлектированного религиозного содержания, тоже, как и неотрефлектированный миф, всегда «говорящего» о той или иной связи трансцендентного и имманентного. Здесь оказываются возможными самые разнообразные случаи совмещения, пересечения, взаимозамены и т. д. референтов. Так, субъект «смутного», с рефлексивной точки зрения, пра-мифологического суждения может впоследствии персонифицироваться, получив тем самым помимо прочего и статус самостоятельно референцирующей языковой единицы, вплоть до статуса собственного имени. В развитом, то есть подвергшемся рефлексивной аналитической обработке мифе трансцендентное и имманентное не слиты в некое недифференцированное одно, которое нуждается в целостной референции, но осознаются как онтологически раздельные «срезы» бытия, вступившие в касательную связь. При таком раздельном понимании уже нет места и смысла для действующего в символических фигурах речи ивановского запрета на использование объективирующих и субъективирующих потенций языка. В ивановском же пра-мифе не может быть реальной объективации и тем более персонификации трансцендентного, поскольку в нем нет и изолированной имманентной субъектности: пра-миф референцирует только сам факт и общий (архетипический) имманентный результат касания двух сфер. Имеющее онтологический статус касание исходно испытывается человеком, по Иванову, как его внутреннее состояние, которое, соответственно, само по себе «выше», по ивановской шкале ценностей, нежели любые его аналитические и семантические обработки. Будучи абсолютным и «чистым» началом религиозного «чувства», это состояние тем самым – по логике вечно возрождающейся и возвращающейся к истокам Памяти – ближе и к его абсолютному, все разрешающему и чаемому финалу.

Л. А. Гоготишвили, Непрямое говорение, 2006

Символы-архетипы автор теории обнаружил в мифах, легендах, сказках и поэтических произведениях, которые толковал как выражение «коллективного бессознательного», унаследованного человеком от многих тысяч его предков, а не приобретенного в результате личного опыта. Кроме того, Юнг относил к архетипам некоторые зрительные образы, например разделенный на четыре части круг (мандала) или крест, хотя и считал, что в связи с персонификацией бессознательного в виде ограниченного количества образов они могут принимать самые разнообразные формы. Теория Юнга таила в себе опасность растворения мифологии в психологии, а также расширения понятия мифа до продукта воображения в общем. В этом случае в качестве мифа воспринимался бы любой фантастический образ, возникший в галлюцинации, сне или описанный в индивидуальном литературном произведении.

Елена Доброва, Популярная история мифологии, 2003

Философия как учение о должном может сближаться с житейской мудростью (набором оценок, правил, норм поведения, общения с другими людьми). Образ мудреца-философа гораздо ближе массовому сознанию, нежели образ утонченного кабинетного мыслителя. Сократ, Диоген, Л. Толстой, М. Ганди в массовом сознании запечатлены как персонификации, индивидуальные воплощения мудреца-философа. Для такого философа мир всегда несовершенен, он не соответствует идеальной системе ценностей.

Г. Г. Кириленко, Философия, 2009

4. В структуре ОП необрядовой лирики образ неба первым отчуждается от выполнения функции персонификации лирических персонажей, что обусловлено спецификой его природных качеств и мифологических характеристик. В мифологии небо – важнейшая часть космоса, абсолютное воплощение верха. Его наблюдаемые качества, свойства – абсолютная удаленность и недоступность, неизменность, огромность слиты в мифопоэтическом сознании с ценностными характеристиками – недостижимостью, величием и превосходством. Небо над всем земным [МНМ 1997: II, 206–208], оно является внешним по отношению ко всем предметам мира. Эти качества были восприняты фольклором, в котором небо стало константным воплощением чужого пространства, не способного приблизиться к земному миру. Только объекты, способные установить связь с земным (своим, близким) пространством (образы небесных светил – свет, лучи, их медиативная функция), продолжают свою жизнь в ОП необрядовой лирики в качестве образов-символов различной символической семантики в структуре символических картин.

Коллектив авторов, Дело всей жизни…, 2014

Понятие Божественного Искусства в буддизме – насколько возможно его употребление для религии, которая уклоняется от какой бы то ни было персонификации Абсолюта, – можно соотнести с красотой Будды, в действительности чудесного и мысленного непостижимого. В то время как ни одна доктрина, имеющая отношение к Богу, не может в своих формулировках избежать иллюзорного характера ментального процесса, приписывающего свои пределы беспредельному и свои собственные гипотетические формы бесформенному, красота Будды излучает состояние бытия за пределы, определяемые силой мысли. Эта красота отражена в красоте лотоса: он ритуально закреплен в живописном и пластическом образе Будды.

Титус Буркхардт, Сакральное искусство Востока и Запада. Принципы и методы, 1967

Действительность бесспорно объективна и фактична, но вот образы ее, интерпретации ее зависят от полаганий субъекта, а следовательно – от его исторического, социокультурного (социально-психологического, ментального) качества. Под "субъектом" понимается прежде всего определенная общность людей (этническая, религиозная, идеологическая и пр.), обладающая характерным мировидением, в среде которых есть некоторые индивиды, более других способные к осмыслению специфики бытия своей группы и ее выражению в виде кратких и емких характеристик – метафизических и ценностных ориентаций. Таким образом, "субъект" – это и все сообщество людей (этнос, конфессия, культура), обладающих в целом гомогенным коллективным сознанием, но, вместе с тем, и ключевые индивиды – персонификации и "уста" коллективного сознания – выдающиеся по своим психологическим и интеллектуальным качествам ("харизматики", "интеллектуалы", "творческое меньшинство", "пассионарии" и т.п.)

В. И. Красиков, Библия как реальность. Предельные значения библейских картин мира, -1

– образ фаустовского сознания (эстетическое преломление образа фаустовского духа / души у Шпенглера) как сознания городского, сформированного урбанистической средой, и его модификации, обозначившие инварианты героя фаустовского типа, являющего собой персонификацию процесса преображения мира («герой-завоеватель», «человек-артист», «человек-слуга», образ массового фаустовского сознания), демифологизация образа сверхчеловека;

А. А. Степанова, «Закат Европы» Освальда Шпенглера и литературный процесс 1920–1930-х гг. Поэтология фаустовской культуры, 2015

Когда в процессе моделирования воображенного «Я» происходит переход в «Я-образы» животных и неживых предметов, мы имеем дело с персонификацией.

Е. Я. Басин, Творческая личность художника, 2015

В терапии случается сталкиваться с разными типами паранормальных явлений[18]. Сюда входят: экстрасенсорное восприятие, ясновидение, телепатия, вещие сны, психическое исцеление, переживания смерти, а также встречи с умершими людьми, обычно родственниками или друзьями. Подобная встреча может происходить как во сне, так и в состоянии бодрствования. Когда кому-то снится погибший человек, то терапевт может понимать это по-разному. Кто-то скажет, что это персонификация одного из качеств сновидца или защитный механизм, а кто-то действительно подумает, что это душа умершего решила нанести визит. Подобные сны всегда описываются самим сновидцем как непохожие на обычные сновидения. Опыт общения с некоей фигурой, недоступной восприятию других, включает также детские игры с воображаемым другом, который очень важен для ребенка. Реакция терапевта на подобные вещи зависит от того, признает ли он существование духовного измерения реальности, которое может взаимодействовать с реальностью, данной нам в ощущениях.

Лайонел Корбетт, Священный котел. Психотерапия как духовная практика, 2011