Психология

Психоло́гия (от др.-греч. ψυχή «душа; характер»; λόγος «учение») — научная дисциплина, изучающая закономерности возникновения, развития и функционирования психики и психической деятельности человека и групп людей. Объединяет в себе гуманитарный и естественно-научный подходы.

Включает в себя фундамента́льную психологию, выявляющую факты, механизмы и законы психической деятельности, прикладну́ю психологию, изучающую, с опорой на данные фундаментальной психологии, психические явления в естественных условиях, и практи́ческую психологию, занимающуюся применением психологических знаний на практике.

Прикладная психология тесно связана с психиатрией — отраслью медицины, назначение которой распознавание и лечение психических расстройств, и психотерапией, занимающейся вопросами лечебного воздействия на психику и через психику на организм человека, направленного на избавление человека от проблем эмоционального, личностного, социального характера.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Задача понимания маленького человека стала одной из главных. Желание ребенка понять себя как взрослого человека побудило исследователей относиться к детству более внимательно. Они пришли к выводу, что только через изучение психологии ребенка лежит путь к пониманию того, что собой представляет психология взрослого человека. Точкой отсчета для систематических исследований детской психологии служит книга немецкого ученого-дарвиниста Вильгельма Прейера «Душа ребенка». В ней он описывает результаты ежедневных наблюдений за развитием собственного сына, обращая внимание на развитие органов чувств, моторики, воли, рассудка и языка. Несмотря на то, что наблюдения за развитием ребенка велись задолго до появления книги В. Прейера, его бесспорный приоритет определяется обращением к изучению самых ранних лет жизни ребенка и введением в детскую психологию метода объективного наблюдения, разработанного по аналогии с методами естественных наук. Взгляды В. Прейера с современной точки зрения воспринимаются как наивные, ограниченные уровнем развития науки XIX в. Он, например, рассматривал психическое развитие ребенка как частный вариант биологического. Однако В. Прейер первый осуществил переход от интроспективного к объективному исследованию психики ребенка. Поэтому, по единодушному признанию психологов, он считается основателем детской психологии. Как правило, возрастная психология изучает закономерности психического развития здорового человека и является отраслью психологических знаний. На этом основании выделяют детскую, подростковую, юношескую психологию, психологию взрослого человека и геронтопсихологию.

А. В. Акрушенко, Психология развития и возрастная психология: конспект лекций

Он также одним из первых начал изучение проблем зрелости и старения. В исследованиях, проводимых Ананьевым и его коллегами, были получены данные о гетерохронности и неравномерности психического развития, особенностях протекания психических процессов в период зрелости. Тем самым было положено начало психологической акмеологии в нашей стране. Методологические проблемы были и в центре внимания С. Л. Рубинштейна (1889–1960). В работах Рубинштейна обращает на себя внимание прежде всего нетрадиционная для советской психологии исследовательская позиция – позиция философа (он вышел из немецкой философской школы), рассматривающего с точки зрения методологии эмпирику психологической науки, пытающегося частично систематизировать и объяснить этот эмпирический хаос. Этим он и отличался от большинства современных ему психологов, в первую очередь обращенных к проблемам экспериментального исследования психики. Поэтому в центре его концепции, как правило, оказываются прежде всего проблемы гносеологии, познания мира. В этом позиция Рубинштейна сближается с позициями психологов прежних лет – Лопатина, Троицкого, Грота, Шпета, для которых также главными оставались философские проблемы бытия и свободы человеческой личности. Как и их, Рубинштейна волнуют проблемы метода и объективности психологических исследований, места психологии в системе научного знания.

Вадим Ступницкий, Психология, 2011

Подобная трактовка понятия К. не разделяется многими социальными психологами. По мнению отдельных исследователей, для социальной психологии категория «О.» вообще является базовой и даже просматривается как источник и основа социальной психики (Коханов, 2001). Поскольку многие психологи были согласны с тем, что О. процесс сложный и многомерный, то ни у кого не вызывал сомнения тот факт, что функции О. можно систематизировать по самым разным основаниям. Б. Ф. Ломов предложил вторую систему представления функций О.: 1) как организацию совместной деятельности (эта функция О. исследуется в общей психологии, психологии труда, психологии управления и т. п.); 2) как познание людьми друг друга (изучается в общей, социальной и педагогической психологии, в частности, одним из первых исследователей этой стороны общения был А. А. Бодалев); 3) как формирование и развитие межличностных отношений. Эта функция О. является предметом исследования социальной психологии, социологии, политологии, этики, экономики и др. наук. Однако как показывает анализ, исследование этих функций О. в конкретных прикладных разработках приводит к сужению понятия О. как категории. Например, при исследовании проблем О. с позиций познания людьми друг друга (Бодалев, 1996) О. определялось как «взаимодействие между людьми, осуществляемое с помощью средств речевого и неречевого воздействия и преследующее цель достижения изменений в познавательной, мотивационно-эмоциональной и поведенческой сферах участвующих в О. лиц». Здесь делается акцент на межличностной стороне О.

Коллектив авторов, Психология общения. Энциклопедический словарь, 2011

Казалось бы, эта новая ориентация 3. Фрейда должна сохранить свою значимость при его обращении к нормальной психологии. Однако, как показывает внимательное прочтение «Проекта», стремление 3. Фрейда к созданию научной психологии сопровождается выдвижением психофизиологических идей, основанных на нейронной гипотезе. На первый взгляд может создаться впечатление, что 3. Фрейд никакие может решиться сделать окончательный выбор между физиологией и психологией. Но это не так, поскольку «страсть к психологии» не только неотступно терзает его, но и постоянно влечет к исследованию внутрипсихических процессов именно психологического, а не физиологического порядка. Другое дело, что, предпринимая попытку создания научной психологии, 3. Фрейд был вынужден обращаться к физиологическим концепциям, включающим в себя количественные представления о реакциях организма, поскольку психологические методы в тот период времени ассоциировались, как правило, с субъективным подходом к исследованию человека и не имели под собой какой-либо объективной основы. 3. Фрейд же стремился к объективному изучению человеческой психики, считая, что только естественнонаучные методы могут быть положены в остов психологической дисциплины как естественной науки.

Валерий Лейбин, Психоаналитические идеи и философские размышления, 2017

Была надежда, что сравнительные исследования психического развития раскроют последовательность развития ребенка, и это послужит руководством для педагогов, родителей, педиатров, социальных работников и других людей, несущих ответственность за детей, а история развития ребенка окажется в принципиальном соответствии с данными сравнительной неврологии, зоопсихологии, патопсихологии и кросс-культурных исследований, что приведет к созданию эволюционной психологии. Данные эволюционной психологии, полученные сравнительным методом на рубеже веков, были небогаты и искажены западными этноцентрическими предрассудками. Тем не менее, они давали некоторую основу для общих представлений о психическом развитии детей. В несколько вагнерианском изложении 3. Фрейда они инициировали занимательные, содержательные, но довольно противоречивые психоаналитические работы. Чтобы действительно объединить подлинной теорией все эти факты, притянутые друг к другу, необходимо было иметь систематические, конструктивные исследовательские программы. Обычно психологию изображают как дисциплину, беспрерывно ведущую безуспешную и безнадежную борьбу за статус «истинной» науки, для чего и было необходимо создание подобных программ.

Майкл Коул, Культурно-историческая психология – наука будущего, 1997

Интегрирующая науку методология, разрабатывавшаяся Рубинштейном по этапам на протяжении 1930-х годов: от статьи о К. Марксе к «Основам психологии» 1935 г., затем – к эмпирическим исследованиям и «Основам общей психологии» 1940 г., – включала другие принципы: принцип личности и принцип развития. Последний, как уже отмечалось, разрабатывался во всей мировой психологии в разных интерпретациях. Личность же уже в 1930-е годы стала предметом в исследованиях, но преимущественно, как отмечает К. А. Абульханова, при изучении личности ребенка. Иными словами, Рубинштейну не принадлежит авторство в разработке этих проблем. Однако его заслуга состоит в превращении их в такие методологические принципы психологии, которые имплицировали друг друга, внутренне связывали в единое целое. Методология, разработанная С. Л. Рубинштейном, выявляла связь сознания и деятельности как личностно опосредованную, а исследование разных способов, форм (явлений) психического – как личностно ориентированных, т. е. онтологически обусловленных субъектом, личностью. Это имело место даже тогда, когда в «Основах психологии» Рубинштейн употреблял понятия личности крайне редко. Как он обеспечивал интеграцию других принципов, в частности принципа развития, будет показано ниже.

А. Н. Славская, Основы психологии С. Л. Рубинштейна. Философское обоснование развития, 2015

Этого аргумента достаточно, чтобы не драматизировать проблему связи фундаментальной психологии с практикой в целом, а ясно понимать, что фундаментальная психология имеет немало практических приложений (Психологические исследования…, 2011; Психологические проблемы современного…, 2012; Психология нравственности…, 2010; Психология человека…, 2014; Рубцов и др., 2009). Однако те области, где практика носит автономизированный характер, представляют специальный интерес для изучения как в силу своей специфичности, так и потому, что их голос особенно громко слышен. Впрочем, для этих областей в последние два десятилетия тоже появились основания, позволяющие более детально говорить об их дистанцировании от фундаментальной науки.

Коллектив авторов, Взаимоотношения исследовательской и практической психологии, 2015

Проблема общения имеет в отечественной психологии давнюю традицию, связанную с трудами В. М. Бехтерева, Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, В. Н. Мясищева, С. Л. Рубинштейна и других ученых, которые рассматривали общение как важное условие психического развития индивида, формирования личности. Вместе с тем необходимо отметить, что проблема общения не ставилась ими как самостоятельная психологическая проблема. Категория общения использовалась преимущественно в качестве объяснительного принципа при анализе других проблем психологии: проблемы развития психики человека в онтогенезе, формирования коллективистской направленности личности, социально-психологических условий возникновения и развития различного рода социальных общностей и т. д. Общение не было включено в психологический эксперимент, который в течение продолжительного времени ограничивался изучением психических проявлений изолированного индивида, осуществляющего ту или иную деятельность. В связи с этим 1970-е годы могут быть оценены как новый этап в развитии психологии. Именно в это время на фоне интенсивного развития социальной психологии и активизации интереса к групповым феноменам общение превращается в самостоятельную область психологического исследования, происходит переход от исследования «общения как фактора» к изучению непосредственно самого общения, его процессуальных характеристик, причем на всех уровнях анализа – методологическом, теоретическом, конкретно-эмпирическом. Начало этого этапа связано с выходом в свет цикла работ Б. Ф. Ломова и его учеников, в которых выдвигается принципиально новый подход к анализу проблемы общения.

Б. Ф. Ломов, Психическая регуляция деятельности. Избранные труды, 2006

Одним из ключевых понятий психологии развития Л. С. Выготского является психологическая категория «переживание». Подчеркивая особую роль социальной ситуации развития и отвечая на один из важнейших методологических вопросов – как реально в теории и в исследовании осуществить подход к изучению единства личности и среды (как и всякого единства), автор говорит о необходимости нахождения единицы, в которой соединялись бы «свойства единства как такового» (Л. С. Выготский, 1984, с. 382). В качестве ведущей для изучения личности и среды «эта единица в патопсихологии и в психологии получила название переживания» (там же). Л. С. Выготский видит в детских критических возрастах смену основных переживаний ребенка: «Кризис представляется раньше всего моментом перелома, который выражается в том, что от одного способа переживаний среды ребенок переходит к другому» (там же, с. 383).

Коллектив авторов, Психология кризисных и экстремальных ситуаций. Индивидуальные жизненные кризисы; агрессия и экстремизм, 2013

Мое вхождение в психологическую науку началось со встречи с двумя уникальными учеными – Дмитрием Александровичем Ошаниным и Аршаком Исраеловичем Миракяном, которые стали моими первыми научными руководителями и которых я считаю моими непосредственными Учителями. Когда Василий Васильевич Давыдов познакомился с поисковым направлением А. И. Миракяна, он предложил для поддержки этого направления создать специальный микросеминар[1], постоянным участником которого стал удивительный человек и методолог Феликс Трофимович Михайлов. Поэтому в некоторой степени В. В. Давыдова и Ф. Т. Михайлова я тоже считаю своими учителями, хотя и не работал под их непосредственным руководством. Основной темой данного микросеминара стало обсуждение фундаментальной проблемы психологии: как изучать психику, если она представлена только продуктной (феноменологической) стороной, а теоретические и эмпирические предпосылки исследовательского способа мышления (по сути, парадигмы) тоже опираются на феноменологическую данность продуктов тех или иных психических процессов. По образному выражению Ф. Т. Михайлова, эта ситуация получила название парадокса барона Мюнхгаузена, который пытался вытащить себя из болота за свои собственные волосы. Обсуждение этих проблем проходило в основном на материале психологии восприятия, как наиболее «простой» психической реальности. Первоначально то направление в психологии восприятия, которое разрабатывал А. И. Миракян, обозначалось как «афизикальный подход в психологии восприятия», но после нескольких лет его обсуждения на указанном микросеминаре оно получило название трансцендентальной психологии восприятия (Миракян, 1999, 2004). В рамках этого направления мною были защищены кандидатская и докторская диссертации, посвященные порождающему процессу восприятия движения, скорости и стабильности объектов. Эти исследования стали стимулом к размышлениям о методологических ограничениях и отличии гносеологической парадигмы изучения психики от онтологической и трансцендентальной парадигм.

В. И. Панов, Экопсихология. Парадигмальный поиск, 2014

Психология без практики лишена своего главного смысла и цели – познания и служения человеку. Практическая ориентация, однако, не только не уменьшает значимость развития психологической теории, но, напротив, усиливает ее: представление о том, что для успешной практической работы необходимо прежде всего овладение рядом практических навыков и накопление опыта, а теоретическое образование играет скорее второстепенную роль, в корне неверно. Так, в западной психологии именно интенсивное развитие практики вызвало к жизни вопросы, которые относятся к общим проблемам психологии личности. В частности, дискуссионным остается представление о ведущем начале в развитии личности: рассматривать ли его, как предлагают многие представители гуманистического направления в психологии, как постепенное разворачивание заложенного в человеке потенциала, «обрекающего» человека на самореализацию, или же процесс развития определяется чередой жизненных выборов самого человека. Таким образом, в основе всякой – консультативной, терапевтической, психокоррекционной и т. д. – практики лежит определенная, более или менее детально разработанная теоретическая модель объяснения личности.

Лев Куликов, Психология личности в трудах отечественных психологов, 2009

Необходимо также сказать об историческом и социокультурном контексте возникновения в СССР гуманистической психологии, который имеет весьма мало общего с контекстом возникновения гуманистической психологии в США. Во-первых, если в американской психологии 1940 – 1950-х гг. господствовали подходы, редуцировавшие человеческое в человеке к сравнительно простым механизмам, то в советской психологии 1970 – 1980-х гг. ничего подобного не было. Напротив, деятельностный подход, явившийся одним из основных направлений советской психологии, подчеркивал специфику сознания в человеке, несводимость его закономерностей к закономерностям функционирования психики животных, хотя эта специфика усматривалась не столько в интегральных личностных проявлениях, сколько в социокультурной обусловленности психологических механизмов человеческой деятельности. Более того, целый ряд высказываний Л.С.Выготского, А.Н.Леонтьева, А.Р.Лурия, А.В.Запорожца и других авторов отчетливо свидетельствуют об открытости деятельностного подхода к проблематике, характерной для гуманистической психологии, хотя в силу причин скорее вненаучного характера (см. А.Н.Леонтьев, 1991) конкретная разработка этих проблем началась лишь в последние десять – пятнадцать лет. Не мешает, однако, вспомнить: “Наше слово в психологии: от поверхностной психологии – в сознании явление не равно бытию. Но мы себя противопоставляем и глубинной психологии. Наша психология – вершинная психология (определяет не “глубины”, а “вершины” личности” (Выготский, 1982, с.166). “Личность… выступает как то, что человек делает из себя, утверждая свою человеческую жизнь“ (А.Н.Леонтьев, 1975, с.224). Можно найти еще не одно высказывание подобного рода и, хотя эти высказывания, как правило, не становились основой для конкретных исследований, все же не случайно, что ряд авторов данного сборника представляют деятельностный подход, раскрывая новые заложенные в нем возможности.

Коллектив авторов, Психология с человеческим лицом. Гуманистическая перспектива в постсоветской психологии (сборник), 1997

В настоящее время в психологической науке одно из центральных мест заняла проблема личности. Представители общей, социальной и педагогической психологии, специалисты в области индивидуальных различий, ученые, работающие в сфере психологии труда, патопсихологии, нейропсихологии и т. д. направляют свои исследования на анализ психологической организации личности, изучение различных психических образований, выяснение их функций, раскрытие условий формирования различных свойств личности. Однако в этих исследованиях, как нам представляется, недостаточно раскрывается динамика психической жизни личности. Между тем личность существует в процессе постоянного несовпадения с собой, в процессе выхода за свои пределы. Даже для того, чтобы сохранить устойчивость определенных своих параметров, особо важных для ее существования именно как личности, – жизненных целей, ценностей, принципов, морально-нравственных качеств, – она должна в условиях быстро и многообразно меняющейся социальной действительности менять свои различные психологические качества.

Л. И. Анцыферова, Развитие личности и проблемы геронтопсихологии, 2006

С развитием НИТ и СМИиК спектр психологических воздействий расширяется. В указанных в Предисловии коллективных монографиях Института психологии РАН описаны основные виды информационно-психологических воздействий. Существуют воздействия прямые (непосредственные) и косвенные (опосредованные), одномоментные и рассредоточенные во времени, вербальные и невербальные, осуществляемые различными способами и методами, имеющие различные стратегии и тактики. Материалы данных коллективных монографий позволяют ориентироваться в феноменах, принципах психологического воздействия в разных сферах современной жизни, рассматривая их как аспект информационной безопасности личности. В то же время очевидна необходимость дальнейших исследований данной темы с реализацией известной методологической триады «теория – эксперимент – практика» (Б. Ф. Ломов). Особо подчеркнем необходимость большего соотнесения теории вопроса с современной жизнью. Рекламой, менеджментом и политическими выборами не ограничиваются сферы, в которых надо осмысливать психологию психоманипуляции. Нерелевантность получаемых данных в этих областях хорошо видна на примере мировой политики. Например, балканские события 1990-х, события в Грузии в «нулевые» годы, на Украине («оранжевая революция» 2004 г. и последних трех лет) не нашли должного осмысления в психологической науке. Указанные и прочие события на мировой сцене ставят задачу понимания происходящего с точки зрения теории и практики информационно-психологической войны. Академические наработки в этой области тоже должны быть использованы. Важным методологическим вкладом в разработку темы является системный подход (Латынов, 2013), который полезен для усвоения содержания данной монографии.

А. А. Гостев, Глобальная психоманипуляция. Психологические и духовно-нравственные аспекты, 2017

В последние два десятилетия психология переживает кризис своих методологических оснований, связанный с очередным размыванием не только границ ее предмета, но и границ науки и представлений о науке вообще, с разрушением основополагающих и в предыдущий период весьма четких бинарных оппозиций «житейская психология – научная психология», «академическая психология – прикладная психология», «гуманистическая психология – механистическая психология», «глубинная психология – вершинная психология», а также концептуальных оппозиций «аффект – интеллект», «сознание – бессознательное», «познание – действие» и т. п. Активизировалась работа по методологическому осмыслению оснований психологии и построению нового ее образа, что в российской психологии выразилось в первую очередь в возрождении принадлежащей Л.С.Выготскому идеи «неклассической психологии» (Эльконин, 1989; Асмолов, 1996 б; Дорфман, 1997 и др.) или «органической психологии» (Зинченко, 1997), а в западной – в обсуждении идеи «постмодернистской психологии» (например, Shotter, 1990). Неклассическая психология еще не получила четкого определения; это скорее идея, чем конкретная теория. Можно, однако, обозначить общий вектор движения от классической психологии к неклассической: от статического представления о человеке к динамическому и от изучения его в виде изолированного «препарата» к осознанию его неразрывной связи с миром, в котором протекает его жизнедеятельность.

Д. А. Леонтьев, Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности, -1

Очевидно, что решение проблем шизофренической патологии требовало, наряду с клинико-психопатологическим методом патопсихологического анализа, привлечения экспериментально-психологических исследований. Начиная с середины XX столетия экспериментальные исследования психической патологии при шизофрении были связаны с расцветом когнитивного направления в психологии. Когнитивный подход, возникнув в США и Великобритании, произвел подлинную революцию в психологии и до сих пор во многом определяет направление современной психологической науки. В центре когнитивного подхода – механизмы переработки информации. В рамках информационного подхода компьютеры, интернет и человеческая психика включаются в общий круг понятий. Когнитивный подход принес в психологию математические методы анализа материала и методы компьютерного моделирования человеческой психики. На этом фоне родилась теория сверхвключений при шизофрении. Этот термин был введен Н. Камероном (Cameron, 1993, 1994), который в своих работах подчеркивал существенное отличие мышления больных шизофренией от детского мышления, с одной стороны, и от нарушений мышления, наблюдаемых при органических заболеваниях центральной нервной системы, – с другой. Автор характеризует мышление больных как «сверхвключающее» – т. е. они при решении различных задач привлекают избыточное количество категорий, или, как это обозначалось впоследствии, избыточное количество информации.

В. П. Критская, Патопсихология шизофрении, 2015

Выдающиеся психологи – Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия – писали о необходимости проникновения в структуру и законы работы мозга, изучения связей мозга с формированием, развитием, распадом ВПФ после поражений мозга. Они отводили существенное место в психологии изучению мозговых механизмов психики и считали, что эта проблема взаимосвязи психики и мозга и механизмов этой взаимосвязи является тем критическим пунктом, перед которым останавливаются исследования большинства психологов социологического направления (А.Н. Леонтьев, 1975). Они писали, что психика есть не что иное, как функция головного мозга человека. «Отрывать психологию от законов работы мозга значило бы делать не меньшую ошибку, чем трактовать ее как чисто биологическую науку» (А.Р. Лурия. «Вопросы философии», 1977, № 9). Научная психология, изучающая сложнейшие формы сознательной деятельности, общественной по происхождению, опосредствованной по строению и осуществляемой мозгом, этим высшим продуктом естественной истории, рождается на границе естественных и общественных наук. Однако правильное понимание этого положения должно учитывать тот факт, что общественные формы жизни заставляют мозг работать по-новому, приводят к возникновению качественно новых функциональных систем, и именно они и являются предметом психологической науки.

Л. С. Цветкова, Нейропсихологическое консультирование в практике психолога образования, 2012

В словарях термин «жизнеспособность» (resilience) определяется как гибкость, упругость, эластичность, устойчивость (к внешним воздействиям), способность быстро восстанавливать здоровое физическое и душевное состояние. В отечественной научной литературе этот термин трактуется по-разному, мы считаем, что английскому «resilience» в русском языке наиболее точно соответствует «жизнеспособность». Попытаемся доказать это в данной книге. В связи с тем, что отечественные психологи и специалисты других социальных дисциплин приступили к разработке этого понятия относительно недавно, П. Н. Шихирев высказывал в связи с подобными ситуациями следующее соображение: «Как обычно это бывает, после утверждения определенного термина (или категории) начинается борьба за его трактовку той или иной дисциплиной, а внутри нее – за преимущественное право интерпретации тем или иным направлением» (Шихирев, 2003, с. 17). Можно с уверенностью сказать, что отечественная психология проигрывает в этой «конкуренции» за термин представителям многих наук: социологии, философии, экономике. Это, в свою очередь, приводит к почти полному отсутствию в российской психологии исследований жизнеспособности, например, в области психологии развития. В западной литературе жизнеспособности (человека, семьи, общества, коллектива) посвящен огромный пласт не только теоретических изысканий, но и большие кросс-культурные, когортные, лонгитюдные исследования во всех областях психологии.

А. В. Махнач, Жизнеспособность человека и семьи. Социально-психологическая парадигма, 2016

Современное социогуманитарное познание характеризуется отчетливо просматривающимся изменением его методологических оснований. Главный признак изменения состоит в том, что наряду со «знанием» и «языком» в фокусе внимания исследователей все чаще оказывается «опыт». Взаимодействие в психике познающего субъекта вербализованного достоверного знания и обычно не осознаваемого опыта особенно очевидно при научном анализе фундаментальных проблем бытия человека в мире. Именно к ним относятся вопросы о том, из каких реальностей состоит «мир человека» (С. Л. Рубинштейн) и как люди понимают относящиеся к ним явления, факты, события, ситуации. Название монографии указывает на то, что оба вопроса в ней объединены. В книге представлены результаты проводившихся в течение последних пятнадцати лет теоретических и эмпирических исследований в двух смежных областях психологической науки – психологии человеческого бытия и психологии понимания.

В. В. Знаков, Психология понимания мира человека, 2016

Следовательно, если подходить к проблеме таким образом, то в центре внимания исторической науки окажется человеческая деятельность как проявление способов человеческого мышления, действия и поведения. Таким образом, она окажется в пространстве когнитивных наук. Когнитивные науки – относительно новое понятие, которое возникло в новейшее время, когда исследование человеческого мышления стало возможным с помощью компьютерных технологий. На какое-то время появилась надежда на то, что можно понять тайны человеческого мышления, сопоставляя человеческое мышление и поведение с компьютерными моделями. В дальнейшем стали очевидны факторы, ограничивающие такое сопоставление. Тем не менее интерес к проблематике мышления и познания значительно вырос и в ряде наук о человеке обозначились соответствующие ориентиры. Со времени возникновения понятия когнитивистики конкретные науки не могут оставаться и не остаются неизменными. Они иначе воспринимают проблему соотношения своих возможностей с общим пространством когнитивистики и, соответственно, переосмысливают те области своего конкретного изучения, которые уже накопили известный опыт в данном направлении. Примером первого применения новых методов служит когнитивная психология. Стали очевидными узость эмпирического наблюдения и обращение (в самом общем виде, но здесь важна тенденция) к идее использования тех эмпирических объектов, которыми располагает историческая наука. Примером ситуации внутринаучного переосмысления познавательных возможностей служит ситуация с областью, непосредственно обращенной к изучению источников исторической информации, к источниковедению в его современном понимании.

О. М. Медушевская, Теория и методология когнитивной истории, 2015

Изученный в работе когнитивный феномен негативных базисных убеждений дает выход в более широкий психологический контекст, – психологии личности и психологии развития, в первую очередь. Это исследование содержит результаты, имеющие значение не только для современной клинической психологии, – они органично входят и в общее поле современного психологического знания.

М. А. Падун, Психическая травма и картина мира. Теория, эмпирия, практика, 2012

• во-вторых, с осознанием того, что для понимания сверхсложности системы «человек» (в его биологическом, социальном и культурном измерениях) необходима методология сопряжения социогуманитарного знания в единый комплекс «наук о человеке». Выработка теории знания о Человеке призвана возвестить о возвращении Субъекта истории. Заметим, что значимый историографический прорыв произошел именно в сфере междисциплинарного синтеза. Например, заимствованная из области политических наук методика сценарного прогнозирования выстраивает исторический опыт в обратной перспективе. Сценарии, заменившие собой законы, привнесли в интерпретацию исторического процесса меньшую детерминированность и более высокую степень вариативности[2]. Если до середины ХХ столетия применение междисциплинарного подхода для историков было, скорее, редкостью, то во второй половине века это стало массовым явлением. Если до 1950-х годов историки обращались, главным образом, к географии, социологии, психологии и экономике, то в 1960– 1980-х годах приоритет в междисциплинарных контактах был отдан антропологии, демографии и лингвистике [Репина, 1990. С. 170][3];

И. Б. Орлов, «Человек исторический» в системе гуманитарного знания, 2012

Статьи первого раздела сборника посвящены мультикультуральным аспектам арт-терапевтической работы. Мультикультуральное направление в психологии и психотерапии развивается начиная с 80-х годов ХХ века, хотя некоторые его теоретические положения и принципы начали складываться еще в предшествующие десятилетия в ходе исследования межкультурного взаимодействия и практики оказания психологической помощи мигрантам и вынужденным переселенцам. Педерсен (Pedersen, 1995) называет мультикультурализм четвертой волной в психологии, наряду с психоанализом, поведенческим и гуманистическим подходами. Мультикультуральное направление занимается исследованием тех различий в установках, взглядах и верованиях людей, которые определяются их культурным опытом. Оно предполагает толерантное, уважительное отношение к иным взглядам, отказ от «эталонных» форм человеческого поведения и признание существования разных путей и моделей психического развития, обеспечивающих наилучшую адаптацию индивида или группы к конкретным социально-историческим условиям их жизни.

Коллектив авторов, Арт-терапия – новые горизонты, 2006

Современная психология представляет собой широко развернутую область знаний, включающую ряд отдельных дисциплин и научных направлений. Так, особенности психики животных изучает зоопсихология. Детская психология рассматривает развитие сознания, психических процессов, деятельности и формирование личности растущего человека. Социальная психология исследует социально-психологические проявления личности человека, его взаимоотношения с людьми и с группой, психологическую совместимость людей, социально-психологические проявления в больших группах (действие средств массовой информации, моды и слухов на различные общности людей). Педагогическая психология изучает закономерности развития личности в процессе обучения, воспитания. Можно выделить ряд отраслей психологии, изучающих психологические проблемы конкретных видов человеческой деятельности: психология труда рассматривает психологические особенности трудовой деятельности человека, закономерности развития трудовых навыков; инженерная психология изучает закономерности процессов взаимодействия человека и современной техники с целью использования их в практике проектирования, создания и эксплуатации автоматизированных систем управления, новых видов техники; авиационная психология анализирует психологические особенности деятельности летчика; медицинская психология изучает психологические особенности деятельности врача и поведения больного, разрабатывает психологические методы лечения и психотерапии.

М. Б. Кановская, Общая психология. Шпаргалки, 2011

А. Р. Лурия стал основателем двух направлений психологического знания – психолингвистики и нейропсихологии – области знаний, которая занимается изучением анатомо-физиологических основ высших психических функций, т. е. того, как восприятие, внимание, память, воображение и мышление представлены в головном мозге человека. Особое значение имели научные труды А. Р. Лурии, посвященные исследованию нейрофизиологических основ памяти и мышления человека. Он был автором так называемого детектора лжи (названного им моторно-сопряженной методикой). Работы А. Р. Лурии заложили научно-психологическую базу для современной медицинской психологии, судебной психологии, широко применяются в настоящее время в диагностических и терапевтических целях в практике.

С. В. Шмелева, Психология. Учебник, 2013

Многогранность психологических проблем, столь значимых не только для психологии, но и для смежных с нею наук, объясняется тем, что в центре внимания психологов всегда остается человек – главное действующее лицо мирового прогресса. Все науки и отрасли знаний имеют смысл и значение только в связи с тем, что они служат человеку, вооружают его, творятся им, возникают и развиваются как человеческая теория и практика. Все дальнейшее развитие психологических знаний мыслится как максимальное расширение связей психологии со смежными науками при сохранении ею самостоятельного предмета исследования.

Т. П. Ритерман, Психология. Полный курс, 2010

В настоящей книге предпринята попытка показать, что ключевое место в построении фундаментальной теоретической общей психологии может принадлежать сложившемуся в отечественной психологии пониманию психики как отражения действительности, осуществляемому нервной системой и мозгом высших животных и человека, и как регулятора на этой основе их поведения и деятельности.

Н. И. Чуприкова, Психика и психические процессы. Система понятий общей психологии, 2015

При написании научного труда у исследователя всегда возникает вопрос о критериях отбора многочисленных и очень противоречивых материалов, связанных с изучением таких сложных объектов, какими являются психические явления. Этот вопрос в книге решается следующим образом. Во-первых, я ориентировался в первую очередь на психологическую литературу. Непсихологические исследования понимания рассматриваются очень кратко. Во-вторых, я старался анализировать по возможности новейшие исследования западных ученых, доступные далеко не всем российским психологам. За последнее десятилетие в психологии понимания появились новые понятия, подходы, методы, проблемы, единицы анализа, новые области приложения знаний о понимании. В-третьих, в монографии, безусловно, отразилась субъективная пристрастность автора, связанная с опытом исследовательской работы. И это вполне естественно, потому что, согласно постнеклассическому взгляду на науку, познающий субъект включен в познаваемый мир, а объективное знание несет на себе печать индивидуальности получившего его ученого.

В. В. Знаков, Психология понимания. Проблемы и перспективы, 2005

Отличительной особенностью книг издательской серии «Труды Института психологии РАН» (см., например: Психологические проблемы семьи…, 2012; Личность профессионала…, 2013; Методы психологического обеспечения …, 2014; Психология человека…, 2014; и др.) является то, что в них публикуются новейшие результаты фундаментальных научных исследований, имеющих, тем не менее большие перспективы практического применения. Как показывают опубликованные здесь работы, фундаментальный характер могут иметь исследования и личности профессионала, и особенностей личности пожилого человека, и проблем этнического сознания личности, и т. д.

Коллектив авторов, Психологические исследования личности. История, современное состояние, перспективы, 2015

ОБЩАЯ СЕМАНТИКА – школа (или течение) в американской философии и социологии, изучающая влияние языка на мышление, а через него на поведение человека. Общая семантика была основана в 30-х гг. XX в. А. Кошибским («SCIENCE AND SANITY», 1933), основавшем в 1938 году Институт общей семантики. Последователи Общей семантики группируются вокруг журнала «ЕТС» (осн. в 1943), а также Международного общества Общей семантики (Чикаго). Общая семантика соединяет идеи философии, психологии, социологии и лингвистики. Сторонники Общей семантики видят в структуре языка причину соматических и психических расстройств, социальных бедствий (в частности, из-за разного понимания людьми значений слов). А. Кошибски (1879–1950) построил методологическую систему, сердцевиной которой были семиотические соображения. «Наука и душевное здоровье» (1933): «Достижения человечества основаны на употреблении символов. Поэтому мы должны рассматривать себя как символический, семантический вид жизни. Те, кто владеет символами, владеет миром… Отказавшись от этого, мы опустимся к уровню животных». Заслуга Кошибского в том, что он показал – употребление символов связано с глубинными слоями нервной системы. Он часто употреблял термин «невролингвистика» и «невролингвистический механизм», тем самым предсказав появление этой дисциплины и этого понятия, которое произошло десятилетия спустя. В своей книге «Язык и поведение» (1971) Ч. Моррис с полным основанием сказал, что «Наука и душевное здоровье» была «психо-биологической в своей ориентации… и ставила своей целью защитить личность от эксплуатации другими и самим собой».

С. Т. Махлина, Лекции по семиотике культуры и лингвистике, 2010

Удобной отправной точкой для обсуждения данной иллюстрации может служить предложенная в цитируемой работе ДиМаджио аналитическая схема для классификации основных направлений, в которых сейчас развивается проект когнитивной социологии [21, 274–275, Fig. 15—1]. Одно из измерений классификации образовано достаточно условным противопоставлением «автономной когнитивной социологии» (т. е. проектов, подобных оригинальному социально-конструкционистскому проекту когнитивной социологии Э. Зерубавеля, описывающего как общество, а не человеческая природа (в том числе устройство психики как таковое) предположительно формирует «ментальные ландшафты» и разделяемые образцы мышления, классификационные схемы, а также предопределяет эффекты нисходящих влияний социальных установок и «локальных структур значения» на память и внимание [48]) и, с другой стороны, «когнитивной социологии, базирующейся на когнитивной психологии» и изучающей социальное познание в контексте идей и методов когнитивной науки (например, идеи модулярности психики, т. е. существования достаточно универсальных, врожденных модулей, подобных, например, так наз. имплицитной «наивной теории сознания», необходимой для восприятия интенциональных действий). Другое измерение основано на дихотомии «исследований, фокусирующихся на содержании нашего мышления», в качестве примеров которых ДиМаджио упоминает исследования динамики общественного мнения и процессов формирования информированных суждений и воспоминаний обычных людей о социальных и политических событиях или личностях, либо интерпретации ими смысла социальных отношений, в частности [24; 42], и, с другой стороны, «исследований, фокусирующихся на том, как мы думаем», на формах восприятия и мышления, примером которых, помимо уже упомянутых работ Зерубавеля, служат дюркгеймовские «Элементарные формы религиозной жизни» (1915).

Коллектив авторов, Обыденное и научное знание об обществе: взаимовлияния и реконфигурации, 2015

Все сказанное лишний раз подтверждает, что междисциплинарный статус проблемы личности выступает как необходимое условие поиска системных закономерностей развития человека в биогенезе, социогенезе и онтогенезе, а не повод к растворению психологии личности в других естественных или социальных науках. Отсюда также следует, что для разрешения противоречий в психологии личности историко-эволюционный подход выделяет сквозные закономерности развития человека, надстраивает благодаря этим закономерностям мост между различными сферами исторического и естественно-природного изучения человека, а затем с опорой на конкретную методологию психологии «работает» с фактами уже в сфере собственно психологии личности.

А. Г. Асмолов, Психология личности. Культурно-историческое понимание развития человека, 2007

В. М. Бехтерев – один из первых в ряду ученых, кто выдвинул и настойчиво проводил в теории и на практике идею изучения человека в его целостности [23, 24, 38]. Человек здесь предстает сложным многоуровневым образованием, всестороннее изучение которого должно осуществляться с помощью психологии, физиологии, анатомии, педагогики, социологии на основе единой теоретической концепции взаимодействия человека с миром. Он сформулировал 23 универсальных закона, которые лежат в основе понимания неорганического мира, природной, социальной, психической реальности и самого человека: закон сохранения энергии, закон противодействия, закон эволюции, закон взаимодействия и т. д. При всей дискуссионности такого взгляда заслуживает внимания то, что В. М. Бехтерев стремится поместить человека в пространство природной, психической и социальной жизни, а также распространить на него действие законов, более пригодных для описания неорганической природы. Конечно, значительная часть их нуждается в «психологической привязке». Это может стать направлением специальных исследований в общей психологии. Достаточно вспомнить, что в свое время обращение Р. Декарта к идеям Г. Галилея, а К. Левина к идеям А. Эйнштейна привнесло в психологию новые идеи.

П. Н. Устин, Добро и зло в этической психологии личности, 2008

В первой главе книги автор подводит итоги, анализирует достижения, ставит задачи и освещает перспективы дифференциально-психофизиологических и дифференциально-психологических исследований. В работе «Дифференциальная психофизиология: основные достижения и перспективы изучения индивидуальности человека» автор уточняет предмет дифференциальной психофизиологии как зону пересечения двух окружностей, одна из которых символизирует наши знания об индивидуальных вариациях психики, а другая – об индивидуальных вариациях биологической организации человека в широком смысле этого слова. Важное место в этой главе уделено психологии и психофизиологии индивидуальных различий с точки зрения единого подхода к изучению индивидуальности, анализируются итоги и ближайшие задачи системных исследований. Автор убедительно показывает, что дифференциальная психофизиология, опирающаяся на широкий набор объективно регистрируемых биологических показателей, уже не может обойтись без учета внутренних личностных структур человека. Игнорирование личностных особенностей лишает исследователя осмысленного понимания той огромной роли, которую играют психофизиологические характеристики в реальной жизнедеятельности человека. Владимир Михайлович не только ставит, но и успешно решает важнейшую конкретную задачу – объединить дифференциальную психофизиологию и дифференциальную психологию в единую науку, изучающую индивидуальность человека. С этой целью автор разрабатывает специальную концептуальную модель, которая объединяет в единое целое внутренние, «содержательные» свойства личности и внешние, биологически обусловленные, формально-динамические особенности поведения человека.

В. М. Русалов, Темперамент в структуре индивидуальности человека. Дифференциально-психофизиологические и психологические исследования, 2012

Пожалуй, та известность, которую моментально получила книга «Психолингвистика», была связана не столько с ее теоретическим содержанием, сколько с самим фактом ее появления. Она сыграла роль скорее стимула, толчка к развертыванию многочисленных междисциплинарных лингвопсихологических исследований, чем единой теоретической базы таких исследований. Концепция в целом развивалась крайне вяло, серьезных монографических публикаций общего характера почти не было, а те, которые выходили, прямой связи с данной книгой не имели или даже, как «Речевое поведение» Б.Скиннера, создавались в полемике с ней. Но тем не менее и факт ее выхода, и нащупанное в ней единство позиций представителей разных наук, и, наконец, разработка отдельных проблем (вроде проблемы психолингвистических единиц, о которой см. Главу 3) – все это оказало значительное влияние на судьбы и американской, и мировой науки. Существенным оказалось и то, что вокруг семинара и книги, ставшей ее результатом, объединились лучшие умы американской лингвистики, психологии и смежных с ними дисциплин (семиотики, как Т.Сибеок, этнографии и теории культуры, как Лаунсбери, теории обучения языку, как Дж.Кэролл). Поэтому вполне правомерно вслед за французскими психолингвистами Ж.Мелером и Ж.Нуазе (Mehler et Noizet, 1974) ввести понятие психолингвистических «поколений» и говорить об осгудовской психолингвистике как о «психолингвистике первого поколения».

А. А. Леонтьев, Основы психолингвистики, 1997

В ряду достижений человеческого духа, обогащающих мировую науку и культуру, заметное место занимает гуманистическая психология, сформировавшаяся в США и получившая признание во всем мире в последней трети XX в. Не отказываясь от использования результатов, полученных в рамках таких наиболее влиятельных в первой половине столетия направлений, как фрейдизм и бихевиоризм, психологи-гуманисты в то же время провозгласили приоритетную направленность на изучение человеческого в человеке – его высших, сущностных, специфически человеческих проявлений. Они отбросили свойственное этим направлениям преувеличение роли низших влечений или внешних воздействий в поведении и психическом развитии человека. В противовес этому гуманистическая психология подчеркивает значение собственной творческой активности субъекта и исследует условия, способствующие ее развертыванию. Интенсивный теоретический поиск, направленный на выработку нового образа человека, новой концепции человеческой личности, органически сочетается у психологов-гуманистов с оказанием конкретной помощи людям путем консультирования, психотерапии, усовершенствования деятельности в области образования, менеджмента, профилактики антиобщественного поведения и т. д. Для гражданской позиции психологов-гуманистов характерны отрицание тоталитаризма, национальной и классовой ограниченности, ориентация на усовершенствование общества через усовершенствование отдельных людей и наоборот – улучшение людей через создание благоприятных условий для их развития. Тем самым психологам-гуманистам лучше других удалось избежать крайностей в ответе на этот вопрос, когда слишком большие надежды в достижении высот личностного развития возлагают то на переустройство общества (что характерно для марксистов), то на нравственное самоусовершенствование (что типично для религиозного мировоззрения). С точки зрения гуманистической психологии, гуманизация социальных институтов и личностный рост – это процессы, взаимно обусловливающие друг друга.

А. Х. Маслоу, Новые рубежи человеческой природы, 2011

Появление гуманистического подхода, таким образом, стало следствием новых тенденций в психологии и необходимости ответов на вызовы реальности. Историки психологии считают, что «гуманистическая психология способствовала оформлению тех изменений, которые уже назрели в психологической мысли» [Шульц Д., Шульц С., 1998, с. 480]. Описывая эту новую психологию, Н. Смит отмечает, что она «посвящена вопросам самоактуализации, креативности, любви, автономии, “Я”-существования, радости и печали, смысла, удовлетворения потребностей, предназначения и выбора», и даже если эти понятия не являются до конца определенными, «эти темы звучат более приближенно к реальной жизни, чем те, что предлагает психология, которую интересуют вопросы выработки условных реакций у крыс или голубей, и более интригующе, чем такие темы, как научение, восприятие и мотивация, “нейронные основы” поведения, “психические” измерения, методология исследований или “обработка информации”, которым обычно посвящены обзорные курсы психологии. Более того, возможно, они звучат именно так, как, по предположению человека, собирающегося заняться изучением психологии, и должны звучать темы, которые рассматривает эта наука» [Смит, 2003, c. 116].

Н. В. Гришина, Введение в экзистенциальную психологию. Учебное пособие, 2015

В своей критике психоанализа Маслоу указывал, что Фрейд и его последователи делали выводы о человеческой психике, главным образом, на основе изучения психопатологии, и не соглашался с их биологическим редукционизмом и тенденцией объяснять все психологические процессы с точки зрения основных инстинктов. Напротив, гуманистическая психология сосредоточивалась на здоровом населении и даже на отдельных людях, которые демонстрировали сверхнормальное функционирование в различных областях (по терминологии Маслоу «растущей верхушке популяции»), на человеческом росте и потенциале и на более высоких функциях психики. Она также подчеркивала, что психологам важно быть чуткими к практическим человеческим нуждам и служить важным интересам и целям человеческого общества.

Станислав Гроф, Холотропное дыхание. Новый подход к самоисследованию и терапии, 2010

Это утверждение справедливо и для истории. Одним из известных примеров взаимосвязи истории и психологии является использование в психологии исторического метода. Суть этого метода состоит в том, что для понимания природы какого-либо психического явления необходимо проследить его фило– и онтогенетическое развитие от элементарных к более сложным формам. Для того чтобы осознать, что представляют собой высшие формы психики человека, необходимо проследить их развитие у детей. Следовательно, главной и наиболее ценной мыслью, которая лежит в основе сближения психологии и истории, является мысль о том, что современный человек с его психологическими качествами и личностными свойствами есть продукт истории развития человечества.

А. Г. Маклаков, Общая психология: Ответы на экзаменационные билеты, 2012