Неточные совпадения
— Касательно второго вашего ребенка, — продолжала Александра Григорьевна, — я хотела было
писать прямо к графу. По дружественному нашему знакомству это было бы возможно; но сами согласитесь, что лиц, так высоко поставленных, беспокоить о каком-нибудь определении в училище ребенка — совестно и неделикатно; а потому вот вам
письмо к лицу, гораздо низшему, но, пожалуй, не менее сильному… Он друг нашего дома, и вы ему прямо можете сказать, что Александра-де Григорьевна непременно велела вам это сделать!
— Для чего, на кой черт? Неужели ты думаешь, что если бы она смела
написать, так не
написала бы? К самому царю бы накатала, чтобы только говорили, что вот к кому она
пишет; а то видно с ее
письмом не только что до графа, и до дворника его не дойдешь!.. Ведь как надула-то, главное: из-за этого дела я пять тысяч казенной недоимки с нее не взыскивал, два строгих выговора получил за то; дадут еще третий, и под суд!
— Пишет-с, — повторил Еспер Иваныч и начал читать написанное прекрасным почерком
письмо: «Дорогой благодетель!
Пишу к вам это
письмо в весьма трогательные минуты нашей жизни: князь Веснев кончил жизнь…»
Для этой цели она напросилась у мужа, чтобы он взял ее с собою, когда поедет на ревизию, — заехала будто случайно в деревню, где рос ребенок, — взглянула там на девочку; потом, возвратясь в губернский город,
написала какое-то странное
письмо к Есперу Иванычу, потом — еще страннее, наконец, просила его приехать к ней.
Об таковом намерении он
написал отцу решительное
письмо, в котором прямо объяснил, что без этого его и из гимназии не выпустят.
— Очень, вероятно! По крайней мере, в последнем
письме, которое она мне
писала, она беспрестанно называет: «мой добрый, бесценный».
Макар Григорьев тоже иногда заходил к Павлу в номера, принося к нему
письма от полковника, который почему-то все-таки считал вернее
писать к Макару Григорьеву, чем прямо на квартиру к сыну.
— Я сначала
написала к нему… Я года полтора жила уже у матери и оттуда
написала ему, что — если он желает, то я к нему приеду. Он отвечал мне, чтобы я приезжала, но только с тем, чтобы вперед ничего подобного не повторялось. В
письмах, разумеется, я ничего не говорила против этого, но когда приехала к нему, то сказала, что с моей стороны, конечно, никогда и ничего не повторится, если только с его стороны не повторится.
С Фатеевой у Павла шла беспрерывная переписка: она
писала ему
письма, дышащие страстью и нежностью; описывала ему все свои малейшие ощущения, порождаемые постоянною мыслью об нем, и ко всему этому прибавляла, что она больше всего хлопочет теперь как-нибудь внушить мужу мысль отпустить ее в Москву. Павел с неописанным и бешеным восторгом ждал этой минуты…
Он, должно быть, в то время, как я жила в гувернантках, подсматривал за мною и знал все, что я делаю, потому что, когда у Салова мне начинало делаться нехорошо, я
писала к Неведомову потихоньку письмецо и просила его возвратить мне его дружбу и уважение, но он мне даже и не отвечал ничего на это
письмо…
— И теперь она, — продолжал Вихров, — всей душой хочет обратиться к вам; она
писала уж вам об этом, но вы даже не ответили ей ничего на это
письмо.
Павел любил Фатееву, гордился некоторым образом победою над нею, понимал, что он теперь единственный защитник ее, — и потому можно судить, как оскорбило его это
письмо; едва сдерживая себя от бешенства, он
написал на том же самом
письме короткий ответ отцу: «Я вашего
письма, по грубости и неприличию его тона, не дочитал и возвращаю его вам обратно, предваряя вас, что читать ваших
писем я более не стану и буду возвращать их к вам нераспечатанными. Сын ваш Вихров».
— А что он, видно, больно строгонько
пишет к вам? — спросил его Макар Григорьев, принимая
письмо.
— Что уж, какое дело, — произнес тот невеселым голосом, — возьмите покамест у меня оброчные деньги; а я
напишу, что еще прежде, до получения
письма от папеньки, выдал их вам.
Клеопатра Петровна уехала из Москвы, очень рассерженная на Павла. Она дала себе слово употребить над собой все старания забыть его совершенно; но скука, больной муж, смерть отца Павла, который, она знала, никогда бы не позволил сыну жениться на ней, и, наконец, ожидание, что она сама скоро будет вдовою, — все это снова разожгло в ней любовь к нему и желание снова возвратить его к себе. Для этой цели она
написала ему длинное и откровенное
письмо...
Все слова, напечатанные в настоящем повествовании курсивом, были подчеркнуты в
письме Клеопатры Петровны по одному разу, а некоторые — даже и по два раза. Она явно хотела, по преимуществу, обратить на них внимание Вихрова, и он действительно заметил их и прежде всего поспешил ее успокоить и сейчас же
написал ответ ей.
«Я ему прочту, а он — мне; таким образом это будет мена взаимных одолжений!» С этою мыслью Вихров
написал весьма ласковое
письмо к Салову: «Мой добрый друг!
— Вот как я скоро исполнил ваше желание, — говорил Неведомов, садясь около него. — Что вы такое в
письме вашем
писали об Анне Ивановне, что она больна очень?
По этому
письму Катишь сейчас же сбегала к Захаревским, узнала там все и
написала к приятельнице...
Десять мешков я сейчас отдам за это монастырю; коли, говорю, своих не найду, так прихожане за меня сложатся; а сделал это потому, что не вытерпел, вина захотелось!» — «Отчего ж, говорит, ты не пришел и не сказал мне: я бы тебе дал немного, потому — знаю, что болезнь этакая с человеком бывает!..» — «Не посмел, говорю, ваше преподобие!» Однакоже он
написал владыке собственноручное
письмо, товарищи они были по академии.
После этого великого произведения «Мертвые души» он вдруг начал какие-то
письма писать к друзьям […он вдруг начал какие-то
письма писать к друзьям.
Когда он входил в комнату Мари, она в это время внимательно
писала какое-то
письмо, которое, при его приходе, сейчас же поспешила спрятать.
Мари, когда ушел муж, сейчас же принялась
писать прежнее свое
письмо: рука ее проворно бегала по бумаге; голубые глаза были внимательно устремлены на нее. По всему заметно было, что она
писала теперь что-то такое очень дорогое и близкое ее сердцу.
—
Напиши! Кроме того, по письму-то видно, что она и неравнодушна к тебе.
— Я
писал уже к Марьеновскому, чтобы тот меня уведомил об нем, так как он на два мои последние
письма не отвечал, — тот и
пишет мне: «Увы! Неведомова нашего нет на свете!» Анна Ивановна, помнишь, что я рассказывал?
— А если я
напишу к государю
письмо и объясню, что я неспособен служить?
— Или теперь это
письмо господина Белинского ходит по рукам, — продолжал капитан тем же нервным голосом, — это, по-моему, возмутительная вещь: он пишет-с, что католическое духовенство было когда-то и чем-то, а наше никогда и ничем, и что Петр Великий понял, что единственное спасение для русских — это перестать быть русскими. Как хотите, господа, этими словами он ударил по лицу всех нас и всю нашу историю.
Как романисту, мне, вероятно, никогда уже более не придется
писать в жизни, а потому я хоть в
письмах к вам буду практиковаться в сей любезной мне манере ».
Они — муравьи, трутни, а ты — их наблюдатель и описатель; ты срисуешь с них картину и дашь ее нам и потомству, чтобы научить и вразумить нас тем, — вот ты что такое, и, пожалуйста,
пиши мне
письма именно в такой любезной тебе форме и практикуйся в ней для нового твоего романа.
— Сейчас я от сестры
письмо получил, — сказал он, — она
пишет, что будет так добра — приедет гостить к нам.
Вихров все это время был занят своим расколом и по поводу его именно сидел и
писал Мари дальнейшее
письмо.
Занимайся лучше твоим расколом, наконец
напиши что-нибудь, но об актерстве и не помышляй!» Вихров не утерпел и в первый раз, как пошел к Захаревским, взял это
письмо и прочел его Юлии.
«
Пишу к вам это
письмо, кузина, из дикого, но на прелестнейшем месте стоящего, села Учни.
«Я долго тебе не отвечала, —
писала она, — потому что была больна — и больна от твоего же
письма! Что мне отвечать на него? Тебе гораздо лучше будет полюбить ту достойную девушку, о которой ты
пишешь, а меня — горькую и безотрадную — оставить как-нибудь доживать век свой!..»
— По-моему, самое благоразумное, — сказал он, — вам
написать от себя министру
письмо, изложить в нем свою крайнюю надобность быть в Петербурге и объяснить, что начальник губернии не берет на себя разрешить вам это и отказывается ходатайствовать об этом, а потому вы лично решаетесь обратиться к его высокопревосходительству; но кроме этого —
напишите и знакомым вашим, кто у вас там есть, чтобы они похлопотали.
— Никогда, если только меня оставят и не выгонят из Петербурга! — воскликнул Вихров и затем поспешил раскланяться с прокурором, пришел домой и сейчас же принялся
писать предположенные
письма.
В изобретении разных льстивых и просительных фраз он почти дошел до творчества: Сиятельнейший граф! —
писал он к министру и далее потом упомянул как-то о нежном сердце того. В
письме к Плавину он беспрестанно повторял об его благородстве, а Абрееву объяснил, что он, как человек новых убеждений, не преминет… и прочее. Когда он перечитал эти
письма, то показался даже сам себе омерзителен.
Пишу это
письмо к вам на рассвете; солнце только что еще показалось, но наше дорогое солнце никогда не взойдет для нас…»
Через неделю, когда доктор очень уж стал опасаться за жизнь больного, она расспросила людей, кто у Павла Михайлыча ближайшие родственники, — и когда ей сказали, что у него всего только и есть сестра — генеральша Эйсмонд, а Симонов, всегда обыкновенно отвозивший
письма на почту, сказал ей адрес Марьи Николаевны, Катишь не преминула сейчас же
написать ей
письмо и изложила его весьма ловко.
«Ваше превосходительство! —
писала она своим бойким почерком. —
Письмо это
пишет к вам женщина, сидящая день и ночь у изголовья вашего умирающего родственника. Не буду описывать вам причину его болезни; скажу только, что он напуган был выстрелом, который сделал один злодей-лакей и убил этим выстрелом одну из горничных».
«Не заподозрите, бога ради, —
писала она далее в своем
письме, — чтобы любовь привела меня к одру вашего родственника; между нами существует одна только святая и чистая дружба, — очень сожалею, что я не имею портрета, чтобы послать его к вам, из которого вы увидали бы, как я безобразна и с каким ужасным носом, из чего вы можете убедиться, что все мужчины могут только ко мне пылать дружбою!»
— Ко мне сейчас почтмейстер заезжал и привез
письмо на ваше имя, которое прислано до востребования; а потом ему
писало из Петербурга начальство его, чтобы он вручил его вам тотчас, как вы явитесь в город.
Вихров догадался, что
письмо это было от Мари; он дрожащими руками принял его от Абреева и поспешно распечатал его. Мари
писала ему...
Вихров, по приезде своем в Петербург, сейчас же
написал Мари
письмо и спрашивал ее, когда он может быть у них.
Иларион
написал ей на это очень дружеское
письмо, в котором упрашивал и умолял ее рассудить и одуматься, а Виссарион прямо ей отвечал, что какие бы там у нее со мной ни были отношения — это не его дело; но что денег он для ее же будущего спокойствия не даст ей…