Неточные совпадения
Феномен этот — мой сосед по деревне, отставной полковник Вихров, добрый и в то же врем» бешеный, исполненный высокой житейской мудрости и вместе с тем необразованный, как простой солдат!» Александра Григорьевна, по самолюбию своему, не только сама себя всегда расхваливала, но даже всех
других людей, которые
приходили с ней в какое-либо соприкосновение.
— Квартира тебе есть, учитель есть! — говорил он сыну, но, видя, что тот ему ничего не отвечает, стал рассматривать, что на дворе происходит: там Ванька и кучер вкатывали его коляску в сарай и никак не могли этого сделать; к ним
пришел наконец на помощь Симонов, поколотил одну или две половицы в сарае, уставил несколько наискось дышло, уперся в него грудью, велел
другим переть в вагу, — и сразу вдвинули.
Павлу тогда и в голову не
приходило, что он в этом старике найдет себе со временем, в одну из труднейших минут своей жизни, самого верного и преданного
друга.
— Вот кто! — произнесла добродушно княгиня и ласково посмотрела на Павла. — Я теперь еду,
друг мой, на вечер к генерал-губернатору… Государя ждут… Естафет
пришел.
Павел согласился и
пришел, и первых, кого он увидел у Салова, это двух молодых людей: одного — в щеголеватом штатском платье, а
другого — в новеньком с иголочки инженерном мундире.
На
другой день поутру Павел, по обыкновению,
пришел к m-me Фатеевой пить чай и несколько даже поприготовился поэффектнее рассказать ей ночное происшествие; но он увидел, что Клеопатра Петровна сидела за чайным прибором с каким-то окаменелым лицом. Свойственное ей прежнее могильное выражение лица так и подернуло, точно флером, все черты ее.
«
Друзья мои,
приходите ко мне, и мы должны будем показать весь наш студенческий шик перед одним петербургским филистером.
Приходите в самых широких шароварах и в самых ваших скверных фуражках».
Ему все-таки грустно было расставаться с Москвою и с
друзьями, из которых Неведомов остался у него жить до самого дня отъезда, а вечером
пришли к нему Марьеновский, Замин и Петин.
— Понимаю, вижу, — отвечал мастеровой и совсем уж как-то заморгал глазами и замотал головой, так что Вихрову стало, наконец, тяжело его видеть. Он отослал его домой и на
другой день велел
приходить работать.
На
другой день герой мой нарочно очень рано проснулся и позвал Петра, чтобы потолковать с ним насчет поездки к приходу. Петр
пришел; лицо этого почтенного слуги было недовольное; сказав барину, что к приходу можно на паре доехать, он добавил...
— Непременно-с буду! — отвечал тот, в самом деле решившись непременно быть в собрании. Об этом посещении Клеопатра Петровна весьма скоро, должно быть, узнала от своей сыромасленицы, бывшей именно в этот день в Воздвиженском, потому что на
другой же день после того
прислала очень тревожную записку к m-lle Прыхиной, жившей опять в городе.
Вихров хотел для этого взять какого-нибудь молоденького семинаристика от приходу, какового и поручил отыскать Кирьяну, но тот на
другой же день,
придя к нему, объявил, что мальчиков-семинаристов теперь нет у прихода, потому что все они в училище учатся, а вот тут дьякон-расстрига берется переписывать.
Тот прямо ему кидается на шею: «Ах,
друг сердечный, как ладно и хорошо, что ты
пришел ко мне, я в великом несчастье!» — «Что такое?» — спрашивает священник.
— Вам сегодня приготовлено в
другой комнате;
приходите после ужина в чайную.
Ничего подобного и в голову герою моему, конечно, не
приходило, и его, напротив, в этом деле заняла совершенно
другая сторона, о которой он, по приезде в город, и поехал сейчас же поговорить с прокурором.
— До начальника губернии, — начал он каким-то размышляющим и несколько лукавым тоном, — дело это, надо полагать, дошло таким манером: семинарист к нам из самых этих мест, где убийство это произошло, определился в суд; вот он
приходит к нам и рассказывает: «Я, говорит, гулял у себя в селе, в поле… ну, знаете, как обыкновенно молодые семинаристы гуляют… и подошел, говорит, я к пастуху попросить огня в трубку, а в это время к тому подходит
другой пастух — из деревни уж Вытегры; сельский-то пастух и спрашивает: «Что ты, говорит, сегодня больно поздно вышел со стадом?» — «Да нельзя, говорит, было: у нас сегодня ночью у хозяина сын жену убил».
Тем же днем Вихров начал и следствие. Прежние понятые, чтобы их не спросили
другой раз, разбежались. Он позвал
других и пригласил священника для привода их к присяге. Священник
пришел в ужасно измятой, но новой рясе и с головой, для франтовства намоченной квасом. Он был очень широколиц и с какой-то необыкновенно добродушной физиогномией. Мужиков сошлось человек двенадцать.
— Да-с. Все смеялась она: «Жена у тебя дура, да ты ее очень любишь!» Мне это и обидно было, а кто ее знает,
другое дело: может, она и отворотного какого дала мне. Так
пришло, что женщины видеть почесть не мог: что ни сделает она, все мне было не по нраву!
Главные-то бунтовщики в лес от нас ушли;
прислали после того вместо исправника
другого… привели еще свежей команды, и стали мы тут военным постоем в селенье, и что приели у них, боже ты мой!
Во-первых, я не сам
пришел, а меня
прислали на него; а потом мне все-таки кажется, что я это дело сделаю почестней и понежней
других и не оскорблю до такой степени заинтересованных в нем лиц.
К губернатору Вихров, разумеется, не поехал, а отправился к себе домой, заперся там и лег спать. Захаревские про это узнали вечером. На
другой день он к ним тоже не шел, на третий — тоже, — и так прошла целая неделя. Захаревские сильно недоумевали. Вихров, в свою очередь, чем долее у них не бывал, тем более и более начинал себя чувствовать в неловком к ним положении; к счастию его, за ним
прислал губернатор.
— Его поймаешь, —
другой на место его
придет и отплатит нам за него. Мы боимся того, — вся ваша воля, — продолжали говорить мужики.
«Милый
друг мой! Понять не могу, что такое; губернатор
прислал на тебя какой-то донос, копию с которого
прислал мне Плавин и которую я посылаю к тебе. Об отпуске, значит, тебе и думать нечего. Добрый Абреев нарочно ездил объясняться с министром, но тот ему сказал, что он в распоряжения губернаторов со своими подчиненными не входит. Если мужа ушлют в Южную армию, я не поеду с ним, а поеду в имение и заеду в наш город повидаться с тобой».
В Воздвиженском в это время Вихров,
пришедши уже в себя и будучи только страшно слаб, лежал, опустив голову на подушки; худ и бледен он был, как мертвец, и видно было, что мысли, одна
другой мрачнее, проходили постоянно в его голове.
В одну из таких прогулок они разговорились о том, что вот оба они стареются и им
приходит время уступить свое место
другим, молодым деятелям.
— Я не исключаю, — отвечал Вихров, сконфузившись. — И знаете что, — продолжал он потом торопливо, — мне иногда
приходит в голову нестерпимое желание, чтобы всем нам, сверстникам, собраться и отпраздновать наше общее душевное настроение. Общество, бог знает, будет ли еще вспоминать нас, будет ли благодарно нам; по крайней мере, мы сами похвалим и поблагодарим
друг друга.