Отпор покушению на подвиг народа. Против фальсификаций истории Великой Отечественной войны

Г. М. Ипполитов, 2020

В книге раскрываются фальсификации истории Великой Отечественной войны (22.06.1941–09.05.1945). Той войны, в которой советский народ сломал хребет нацистско-фашистскому зверю и спас сообщество мировых цивилизаций от «коричневой чумы». Разоблачаются как зарубежные фальсификаторы времен холодной войны СССР и США с союзниками, так и представители современной отечественной «либеральной школы» исследования истории Великой Отечественной войны, которые являются верными адептами своих зарубежных предшественников. В книге сочетаются различные стили освещения проблемы: популярно-публицистический, академический, учебный. Авторы вступают в жесткую полемику с теми, кто в своих работах покушается на величие подвига великого советского народа. Книга рассчитана на широкую читательскую аудиторию. Преподавателями и студентами высших учебных заведений она может использоваться в качестве учебного пособия.

Глава 1

Историография и источники освещения проблемы

Подлинная научная историография занимается не пассивным собирательством и склеиванием источников, а постановкой проблем, которые наполняют картину новым смыслом, содержанием.

Р. Дж. Коллингвуд^[45]

1.1. Историографический обзор

Работа историографа во многом напоминает работу землекопа. Отжитая, жизнь лежит перед историком как сложный ряд слоев, скрывающихся один за другим. Историография начинает свое изучение с верхнего и постепенно углубляется внутрь.

В. О. Ключевский^[46]

И хотя в книгах подобного рода краткие историографические обзоры размешаются, как правило, во введениях, мы все-таки решили выделить его в отдельную главу, и дать в несколько расширенном виде.

Историка, как наука об историографии ее методах и задачах, убедительно доказала истину, ставшую своего рода исследовательской аксиомой: только ясный историографический анализ рассматриваемой проблемы, дает ученым нить Ариадны. Именно при ее помощи они могут выйти из лабиринта фактов, суждений, оценок на дорогу обобщений, приближающих их к подлинной исторической правде. А такой лабиринт бывает настолько запутан, что лабиринт мифического царя Миноса — просто прогулка по Невскому проспекту.

Разумеется, авторы не выдвигают претензий на глубокий историографический анализ своей проблемы. Собственно говоря, в рамках историографического обзора, подобное сделать не представляется возможным. Тем более что мы работали, главным образом, только с отечественными историографическими источниками. Но наш историографический обзор станет для читателей своего рода кроками маршрута при освоении основного материала.

Авторский замысел историографического обзора проблемы борьбы с теми, кто покушается на ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ, подразумевал кропотливую работу с большим массивом историографических источников^[47]. Мы старались подойти с максимально возможной объективностью, корректностью ко всему, что уже сделано учеными. Здесь заключается большой смысл: бережное отношение к историческому наследию — надежный залог того, что святая связь времен не будет нарушена, а преемственность идей в развитии сохранится.

В нашем историографическом обзоре выделены следующие историографические периоды: советский (вторая половина 1940-х — 1991 гг.); постсоветский (1992–2000) и современный (начиная с 2001 г. — до настоящего времени).

Советская историография

Проблематика борьбы с фальсификациями и фальсификаторами рассматривалась в качестве одной из самостоятельных в комплексном исследовании истории Великой Отечественной войны, историография которой отличается в количественном отношении исключительным богатством. К 1985 г. советская историческая литература о Великой Отечественной войне насчитывала около 20 тысяч (!) монографий, брошюр, статей^[48]. При этом необходимо подчеркнуть, что на исследования проблемы, которой посвящена данная книга, оказали непосредственное влияние условия, в которых развивалась советская историческая наука. Они сегодня хорошо изучены, что нашло отражение в специальной литературе^[49]. Поэтому ограничимся лишь обобщающими суждениями об условиях, которые во многом детерминировали развитие советской исторической науки в целом, а также и по рассматриваемой проблеме, в частности.

I. Определение вектора развития историографии в соответствии с социально-политической и духовной атмосферой, которая утвердилась в стране в результате культа личности И. В. Сталина в конце 1930-х годов^[50]. Причем она резко обострилась после окончания Великой Отечественной войны. В то время, которое иногда ученые называют «поздним сталинизмом»^[51], идеологический фон становился весьма неблагоприятным, ибо национальные мотивы, появившиеся в период войны, начали выливаться в шовинистические формы^[52]. Так, борьба с космополитизмом создавала неблагоприятные условия для развития гуманитарных наук, в том числе истории. В ситуации, когда культ личности И. В. Сталина достиг своего апогея^[53], советская историческая наука попала в жесткую идеократическую систему координат, в коей сталинская методологическая парадигма приняла гипертрофированную форму.

Тем не менее, послевоенное десятилетие характеризовалось расширением научной работы по изучению истории Великой Отечественной войны, сосредоточением документов и материалов в центральных и местных архивах, изданием ряда документов и материалов^[54], разнообразием тематики исследований, созданием первых трудов с обобщением опыта минувшей войны по определенным проблемам^[55]. Как следствие, опубликовали около 1200 книг, брошюр, журнальных статей^[56].

II. Корректировка вектора развития советской историографии в соответствии с социально-политической и духовной атмосферой, которая утвердилась в стране в период хрущевской оттепели (вторая половина 1950-х — первая половина 1960-х гг.)^[57]. В это время историческая наука начала развиваться под влиянием политического курса КПСС на преодоление последствий культа личности И. В. Сталина. В условиях зачаточной реанимации творческой свободы как одного из знаковых признаков хрущевской оттепели предпринималась попытка возродить подлинно научные принципы исторических исследований^[58]. Заметим, применительно к рассматриваемой теме, что оттепель создала буквально прорыв в публикации документальных источников по истории Великой Отечественной войны^[59], а также ряда научно-справочных изданий^[60].

III. Очередная корректировка вектора развития историографии в соответствии с социально-политической и духовной атмосферой, которая создалась в стране в период, когда авторитарно-бюрократический режим, утвердившийся в СССР, впадал в глубинный кризис и приближался к своему историческому финалу (вторая половина 1960-х — первая половина 1980-х)^[61]. Одной из характерных черт здесь являлась частичная реанимация сталинских подходов в советской исторической науке. На научные исследования стали непосредственным образом влиять конъюнктурные установки, облаченные в жесткие директивы ЦК КПСС. Ученым задавались не только методологические ориентиры, но и директивные указания, что писать и как писать. Такие директивы не могли обсуждаться, а принимались к неукоснительному исполнению^[62].

Однако историческая наука в условиях, когда официальные идеологи КПСС присвоили себе монопольное право единственных охранителей и истолкователей того набора примитивных догм, который назывался марксизмом-ленинизмом в большевистском его измерении (что на деле вылилось в жесткий организационный и идеологический диктат), на месте не стояла. Причем тема Великой Отечественной войны по-прежнему находилась в поле зрения советских ученых-историков. Так, из 3 тысяч статей, опубликованных в СССР в 1973 г. по вопросам военной истории, свыше тысячи составляли книги по истории Второй мировой войны, причем три четверти — об истории Великой Отечественной войны, в том числе свыше 600 мемуаров^[63]. Продолжалась и публикация документов^[64], а также некоторых научно-справочных изданий^[65].

IV. Обусловленность развития советской исторической науки реалиями политики перестройки, носившей паллиативный характер и завершившейся распадом СССР (вторая половина 1980-х — 1991 г.). Что стало тогда характерным? Перестроечная публицистика, которая взяла на себя право быть обвинителем пороков, порожденных сталинизмом, побудила историков к серьезному переосмыслению истории Великой Отечественной войны^[66]. Проведению же научных исследований способствовала публикация на страницах журналов «Известия ЦК КПСС», «Военно-исторический журнал», «Вопросы истории КПСС», «История СССР», документов, извлеченных из архивных фондов, а также перевод отдельных научных трудов о Великой Отечественной войне из спецхранов библиотек в фонды общего пользования. Вышли в свет и некоторые документальные сборники^[67]. Несколько упростили доступ исследователей в архивы. Правда, очень большое количество архивных фондов, где отложились документы периода 1941–1945 гг., особенно в ЦАМО, оставались закрытыми.

При этом необходимо подчеркнуть, что КПСС (в качестве пока что еще правящей) по-прежнему предпринимала попытки усиления руководства исторической наукой^[68].

Таким образом, советская историография проблемы борьбы с теми, кто покушался на ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ, развивалась в сложных и противоречивых условиях. Между тем, она постоянно находилась в поле зрения ученых.

Своеобразной точкой отсчета здесь можно считать выпуск в свет в 1948 г. отдельным изданием исторической справки «Фальсификаторы истории». Ее тираж составил 500 тыс. (!) экземпляров. Это в условиях той страшной послевоенной разрухи, когда каждая копейка народных денег была на строжайшем учете^[69]. Данное издание стало ответным ходом советской пропаганды на крайне недружественную акцию вчерашних союзников по антигитлеровской коалиции. В чем ее суть четко объяснено в предисловии к исторической справке, указанной выше. Текстологический анализ этого фрагмента позволяет установить следующее.

Государственный департамент США в сотрудничестве с английским и французским Министерствами иностранных дел опубликовал сборник донесений и различных записей из дневников гитлеровских дипломатических чиновников, снабдив его таинственным заглавием «Нацистско-советские отношения 1939–1941 гг.».

Оказывается, что Правительства США, Великобритании и Франции еще летом 1946 г. договорились между собой об опубликовании захваченных в Германии американскими и английскими военными властями архивных материалов германского министерства иностранных дел за 1918–1945 годы. Однако в опубликованный сборник оказались включенными лишь материалы, относящиеся к 1939–1941 годам, материалы же, относящиеся к предшествующим годам и, в частности, к мюнхенскому периоду^[70], в сборник Государственным департаментом не включены и, таким образом, скрыты от мирового общественного мнения. «Это, конечно, не случайно и преследует цели, не имеющие ничего общего с объективным и добросовестным отношением к исторической правде». Чтобы как-нибудь оправдать в глазах общественного мнения одностороннее опубликование этого сборника непроверенных и произвольно надерганных записей гитлеровских чиновников, англо-американская печать пустила в ход выдуманное объяснение, будто «русские отвергли предложение запада совместно опубликовать полный отчет о нацистской дипломатии». Это заявление англо-американских кругов не соответствует действительности»^[71].

И в исторической справке данный тезис доказан. В частности, трудно сегодня, в свете современного уровня накопления исторических знаний, не согласиться с тем, что, что гитлеровская агрессия стала возможной, во-первых, в силу того, что США помогли немцам создать в короткий срок военно-экономическую базу германской агрессии и вооружили таким образом эту агрессию, и, во-вторых, в силу того, что отказ англо-французских правящих кругов от коллективной безопасности расстроил ряды миролюбивых стран, разложил единый фронт этих стран против агрессии, очистил дорогу для немецкой агрессии и помог Гитлеру развязать Вторую мировую войну.

Что было бы, вопрошают авторы-составители исторической справки, если бы Соединенные Штаты не финансировали тяжелую промышленность гитлеровской Германии, а Англия и Франция не отказались бы от коллективной безопасности, а, наоборот, организовали бы вместе с Советским Союзом коллективный отпор немецкой агрессии?

И ниже дается ответ на этот вопрос. Гитлеровская агрессия оказалась бы без достаточного вооружения. Гитлеровская захватническая политика очутилась бы в тисках режима коллективной безопасности. Шансы успешного для гитлеровцев развязывания Второй мировой войны уменьшились бы до минимума. И если гитлеровцы, несмотря на эти неблагоприятные для них условия, все же решились бы развязать Вторую мировую войну, они были бы разбиты в первый же год войны.

Этого, однако, не случилось, к сожалению, вследствие пагубной политики, проводившейся Соединенными Штатами Америки, Англией и Францией в течение всего предвоенного периода.

Вот кто виноваты в том, что гитлеровцы смогли не без успеха развязать Вторую мировую войну, продолжавшуюся почти шесть лет и поглотившую миллионы жертв.

С подобным утверждением можно, конечно, спорить (что и делают сегодня доморощенные «светочи свободы», цинично опошляя ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ), но, исходя из современного уровня накопления исторических знаний, да и просто с позиции здравого смысла, трудно, в конечном итоге, не согласиться.

Что характерно: эта историческая справка увидела свет через два года после печально знаменитой речи У. Черчилля в Фултоне (4 марта 1946), которая в СССР считалась (и совершенно справедливо) сигналом к развязыванию холодной войны. И публикация «Фальсификаторы истории» — не что иное, как эффективный (для того времени) удар на фронте психологической борьбы, которая становилась действенным инструментом в арсенале холодной войны у конфронтировавших сторон.

Однако сегодня можно полагать, что содержание анализируемого выше историографического источника ориентировало советских исследователей на рассмотрение событий и явлений, предшествующих войне, и самой войны исключительно с позиции классового подхода и принципа партийности. А они, как известно, явились краеугольными камнями методологии догматизированного марксизма в большевистском его измерении (читай: ленинизм)^[72]. Так, в работе Б. С. Тельпуховского «Великая победа Советской Армии под Сталинградом», в которой автор поднимает, в том числе, и проблему борьбы с «буржуазными фальсификаторами»^[73], налицо сложившиеся под влиянием культа И. В. Сталина догмы и схемы. Но по-другому тогда быть и не могло^[74].

Тем не менее, именно «Фальсификаторы истории» — эта небольшая публикация — положила начало советской специальной исторической литературе, разоблачающей тех, кто покушался на ВЕЛИЧИЕ НАШЕЙ ПОБЕДЫ. В ней перед советскими историками была выдвинута четкая задача — критическое исследование работ западных авторов о событиях 1939–1945 гг. И решение данной задачи преследовало достижение не только научно-исторической цели. Она еще имела и важное политическое и идеологическое значение.

Советская военно-историческая литература была нацелена на решительную борьбу против западных фальсификаций причин, хода и итогов войны. Между тем, в первое послевоенное десятилетие не вышло почти ни одной заметной работы, специально посвященной критическому анализу западной историографии, ни один труд немецких историков не был рассмотрен или прорецензирован.

Однако в период хрущевской оттепели деятельность советских историков в сфере борьбы с фальсификаторами истории Второй мировой и Великой Отечественной войн резко активизировалась. Это стало возможным, в том числе и потому, что расширилась источниковая база для разработки рассматриваемой проблемы. Например, издали «Переписку Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»^[75], а также еще ряд документальных публикаций^[76], научно-справочных изданий^[77]. Но особенно следует констатировать значимость опубликования материалов Нюрнбергского процесса^[78].

В интересах исследования рассматриваемой проблемы ученые могли опираться и на выпущенный в свет 4-х томный военно-исторический очерк «Операции Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941–1945»^[79], на «Стратегический очерк Великой Отечественной войны»^[80], и, особенно, — на фундаментальный обобщающий многотомный труд по истории Великой Отечественной войны (в нем, кстати, впервые говорилось о репрессиях в РККА, дана критическая оценка деятельности И. В. Сталина в 1939–1941 гг.)^[81]. Не прошли незамеченными для советских ученых-историков изданные краткий исторический обзор партийно-политической работы в Советских Вооруженных Силах в годы Великой Отечественной войны (1941–1945)^[82] и обобщающая монография, посвященная идеологической работе КПСС на фронте^[83].

Большим подспорьем для советских исследователей стало то, что перевали на русский язык труды ряда зарубежных историков Второй мировой войны^[84]. Например, появилось переводное издание книги о поражении нацистской Германии во Второй мировой войне. Она написана группой генералов гитлеровского вермахта по заданию министерства обороны США. Авторы книги — участники описываемых ими событий — рассказывают о подготовке вооруженных сил нацистской Германии к войне, о провале стратегических и оперативных планов немецкого командования, о поражениях немецко-фашистских войск в крупных операциях на различных ТВД. Также раскрыта та атмосфера интриг и личной вражды, которая царила в высших штабах гитлеровской армии в наиболее критические периоды войны. Особого внимания заслуживают главы, посвященные разгрому войск вермахта под Москвой и Сталинградом^[85].

В книге К. Типпельскирха «История второй мировой войны», написанной на основании личного опыта и материалов, предоставленных ему рядом бывших генералов и офицеров армии третьего рейха, а также с использованием многочисленных зарубежных источников, дано подробное и последовательное хронологическое описание важнейших этапов вооруженной борьбы. Здесь содержатся обширные сведения и разнообразный документальный материал, ряд объективных оценок противника и рассуждения по поводу важнейших военно-политических событий 1939–1945 годов. И что характерно: вопреки измышлениям современных доморощенных «светочей свободы» о том, что СССР якобы готовился к нападению на Германию, К. Типпельскирх, бывший начальник разведывательного управления генерального штаба германских сухопутных сил, утверждает буквально следующее;

«То, что Советский Союз в скором будущем будет сам стремиться к вооруженному конфликту с Германией, представлялось в высшей степени невероятным по политическим и военным соображениям; однако вполне обоснованным могло быть опасение, что впоследствии, при более благоприятных условиях Советский Союз может стать весьма неудобным и даже опасным соседом. Пока же у Советского Союза не было причин отказываться от политики, которая до сих пор позволяла ему почти без применения силы добиваться замечательных успехов».^[86]

Благодаря таким факторам, историография проблемы борьбы с теми, кто покушается на величие подвига ВЕЛИКОГО СОВЕТСКОГО НАРОДА, СПАСШЕГО МИР ОТ «КОРИЧНЕВОЙ ЧУМЫ НАЦИЗМА И ФАШИЗМА, развивалась интенсивно. Например, известный советский военачальник Маршал Советского Союза А. И. Еременко в своей брошюре разоблачает на фактическом материале фальсификаторов истории нашей Великой Победы — авторов книг о второй мировой войне, бывших гитлеровских генералов Гудериана, Манштейна, Дёрра, Типпельскирха, Меллентина и других. Особое внимание уделяется восстановлению исторической правды о Сталинградской битве, хорошо известной автору^[87].

Советские ученые выполнили в период оттепели ряд исследований, в которых разоблачили наиболее грубые фальсификаций, созданных, в частности, исследователями из ФРГ. Были раскрыты основные направления сокрытия правды о Великой Отечественной войне в трудах консервативных историков и мемуаристов, а именно: принижение вклада Советского Союза в победу над Германией; показ антинаучного характера суждений о единоличной ответственности А. Гитлера за войну и поражения; о поворотных пунктах в развитии мирового конфликта. Также были вскрыты искажения важнейших событий войны, и подвергнуты критике неточности и преднамеренные извращения фактов и событий, имевших место в некоторых работах немецких авторов^[88].

Вышла в свет монография А. Н. Мерцалова, в которой проанализированы основные направления немецкой исторической литературы о войне 1939–1945 годов, раскрыта источниковая база западногерманской историографии, выделены этапы ее развития и их особенности. Ученый рассматривает (наряду с другими вопросами) взгляды немецких историков на проблему решающих сражений, причины военного поражения Германии. А. Н. Мерцалов не проходит и мимо новых тенденций в развитии историографии ФРГ: отказ от наиболее грубого и примитивного искажения истории; значительное расширение проблематики исследований; опубликование большого числа документов о войне и др. Автор указывает на недостатки отечественной литературы, посвященной анализу историографии ФРГ: отсутствие необходимой оперативности; синтезированных различных историографических тенденций в немецкой литературе о войне^[89].

Однако анализ немецкой историографии войны в этот период не охватывал ее многих сторон и направлений. Авторы некоторых работ не в полной мере владели методикой научного анализа трудов своих оппонентов, нередко преобладали простейшие приемы критики их суждений. Работы отечественных историков основывались нередко на критике только той немецкой литературы, которую перевели на русский язык. Слаба была и источниковая база.

Таким образом, в период хрущевской оттепели увидели свет ряд уникальных трудов, авторы которых вывели на чистую воду тех, кто покушался на ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ. На многое здесь посмотрели историки под новым углом зрения. Между тем, они так и не избавились от идеократических оков догматизированного марксизма в большевистском его измерении (читай: ленинизм). Но по-другому тогда и быть не могло.

Относительно историографии проблемы разоблачения тех, кто покушался на ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ, периода второй половины 1960-х — первой половины 1980-х гг. приходиться констатировать следующее: на нее оказали негативное влияние обстоятельства, указанные выше. Более того, тема разоблачения фальсификаций истории Второй мировой и Великой Отечественной войн в буржуазной историографии находилась под усиленным контролем идеологов правившей в Советском Союзе коммунистической партии. В частности, ученым задавались исследовательские ориентиры своеобразным способом — посредством публикаций соответствующих статей в центральных партийных изданиях, которым придавался де-факто директивный характер. Например, в 1970 г. (год празднования 25-летия нашей Великой Победы) на страницах журнала «Коммунист» опубликовали статью Г. К. Жукова «Величие победы СССР и бессилие фальсификаторов истории».

В ней прославленный Маршал Победы дал резкую отповедь американскому публицисту и историку Г. Солсбери за то, что тот «с легкостью необыкновенной сталкивает Жукова со Сталиным, с другими советскими маршалами, с подчиненными и т. д., лишь бы обосновать свою концепцию решающей роли “сильной личности”… Упражняться в водевилях на историческом материале, связанном с героизмом, кровью, жертвами и подвигом народа, гнусно и пошло». И несколько дальше прибавил: «Ох, господа фальсификаторы, до чего же вам хочется любой ценой “исправить” историю в угодном вам духе и выдать белое за черное!». Кроме того, Г. К. Жуков сформулировал обобщения, в которых нашли отражение политико-идеологические установки ЦК КПСС по проблеме борьбы с фальсификаторами истории Великой Отечественной войны^[90].

В это время вышли в свет ряд документальных сборников, которые содержали богатый материал, в том числе и для разоблачения фальсификаторов истории Второй мировой и Великой Отечественной войн^[91] Большое внимание уделяется изданию мемуарной литературы. Особо необходимо отметить значение впервые изданных в 60-е годы минувшего столетия мемуаров известных военачальников Великой Отечественной войны: И. С. Конева, К. К. Рокоссовского, А. И. Еременко, С. М. Штеменко^[92], и, конечно же, Г. К. Жукова^[93]. Издавались и мемуары фронтовиков^[94]. Нельзя не отметить и выпуск фундаментального обобщающего труда «История второй мировой войны, 1939–1945»^[95], а также энциклопедии «Великая Отечественная война 1941–1945»^[96].

В исследуемом периоде литература, имеющая отношение к проблеме борьбы против фальсификаций и фальсификаторов истории Великой Отечественной войны, возросла в количественном отношении: появились исследования, выполненные в формате монографий, книг, исторических очерков^[97], а также и защищенных диссертаций^[98].

Кроме того, отдельные фрагменты и сюжеты, имеющие отношение к выводу на чистую воду тех, кто опошлял ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ, нашли место в ряде монографий обобщающего характера^[99]. Продолжались публиковаться статьи в научной периодике^[100], а также в специальных сборниках^[101]. Ученые, продолжая изучение западногерманской литературы^[102]\, стали больше уделять внимание анализу работ англоязычных авторов^[103].

В целом военно-историческая и историко-партийная литература, посвященная проблеме разоблачения фальсификаций истории Великой Отечественной войны во второй половине 1960-х — первой половине 1980-х гг., основывалась на тех же принципиальных концептуальных и методологических положениях, что и публикации предыдущих периодов.

Обозревая историографические источники, имеющие отношение к теме борьбы с фальсификациями истории Великой Отечественной войны, которые увидели свет в период перестройки, приходится констатировать следующее обстоятельство: ученые-историки развернули острую критику старой историографии и основных оценочных постулатов истории Великой Отечественной войны, сделав главный акцент на критике деятельности И. В. Сталина. Но здесь, из-за погони за сенсациями, скоропалительным внедрением так называемых новых перестроечных подходов, допускались нарушения принципов объективности и историзма. Например, в 1991 г. увидел свет двухтомник «Наше Отечество. Опыт политической истории».

По меткой характеристике М. А. Гареева, с которой, можно, конечно, спорить, но, трудно, в конечном итоге, не согласиться, в данной работе «вся история страны сведена, по существу, к изображению в основном того, что происходило на вершине общества, к интригам и личностным отношениям политических деятелей. Из этой книги едва ли можно получить представление о глубинных процессах жизни общества и деятельности народных масс»^[104].

Здесь во втором томе ярко прослеживается отношение его авторов к освещению вопросов военной истории. В материале, посвященном 1939–1945 гг., нет даже заголовка или подзаголовка «Великая Отечественная война». Описание этой войны дано в девятой главе, которая названа «Советский Союз в годы второй мировой войны». Здесь нет ни слова о битве под Москвой. Лишь после 40 страниц рассказа о неудачах, поражениях, репрессиях (естественно, без упоминания мер, которые предпринимались для укрепления морального духа, повышения уровня морально-психологического состояния личного состава, воинской дисциплины и правопорядка) можно найти косвенные ссылки на успехи советских войск. На десяти страницах последующего текста десять (!) строчек отведено Сталинграду, Курску. В конце главы помещены смутные выводы «о диктаторском режиме Сталина», который едва не привел страну к гибели^[105].

У авторов книги, о которой идет речь выше, вдруг образовались провалы в памяти при трактовке конкретных исторических событий. Так, переход советских войск в наступление в середине января 1945 г., ранее предполагавшееся до этого срока, изображается как произвол советского командования, который привел к «огромным потерям»^[106]. Однако авторы не могли не знать, если они, конечно, квалифицированные специалисты, что это было для нас вынужденным решением, предпринятым по просьбе союзников, оказавшихся в результате наступления вермахта в Арденнах в отчаянном положении.

Ясно, что здесь авторы льют воду на мельницу зарубежных фальсификаторов истории ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ. Вот и закладывались методологические и фактографические основы будущее школы так называемых либеральных историков, столь много сделавших сегодня для опошления исторической памяти о ВЕЛИКОМ ПОДВИГЕ ВЕЛИКОГО СОВЕТСКОГО НАРОДА, СПАСШЕГО НЕ ТОЛЬКО НАШУ ОТЧИЗНУ, НО И ВСЕ СООБЩЕСТВО МИРОВЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ ОТ «КОРИЧНЕВОЙ ЧУМЫ» НАЦИЗМА И ФАШИЗМА.

Однако на столь сложном методологическом фоне историки старой советской школы, стоящие на позициях государственного патриотизма, продолжали упорно разрабатывать проблематику борьбы с «буржуазными фальсификациями» истории Второй мировой и Великой Отечественной войн. Причем они осторожно, без крайностей внедряли в своих монографиях, книгах^[107], статьях^[108], а также и в защищенных диссертациях^[109], те самые перестроечные подходы.

Такими образом, советская историография проблемы борьбы с теми, кто опошлял ВЕЛИКУЮ ПОБЕДУ ВЕЛИКОГО СОВЕТСКОГО НАРОДА, спасшего мир от «коричневой чумы» нацизма и фашизма, обширна и многообразна.

Разумеется, не все историографические источники равнозначны по научной значимости. Они были подвержены деформациям, порожденным конкретно-исторической обстановкой развития советской исторической науки в обозреваемом нами историографическом периоде.

Но этот историографический опыт, имеет, безусловно, непреходящее значение. Он нуждается в осмыслении и переосмыслении с позиций новых подходов, утвердившихся в современной российской исторической науке.

Постсоветская историография

Проблема борьбы с фальсификациями и фальсификаторами истории Великой Отечественной войны развивалась в условиях становления новых подходов в отечественной исторической науке. И такое становление проходило в жесткой борьбе с советской исторической парадигмой. Научные дискуссии нередко подменялись политизированной полемикой, обостренной сложностью социально-экономической, политической и духовной ситуации в стране.

Цех служителей музы Клио после распада СССР напоминал музыкантов оркестра, потерявших ноты незадолго до выхода на сцену: от марксизма-ленинизма как универсальной методологии исторических исследований, в той или иной форме, отреклись, а взамен ничего путного не изобрели^[110]. Типичная ситуация, когда с водой выплескивают ребенка… Ситуация, между тем, не новая в истории мировых цивилизаций. Она характерна для переломных эпох.

В целом 1990-е годы ознаменовались глубоким методологическим кризисом и поиском путей выхода из него^[111]. Между тем, здесь все-таки образовался положительный фактор. Речь идет, в первую очередь о том, что произошло небывалое приращение источниковой базы, которое осуществлялось двумя путями: 1) дальнейшее рассекречивание многих архивных фондов; 2) публикация новых документов по отдельности в научной периодике или в специальных сборниках^[112].

Но дело не только в количестве, но и в качестве. В сборниках появились документы без цензурных купюр по идеологическим и политическим мотивам. Причем здесь резко активизировал усилия Институт военной истории Министерства обороны РФ, силами которого выпустили в свет первые четыре тома из серии сборников документов ГКО СССР Ставки ВГК, Наркомата обороны и Наркомата ВМФ. В них ввели в научный оборот сотни новых, неизвестных историкам документов и материалов^[113]. Увидели свет некоторые оригинальные научно-справочные издания^[114]. Появилась и переводная литература^[115].

Представляется важным такая констатация: начался интенсивный процесс историографического осмысления и переосмысления проблем истории Великой Отечественной войны, в том числе и ее фальсификаций. Но именно тогда и начинает постепенно набрать обороты так называемая либеральная школа исследования истории Великой Отечественной войны. Ее представители самопровозгласили себя «светочами свободы». Но понятия «совесть и честь» у них быстро девальвировали, стремясь к нулевой величине. Такие деятели посчитали, что есть необходимость в радикальном переосмыслении основных концептуальных положений, выработанных советской историографией Великой Отечественной войны в предыдущие десятилетия.

Спрашивается, на каком основании? Потому что концептуальные положения, упомянутые выше, якобы тотально сфальсифицированы всей предшествующей советской военной историографией. И революционное их «переосмысление» — единственное средство приближения к «правде истории». Сказано — сделано. В сборнике «Другая война», судя по его текстологическому анализу, появились некоторые фрагменты и сюжеты, которые подстроены под западные методологические стереотипы и аксиологические суждения относительно событий 1939–1945 гг. (что и выдается за «революционное переосмысление»)^[116].

И, видимо, глубоко символично, что на фоне появления доморощенных самопровозглашенных «светочей свободы», насилующих историческую истину, появились лживые пасквили изменника Родины В. Б. Резуна. Иуды, набравшегося наглости и цинизма взять псевдоним «Суворов»^[117].

Очень хорошо, что сегодня эта ложь убедительно опровергнута российским историками^[118]. Так А. В. Исаев взял на себя труд проверить ссылки В. Б. Резуна, их контекст и действительное значение и тем самым восстановил реальную картину событий по ранее засекреченным документам. Книга представляет собой анализ теории В. Суворова (В. Б. Резуна), утверждающего, что трагические события 1941 г. — это следствие планировавшегося «освободительного похода» в Европу. А. Исаев анализирует приводимые В. Суворовым факты и цитаты, их достоверность и интерпретацию. Параллельно опровержению постулатов «разведчика-аналитика» (по совместительству гнусного изменника Родины) ученый в популярной форме излагает взгляд современной исторической науки на причины неудач СССР в начальном периоде войны, рассказывает о применении различных видов военной техники^[119]. Тем самым он убедительно ниспровергает ложь того, для кого слово Отечество отождествляется с банковским вкладом, на котором хранятся иудины гонорары (правда, больше, нежели тридцать сребреников, однако их суть от этого не меняется).

Но что характерно: в противовес работам тех, в ком совесть нечиста, появилось немало публикаций, в которых авторы рассматривали проблематику истории Великой Отечественной войны действительно с новых подходов, утверждающихся тогда в российской исторической науке. Они объявили бой «пожирателям исторической памяти» о ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЕ ^[120].

Причем в этом бою честные ученые избежали крайностей в оценках советского историографического опыта, что не исключало, однако, его здоровой критики. Например, М. А. Гареев сделал следующий вывод:

новейшая историография свидетельствует о том, что правдивость и объективность истории больше всего страдает из-за подчинения ее конъюнктурным интересам той или иной политики и идеологии. Под предлогом партийности, особенно в сталинско-брежневские времена, общественные науки и, в первую очередь, история, были подчинены господствовавшей политике и идеологии, «толкование исторических событий, в том числе и в области военной истории, подгонялось под определенные политические и идеологические установки»^[121]. Ученый справедливо посчитал, что в послевоенные годы стремление отлакировать события 1941–1945 гг. «было довольно распространенным явлением»^[122]. Однако военно-историческая наука призвана «объективно проанализировать все обстоятельства, обусловившие неудачи и победы, и дать обоснованный ответ на этот вопрос»^[123].

И надо сказать, что подобную методологическую установку ее автор реализовал на практике в своей работе «Неоднозначные страницы войны (очерки о проблемных вопросах истории Великой Отечественной войны)^[124], а также в монографии, посвященной анализу полководческой деятельности Г. К. Жукова^[125].

Подчеркнем, что М. А. Гареева, маститого советского/российского ученого, услышали авторы ряда публикаций, которые дали в них материал, в том числе и для борьбы с фальсификациями истории достижения ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ^[126]. Здесь наиболее заметным историографическим событием стала монография Н. И. Кондаковой^[127]. Побудительный мотив для автора в написании монографии — боль за судьбу России, осознание того, что «очернительство всего созданного нашими отцами и дедами, нравственный нигилизм молодежи, эгоизм и другое, что не приближает наш народ к демократии прогрессу, а может привести к одичанию нации, гибели российского государства»^[128]. Столь категоричный императив обусловил полемичность, местами резкость анализируемого труда.

Вместе с тем, нельзя не отметить, что позиция Н. И. Кондаковой открытая. Ее острие направлено против тех авторов, которые «в поисках сенсационности или коммерческой выгоды стали вообще отвергать все наследие народа за последние десятилетия, в том числе и всемирно известный подвиг во Второй мировой войне. И, получается, по сути: целясь в коммунистическую идеологию, тоталитарную систему, попадают в свою Россию»^[129].

Примечательно, что в то же время, военные ученые В. А. Золотарева и С. А. Тюшкевича, тщательно проанализировали опыт и уроки отечественной военной истории, и сделали ряд кратких оценочных суждений в обобщенной историко-философской форме. Например, о моральном духе РККА в годы Великой Отечественной войны, а также о необходимости борьбы с фальсификациями истории достижения ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ^[130].

Представляется принципиальным подчеркнуть, что к концу лихих девяностых наметилось историографическая тенденция более взвешенного отношения к историографическим наработкам предшественников, созданных в Советском Союзе. Стало жестче оцениваться нигилистическое отношение к советскому историографическому опыту осмысления, в том числе, накопленному в сфере разоблачения фальсификаторов истории Великой Отечественной войны.

Например, Ю. А. Поляков, подвергнув взвешенной научной критике труды, где в угоду новой политической конъюнктуре игнорируются достижения советской историографии Великой Отечественной войны, искажаются многие факты, делает глубокое обобщение о том, что «печально, когда неразумная сенсация привлекает больше внимания, чем разумное объяснение событий». Заслуживает самого пристального внимания обобщение ученого о том, что в постсоветской историографии после 1995 г. наметилась тенденция, когда «высказывания о войне в обобщающих трудах, учебниках, статьях стали более спокойными, уравновешенными»^[131].

Нельзя не заметить еще одну историографическую тенденцию, сформировавшуюся к концу лихих девяностых. Значительное число историков не стало видеть оснований для отказа от всего наработанного советской военной историографией. Это не означает догматического следования прежним подходам и игнорирования документов, ставших известными исследователям в последние годы^[132].

Таким образом, проблема борьбы против тех, кто опошляет ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ, получила дальнейшую разработку в условиях жесткого теоретико-методологического кризиса отечественной исторической науки. Кризиса, который постепенно преодолевался.

В это время фальсификаторы всех мастей и оттенков бросили в атаку большие силы и средства, воспользовавшись, в том числе, конституционным запетом на цензуру в РФ.

Однако они получили достойный отпор от честных исследователей, занимавших государственно-патриотическую позицию.

Современная историография

В ней утвердились новые подходы в отечественной исторической науке^[133]. Разрыв с советской историографической парадигмой стал не просто историографическим фактом (как это имело место в 1990-х гг.), а историографической тенденцией, принявшей устойчивый характер. Кризис исторической науки 1990-х годов преодолели^[134].

В историографии Великой Отечественной войны на данном этапе продолжалось издание оригинальных документов^[135], а также неординарных научно-справочных изданий^[136], в которых имеются и элементы исследования^[137]. Издаются и мемуары^[138].

Случилось здесь и знаковое событие — выпуск в свет фундаментального обобщающего 12-ти томного научного труда «Великая Отечественная война. 1941–1945» (подготовлен в соответствии с распоряжением Президента России В. В. Путина от 5 мая 2008 г.)^[139]

Проблематика нового издания исключительно многопланова: в отличие от ранее выходивших в СССР фундаментальных трудов о войне перед авторским коллективом стояла задача показать не только вооруженное противоборство, но и экономическую, политическую, дипломатическую, социальную, духовную, повседневно-бытовую и другие составляющие такого сложнейшего общественного явления, каким являлась Великая Отечественная война.

К выполнению труда были привлечены практически все имеющиеся в стране научные силы. Специально сформированный под эту государственную задачу авторский коллектив составили около 200 специалистов различного профиля (военные и гражданские историки, экономисты, политологи, юристы), представляющие научные институты РАН и общественные академии^[140], военные и гражданские учебные заведения^[141], государственные и ведомственные архивы, оборонно-промышленный комплекс, ветеранскую общественность^[142].

Новое издание вводит в оборот сотни выявленных за последние два десятилетия документов, находившихся ранее на закрытом хранении в Архиве Президента РФ, Российском государственном архиве социально-политической истории, Центральном архиве Министерства обороны РФ, других отечественных и зарубежных архивохранилищах.

На этой уникальной документальной базе вскрыты истинные причины и цели преступной войны Германии против СССР, опровергнуты мифы о «превентивной войне» с ее стороны; показано, что цели Советского Союза в войне против фашистского блока отвечали жизненным интересам как народов нашей страны, так и народов других стран; раскрыт справедливый характер войны СССР за право на существование, независимость и территориальную целостность. На основе статистических данных и фактов показано, что Великая Отечественная была главной составляющей Второй мировой войны, что Советский Союз вынес основную тяжесть борьбы с нацистской Германией и ее европейскими союзниками.

В этом труде также дан анализ стратегического взаимодействия с союзниками по антигитлеровской коалиции, роли экономической и военно-технической помощи союзников, предоставленной по ленд-лизу; раскрыт народный характер войны, проанализированы роль государственных, партийных и военных органов, общественных организаций, церкви в мобилизации всех сил страны на разгром врага, источники и движущие силы борьбы с агрессором, характер борьбы в тылу врага; определены цена войны и победы, демографические и материальные потери в ходе вооруженной борьбы и войны в целом.

Не ушли авторы и от аргументированных ответов на вопросы, по которым сегодня не прекращаются дискуссии: можно ли было предотвратить Вторую мировую войну и нападение Германии на СССР; в чем причины поражений Красной армии 1941 года и огромных потерь в войне; почему некоторая часть населения страны сотрудничала с врагом; имеют ли хоть малейшие основания попытки недругов России представить армию, освободившую полностью или частично 11 стран Европы и 2 страны Азии, захватнической, и др.

Исследователи не приемлют академическую отстраненность в оценке того, о чём они пишут. Они активно реагируют на попытки фальсификаторов отменить само понятие «Великая Отечественная война» и подставить на его место дефиниции «советско-немецкая», «нацистско-советская»; приписать Советскому Союзу равную с третьим рейхом ответственность за развязывание войны; навязать европейскому обществу вместо образа советского солдата-освободителя образ оккупанта и насильника.

Критическому осмыслению подвергнута вся сумма знаний о Великой Отечественной войне. Достоверно установленные факты отделены от вымыслов, исправлены допущенные ранее в освещении войны ошибки и просчеты.

Нельзя не отметить и еще одну качественную характеристику многотомника — его нацеленность в будущее. Коллектив авторов прямо и недвусмысленно стремился извлечь из войны и ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ практические уроки для России и развития ее вооруженных сил в XXI веке. Насколько это удалось — судить читателям. Новейший фундаментальный труд по истории Великой Отечественной войны обрел в канун 70-летия Великой Победы самостоятельную и, смеем надеяться, долгую, плодотворную жизнь.

Но этот уникальный труд был встречен в штыки доморощенными «светочами свободы». По-другому и быть не могло: ведь на страницах многотомника им дана мощная отповедь за их многочисленные извращения истории достижения ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ.

Необходимо особенно подчеркнуть следующее обстоятельство принципиального характера: в современной историографии так называемые либеральные историки (читай: освобожденные от «химеры совести») начали массированную атаку на НАШИ СВЯТЫНИ И САКРАЛЬНЫЕ СИМВОЛЫ ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ.

Некоторые из них избрали здесь тактику с элементами примитивизма. Такие бессовестные деляги, прикрываясь новой фразеологией из сферы методологии истории, стали искажать установленные исторической наукой данные только на том основании, что они добыты в советский период. Например, М. Ходаренок утверждает, что политические органы Вооруженных сил выполняли исключительно деструктивную функцию. По его мнению, в годы Великой Отечественной войны они являлись «неграмотными надсмотрщиками» при командирах. Политорганы не способствовали повышению уровню морально-психологического состояния личного состава и т. д.^[143]

Налицо явное отступление от принципа историзма, влияние на автора политизации. А ведь роль и место политорганов в деле укрепления морального духа РККА в годы Великой Отечественной войны — многоаспектная, противоречивая проблема. И одной оценкой, а вернее оценочным ярлыком, ее никоим образом нельзя раскрыть.

Другие из доморощенных «светочей свободы», у коих совесть нечиста, все так же, как в лихие девяностые, не прекращают гонки за сенсациями, которые, извлекая вне контекста архивных документов, односторонне их трактуют. Например, К. М. Александров, проанализировав сталинские репрессии, сделал следующий вывод: Великая Отечественная война была не Отечественной войной советского народа за спасение нашей уникальной цивилизации, а всего лишь «другой войной — войной против богоборческого и античеловеческого сталинизма»^[144]. Автор в своих амбициях замахнулся на пересмотр сущности и содержания Великой Отечественной войны, но не смог обосновать свой главный вывод ни логически, ни исторически. Такую же оценку можно дать еще одной работе К. М. Александрова, в которой он пытается обелить изменника Родины генерала А. А. Власова^[145].

Однако еще дальше пошел все тот же изменник Родины В. Б. Резун (В. Суворов), написавший очередной пасквиль «Тень победы». Он в нем поставил цель: всемерно дискредитировать великого советского полководца Г. К. Жукова. Кредо грязного предателя сформулировано так: Советский Союз должен остаться без героев, ибо «вожди Советского Союза, все без исключения — это банда преступников и негодяев»^[146].

Но дискредитация Г. К. Жукова выглядит неубедительной даже для простого читателя, имеющего элементарные исторические знания. Например, вряд ли стоит тратить научные силы на опровержение утверждения В. Суворова, что парадом Победы должен был командовать по праву не Г. К. Жуков, а другой «герой» — генерал-предатель А. А. Власов. Ничего удивительного В. Резун, изменник Родины, оправдывает другого предателя, в чем-то себе подобного. Вся книга скомпилирована из выхваченных из контекста отрицательных высказываний о Г. К. Жукове (личность-то неоднозначная). Подобный прием не нов, но он приносит кратковременный и дешевый успех. Можно в данной связи поддержать характеристику книги В. Суворова, данную М. А. Гареевым, книга предателя — верх «бесстыдства, наглости и дремучего невежества…»^[147].

Вот поэтому честные специалисты из цеха служителей музы Клио уже давно бьют тревогу. Так, известный военный историк Ю. В. Рубцов пишет буквально следующе:

«Сегодня нас понуждают полностью сдать позиции, которые всегда считались незыблемыми, потому что отражали объективную реальность. А именно: усвоить, что все в нашей истории было либо «неправильным», либо вовсе преступным; признать агрессором не фашистскую Германию, а Советский Союз; согласиться с тем, что не военная машина Гитлера, а кремлевское руководство планомерно уничтожало во время войны советский народ… что наши полководцы — бездари, способные побеждать не иначе как большой кровью…»^[148]

И очень хорошо, что не просто бьют тревогу настоящие историки — честные ученые, стоящие на государственно-патриотических позициях, но и ведут жесткую бескомпромиссную борьбу с извращениями исторической правды о ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЕ. В данной связи обращает на себя внимание книга М. А. Гареева «Полководцы Победы и их военное искусство». Предмет исследования, выбранный крупным военным историком для своего очередного труда, — военное искусство полководцев, завершивших Великую Отечественную и, в целом, Вторую мировую войну.

Автор ставил своей целью выявить характерные особенности полководческого почерка выдающихся военачальников, внесших наибольший вклад в достижение победы, чем он (их почерк) отличается от почерка других известных полководцев Второй мировой войны, каким новыми приемами и способами боевых действий они обогатили военную науку и военное искусство, в чем смысл и актуальность их военного наследия для дальнейшего развития военной теории и практики. Все это преподносится в очерковой форме. Представляет, например, здесь повышенный интерес такое обобщение М. А. Гареева:

«Нельзя согласиться и с утверждениями, что все время войны держалось лишь на насилии и принуждении. Уж, какие свирепые репрессивные меры с массовыми расстрелами принимали фашисты, но они так и не смогли покорить большинство советских людей и партизан на оккупированной территории. Вообще, управлять российскими народами лишь одним насилием невозможно…»^[149].

… полагать, с этим трудно спорить, если, во-первых, помнить многовековой исторический опыт нашей Отчизны, а, во-вторых, просто оставаться на позициях здравого смысла. И это лучший ответ на опошление ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ со стороны тех, в ком совесть нечиста. Но еще более жесткий ответ дал М. А. Гареев таким делягам в своей книге «Сражения на военно-историческом фронте». Книга представляет собой сборник очерков-статей по важнейшим военно-историческим проблемам. В центре внимания актуальные вопросы истории Великой Отечественной войны и вытекающие из них уроки. Автор убедительно противостоит попыткам извратить основной смысл и события Второй мировой войны, дегероизировать и облить помоями героические страницы историю нашей Отчизны.

М. А. Гареев всегда особенное внимание уделял утверждению правды о ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЕ, разоблачению большой и подлой лжи, которая витает вокруг нее. До конца своих дней фронтовик, ученый, генерал продолжал «сражаться на военно-историческом «фронте»^[150].

Важное место в борьбе с теми, в ком совесть нечиста, кто льет ушаты помоев на ВЕЛИКИЙ ПОДВИГ ВЕЛИКОГО СОВЕТСКОГО НАРОДА, занимает книга «Покушение на Великую Победу». Ее архитектоника довольно оригинальна — относительно самостоятельные сюжеты из истории Великой Отечественной войны, объединенные общим началом — разоблачение современных фальсификаций, имеющих целью исказить значимость ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ для дальнейшего хода истории сообщества мировых цивилизаций, а также принизить роль СССР в разгроме нацизма и фашизма^[151].

Рассматриваемая тема нашла также то или иное отражение в материалах ряда научных конференций^[152], научных статей^[153]. Выпустили в свет и монографии^[154]. Все они написаны с позиций государственно-патриотического подхода.

Таким образом, в современной историографии проблемы фальсификации истории Великой Отечественной войны, налицо наращивание усилий и темпов и со стороны доморощенных «светочей свободы», и со стороны честных исследователей, занимающих государственно-патриотическую позицию. Между ним идет жесткая борьба.

И тем, в ком совесть нечиста, опошляющим самую героическую и одновременно трагическую страницу в истории Державы Российской, приходиться все чаще держать оборону. Однако говорить о полной победе над «пожирателями исторической памяти», думается, пока что рановато. «Бои за историю» на историографическом фронте истории Великой Отечественной войны продолжаются.

1.2. Источники (краткая характеристика)

…Разборка и критическая разработка источников — работа, «стоящая на ближайшей очереди в изучении нашей истории

В. О. Ключевский^[155]

При сборе первичных сведений степень точности мала, но при прослеживании долго идущего процесса случайные ошибки взаимно компенсируются, «благодаря чему можно получить описание, удовлетворяющее практической задаче — пониманию эпохи. И чем шире охват, тем выше точность

Л. Н. Гумилев^[156]

Использованные нами исторические источники^[157] классифицированы в соответствии с установившейся в источниковедении системой.

В данном труде в качестве одного из важных исторических источников фигурируют нормативно-правовые акты^[158]. Так, разоблачая фальсификаторов истории Великой Отечественной войны, мы апеллировали к решениям Нюрнбергского процесса (международный судебный процесс над бывшими руководителями гитлеровской Германии, 20 ноября 1945 — 1 окт. 1946 г.)^[159]. Это воистину уникальный исторический источник об уникальном историческом феномене^[160]. Здесь представляется исключительно принципиальным констатировать: приговоры Нюрнбергского трибунала имеют юридическую силу и сегодня. Но почему-то об этом склонны забывать (или сознательно игнорировать?!) доморощенные «светочи свободы», у которых ВЕЛИКАЯ НАША ПОБЕДА — бельмо на глазу! Думается, что это не склероз. Здесь что-то с совестью…

Использовались и документы правившей в Советском Союзе коммунистической партии. Они, по существующему тогда порядку вещей в СССР, не будучи де-юре нормативно-правовыми актами, являлись таковыми де-факто^[161]. Одним из источников для нашей книги стала работа И. В. Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза», в которой размещены ряд нормативно-правовых актов (приказы Верховного главнокомандующего, приказы Народного комиссара обороны СССР и пр.^[162]). Ряд документов и материалов, в том числе и делопроизводственного характера^[163], почерпнуты из различных изданий^[164].

Изучались и эго-документы^[165]. Например, проведен компаративный анализ фрагментов и сюжетов из воспоминаний полководцев ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ (Г. К. Жукова^[166], К. К. Рокоссовского^[167], А. М. Василевского^[168] и др.) с мемуарами и дневниками побежденных генералов вермахта (Г. Гудериана^[169], Э. Манштейна^[170], Ф. Гальдера^[171] и др.).

Работая с эго-документами, авторы которых, — побитые генералы вермахта, — мы учитывали, что все издания, выходившие в Советском Союзе, отмечались особым образом. Так, в аннотации издания дневника начальника немецкого генерального штаба Ф. Гальдера значилось: «Русское издание книги предназначается, прежде всего, для офицеров и генералов Советской Армии». Это означало, что книги не были предназначены для широкого пользования, и купить их в магазине или взять в библиотеке обыкновенному читателю было невозможно. Они шли под грифом служебной литературы. Издания, побитых генералов вермахта снабжались большим количеством сносок, замечаний, опровержений русской редакции. Примечательно, что ни на одной из таких публикаций (до 1968 года), не стоит в конце книги тираж, так что судить о количестве выпускаемой таким образом литературы «не для всех» можно только приблизительно. Но что удивительно: в мемуарах побежденных, при всей политической ангажированности их авторов, жестко детерминированной холодной войной между СССР и США с партнерами, иногда проскальзывают трезвые, взвешенные оценки. Особенно этим примечателен дневник Ф. Гальдера, писавшийся по горячим следам. Генерал день за днем показывает самые важные события без прикрас и последующих политических и конъюнктурных наслоений — такими, какими они виделись из окна немецкого генерального штаба на тот момент времени.

Но немецкие генеральские воспоминания имеют такую особенность: субъективизм, который есть неотчуждаемое качество любых мемуаров^[172], многократно усиливается здесь синдромом побежденных. Не смогли они, взять волю в кулак, и приподняться над политическими пристрастиями, личными обидами и амбициями военачальников, которые потерпели сокрушительный крах на полях сражений с «коричневой чумой» нацизма и фашизма.

Изучая же воспоминания советских полководцев Великой Отечественной войны, мы учитывали, что в них, изданных в советское время, налицо общие характерные черты и особенности: идеологическая заданность и «выдержанность»; выбор тем и выбор сюжетов — не личные переживания авторов, а события или вождь — объект воспоминаний; стремление быть сопричастным тем или иным событиям; стандартизация в характеристике ситуаций, людей; недоговоренность, наличие определенных умолчаний (особенно тогда, когда речь идет об исторических персоналиях), эзопов язык. Но под особое наше исследовательское внимание попал фактор цензурного давления^[173].

Источником создания для книги стали материалы периодической печати^[174]. В частности, мы провели выборочный просмотр фронтовых газет^[175], а также газет некоторых общевойсковых армий периода Великой Отечественной войны^[176]. Это дало возможность осмысления незаурядной фактографии, которая содержится в такой уникальной периодике (даже с учетом предварительной обработки ее материалов военной цензурой).

Разумеется, источником послужили научно справочные издания^[177]. Среди них особенно следует отметить статистические исследования о людских потерях в Великую Отечественную войну^[178]. Именно они, в значительной степени, помогли разоблачить циничную ложь псевдоисториков, которые именую себя либералами — «светочами свободы» (без наличия, однако, совести)^[179].

Таким образом, характеристика основных групп источников показывает, что уровень репрезентативности здесь достаточно высок. Их совокупность дает возможность в относительно полной мере раскрыть проблему борьбы с «пожирателями исторической памяти», теми, кто покушается на ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ над «коричневой чумой» нацизма и фашизма.

Дополняя и уточняя друг друга, комплекс источников служит хорошей научной базой для этой книги.

ВНИМАНИЮ СТУДЕНТОВ! ПРОВЕДИТЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНУЮ РАЗМИНКУ. ВЫПОЛНИТЕ ЭТИ ЗАДАНИЯ

1. Раскройте и обоснуйте условия детерминации развития советской исторической науки по рассматриваемой проблеме.

2. Почему работа «Фальсификаторы истории» положила начало советской специальной исторической литературе, разоблачающей тех, кто покушался на победу советского народа в Великой Отечественной войне, ответ обоснуйте?

3. Составьте презентацию «Деятельность советских историков в сфере борьбы с фальсификаторами истории Второй мировой и Великой Отечественной войн»

4. Определите исследовательские ориентиры изучения фальсификации истории Великой Отечественной войны в 1970–1990-е годы.

5. Раскройте причины кризиса отечественной исторической науки по изучаемой проблеме в постсоветский период.

6. Докажите, что кризис исторической науки по разоблачению фальсификаций достижения победы в Великой Отечественной войне, имевший место в 1990-х годах, в настоящее время преодолен.

7. Проанализируйте основные группы источников по рассматриваемой проблеме.

Примечания

45

Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография / Перевод и комментарии Ю. А. Асеева; Ст. М. А. Кисселя; Отв. ред.: И. С. Кон, М. А. Киссель. М., 1980 [Электронный ресурс] Бесплатная библиотека России. Конференции, книги, пособия, научные издания, учебные пособия [сайт]. URL: ibed.ru/knigi-nauka/705857–1-p-kollingvud-akademiya-nauk-sssr-g-collingwood-the-idea-history-autobiography-dzh-kollihgvud-ideya-istorii-a.php (дата обращения: 09.02.2020).

46

Ключевский В. О. Записная книжка // Ключевский В. О. Соч.: в 9 т. Т. IX. Материалы разных лет. М., 1990. Электронная версия. [Электронный ресурс] Lib/ru. Классика [сайт] — URL: http://www.az.lib.ru/k/kljuchewskij_w_o/text_ 1892_ zapismaya_knizhka.shtml (дата обращения: 18.01. 2020).

47

Под историографическим источником понимается традиционный исторический источник, вовлеченный в процесс историографического анализа.

48

См.: Великая Отечественная война 1941–1945: энцикл. М., 1985. С. 307. Причем здесь ярко прослеживается процесс наращивания усилий и темпов. Так, если за первое послевоенное десятилетие (1945–1955 гг.) по истории Великой Отечественной войны издали 1200 книг, брошюр и журнальных статей, в том числе 14 обобщающих трудов, то за последующие пять лет (1956–1961) увидели свет уже более 2000 книг, брошюр и журнальных статей, в том числе 73 обобщающих исследования (История Великой Отечественной войны. Т. 6. М., 1965. С. 403).

49

См., например: Поляков Ю. А. Наше непредсказуемое прошлое: полемические заметки. М., 1996; Сидорова Л. А. Советская историческая наука середины XX века: синтез трех поколений историков. М., 2008 и др. Отметим лишь, что здесь боролись два противоположных направления: 1. Жесткая критическая (во многом, как стало понятно с определенной временной дистанции, тенденциозная, в значительной степени, необъективная) оценка итогов развития советской историографии. Например, Ю. Афанасьев безапелляционно заявил буквально следующее: советская историография «особый научно-политический феномен, гармонично вписанный в систему тоталитарного государства и приспособленный к обслуживанию его идейно-политических потребностей» (Афанасьев Ю. Феномен советской историографии // Отечественная история. 1996. № 5. С. 151). Примерно такую же оценку высказала Н. В. Иллерицкая, поддержав мнение Ю. Н. Афанасьева. Она пришла к выводу, что «партийное руководство наукой сыграло свою пагубную роль — советская историческая наука перестала быть наукой, так и не предприняв серьезных попыток стать ею» (Иллерицкая Н. В. Становление советской историографической традиции: наука, не обретшая лица // Советская историография. М., 1996. С. 187). 2. Осмысление феномена советской историографии с позиции новых подходов, утвердившихся сегодня в отечественной исторической науке. А они подразумевают исключение жестких излишне категоричные аксиологических суждений, подобных приведенным выше. Наступает время верификационных, академически взвешенных оценок. Не случайно, в последние годы в научном сообществе все более утверждается точка зрения, согласно которой использование формулы «феномен советской историографии» сочетается с признанием ее достижений» (Бычков С. П., Свешников А. В. Проблема феномена советской историографии // Очерки истории отечественной исторической науки ХХ века. Омск, 2005. С. 124). Именно эта точка зрения и находит отражение в ряде добротных современных историографических исследований (См., например: Ефремов В. Я. Моральный дух Красной армии и проблемы его укрепления в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 — май 1945 гг.): советская и постсоветская историография XX века: монография. СПб., 2006; Гуров В. А. Историография и исторические причины локальных войн и вооруженных конфликтов на постсоветском пространстве: первый исторический опыт (1988–2005 гг.). Монография. Тольятти, 2010 и др.)

50

Теоретическая и методологическая база исторических исследований закостенела в рамках догматизированного марксизма, преломленного сталинскими идеологами в политических интересах тоталитарного режима (читай: марксизм-ленинизм). Марксизм-ленинизм, в большевистском его измерении, стал, по емкому определению Б. Рассела, данного ученым еще в 1920 г., не просто политической доктриной, но еще и религией со «своими догмами и священным писанием» (Рассел Б. Практика и теория большевизма. М., 1991. С. 7). На долгое время в теории исторического познания занял ведущее место догматизм. А его главную характерную черту ранее четко определил великий Г. Гегель — односторонне рассудочное мышление, когда «исключаются противоположные определения» (Гегель. Соч. М.; Л., 1929. Т. 1. С. 70.). Причем, догматизм выступал в тесной связи с конъюнктурщиной, которая в отличие от него, может быть не закостенелой, а постоянно видоизменяться, реагируя на политический ангажемент. В конечном итоге, И. В. Сталин, сделав марксизм-ленинизм государственным мировоззрением, оградив его от критики, создал все условия, чтобы тот, вместо утверждения себя в качестве одного из путей исторического познания, окончательно закостенел.

51

См., например: Ефремов В. Я. Деятельность властных структур по укреплению морального духа вооруженных сил Советского государства (1918–1991 гг.): историографическое исследование. Самара, 2007 и др.

52

См., например: Ипполитов Г. М., Ефремов В. Я. Условия выполнения советских исторических исследований по проблемам Гражданской войны в России во второй половине 1930-х — первой половине 1950-х гг. // Самарской научный вестник. Науч. журн. 2013. № 4(5). С. 81–85 и др.

53

Не случайно, к примеру, в 1952 г. в пятый раз переиздали книгу И. В. Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза» (см.: Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. 5-е изд. М., 1952).

54

См., например: Сборник сообщений Чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков. М., 1946; Важнейшие законы и постановления Советского государства за время Великой Отечественной войны: в 19 вып. М., 1946; Героическая оборона Севастополя 1941–1942: сб. док. и материалов. Симферополь, 1946; Героический Сталинграда: сб. док. и материалов: в 2 кн. Астрахань, 1948; Сборник военно-исторических материалов Великой Отечественной войны: в 19 вып. М., 1949; Битва за Тулу: сб. док. и материалов. Тула, 1950 и др.

55

Вознесенский Н. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М., 1948.

56

См.: История Великой Отечественной войны. Т. 6. С. 403. Достижению таких результатов способствовало то, что, начиная с 1946 г., активно работали Управление по изучению опыта войны, а с 1949 г. — Военно-историческое управление, а с 1953 — Военный отдел Военно-научного управления Генерального штаба Советской Армии, Главного штаба ВМФ и Главного штаба ВВС, военно-исторические отделения и группы ряда управлений Министерства обороны СССР, Институт истории АН СССР. Интенсивно исследовалась история Великой Отечественной войны в вузах страны (Более подробно см.: Жилин П. А. Советская военно-историческая литература // Развитие советской исторической науки 1970–1974. М., 1975. С. 108–121 и др.)

57

Хрущевская оттепель — уникальный период отечественной истории. Ее породил XX съезд КПСС (1956 г.). Секретный доклад Н. С. Хрущева оголяет страшную правду о временах культа личности И. В. Сталина, а вернее, как сегодня стало ясным, лишь только ее небольшую часть. Этот доклад сыграл (в какой-то мере) роль горького лекарства, которое больной, морщась, выпивает, чтобы выздороветь. И хотя (теперь это уже не вызывает сомнения), хрущевская правда о мрачных временах культа личности И. В. Сталина была рафинированной, в советском социуме она буквально вызывала шок. Следом началась мучительная переоценка ценностей, ломавшая души, например, поколения «шестидесятников» (многие из них впоследствии стали на путь диссидентства). Хрущевская оттепель — время мечтаний и несбывшихся надежд. Его главное содержание обусловливалось, если говорить обобщенно, конструктивными процессами в экономической, социально-политической и духовной жизни страны. Но, хотя облик страны благодаря циклу реформ преобразился, крупного прорыва в новое качество не произошло. Налицо сплошной узел противоречий, который так и не удалось разрешить: слишком цепко мертвый И. В. Сталин держал Н. С. Хрущева и его единомышленников за ноги (более подробно см., например: Зубкова Е. Маленков, Хрущев и «оттепель» // Коммунист. 1990. № 14. С. 86–95; Косолапов Р. «Оттепель» дала распутицу. XX съезд КПСС: взгляд через сорок лет // Диалог. 1996. № 4. С. 66–68; Аксютин Ю. В. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953–1964 гг. М., 2004 и мн. др.)

58

Более подробно см., например: Ипполитов Г. М., Ефремов В. Я. Условия выполнения советских исторических исследований по проблематике истории Гражданской войны в России (1918–1922 гг.) во второй половине 1950-х — первой половине 1960-х гг. // Самарский научный вестник. Науч. журн. 2016. № 2 (15). С. 120–126 и др.

59

Герои и подвиги. Советские листовки Великой Отечественной войны 1941–1945. М., 1958; Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941–1945 гг.). М., 1963; Огненные годы: молодежь в годы Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.: сб. док. М., 1965; «Совершенно секретно! Только для командования!»: Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы. М., 1967 и др.

60

См., например: Руководство КПСС — основа основ советского военного строительства: рекомендуемый указатель. М., 1963.

61

Более подробно см., например: На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе / Под ред. В. В. Журавлева. М., 1990; Медведев Р. А. Личность и эпоха: политический портрет Л. И. Брежнева. М., 1991; Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991. Изд. второе, испр. и доп. Новосибирск, 2000 и др.

62

См., например: Ипполитов Г. М., Полторак С. Н. Советская историография Гражданской войны в России во второй половине 1960-х — первой половине 1980-х гг. Статья первая. Условия развития советской исторической науки в исследуемый период //Клио. 2017. № 4(124). Февр. С. 46–58 и др.

63

См.: Жилин П. А. Советская военно-историческая литература // Развитие советской исторической науки 1970–1974. С. 108.

64

Москва — фронту. 1941–1945: сб. док. и материалов. М., 1966; «Мы обвиняем»: документы и материалы о злодеяниях гитлеровских оккупантов и латышских буржуазных националистов в Латвийкой советской социалистической республике. 1941–1945. Рига, 1967; Тридцатилетие победы советского народа в Великой Отечественной войне: Документы и материалы. М, 1975; КПСС о Вооруженных Силах Советского Союза: документы. 1917–1981. М., 1981; Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны, 1941–1945: В 2-х т. М., 1983; Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны: Документы и материалы: В 2 т. М., 1984; Преступные цели — преступные средства: документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941–1944). М., 1985 и др.

65

Военные вопросы в документах КПСС и Советского государства: аннот. библиографический указ. М., 1980.

66

Здесь необходимо подчеркнуть один принципиальный момент. Не отрицая значимости публицистики времен перестройки, мы полагает, что уместным будет отметить следующее: историческая критика, выплеснутая на страницы публицистических изданий, являлась крайне односторонней. Это не была взвешенная, объективная история страны. Публицисты дали быстрый, крайне политизированный ответ на те фальсификации, умолчания, искажения, которые так щедро расточали по части истории политический режим И. В. Сталина и приходившие к власти после него лидеры КПСС. Получилась типичная политизация истории в интерпретации публицистов и писателей. Именно поэтому в среде историков-профессионалов такая история встретила непонимание и удивление. Но других методов воссоздать даже полуправду в то время не было. Однако такой поворот событий подталкивал историков к активизации свих профессиональных действий в области как теоретического, так и конкретно-исторического осмысления и переосмысления событий. — Г. И., А. Р., Ю. Р.

67

См., например: Освободительная миссия Советских Вооруженных Сил в Европе во второй мировой войне: документы и материалы. М., 1985; Величие подвига советского народа: Зарубежные отклики и высказывания 1941–1945 годов о Великой Отечественной войне. М., 1985; Преступные цели гитлеровской Германии в войне против Советского Союза: Документы и материалы. М., 1987; Катынская драма. Козельск, Старобельск, Осташков: судьба интернированных польских военнослужащих. М., 1991; Страницы истории советского общества: факты, проблемы, люди. М., 1991; Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной войне, 1941–1945: Статистический сборник. М, 1990; Из истории Великой Отечественной войны. (Документы и материалы) // Известия ЦК КПСС. 1990. № 1–12; 1991. № 1–7 и др.

68

Более того, в отношении историков, пытавшихся выйти за рамки устоявшихся догм и оценок, одобренных официальными идеологами ЦК КПСС, делались соответствующие оргвыводы. Так, был снят с должности заместитель начальника Главного политического управления СА и ВМФ, а затем и с должности начальника Института военной истории Министерства обороны СССР генерал-полковник Д. А. Волкогонов. Одно из обвинений, инкриминированных ему — «очернительство советской истории» (Волкогонов Д. А. Этюды о времени. М., 1998).

69

Фальсификаторы истории (историческая справка). ОГИЗ, Главполитиздат, 1948.

70

Имеется в виду Мюнхенский сговор 1938 г. о присоединении пограничных земель Чехословакии, населенных немцами, к нацистской Германии. Явился результатом агрессивной политики А. Гитлера, провозгласившего ревизию Версальского мирного договора 1919 г. с целью восстановления германского рейха, с одной стороны, и поддержанной США англо-французской политики «умиротворения», с другой. Английское и французское руководство было заинтересовано в сохранении статус-кво, сложившегося в Европе в результате Первой мировой войны 1914–1918 г., и рассматривало политику Советского Союза и мирового коммунистического движения как главную опасность для своих стран. Лидеры Великобритании и Франции стремились политическими и территориальными уступками за счет стран Центральной и Юго-Восточной Европы удовлетворить экспансионистские притязания Германии и Италии, достичь «широкого» соглашения с ними и обеспечить тем самым собственную безопасность, подтолкнув германо-итальянскую агрессию в восточном направлении. Не получилось (более подробно см., например: Документы по истории мюнхенского сговора, 1937–1939. М., 1979; Матвеев А. А. Провал мюнхенской политики (1938–1939 гг.). М., 1955; Ротштейн Э. Мюнхенский сговор. М., 1959; Мюнхен — преддверие войны. Под ред. В. К. Волкова. М., 1988; Наумов А. О. Дипломатическая борьба в Европе накануне Второй мировой войны. М., 2007; Уткин А. И. На пути к войне. Мюнхен 1938 год. // Свободная мысль. 2008. № 8. С. 121–134; Соцков Л. Цель мюнхенского сговора — повернуть Гитлера на восток // Известия. 2008. 30 сент. и др.).

71

Фальсификаторы истории (историческая справка). С. 2–3.

72

Ипполитов Г. М. Принцип партийности исторической науки: неактуальное наследие советских времен или сегодняшняя методологическая данность? (дискуссионные заметки) // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Т. 17. № 3(2), 2015. С. 475–484; Степанищев А. Т. Принцип партийности в исследовании и преподавании истории [Электронный ресурс] // Чекист. RU. Информационно-аналитическое издание [сайт]. URL: http://chekist.ru/article/2706 (дата обращения: 08.02.2020); Крапивенский С., Косицина Ф. Марксистский классовый подход: проблемы обновления и точки развития [Электронный ресурс] Материалистическая диалектика [сайт] URL: http://libelli.ru/magazine/96_4/approach.htm (дата обращения: 08.02.2020); Ипполитов Г. М. Классовый подход к познанию истории безнадежно устарел? Или… (рассуждения — приглашение к дискуссии) // Самарский научный вестник. 2019. Т. 8. № 2(27). С. 318–323 и др.

73

Речевая конструкция советской историографии. — Г. И., А. Р., Ю. Р.

74

См., например: Тельпуховский Б. С. Великая победа Советской Армии под Сталинградом. М., 1953.

75

Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. В 2-х томах: Том I. Переписка с У. Черчиллем и К. Эттли (июль 1941 г. — ноябрь 1945 г.). Том II. Переписка с Ф. Рузвельтом и Г. Трумэном (авг. 1941 г. — дек. 1945 г.). М., 1958.

76

См., например: Сборник материалов по составу, группировке сухопутных войск фашистской Германии и войск бывших ее сателлитов на советско-германском фронте. Т. 1–5. М., 1955–1957 и др.

77

Военные вопросы в решениях КПСС: аннотир. библиографический указ. М., 1962.

78

См.: Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: сб. док. в 7 т. М., 1957–1961.

79

Операции Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 (военно-исторический очерк): в 4 т. М., 1958.

80

Стратегический очерк Великой Отечественной войны. М., 1961.

81

История Великой Отечественной войны Советского Союза: в 6 т. М., 1960–1965.

82

Партийно-политическая работа в Советских Вооруженных Силах в годы Великой Отечественной войны (1941–1945): краткий исторический обзор. М., 1963.

83

Идеологическая работа КПСС на фронте. М., 1960.

84

См., например: Мировая война 1939–1945 гг. Сб. статей. Пер. с нем. А. А. Высоковского и А. И. Дьяконова. М., 1957; Итоги второй мировой войны. Выводы побеждённых М., 1957; Фриснер Г. Проигранные сражения. / Пер. с нем. М., 1966.

85

Роковые решения / Под редакцией П. А. Жилина. М., 1958.

86

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. М., 1956. Переиздание — СПб.: М., 1999. [Электронный ресурс] Военная литература [сайт].URL: militera.lib.ru/h/tippelskirch/index.html (дата обращения: 5.03. 2020).

87

Еременко А. И. Против фальсификации истории второй мировой войны. М., 1958.

88

Синтезировано по: Мельников Д. Е. Причины поражения фашистской Германии и западногерманские фальсификаторы истории // Вопросы истории. 1958. № 3. С. 152–164; Безыменский Л. А. Изучение истории второй мировой войны в Западной Германии, //ВИЖ. 1959. № 5. С. 125–127; Мерцалов А. Н. Западногерманские историки и мемуаристы об ответственности Гитлера за поражение Германии. //Историографический сб. Воронеж, 1960. С. 5–26; Его же. Западногерманская историография о фашистском блоке во второй мировой войне. //ВИЖ. 1961. № 7. С. 106–113; Германский империализм и вторая мировая война: Материалы науч. конференции Комиссии историков СССР и ГДР в Берлине (14–19 дек. 1959 г.). М., 1961.

89

Мерцалов А. Н. Западногерманские историки и мемуаристы о второй мировой войне. М., 1967.

90

Жуков Г. К. Величие победы СССР и бессилие фальсификаторов истории. //Коммунист. 1970. № 1. С. 74–90.

91

Тридцатилетие победы советского народа в Великой Отечественной войне: Документы и материалы. М., 1975; Неотвратимое возмездие: По материалам судебных процессов над изменниками Родины, фашистскими палачами и агентами империалистических разведок. 2-е изд., доп. М., 1979. КПСС о Вооруженных силах Советского Союза: Документы. 1917–1981. М., 1981 и др.

92

Конев И. С. Сорок пятый. М, 1966; Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1968; Еременко А. И. В начале войны. М., 1965.; Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1968.

93

Жуков Г. К. Воспоминания и размышления: В 2 т. М., 1969.

94

См., например: Солодарь Ц. С. Капитуляция. Из записок военного корреспондента. М., 1985.

95

История второй мировой войны, 1939–1945: В 12 т. М., 1973–1982.

96

Великая Отечественная война 1941–1945: энцикл. М., 1985.

97

Клюев С. В. Мифы и правда. Критика буржуазных измышлений о причинах экономической победы СССР в Великой Отечественной войне. Л., 1969; Большая ложь о войне. Критика новейшей буржуазной историографии Второй мировой войны. М., 1971; Кулиш В. М. История второго фронта. М., 1971; Дашчев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки, документы и материалы: В 2-х томах. М., 1973; Секистов В. А. Против буржуазных фальсификаторов второй мировой войны. М., 1974; Мерцалов А. Н. Западногерманская буржуазная историография второй мировой войны. М., 1978; Якушевский А. С. Правде вопреки: Против фальсификации истории Великой Отечественной войны. Киев, 1981; Кульков Е. Н., Ржешевский О. А., Челышев А. И. Правда и ложь о Второй мировой войне. М., 1983; Во главе защиты Советской Родины. Очерк деятельности КПСС в годы Великой Отечественной войны. Изд. 2-е, доп. М., 1984; Розанов Г. Л. Конец «третьего рейха». М., 1985; Сиполс В. Я. На пути к Великой Победе. Советская дипломатия в 1941–1945 гг. М., 1985 и др.

98

Ржешевский О. А. Буржуазная историография США о второй мировой войне: Дис… докт. ист. наук. М., 1977; Волынец В. В. Разоблачение современных англо-американских фальсификаций роли КПСС в обеспечении победы советского народа в Великой Отечественной войне: Дис… канд. ист. наук. Киев, 1983; Гринкевич Л. Л. Критика основных фальсификаторских концепций новейшей англо-американской историографии советского партизанского движения в 1941–1944 гг.: Автореф. дис… канд. ист. наук. М., 1984 и др.

99

Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941–1945. М., 1976; Подвиг партии и народа. М., 1980; Освободительная борьба против фашизма. 1939–1945 г. М., 1983; Давиденко А. З. Научная несостоятельность фальсификации истории второй мировой войны. М., 1986.

100

Микрюков В. Ю. О фальсификации истории Великой Отечественной войны // Вопросы истории. 1968. № 12. С. 74–81; Комаров Н. Великая Отечественная война в измышлениях фальсификаторов истории // КВС. 1978. № 2. С. 76–82.

101

Историография Великой Отечественной войны: Сб. статей. М., 1980.

102

Мерцалов А. Н. Западногерманские реакционные историки о причинах поражения фашистской Германии //Вопросы истории. 1969. № 11. C. 78–92 и др.

103

Борисов А. Ю. Новейшая англо-американская историография Великой Отечественной войны Советского Союза// История СССР. 1975. № 3. С. 154–172; Ржешевский О. А. Война и история. Буржуазная историография США о второй мировой войне. Изд. 2-е, доп. и перераб. М., 1984. Заметим, что активизации анализа работ англо-язычных авторов способствовало то, что увидели свет ряд зарубежных переводных изданий (см., например: Верт А. Россия в войне 1941–1945 годов. Пер. с англ. М., 1967; Гарт Л. Вторая мировая война: Очерк. Пер. с англ. М., 1976; Говард М. Большая стратегия. Август 1942 — сентябрь 1943. Пер. с англ. М., 1980 и др.)

104

Гареев М. А. Об изучении истории Великой Отечественной войны // Новая и новейшая история. 1992. № 1. [Электронной ресурс]. Библиотека RIN.RU [сайт] — URL: http://lib.rin.ru/doc/i/47082p.html (дата обращения: 02.02. 2020).

105

См.: Наше Отечество: опыт политической истории. М., 1991. Т. 2. С. 381, 419, 420, 425, 427.

106

См.: Наше Отечество: опыт политической истории. М., 1991. Т. 2. С. 45.

107

Буржуазная историография второй мировой войны. М., 1985; Романовский В. Ф. Правда истории против фальсификаторов. Минск, 1985; Озеров Л. С. Источники и всемирно-историческое значение Победы Советского Союза в Великой Отечественной войне. М., 1985; Освободительная миссия советских вооруженных сил во второй мировой войне. М., 1985; Герман К. К. Правда истории против лжи о войне. Минск, 1986; Орлов А., Новоселов Б. Факты против мифов. М., 1986; Фролов М. И. Тщетные потуги: Против принижения роли СССР в разгроме фашистской Германии. Л., 1986; Ржешевский О. А. История второго фронта: Война и дипломатия. М., 1988; Мерцалов А. Н. Великая Отечественная война в историографии ФРГ. М., 1989; Вторая мировая война. Краткая история. М., 1989; Самсонов A. M. Сталинградская битва. М., 1989; Его же. Москва 1941 года: От трагедии поражений к великой победе. М., 1991 и др.

108

Гареев М. О мифах старых и новых. // ВИЖ 1991. № 4. С. 40–48; Петров П. С. Фактическая сторона помощи по ленд-лизу. //ВИЖ. 1990. № 6. С. 34–39 и др.

109

Палесика В. И. Англо-американская буржуазная историография идеологической деятельности ВКП (б) в годы Великой Отечественной войны: критический анализ: Автореф. дис.… канд. ист. наук М.: ВПА, 1990.

110

Об этом в свое время очень хорошо написал маститый советский/российский историк Ю. А. Поляков (см.: Поляков Ю. А. Наше непредсказуемое прошлое. Полемические заметки. М., 1996).

111

См.: например: Гуревич А. О. О кризисе современной исторической науки // Вопросы истории. 1991. № 2–3. С. 21–36; Данилов В. Л. Современная российская историография: в чем выход из кризиса // Новая и новейшая история. 1993. № 6. С. 95–101; Корнеев В. В. Кризис исторической науки в России // Кентавр. 1994. № 4 и др.

112

См.: Скрытая правда войны: 1941 год: неизвестные документы: сб. М., 1992; И. Сталин — Л. Берии: «Их надо депортировать»: документы, факты, комментарии. М., 1992; Москва военная. 1941–1945: мемуары и архивные документы. М., 1995; Сталинград — 1942–1943: сб. док.: в 2 т. М., 1994; Ленинград в осаде: Сб. док. о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945. СПб., 1995 и др.

113

См.: Русский архив. Великая Отечественная: накануне войны: материалы совещания высшего руководства состава РККА, 23–31 дек. 1940 г. Т. 12 (1). М., 1993; Русский архив. Великая Отечественная: приказы народного комиссара обороны СССР. Т. 13 (2). М., 1994; Русский архив. Великая Отечественная: СССР и Польша 1941–1945. К истории военного союза: документы и материалы. Т. 14 (3). М., 1994; Русский архив. Великая Отечественная: битва за Берлин: Красная Армия в поверженной Германии. Т. 15 (4–5). М., 1995.

114

См., напр.: Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: статистическое исследование. М., 1993; Всероссийская Книга Памяти, 1941–1945: обзорный том. М., 1995; Кавалеры ордена Славы 3-х степеней: краткий биографический словарь. М., 1995; Полвека назад: цифры и факты. М., 1995; Трудные пути правды: Великая Отечественная война в книгах и документах. 1950–1980-е гг.: аннотир. каталог. М., 2000 и др.

115

Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. Пер. с нем. М., 1997.

116

Другая война 1939–1945 гг. М., 1996.

117

Суворов В. Б. Ледокол. Кто начал Вторую мировую войну? М., 1992.

118

См., например: Неправда Виктора Суворова: Сб. / А. Исаев, В. Чобиток, Б. Иринчеев, О. Рубецкий, Г. Пернавский. М., 2007; Помогайбо А. А. Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны. М., 2005.

119

Исаев А. В. Антисуворов. М., 2004. Ниже в книге резко-критическое освещение трудов иуды-Резуна будет продолжено. — Г. И., А. Р., Ю. Р.

120

См.: Мерцалов А. И. Довольно о войне? / А. И. Мерцалов, Л. Н. Мерцалова. Воронеж, 1992; Их же. Сталинизм и война. М., 1994 и др.

121

Гареев М. А. Об изучении истории Великой Отечественной войны // Новая и новейшая история. 1992. № 1. [Электронной ресурс]. Библиотека RIN.RU [сайт] — URL: http://lib.rin.ru/doc/i/47082p.html (дата обращения: 02.02.2020).

122

Гареев М. А. Об изучении истории Великой Отечественной войны // Новая и новейшая история. 1992. № 1. [Электронной ресурс]. Библиотека RIN.RU [сайт] — URL: http://lib.rin.ru/doc/i/47082p.html (дата обращения: 02.02.2020).

123

Там же.

124

См.: Гареев М. А. Неоднозначные страницы войны (очерки о проблемных вопросах истории Великой Отечественной войны). М., 1995.

125

См.: Гареев М. А. Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого таланта М., 1996.

126

Паничев В. Военная прокуратура в годы войны // Законность. 1995. № 3. С. 28–34; Муранов А. Военные трибуналы в годы войны: неизвестные страницы // Законность. 1995. № 1. С. 29–36; Козлов Н. Д. Моральный потенциал народа и массовое общественное сознание в годы Великой Отечественной войны: Автореф. дис… докт. ист. наук. СПб., 1996; Фролов М. И. Великая Отечественная война 1941–1945 гг.: Историко-сравнительный анализ российской и немецкой литературы. Автореф. дис… докт. ист. наук. СПб., 1996 и др.

127

См.: Кондакова Н. И. Духовная жизнь России и Великая Отечественная война 1941–1945 гг. М., 1996.

128

См.: Кондакова Н. И. Духовная жизнь России и Великая Отечественная война 1941–1945 гг. М., 1996. — С. 202.

129

Там же. — С. 4.

130

См.: Золотарев В. А. Опыт и уроки отечественной военной истории / В. А. Золотарев, С. А. Тюшкевич. М., 1995.

131

Поляков Ю. А. Великая война: дискуссии продолжаются // Свободная мысль — XXI. 2000 № 5. С. 7–8.

132

Чубарьян А. О. Предисловие // Война и политика, 1939–1941. М., 1999. С. 4.

133

Применительно к рассматриваемой теме своего рода знаковой можно считать статью В. А. Золотарева «Проблемы изучения истории Великой Отечественной войны». В ней автор — один самых крупных современных военных историков — заострил внимание на необходимости активизации борьбы с фальсификациями истории достижения ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ (см.: Золотарев В. А. Проблемы изучения истории Великой Отечественной войны // Новая и новейшая история. 2000. № 2. С. 3–12).

134

См., например: Сахаров А. Н. О новых подходах к истории России // Вопросы истории. 2002. № 8. С. 3–20; Искандеров А. Два взгляда на историю // Там же. 2005. № 4. С. 3–32; Междисциплинарный синтез в истории и социальной теории: теория, историография и практика конкретных исследований. М., 2004 и др.

135

См., напр.: Нам выпало на долю… Война в письмах, дневниках, воспоминаниях: сб. документов и материалов. Тверь, 2005.

136

См.: Великая Отечественная война. 1941–1945 гг.: справочное пособие. М., 2005; Храмкова Е. Л. Образование, наука и культура России в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: библиографический указ. литературы (1941–2003 гг.) Самара, 2004.

137

См., например: Россия и СССР в войнах XX века: статистическое исследование. М., 2001.

138

См., например: Сукнев М. Записки командира штрафбата. Воспоминания комбата. 1941–1945. М., 2006.

139

Великая Отечественная война. 1941–1945: В 12 т. М., 2011–2015.

140

РАРАН, АВН РФ.

141

Академия ФСБ РФ, Военная академия Генерального штаба Вооруженных сил РФ, Военный университет Министерства обороны РФ, МГИМО МИД России, МГУ им. М. В. Ломоносова, Общевойсковая академия ВС РФ, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, СПГУ и др.

142

С гордостью заметим, что Г. М. Ипполитову и А. И. Репинецкому выпала честь быть включенными в состав авторских коллективов (тт. 3, 7, 11).

143

См.: Ходаренок М. Политические органы в Советской армии объективно препятствовали консолидации военной элиты государства // Военно-политическое обозрение. обозрение. 2005. № 1. [Электронная версия] URL: http://www. analysisclub.ru/index.php?page=armour&art=1938 (дата обращения: 22.01.2020).

144

Александров К. Другая война // Церковный вестник. 2005. № 5 (306). С. 87.

145

Александров К. М. Армия генерала Власова, 1944–1945 на стороне Третьего рейха. М., 2006. В свое время один из авторов этой книги дал жесткую оценку подобной лживой писанине (см.: Ипполитов Г. М. Почти догнавший горизонт и пленник своей концепции. Полемические заметки по поводу двух неравнозначных научных артефактов. Голдин В. И. Роковой выбор. Русское военное Зарубежье в годы Второй мировой войны. Архангельск: Мурманск, 2005; Александров К. М. Армия генерала Власова, 1944–1945 на стороне Третьего рейха. М., 2006. // Вестник Поморского университета. Сер. «Гуманитарные науки». 2008. № 1 (13). С. 78–85).

146

См.: Суворов В. Тень победы. Донецк, 2003. С. 3.

147

Гареев М. А. Полководцы Победы и их военное искусство: очерки о военном искусстве полководцев, завершивших Великую Отечественную войну. 2-е изд. испр. и доп. М., 2004. С. 132.

148

Рубцов Ю. В. Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране. М., 2008. С. 7.

149

Гареев М. А. Полководцы Победы и их военное искусство…С. 101.

150

Гареев М. А. Сражения на военно-историческом фронте. М., 2008.

151

Покушение на Великую Победу. М., 2005.

152

См., например: Актуальные вопросы российской военной истории: материалы XXII Всерос. заоч. науч. конф. / под ред. С. Н. Полторака. СПб., 2001; Вторая мировая война: история, уроки и современность: материалы Междунар. науч.-практ. конф., 19–21 апр. 2005 г. СПб., 2006 и др.

153

Кириллов А. В. Попустительство фальсификациям Великой Отечественной войны — преступление против современной России // Клио. 2015. № 2. С. 82–89 и др. Внес здесь скромный вклад и один из авторов данной книги (см.: Ипполитов Г. М. «Ни шагу назад!»: Жестокая, но необходимая мера (дискуссионные размышления в связи с 75-летием приказа Народного комиссара обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 г.) // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2017. Т. 19. № 3. С. 94–110 Его же. «Огненная дуга» под огнем фальсификаторов. К 75-летию Курской битвы (5 июля — 23 августа 1943) // Там же. 2018. Т. 20. № 3(2). С. 433–445.

154

Кикнадзе В. Г., Изонов В. В. Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Мифы и реальность: I часть / Под ред. В. Б. Зотова, И. И. Басика. М., 2010; Капто А. С. Нацизм и «либеральный антисталинизм»: Отпор фальсификаторам истории. М., 2012.

155

Ключевский В. О. Соч.: в 9 т. Т. V: Специальные курсы. М., 1989. С. 7.

156

Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. М., 2007. С. 427.

157

Исторический источник — продукт (материально реализованный результат) целенаправленной человеческой деятельности, используемый для получения данных о человеке и обществе, в котором тот жил и действовал. В свое время выдающийся французский историк-антифашист, погибший в застенках гестапо, М. Блок отмечал, что разнообразие исторических свидетельств почти бесконечно. «Все, что человек говорит или пишет, что он изготовляет, к чему он прикасается, может и должно давать о нем сведения» (Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М., 1986. С. 31.)

158

См., напр.: Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП (б) партийным и советским организациям прифронтовых областей о мобилизации всех сил и средств на разгром немецко-фашистских захватчиков 29 июня 1941 г.// КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 8-е, доп. испр. М., 1971. Т. 6. С. 17–19; О прекращении надругательства над памятниками, связанными с историей государства и его символами: указ Президента СССР от 13 окт. 1990 г. // Правда. 1990. 14 окт. и др.

159

Нюрнбергский процесс. Сб. материалов в 8-ми томах. М., 1987–1999. Этот судебный процесс над группой главных нацистских военных преступников проходил в Нюрнберге с 20 ноября 1945 по 1 окт. 1946 г. Суду были преданы высшие государственные и военные деятели третьего рейха: Герман Геринг, Рудольф Гесс, Иоахим фон Риббентроп, Вильгельм Кейтель, Эрнст Кальтенбруннер, Альфред Розенберг, Ханс Франк, Вильгельм Фрик, Юлиус Штрайхер, Вальтер Функ, Карл Дёниц, Эрнст Редер, Бальдур фон Ширах, Фриц Заукель, Альфред Йодль, Артур Зейс-Инкварт, Альберт Шпеер, Константин фон Нейрат, Ханс Фриче, Ялмар Шахт, Роберт Лей (повесился до начала процесса), Г. Крупп (был признан неизлечимо больным, и его дело было приостановлено), Мартин Борман (судился заочно, т. к. скрылся и не был разыскан) и Франц фон Папен. Всем им было предъявлено обвинение в составлении и осуществлении заговора против мира и человечности (убийство военнопленных и жестокое обращение с ними, убийство гражданского населения и жестокое обращение с ним, разграбление общественной и частной собственности, установление системы рабского труда и др.). Был также поставлен вопрос о признании преступными таких организаций, как руководящий состав НСДАП, штурмовые (СА) и охранные отряды нацистской партии (СС), служба безопасности (СД), государственная тайная полиция (гестапо), правительственный кабинет и генштаб. В ходе процесса состоялось 403 открытых судебных заседания, было допрошено 116 свидетелей, рассмотрены многочисленные письменные показания и документальные доказательства (в основном официальные документы германских министерств и ведомств, генштаба, военных концернов и банков). Для расследования и поддержания обвинения был образован Комитет из главных обвинителей: от Великобритании — Х. Шоукросс, от СССР — Р. А. Руденко, от США — Роберт Х. Джексон, от Франции — Ф. де Ментон, а затем Ш. де Риб. 30 сент. — 1 окт. 1946 г. огласили приговор. Все подсудимых, кроме Шахта, Фриче и фон Папена, признали виновными в предъявленных обвинениях и приговорены: Геринг, Риббентроп, Кейтель, Кальтенбруннер, Розенберг, Франк, Фрик, Штрайхер, Заукель, Йодль, Зейс-Инкварт и заочно Борман — к смертной казни через повешение; Гесс, Функ и Редер — к пожизненному заключению; Ширах и Шпеер — к 20, Нейрат — к 15, Дёниц — к 10 годам тюремного заключения. Были признаны преступными организациями СС, гестапо, СД и руководящий состав НСДАП. Ходатайства осужденных о помиловании отклонил Контрольный совет, и в ночь на 16 окт. 1946 г. приговор о смертной казни привели в исполнение (Геринг покончил самоубийством незадолго до казни) (БРЭ. Т. 23. М., 2013. С. 451–452).

160

См.: Рагинский М. Ю. Нюрнберг: перед судом истории. Воспоминания участника Нюрнбергского процесса. М., 1986; Полторак А. И. Нюрнбергский эпилог / Под ред.: Беркова А. А., Ежова В. Д. 3-е изд. М., 1983; Зягинцев А. Г. Нюрнбергский процесс. Без грифа «Совершенно секретно». М, 2010 и др.

161

О 30-летии Победы советского народа в Великой Отечественной войне: постановление ЦК КПСС от 29 янв. 1975 г. // Тридцатилетие Победы советского народа в Великой Отечественной войне. М., 1975. С. 3–11; Хрущев, Н. С. О культе личности и его последствиях: доклад ХХ съезду КПСС // Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 128–166 и др.

162

Сталин И. О Великой Отечественной войне Советского Союза М., 1942.

163

Делопроизводственные документы — самый многочисленный вид исторических источников. Они образуют сложную систему исторических источников, созданных в процессе деятельности аппарата управления (более подробно см., например: Источниковедение новейшей истории России: теория, методология, практика. Учебник / А. К. Соколов, Ю. П. Бокарев, Л. В. Борисова и др. / Под ред. А. К. Соколова. М., 2004. С. 116–153 и др.)

164

Сборник материалов по партийно-политической работе в Красной Армии. М., 1942; Преступные цели — преступные средства: документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941–1944); Признание без покаяния: из протоколов первых допросов нацистских военных преступников // ВИЖ. 1993. № 9. С. 63–68; и др.

165

Термин «эго-документ» впервые был введен в научный оборот профессором Амстердамского университета Жаком Прессером в 1950-х гг. для объединения в одну группу документально-художественных произведений различных жанровых форм (автобиографии, мемуары, личные дневники и письма), изучением которых он занимался. Однако термин пока еще не имеет устойчивого, всеми признанного понятийного значения, и в настоящее время ведутся дискуссии об определении критериев, в соответствии с которыми тот или иной текст может быть отнесен к эго-документу (История в эго-документах: Исследования и источники. Екатеринбург, 2014 и др.)

166

Жуков Г. К. Воспоминания и размышления: В 2 т. М., 2002.

167

Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1997.

168

Василевский А. М. Дело всей жизни. 6-е изд. М., 1989.

169

Гудериан Г. Воспоминания солдата. Смоленск, 1999.

170

Манштейн Э. Утерянные победы. М.: СПб., 1999.

171

Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939–1942 гг. М., 1968–1971.

172

Известно, что мемуары — специфический жанр литературы, особенностью которого является документальность, основывающаяся на свидетельствах мемуаристов, очевидцев описываемых событий. Воспоминания позволяют восстановить множество фактов, не нашедших отражения в других источниках. Мемуарные частности могут иметь решающее значение для реконструкции в историческом пространстве и во времени того или иного события. Только мемуаристика дает возможность восстановить колорит эпохи, раскрыть чувства и мысли участников событий. Воспоминания — не только беспристрастная фиксация событий прошлого, это и исповедь, и оправдание, и обвинение, и раздумья личности. Поэтому мемуары, как никакой другой документ, субъективны. Это не недостаток, а свойство мемуаров, ибо они несут на себе отпечаток личности автора. Все достоинства и недостатки мемуариста невольно переносятся и на его воспоминания. В противном случае мемуары безлики.

173

Он хорошо прослеживается в истории создания Г. К. Жуковым «Воспоминаний и размышлений». В первоначальной рукописи вымарывались целые главы, куски, абзацы, фразы, слова. Изъятия из книги касаются, в частности, таких тем, как репрессии против военных кадров, оценки личности и деятельности И. В. Сталина. В общей сложности в печать не пропустили 100 страниц машинописного текста. Начиная с десятого издания, вышедшего в 1990 г., все купюры восстановлены. Характерно, что Л. И. Брежнев также захотел попасть в мемуары Г. К. Жукова, хотя прославленный полководец Л. И. Брежнева за время войны не видел ни разу. Однако Георгию Константиновичу «предложили» написать, что при обсуждении возможности расширения новороссийского плацдарма маршал заехал посоветоваться с начальником политотдела 18-й армии полковником Л. И. Брежневым, но не застал его, поскольку тот как раз находился на «“Малой земле”, где шли тяжелейшие бои…». История мемуаров подробно изложена в разделе сборника документов «Георгий Жуков», изданном в 2001 г. Международным Фондом «Демократия» [Электронный ресурс] Фонд Александра Н. Яковлева [сайт] URL: https://alexanderyakovlev.org/fond/issues/62029 (дата обращения: 25.01.2020).

174

При работе с ней учитывался ряд специфических условий, важнейшими среди коих являются следующие: насыщенность периодики в информационном отношении, богатая фактография, телеграфная подача информации как основной способ; актуальность информации к моменту выхода в свет изданий, оперативность реакции на злобу дня, осуществляемая подачей основного массива информации не в аналитическом, а в фактографическом, констатирующем ключе; принадлежность периодики к какой-либо политической силе, либо к официальным государственным органам, наличие относительно независимых изданий (только не в СССР. — Г. И., А. Р., Ю. Р.); функция публикации официальных документов.

175

За честь Родины: (I Украинский фронт); Красная армия: (I Белорусский фронт); Советский воин: (III Украинский фронт); Суворовский натиск: (II Украинский фронт); Фронтовая правда: (II Белорусский фронт).

176

Боевая тревога: (16 армия); Боевое знамя: (3 армия); Сталинский воин: (48 армия); Сталинское знамя: (38 армия).

177

Военные кадры Советского государства в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.: справочно-статистические материалы. М., 1980; Великая Отечественная война 1941–1945: энцикл. М., 1985; Всероссийская Книга Памяти, 1941–1945: обзорный том. М., 1995; Кавалеры ордена Славы 3-х степеней: краткий биографический словарь. М., 1995; Похлебкин В. В. Великая война и несостоявшийся мир. 1941–1945–1994: военный и внешнеполитический справочник. М., 1997; Война и мир в терминах и определениях / Под общей ред. Д. О. Рогозина. М., 2004; Степанищев А. Т. Словарь-справочник по военно-исторической терминологии / А. Т. Степанищев, Д. Н. Филипповых. М., 2004; Великая Отечественная война. 1941–1945 гг.: справочное пособие. М., 2005; Великая Отечественная война. Энцикл. /Отв. ред. А. О. Чубарьян. М., 2010 и др.

178

Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: статистическое исследование / под общей ред. Г. Ф. Кривошеева. М., 1993; Россия и СССР в войнах XX века: статистическое исследование / под общей редакцией Г. Ф. Кривошеева. М., 2001; Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь. Новейшее справочное издание. М., 2010 (ниже мы дадим подробную характеристику данному уникальному изданию, не имеющему аналогов в современной военно-исторической литературе. Г. И., А. Р., Ю. Р.)

179

Эта циничная ложь заложена, например, в книге Б. В. Соколова (см.: Соколов Б. В. Цена победы. Великая Отечественная война: неизвестное об известном. М., 1991). Ниже мы ее раскритикуем — Г. И., А. Р., Ю. Р.