Неточные совпадения
При этом ему невольно припомнилось, как его самого, — мальчишку лет пятнадцати, — ни в чем не виновного, поставили в полку под ранцы с песком, и как он терпел, терпел эти мученья, наконец, упал, кровь хлынула у него из гортани; и как он потом сам, уже в чине капитана, нагрубившего ему солдата велел наказать; солдат продолжал грубить; он велел его наказывать больше, больше; наконец,
того на шинели снесли без чувств в лазарет; как потом,
проходя по лазарету, он видел этого солдата с впалыми глазами, с искаженным лицом, и затем солдат этот через несколько дней умер, явно им засеченный…
Более уже тридцати лет
прошло после этого события, а между
тем, какое бы горе или счастье ни посещало Вихрова, искаженное лицо солдата хоть на минуту да промелькнет перед его глазами.
Года с полтора
тому назад, между горничною прислугою
прошел слух, что к полковнику приедет погостить родная сестра его, небогатая помещица, и привезет с собою к Павлу братца Сашеньку.
Павел с
тех пор почти каждый день начал, в сопровождении Титки и Куцки,
ходить на охоту.
Анна Гавриловна еще несколько раз входила к ним, едва упросила Пашу
сойти вниз покушать чего-нибудь. Еспер Иваныч никогда не ужинал, и вообще он прихотливо, но очень мало, ел. Паша, возвратясь наверх, опять принялся за прежнее дело, и таким образом они читали часов до двух ночи. Наконец Еспер Иваныч погасил у себя свечку и велел сделать
то же и Павлу, хотя
тому еще и хотелось почитать.
Вообще детские игры он совершенно покинул и повел, как бы в подражание Есперу Иванычу, скорее эстетический образ жизни. Он очень много читал (дядя обыкновенно присылал ему из Новоселок, как только случалась оказия, и романы, и журналы, и путешествия); часто
ходил в театр, наконец задумал учиться музыке. Желанию этому немало способствовало
то, что на
том же верху Александры Григорьевны оказались фортепьяны. Павел стал упрашивать Симонова позволить ему снести их к нему в комнату.
Одно новое обстоятельство еще более сблизило Павла с Николаем Силычем.
Тот был охотник
ходить с ружьем. Павел, как мы знаем, в детстве иногда бегивал за охотой, и как-то раз, идя с Николаем Силычем из гимназии, сказал ему о
том (они всегда почти из гимназии
ходили по одной дороге, хотя Павлу это было и не по пути).
— Попробуй! — повторил Николай Силыч. — Тебя же
сошлют на каторгу, а на место
того вора пришлют другого, еще вористее; такая уж землица наша: что двор —
то вор, что изба —
то тяжба!
Павел пробовал было хоть на минуту остаться с ней наедине, но решительно это было невозможно, потому что она
то укладывала свои ноты, книги,
то разговаривала с прислугой; кроме
того, тут же в комнате сидела, не
сходя с места, m-me Фатеева с прежним могильным выражением в лице; и, в заключение всего, пришла Анна Гавриловна и сказала моему герою: «Пожалуйте, батюшка, к барину; он один там у нас сидит и дожидается вас».
Веселенький деревенский домик полковника, освещенный солнцем, кажется, еще более обыкновенного повеселел. Сам Михайло Поликарпыч, с сияющим лицом, в своем домашнем нанковом сюртуке,
ходил по зале: к нему вчера только приехал сын его, и теперь, пока
тот спал еще, потому что всего было семь часов утра, полковник разговаривал с Ванькой, у которого от последней, вероятно, любви его появилось даже некоторое выражение чувств в лице.
— Так что же вы говорите, я после этого уж и не понимаю! А знаете ли вы
то, что в Демидовском студенты имеют единственное развлечение для себя —
ходить в Семеновский трактир и пить там? Большая разница Москва-с, где — превосходный театр, разнообразное общество, множество библиотек, так что, помимо ученья, самая жизнь будет развивать меня, а потому стеснять вам в этом случае волю мою и лишать меня, может быть, счастья всей моей будущей жизни — безбожно и жестоко с вашей стороны!
— Когда лучше узнаю историю,
то и обсужу это! — отвечал Павел тоже сухо и ушел; но куда было девать оставшиеся несколько часов до ночи? Павлу пришла в голову мысль
сходить в дом к Есперу Иванычу и посмотреть на
те места, где он так счастливо и безмятежно провел около года, а вместе с
тем узнать, нет ли каких известий и от Имплевых.
— Весь он у меня, братец, в мать пошел: умная ведь она у меня была, но тоже этакая пречувствительная и претревожная!.. Вот он тоже маленьким болен сделался; вдруг вздумала: «Ай, батюшка, чтобы спасти сына от смерти, пойду сама в Геннадьев монастырь пешком!..»
Сходила, надорвалась, да и жизнь кончила, так разве бог-то требует
того?!
— Нет, не надо! — отвечал
тот, не давая ему руки и целуя малого в лицо; он узнал в нем друга своего детства — мальчишку из соседней деревни — Ефимку, который отлично
ходил у него в корню, когда прибегал к нему по воскресеньям бегать в лошадки.
Павел ворочался и метался, и чем более
проходило времени,
тем больше у него голова горела и нервы расстраивались.
В дверях часовни Павел увидел еще послушника, но только совершенно уж другой наружности: с весьма тонкими очертаниями лица, в выражении которого совершенно не видно было грубо поддельного смирения, но в
то же время в нем написаны были какое-то спокойствие и кротость; голубые глаза его были полуприподняты вверх; с губ почти не
сходила небольшая улыбка; длинные волосы молодого инока были расчесаны с некоторым кокетством; подрясник на нем, перетянутый кожаным ремнем, был, должно быть, сшит из очень хорошей материи, но теперь значительно поизносился; руки у монаха были белые и очень красивые.
Заморив наскоро голод остатками вчерашнего обеда, Павел велел Ваньке и Огурцову перевезти свои вещи, а сам, не откладывая времени (ему невыносимо было уж оставаться в грязной комнатишке Макара Григорьева), отправился снова в номера, где прямо
прошел к Неведомову и тоже сильно был удивлен
тем, что представилось ему там: во-первых, он увидел диван, очень как бы похожий на гроб и обитый совершенно таким же малиновым сукном, каким обыкновенно обивают гроба; потом, довольно большой стол, покрытый уже черным сукном, на котором лежали: череп человеческий, несколько ручных и ножных костей, огромное евангелие и еще несколько каких-то больших книг в дорогом переплете, а сзади стола, у стены, стояло костяное распятие.
— Хорошо-с. Сейчас я ужинать
ходил, щей важных дали похлебать, — отвечал
тот и бессовестно в этом случае солгал, потому что ему дали совершенно протухлых щей, так что он едва их доел.
— Некогда все! — отвечал Салов, в одно и
то же время ухмыляясь и нахмуриваясь. Он никогда почти не
ходил в университет и все был на первом курсе, без всякой, кажется, надежды перейти на второй.
— Что за вздор такой! — произнес с улыбкой Салов, а сам между
тем встал и начал
ходить по комнате.
И Салов, делая явно при всех гримасу,
ходил к ней, а потом, возвращаясь и садясь, снова повторял эту гримасу и в
то же время не забывал показывать головой Павлу на Неведомова и на его юную подругу и лукаво подмигивать.
Любовь к Мари в герое моем не
то чтобы
прошла совершенно, но она как-то замерла и осталась в
то же время какою-то неудовлетворенною, затаенною и оскорбленною, так что ему вспоминать об Мари было больно, грустно и досадно; он лучше хотел думать, что она умерла, и на эту
тему, размечтавшись в сумерки, писал даже стихи...
— Так,
ходит, — отвечал
тот.
— Есть!.. Есть!.. — отвечал
тот,
ходя по комнате и закидывая голову назад.
Он почувствовал, что рука ее сильно при этом дрожала. Что касается до наружности,
то она значительно похорошела: прежняя, несколько усиленная худоба в ней
прошла, и она сделалась совершенно бель-фам [Бель-фам — видная, представительная, полная женщина.], но грустное выражение в лице по-прежнему, впрочем, оставалось.
Выйдя на двор, гостьи и молодой хозяин сначала направились в яровое поле,
прошли его, зашли в луга,
прошли все луга, зашли в небольшой перелесок и
тот весь
прошли. В продолжение всего этого времени, m-lle Прыхина беспрестанно уходила
то в одну сторону,
то в другую, видимо, желая оставлять Павла с m-me Фатеевой наедине.
Та вряд ли даже, в этом случае, делала ей какие-либо особенные откровенности, но она сама догадалась о многом: о, в этом случае m-lle Прыхина была преопытная и предальновидная!
Накануне отъезда, Павел снова призвал Петра и стал его Христом богом упрашивать, чтобы он
тех лошадей, на которых они поедут, сейчас бы загнал из поля, а
то, обыкновенно, их ловить
ходят в день отъезда и проловят целый день.
Инвентари до известной степени ограничивали хозяйственный и отчасти личный произвол помещика по отношению к крестьянам.] сделали некоторым образом шаг к
тому! — присовокупил Марьеновский; но присовокупил совершенно тихим голосом, видя, что горничная и Иван
проходят часто по комнате.
— Я полагаю, весьма подлое, — проговорил Павел и ушел; он очень рассердился на Салова и
прошел прямо на Кисловку к Макару Григорьеву, с
тем, чтобы рассказать ему все откровенно, посоветоваться с ним, — что делать и что предпринять. Он видел и заметил еще прежде, что Макар Григорьев был к нему как-то душевно расположен.
— Чего — кровным трудом, — возразил Макар Григорьев, — я ведь не
то что от пищи али от содержания своего стану отрывать у себя и давать вам; это еще постой маненько: я сам охоч в трактир
ходить, чай и водку пить; а это у меня лежалые деньги в ломбарде хранятся.
— Разъясните! — сказала Мари и потупилась, а вместе с
тем с губ ее не
сходила немножко лукавая улыбка.
— С моей стороны очень просто вышло, — отвечал Салов, пожимая плечами, — я очутился тогда, как Ир, в совершенном безденежье; а там слух
прошел, что вот один из этих же свиней-миллионеров племянницу свою, которая очутилась от него, вероятно, в известном положении, выдает замуж с
тем только, чтобы на ней обвенчаться и возвратить это сокровище ему назад… Я и хотел подняться на эту штуку…
— Ну, уж этого я не разумею, извините!.. Вот хоть бы тоже и промеж нас, мужиков, сказки эти разные
ходят; все это в них рассказываются глупости одни только, как я понимаю; какие-то там Иван-царевичи, Жар-птицы, Царь-девицы — все это пустяки, никогда ничего
того не было.
Тот, разумеется, сейчас же от этого страшно заважничал, начал громко
ходить по всем комнатам, кричать на ходивших в отсутствие его за барином комнатного мальчика и хорошенькую Грушу, и последнюю даже осмелился назвать тварью.
Жениться на мне вы не хотите, так как считаете меня недостойною этой чести, и потому — что я такое теперь? — потерянная женщина, живущая в любовницах, и, кроме
того, дела мои все запутаны; сама я ничего в них не смыслю,
пройдет еще год, и я совсем нищей могу остаться, а потому я хочу теперь найти человека, который бы хоть сколько-нибудь поправил мою репутацию и, наконец, занялся бы с теплым участием и моим состоянием…
Пользуясь
тем, что танцы еще не начинались, Юлия сейчас же, оставив Прыхину, начала
ходить с Вихровым.
— Ты разве знаком с генералом? — спросил его
тот,
проходя мимо его.
— Мнение народа сначала было такое, что аки бы гарнизонные солдаты, так как они и до
того еще времени воровства много производили и убийство даже делали!.. А после слух в народе
прошел, что это поляки, живущие в нашей губернии и злобствующие против России.
— В чужой монастырь со своим уставом не
ходят, — заметил Александр Иванович, — когда он у вас, вы можете не советовать ему пить, а когда он у меня, я советую ему, ибо когда мы с ним пить не станем,
то лопнет здешний откупщик.
А Добров
ходил между
тем по разным избам и, везде выпивая, кричал на всю улицу каким-то уж нечленораздельным голосом. На другой день его нашли в одном ручье мертвым; сначала его видели ехавшим с Александром Ивановичем в коляске и целовавшимся с ним, потом он брел через одно селение уже один-одинехонек и мертвецки пьяный и, наконец, очутился в бочаге.
— Что ж мудреного! — подхватил доктор. — Главное дело тут, впрочем, не в
том! — продолжал он, вставая с своего места и начиная самым развязным образом
ходить по комнате. — Я вот ей самой сейчас говорил, что ей надобно, как это ни печально обыкновенно для супругов бывает, надобно отказаться во всю жизнь иметь детей!
Окончив письмо, она послала служителя взять себе карету, и, когда
та приведена была, она сейчас же села и велела себя везти в почтамт; там она
прошла в отделение, где принимают письма, и отдала чиновнику написанное ею письмо.
— А вот тут сейчас, недалеко, — отвечал
тот, а между
тем они
прошли после
того по крайней мере еще версты две, наконец приблизились к небольшой речке и мостику на ней.
— Оставайся здесь и
ходи к нам, — повторила она. На лице ее как бы в одно и
то же время отразилось удовольствие и маленький страх.
Тот прямо от него пришел к Мари. Она уж с ума
сходила, где он и что с ним, и посылала письмо к нему в номер; но там ей ответили, что его дома нет.
— Это я слышала, и меня, признаюсь, это больше всего пугает, — проговорила мрачно Мари. — Ну, послушай, — продолжала она, обращаясь к Вихрову и беря его за руку, — ты говоришь, что любишь меня;
то для меня, для любви моей к тебе, побереги себя в этом случае, потому что все эти несчастия твои
пройдут; но этим ты погубишь себя!
— Или теперь это письмо господина Белинского
ходит по рукам, — продолжал капитан
тем же нервным голосом, — это, по-моему, возмутительная вещь: он пишет-с, что католическое духовенство было когда-то и чем-то, а наше никогда и ничем, и что Петр Великий понял, что единственное спасение для русских — это перестать быть русскими. Как хотите, господа, этими словами он ударил по лицу всех нас и всю нашу историю.
Поддерживаемый буржуазией, 2 декабря 1852 года совершил государственный переворот и объявил себя императором.],
то он с удовольствием объявил, что
тот, наконец, восторжествовал и объявил себя императором, и когда я воскликнул, что Наполеон этот будет
тот же губернатор наш, что весь род Наполеонов надобно
сослать на остров Елену, чтобы никому из них никогда не удалось царствовать, потому что все они в душе тираны и душители мысли и, наконец, люди в высшей степени антихудожественные, — он совершенно не понял моих слов.
— Ну, где ж, — произнес Виссарион Захаревский, — и негодяев наказывают… Конечно, это странно, что человека за
то, что он написал что-то такое,
ссылают! Ну, обяжи его подпиской, чтобы он вперед не писал ничего подобного.
— А хоть
тем, что вашим разным инженерным проделкам потворствует, а вы у него за это ножки целуете! — проговорил резко прокурор и, встав на ноги, начал
ходить по комнате.