Тем не менее
российская историческая наука продолжает существовать и развиваться.
Современная
российская историческая наука переживает особый период, когда вырабатываются и утверждаются новые подходы, позиции, направления.
Российская историческая наука второй половины XIX – начала XX века находилась в расцвете.
Рассмотрим ещё одну концепцию, которая осталась маргинальной в
российской исторической науке и на которую не принято ссылаться в серьёзных научных трудах.
Не останавливаясь сейчас на опасности этого разрыва для украинской историографии, замечу только, что некоторые российские историки уже предостерегают от последствий такой же ситуации для
российской исторической науки, отмечая, что «российские историки определённо проигрывают, игнорируя украинско-белорусские аспекты, в том числе – при изучении формирования русской нации и российского государства».
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: суперъюрист — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Середина XIX века становится временем созревания академических стандартов
российской исторической науки, но это имело не только сугубо научные, но и социально-идеологические коннотации именно в плане поиска субъекта исторического развития (народа) и адресата исторического письма (общественности) в процессе конструирования прошлого.
Эти отечественные иконоборцы попросту не успели окончательно «яровизировать»
российскую историческую науку.
Собственно же белорусские сюжеты
российской исторической наукой в 1990— 2000-х гг. практически не затрагивались.
На рубеже XX–XXI веков и в последующее десятилетие в
российской исторической науке значительно расширился круг опубликованных и введённых в научный оборот источников по указанным проблемам.
Это свидетельство того, что
российская историческая наука и юриспруденция в катынской теме попросту переписывают польские источники.
Такие темы исследований в середине XIX в. в
российской исторической науке и не могли быть представлены иначе.
Как ни странно, в ходе дискуссии проявилось стремление ряда зарубежных историков, довольно посредственно знакомых с обсуждаемой проблематикой и советскими архивными материалами, выступить в роли менторов
российской исторической науки.
Монографическое направление в исследованиях остаётся и, по-видимому, останется в обозримом будущем доминирующим направлением мировой, в том числе и
российской исторической науки.
Однако, переходя к рассмотрению поставленных вопросов, не лишне будет дать некоторую историческую справку об условиях, в которых складывалась
российская историческая наука вообще и история неких славяно-готских отношений в частности.
Начиная с XVIII века, в
российской исторической науке работают учёные, приглашённые из-за рубежа, и они основали теорию норманизма, согласно которой всеми своими достижениями, государственностью и культурой и даже самим именем «русь» славяне обязаны пришлым скандинавам и германцам.
Ситуация изменилась только после того, как
российская историческая наука была освобождена от идеологических императивов и политических запретов.
Можно утверждать, что развитие советской и
российской исторической науки имеет поступательный характер и даёт толчок для дальнейшего изучения истории столыпинских преобразований.
С таким же рвением, с каким он воспитывал во мне надежду
российской исторической науки, мой отчим регулярно разбирал курсив пятнадцатого века то в манускриптах, то в ксероксах, то на диапозитивах.
Факты, свидетельствующие о том, что в досоветской, советской, современной
российской исторической науке, а следовательно, и в учебниках по истории не нашли должного отражения имевшие место события, или они получили неправильную или заведомо искажённую трактовку, или же и то и другое – не соответствовало политическому курсу руководства на том или ином этапе.
Для современной
российской исторической науки характерны тенденция к расширению тематики, поворот от освещения преимущественно военных и дипломатических сюжетов к вопросам социокультурного характера.
Достаточно быстро данный ракурс исследования стал общепризнанным в
российской исторической науке.
Как это ни смешно, но эти утопии в значительной степени держатся за счёт их поддержки
российской исторической наукой, поскольку до этого в течение многих десятилетий они подпирались всей мощью советской академическо-образовательной системы.
Кроме публикации индивидуальных исследований мирового класса он сыграл огромную роль как руководитель (с середины 1990-х гг.)
российской исторической науки, организатор крупных международных проектов, конгрессов и конференций, закрепив высокий мировой статус отечественной историографии.
Тем не менее, несмотря на новые тенденции в мировоззренческом восприятии, в
российской исторической науке прослеживается, по мнению автора, искусственное разделение единого процесса эволюции отечественных разведывательных и контрразведывательных служб на два хронологических этапа: дореволюционный и советский.
XVIII век стал тем временем, когда многие из западноевропейских историографических представлений, сложившихся в течение предыдущих столетий, стали достоянием российской общественной мысли и начали влиять на развитие
российской исторической науки.
За минувшие годы многое изменилось в
российской исторической науке.
Он нуждается в осмыслении и переосмыслении с позиций новых подходов, утвердившихся в современной
российской исторической науке.
Одной из основных задач, стоящих сегодня перед
российской исторической наукой, является критическое осмысление опыта своей непосредственной предшественницы.
Теперь, спустя ещё свыше 100 лет,
российская историческая наука может по праву гордиться результатами изучения тех далёких событий, что лишний раз подтверждает всем известную истину – спокойный и беспристрастный анализ всегда предпочтительнее чрезмерно эмоциональных оценок, лишь затемняющих суть дела.
Дальнейшее развитие
российской исторической науки должно привести к заполнению существующих пробелов.
Смена интересов и приоритетов, сам жизненный путь его как ученого-историка, отразили то, что происходило в
российской исторической науке в течение более чем полувека.
Автор, заставляя персонажей своей драмы действовать так, а не иначе, исходил из присущих ему жизненных идеалов и воззрений на то, какой должна быть идеальная политика, – так считал один из столпов современной
российской исторической науки.
Авторы подробно анализируют состояние проблемы в зарубежной и
российской исторической науке, выделяя наиболее сложные и дискуссионные её аспекты.
Им было подготовлено более тридцати кандидатов и докторов наук, многие их которых сегодня достойно представляют
российскую историческую науку.
К примеру, в конце XIX – начале XX в. в
российской исторической науке считалось вполне нормальным переносить обсуждение методов в устную сферу, в то время как в печати зачастую обсуждались лишь опыты их приложения к конкретному материалу.
Ныне этот процесс идёт и в
российской исторической науке.
Современная
российская историческая наука, как она себя позиционирует, руководствуется принципом истины как высшей целью и ценностью исторического познания.