Поворот любви

Анастасия Гуторова (2024)

Роман «Поворот любви» погружает читателя в мир сложных отношений, где всего одна случайная встреча изменила жизнь героев. Нэтали Миллер и Алфи Эванс — два совершенно разных человека, которые, казалось бы, не имеют ничего общего, кроме того, что их судьбы пересеклись в лондонском книжном магазине на Риджент-стрит. Нэтали скрывает за маской независимости и самоуверенности глубокие эмоциональные раны, полученные в детстве. Алфи, напротив, представляет собой образ успешного, но циничного мужчины. После неудачных отношений он решил, что любовь — всего лишь миф, иллюзия, которая приносит лишь разочарование. Каждая их встреча напоминала американские горки — короткие моменты эйфории сменялись долгими периодами одиночества и сомнений. Они оба чувствовали притяжение, но не могли избавиться от страха, что их чувства могут вновь быть преданы. Но как только они начинали сближаться, их внутренние демоны вновь вырывались на свободу.

Глава 4

В пабе The Cheshire Cheese, где воздух был пропитан ароматами старого дерева и выдержанного виски, Алфи пытался заглушить внутреннюю боль, потягивая ирландский скотч. В его руках находилось приглашение на свадьбу дяди Люка Эванса и его бывшей возлюбленной Саммерс Вуд.

На этом приглашении была изображена счастливая пара, и взгляд Алфи невольно задержался на Люке — высоком и статном мужчине с серыми глазами и тонкими губами, привычно изогнутыми в улыбке. Запах кедра, который всегда сопровождал дядю, теперь вызывал у Алфи неприятные ассоциации…

Он снова ощутил тот знакомый аромат, который всегда витал вокруг вещей Саммерс, когда они были вместе. Это было как удар в сердце, и Алфи не мог сдержать дрожь, когда глоток виски скользнул по его горлу, пытаясь заглушить те болезненные воспоминания. Он продолжал вглядываться в фотографию, на которой дядя выглядел молодо, несмотря на свои пятьдесят лет. Счастливые лица на снимке, словно насмехаясь, искрились радостью, в то время как внутри него разгоралась нешуточная борьба. Неосознанно сжимая стакан, он ощущал, как холодное стекло впивается в ладонь, напоминая о том, что счастье иногда оказывается иллюзией.

Люк Эванс, безусловно, был известной фигурой в лондонском обществе. Его страсть к деньгам и красивым женщинам сделала его не только «успешным» бизнесменом, но и объектом восхищения многих. Он всегда следил за своим внешним видом: регулярные тренировки в спортзале, уход за кожей, посещения косметологов и массажистов стали неотъемлемой частью его жизни. В Лондоне ходили слухи о его многочисленных романах с самыми известными женщинами, что только добавляло ему шарма в глазах общественности. Однако сейчас, глядя на фото, Алфи был удивлён, что его дядя решился на такой серьёзный шаг, как свадьба. Но ещё больше его удивляло, что Люк и Саммерс все ещё вместе.

Рыжеволосая кудрявая девушка с хитрым взглядом и опасной улыбкой могла очаровать кого угодно. Алфи вспомнил, как сам когда-то попал под её магию. Он надеялся, что она станет его единственной, но теперь эта надежда казалась ему наивной и смешной.

С каждым глотком скотча, который он делал, чтобы заглушить свои чувства, мысли о свадьбе становились всё более невыносимыми. Алфи не хотел присутствовать на этой церемонии, ведь именно эти люди изменили его жизнь — и не в лучшую сторону.

Воспоминания о том, как Люк всегда поддерживал его, как был не только дядей, но и лучшим другом, сейчас вызывали у Алфи чувство отвращения. Дядя часто навещал семью Эвансов, и его беззаботная натура всегда контрастировала с серьёзностью и строгостью Дилана Эванса, отца Алфи. Дилан, основатель корпорации «Эванс», всегда подчёркивал важность бизнеса, словно это было единственное, что действительно имело значение в жизни. Его любимая фраза «Бизнес, бизнес, бизнес!» была написана большими буквами в головном офисе, напоминая всем сотрудникам, что работа стоит на первом месте, а всё остальное — на втором.

Дядя Люк, в отличие от Дилана, был убеждён, что жизнь должна быть насыщенной и полной ярких моментов, помимо постоянной работы. Он устраивал вечеринки, организовывал игры и всегда находил время для развлечений с племянниками, что неизменно вызывало недовольство у Дилана. Для него любое время, потраченное на отдых, казалось пустой тратой, не приносящей никаких результатов. Однако Люк, невзирая на критику, продолжал следовать своим убеждениям, и его подход к жизни привлекал внимание Сета с Алфи. Особенно это касалось Алфи, который всегда стремился к свободе.

Однако вечеринки и игры дяди были не просто способом провести время — это была его попытка завоевать место в компании, в которую его брат не хотел брать. И только благодаря настойчивости их деда, который умолял Дилана не оставлять младшего внука на произвол судьбы, Люк Эванс получил 20 процентов акций компании. Это решение стало своеобразным спасательным кругом для дяди, который, хотя и не проявлял особого интереса к работе, умело использовал свои ораторские навыки и обаяние для манипуляции окружающими.

Люк продолжал играть свою роль безупречно, притворяясь заботливым младшим братом и дядей. Он окружал Дилана вниманием, подчёркивая важность семейных уз и демонстрируя, как крепко они связаны друг с другом. Эта иллюзия близости позволяла Люку скрывать свою истинную натуру, полную лжи и манипуляций. Молодые сотрудники, особенно привлекательные девушки, продолжали выполнять за него работу, позволяя Люку избегать ответственности и наслаждаться жизнью…

Вспоминая всё это, Алфи не мог не усмехнуться. Когда-то он мечтал о такой же крепкой связи с Сетом, но теперь понимал, что лучше быть одному, чем доверять тому, кто может в любой момент ударить в спину. Как же хорошо, что гордость и принципы, заложенные в их воспитании, стали преградой для братской близости.

Алфи снова отпил глоток скотча и невольно вспомнил отца и своё детство. Он улыбнулся, задаваясь вопросом, каково его отцу на небесах, зная, что его сын снова не оправдал всех надежд.

Детство Алфи Эванса было необычным и сильно отличалось от жизни большинства детей. Несмотря на богатство и высокое положение в обществе, он рос в условиях, где слово «мечта» казалось недоступным. Образование Алфи проходило в закрытых частных школах, которые он часто менял не потому, что не мог найти общий язык с одноклассниками, а по прихоти Дилана, стремившегося обеспечить своим сыновьям только лучшее. Лучшие учителя, лучшие школы — таков был его отцовский девиз.

Эти школы, хоть и считались элитными, не приносили Алфи радости. Он был типичным «принцем» в глазах сверстников — его одноклассницы мечтали о дружбе с ним, но лишь из-за его положения в высшем обществе. Это вызывало у Алфи чувство отвращения. Он ощущал себя как будто в клетке, окружённой золотыми решётками, где все его достижения воспринимались не как результат его собственных усилий, а лишь как следствие известной фамилии. Но это не мешало ему наслаждаться всеми благами, которые приносила жизнь в обеспеченной семье: путешествовать, иметь доступ к современным игрушкам и разнообразным развлечениям. С другой стороны, постоянное давление со стороны отца не давало ему покоя…

— Повтори, — сказал Алфи бармену.

Он скривился, вспоминая, как многие его друзья завидовали его жизни, не подозревая, что скрывается за блестящей оболочкой. Семья Эванс, о которой писали в глянцевых журналах, казалась идеальной. Успешный бизнесмен, привлекательная жена, двое сыновей, которые могли бы стать гордостью для любого родителя. Однако за фасадом их дома скрывались постоянные разъезды отца с любовницами, бесконечные слёзы его матери Фет, доносящиеся из спальни, и мрачные тени, окутывающие их повседневную жизнь. Как говорится, богатые тоже плачут!

Отец был очень строгим в воспитании сыновей. Он считал, что жёсткая дисциплина и постоянные требования сделают из них успешных людей. Важен был лишь результат, а всё остальное казалось ему второстепенным. Каждый день мальчики подвергались упрёкам и нравоучениям, которые звучали как неумолимый гимн, заставляя их чувствовать себя недостаточно хорошими. Дилан не оставлял места для других увлечений и хобби, которые могли отвлекать от его идеала — стать богатым и успешным.

Сет, хотя и находился под давлением отца, в какой-то мере соответствовал его ожиданиям. Он старался добиться успеха в учёбе, стремился заслужить похвалу и одобрение Дилана, что в итоге сделало его любимчиком в глазах отца. Алфи, напротив, с самого раннего возраста протестовал против жёсткой системы. Он проявлял интерес к искусству. Когда ему было всего 11 месяцев, он впервые взял в руки карандаш и, рисуя кружочки, произнёс своё первое слово — «мама». Это стало началом его увлечения рисованием. Его мать, Фет, с гордостью делилась этой историей на всех семейных мероприятиях, подчёркивая, как рано проявился творческий потенциал Алфи. Она собирала его рисунки и хранила их в специальной коробке, веря в его талант, несмотря на постоянные упрёки и агрессию со стороны мужа. Фет старалась создать для своих сыновей хоть немного тепла и уюта в этом холодном доме… Но и это не спасало.

После тяжёлого рабочего дня Дилан часто возвращался домой в плохом настроении и, не задумываясь о последствиях, выплёскивал свой негатив на младшего сына. Он не раз брал мольберт Алфи и швырял его в стену, выкидывал краски, крича, что рисование — это пустая трата времени. Фет пыталась заступиться за своего сына, но Дилан не оставлял ей выбора. Он хватал её за руку и уводил в другую комнату, где продолжал выплёскивать весь свой гнев. После таких сцен он выходил из комнаты, пытаясь поддерживать образ «идеального мужа и отца», как будто ничего не произошло. Он улыбался, шутил, и никто из друзей и знакомых не догадывался о том, что творится в их доме.

Несмотря на все трудности, Алфи не сдавался. Он продолжал рисовать в тайне от отца, пряча свои работы под кроватью и в шкафу. Мальчик изучал искусство, читал книги о великих художниках и мечтал о будущем, где сможет реализовать свои творческие способности. Он находил вдохновение в каждом уголке дома: в книгах, в природе за окном, в своих собственных фантазиях. Каждый раз, когда старший брат сдавал его, в доме разгорался новый скандал. Он чувствовал себя одиноким и непонятым, но всё же продолжал мечтать.

После очередной ссоры с отцом Алфи сидел у двери спальни матери, вытирая слёзы рукавом. Он прислушивался к её тихому плачу, который разрывал его сердце на части. Мальчику было трудно понять, почему взрослые не могут просто договориться, почему они не могут быть счастливы вместе.

Чтобы хоть как-то справиться с этой болью, Алфи начинал рвать свои рисунки, ломать кисти и выбрасывать краски, надеясь, что таким образом сможет угодить своему отцу. Каждый раз, когда он это делал, его мать останавливала его, прижимая к себе и шепча на ухо, что он особенный, а его творческие способности — это дар, который нужно беречь. Она объясняла, что даже в самые трудные времена важно не терять надежду и верить в лучшее. Эти слова были как бальзам на его раненую душу.

Алфи крепче прижимался к ней, гладя маленькой ручкой её щеку, на которой оставались следы от пощёчин его отца. С нежностью он обводил каждый синяк на её руке; и каждый круг, который он рисовал своими пальцами, был наполнен детской любовью и желанием защитить её. Круг за кругом он не пропускал ни одного синяка, и каждый раз, когда его пальцы касались её кожи, он рисовал надежду на лучшее будущее, мечтая о том, что однажды всё изменится. Фет сдерживала слёзы, стараясь быть сильной ради своего сына; с самого рождения этот мальчик своими маленькими пальцами на её руках рисовал круги, разделяя с ней всю её боль и страдания…

Когда пришло время поступать в колледж, давление со стороны семьи стало невыносимым. Отец заставлял Алфи присутствовать на собраниях акционеров, где обсуждались ключевые финансовые вопросы и стратегии развития бизнеса. Но для Алфи эти встречи были настоящим испытанием. Он не мог сосредоточиться на скучных цифрах и долгих обсуждениях, вместо этого он предпочитал отвлекаться, рисуя в своём блокноте круги и различные фигуры. Это безразличие вызывало гнев у отца, и он не упускал возможности напомнить сыну, каким успешным и серьёзным должен быть «настоящий мужчина», ставя в пример Сета. Дилан каждый день повторял, что бизнес — это образ жизни, и что Алфи должен следовать этому примеру, если хочет добиться чего-то в жизни. Но для Алфи это было не просто сложно — это было противоестественно. Он чувствовал, как его мечта о карьере архитектора постепенно угасает под давлением ожиданий и требований отца.

Тем не менее, Алфи упорно отстаивал свою мечту. Единственным человеком, который иногда останавливал его от окончательного бунта против семьи, была его мать. Она была тем тихим голосом разума, который пытался сохранить мир в семье. Благодаря её просьбам, Алфи иногда оставался на собраниях, делая вид, что интересуется работой отца, но не бросал мечту о поступлении в архитектурный колледж, где мог бы развивать свои таланты и учиться у лучших.

Но и эти попытки создать образ «хорошего сыночка» не помогали матери избегать ударов от Дилана. Каждый раз, когда Алфи становился свидетелем этой картины, его охватывала ярость. Он сжимал кулаки, пытаясь сдержать себя и не броситься на отца. Но Фет всеми силами уговаривала его успокоиться и продолжать заниматься своим творчеством и изображать заинтересованность в бизнесе. Уверяла Алфи, что всё будет хорошо. Однако как это часто бывает, «хорошо» так и не наступило…

Алфи тяжело вздохнул и сделал ещё глоток, чувствуя, как алкоголь медленно расслабляет его напряжённые мышцы. В пабе становилось шумно, но даже этот шум не мог отвлечь его от мучительных воспоминаний. Сколько бы времени ни прошло, он не мог забыть те моменты, когда его детство превращалось в ад. Каждая ссора между родителями, заплаканные глаза матери и синяки на её руках — всё это до сих пор оставалось в его памяти, как будто произошло вчера.

«Чёрт! Алфи Эванс, мужчины не плачут!» — он выдохнул, но чувство вины лишь усилилось. Оно сжирало его изнутри, как маленький котёнок, который не может оставить в покое своего хозяина.

В тот роковой день, когда всё потеряло смысл, Алфи возвращался домой от друзей. Когда он открыл дверь, то сразу увидел свою мать, сидящую в гостиной. Её лицо было залито слезами, а на руках были видны свежие синяки. Алфи хотел наброситься на отца, отомстить за её страдания, но мать, с трудом сдерживая слёзы, произнесла: «Не делай этого, пожалуйста».

И Алфи остановился.

Эти слова звучали как молитва, полная страха и отчаяния. Всё, что он смог сделать, это сесть рядом с ней, обнять и держать за руку, пока помощница укладывала волосы и скрывала следы от ударов. Но это не меняло сути происходящего. Это было так ужасно — видеть свою мать, такую хрупкую и заботливую, снова ставшую мишенью для злости Дилана. Причиной срыва отца стало всего лишь её нежелание ехать на очередное деловое мероприятие. Она боялась летать на вертолёте и вообще старалась избегать публичности, предпочитая вести скромный образ жизни. Такие поездки и банкеты становились для неё настоящим испытанием. Ведь там приходилось видеться с любовницами мужа, которые не скрывали своих отношений с ним и открыто флиртовали. Это было крайне унизительно для Фет. Но Дилану было важно, чтобы его жена присутствовала рядом, чтобы ещё раз подтвердить свой «идеальный брак» в глазах общества. Он хотел, чтобы все видели, что у него есть семья, и какой он успешный бизнесмен и заботливый муж…

Как часто в жизни люди стремятся создать идеальный образ, не осознавая, что идеальность — это иллюзия. Каждый человек представляет собой нечто большее, чем просто набор социальных ролей. За блестящей поверхностью скрываются неровности, как старая доска с ржавыми гвоздями, на которую наносится золотая краска. Фет осознавала это, но, несмотря на свои страдания, продолжала исполнять свою роль…

Алфи так не хотел, чтобы она уезжала в тот день. Когда он крепко обнял свою мать, его охватило чувство, что это прощание — последнее. Он чувствовал, как что-то важное и неотвратимое уходит из его жизни, и это ощущение было невыносимым. Отец, увидев эту сцену, накричал на Алфи и грубо потянул мать за собой. Она, повернув голову, посмотрела на сына и шёпотом произнесла: «Прощай».

Эти слова пронзили сердце Алфи, и он почувствовал, как в его жизни что-то изменилось навсегда…

Вечером, когда он и Сет сидели в гостиной, занимаясь своими делами, раздался звонок от дяди. Старший брат встал, накинул пиджак и стал звонить знакомым отца. Алфи, ощущая нарастающее волнение, попытался дозвониться до матери, но услышал лишь глухой сигнал — абонент недоступен. Внутри всё сжалось от страха. Он чувствовал, что что-то не так. А когда Алфи заметил, что Сет нервно ходит из стороны в сторону в кабинете отца, не выдержал и сам позвонил дяде. Тот, едва сдерживая слёзы, шёпотом сообщил, что родителей больше нет. Вертолёт, на котором они летели, разбился.

Эти слова звучали в голове Алфи, как зловещая мелодия: «Вертолёт разбился… Вертолёт разбился…». Он не мог поверить в то, что слышит.

Алфи даже не помнил, как открыл бутылку виски и выпил её почти за десять минут. Ничего не помнил из того дня, кроме лица матери и её последних слов ему. Алфи отвергал любую помощь и слова поддержки. Он не хотел слышать утешения, не желал, чтобы кто-то пытался понять его горе. Всё, что он делал, это пытался заглушить свою боль алкоголем. Он рисовал, вырывал свои рисунки, снова рисовал, а затем, изнеможённый, спал в комнате матери, где всё ещё оставался её запах. Лёжа на полу, среди клочков бумаги, он выл, рыдал и кричал! Он кричал от боли, от горя, от чувства потери, которое невозможно было описать словами. Эта боль, казалось, не имела конца.

В тот момент его не интересовали ни бизнес, ни брат, ни дядя, который странно себя вёл. Его не волновало завещание, ни корпорация «Эванс».

Он просто хотел, чтобы мама была рядом…

А когда пришло время вступать в совет директоров, Алфи решил отказаться от участия в семейном бизнесе и уехал учиться на архитектора в другой город. Это решение стало для него попыткой начать новую главу в жизни. Правда, это начало принесло много проблем для старшего брата. Ведь Алфи, не обсудив с ним всё, отдал свои акции Люку.

Сет был в ярости и считал, что Алфи предал семью и дело их отца. Это привело к серьёзному конфликту между ними. Но Алфи было всё равно. В свои 18 лет он мечтал поскорее покинуть Лондон и забыть о кошмаре, который связывал его с родным городом и семейными проблемами…

— Повторить? — вопрос бармена вернул Алфи в реальность. Он посмотрел на часы. Артур, как обычно, опаздывал.

На самом деле, это он сам приходил слишком рано — дурная привычка, которую Алфи не мог побороть. Эта манера спешить началась ещё со времён колледжа, когда Алфи искал утешение в знаниях, которые могли бы заполнить пустоту в его жизни. Он мог часами погружаться в изучение истории, искусств и литературы. Посещал все лекции и даже оставался на дополнительные занятия, чтобы не упустить ни одной детали. Он вставал рано, даже когда этого не требовалось, и уходил поздно, чтобы не оставаться наедине с мыслями о потере матери.

Однако всё изменилось, когда в его жизнь ворвалась первая любовь — Саммерс Вуд. Их встреча произошла на выставке молодых художников, где Алфи, будучи двадцатилетним юношей, был полон надежд и мечтаний. Саммерс была не просто красивой девушкой — она была талантливой журналисткой, пишущей колонку для женского журнала, в которой обсуждала проблемы в отношениях и делилась своим взглядом на любовь и дружбу. Девушка обладала харизмой и умением завораживать людей, и Алфи был очарован ею с первого взгляда.

Их любовь развивалась стремительно и страстно, напоминая по своему накалу сюжет пьесы «Ромео и Джульетта». Они часто повторяли друг другу фразу: «Пока смерть не разлучит нас». Алфи заботился о Саммерс, как о настоящей музе, и его чувства были настолько сильны, что их отношения могли бы стать основой для целого сериала, полного трогательных моментов и романтических приключений, где каждый эпизод требовал бы платков для слёз.

На протяжении трёх счастливых лет они проводили каждую свободную минуту вместе, наслаждаясь семейными ужинами у дяди Алфи и его старшего брата. Их совместные путешествия по живописным уголкам Европы стали настоящими приключениями для влюблённой пары. Они бродили по романтическим улочкам Парижа, восхищались берегами Амальфи, запечатлевая незабываемые виды в своей памяти. Прогулки вдоль набережной Сены, вечерние круизы на лодке и долгие беседы под звёздным небом — всё это когда-то было так дорого для Алфи.

Несмотря на то, что все вокруг ждали от Алфи предложения руки и сердца, он не спешил с этим шагом. Он считал, что важно не спешить к алтарю, даже если между ними была настоящая любовь. Алфи хотел, чтобы они могли насладиться независимостью друг от друга. Само понятие, что он не сможет жить без Саммерс, должно было стать той самой искрой, которая подтолкнуло бы к такому решению. Конечно, она терпеливо ждала, и на каверзные вопросы со стороны друзей отвечала с ухмылкой, уверяя, что всё скоро будет.

В конечном итоге девушка осознала, что её чувства к Алфи угасли. На самом деле, между ними никогда не было настоящей любви — это было лишь лёгкое увлечение, которое со временем стало обременительным. Она испытывала к нему симпатию, но могло ли это считаться истинной любовью? Постепенно ей стало неинтересно. Она устала от скромных возможностей, которые приносили его редкие заработки.

Её раздражало, что Алфи не использует свои возможности для развития. У него был шанс возглавить семейный бизнес, благодаря влиянию его брата и дяди, но он упорно отказывался от этого. Это решение казалось ей не только безрассудным, но и крайне неразумным, особенно учитывая, что такие возможности выпадают далеко не каждому. Саммерс мечтала о большем — о значительном успехе, финансовом благополучии и, в конечном счёте, о независимости, которая позволила бы ей управлять своей жизнью и принимать собственные решения. Она стремилась к власти и стабильности, а не хотела просто существовать в тени чужих принципов.

С каждым днём Саммерс всё чаще опаздывала на встречи с Алфи, придумывая всё новые и новые отговорки о работе и редакционных собраниях. Сначала это были лишь небольшие задержки, которые можно было легко объяснить загруженностью графика. Однако вскоре ситуация стала более серьёзной: она начала пропускать свидания, а порой даже оставалась ночевать у своих «родителей», как она сама это называла. И Алфи продолжал верить в то, что всё в порядке, и даже не догадывался о том, что происходит на самом деле. Он оставался наивным художником, романтиком в душе, который стремился не соответствовать образу своего отца.

Однажды, когда они сидели за ужином у дяди Алфи, Саммерс, чувствуя, что настал момент для откровенного разговора, собрала всю свою решимость и призналась, что их отношения были роковой ошибкой. За три года ей порядком надоело его постоянное внимание, безграничная любовь и забота, которые когда-то согревали её сердце. Эти «сентиментальные штучки», ранее вызывавшие улыбку, теперь стали невыносимым бременем, а притворяться больше не было сил.

Алфи замер, его лицо исказилось от шока и недоумения. Он не хотел верить в то, что слышит, и с каждой её фразой его мир рушился на глазах. Он пытался убедить её остаться, обещая, что ради их любви готов измениться, но его слова звучали как слабый шёпот в гуле урагана её эмоций.

Внезапно, в порыве отчаяния, Саммерс произнесла: «Я просто влюбилась в Люка».

Эти слова пронзили воздух, как острое лезвие, оставляя за собой шок и разрушение. Для Алфи это был удар ниже пояса — он чувствовал, как теряет всю опору под ногами. Он не мог поверить, что та, которую он любил, могла так легко отвернуться от него. В тот вечер он собирался сделать ей предложение, но теперь стоял перед ней с разбитым сердцем, осознавая, что разрывает собственные мечты, которые строил долгие годы. Каждый момент, каждое воспоминание об их совместном будущем теперь казались иллюзией, растворившейся в воздухе, оставляя лишь горькое ощущение утраты и безнадёжности.

Алфи рассмеялся, пытаясь скрыть свою боль, и с вызовом крикнул, что она лжёт. Он не мог поверить, что Люк, человек, которого он считал отцом, мог так подло поступить. Но когда дядя вошёл в комнату и обнял Саммерс, в душе молодого человека что-то треснуло. Это было предательство, которое он не в силах был вынести. В порыве ярости он бросился на Люка с кулаками, и вскоре между ними разразилась яростная драка, а затем — ссора, полная взаимных оскорблений и обвинений. Слова сыпались, как град, каждый из них пытался отстоять свою правоту, словно это могло вернуть утраченное. Несмотря на все хорошие поступки дяди в прошлом, Алфи больше не хотел иметь с ним ничего общего. Доверие, которое когда-то связывало их, было разрушено навсегда, оставив только горечь и пустоту…

Алфи посмотрел на бармена, который наливал двум молодым девушкам пиво. Они кокетливо подмигнули ему, но сегодня он не был настроен на флирт. Алфи снова взял в руки телефон, чтобы набрать номер Сета, но, как и прежде, на другом конце провода царила тишина.

— Сет Эванс, ты вообще отдыхаешь? — пробормотал он, отложив телефон в сторону. В этот момент он осознал, насколько они с братом разные, но в то же время похожи. Оба избегали серьёзных отношений, но по совершенно разным причинам.

Сет строил свою жизнь по строгим правилам. Его детские воспоминания о том, как отец изменял матери, оставили глубокий след в его душе. Отец менял любовниц так же часто, как менял свои выглаженные брюки, и это сформировало у Сета стойкое отвращение к идее о серьёзных отношениях. Он выработал для себя жёсткие правила: раз в неделю встреча у него в офисе и секс с моделями по расписанию. Никаких романтических жестов, никаких подарков, никаких походов в кино. Даже редкие ужины в ресторане с женщинами были скорее исключением, чем правилом. Сет был убеждён, что личная жизнь и бизнес — это две несовместимые сферы. Он считал, что романтические отношения могут стать угрозой для его карьеры, поэтому не хотел рисковать своим успехом ради мимолётных эмоций.

Что касается общения с Алфи, то оно также имело свои правила. Звонки по праздникам, редкие встречи, когда Сет приезжал по делам в Милфорд-лэйн, где жил Алфи. Однако в последнее время брат начал проявлять больше интереса к жизни Алфи, что вызывало у последнего раздражение. Постоянные нравоучения старшего брата только подливали масла в огонь, и Алфи чувствовал, что его личное пространство снова нарушено…

Алфи снова отпил глоток скотча, наслаждаясь его вкусом, и взглянул на часы.

«Не удивлюсь, если Артур нашёл кого-то по пути в паб», — промелькнула у него мысль, и он едва сдержал смех.

Артур Дэвис, его лучший друг и генеральный директор компании «Дэвис», расположенной в Форест-Гейт, всегда был известен своей любовью к прекрасным дамам с привлекательными формами. Он мог легко забыть о встрече, увлёкшись общением с девушкой, что часто и происходило.

Их дружба была больше, чем просто тёплые отношения; они называли себя «братством лягушачьих». В возрасте шести лет Алфи, Артур и их общий друг Харли сбежали в лес, чтобы попробовать выжить в «дикой природе». У них не было ни палаток, ни еды — только нож, коробок спичек и литровая бутылка воды. После нескольких часов блужданий по лесным тропам и попыток найти укрытие, они решили остановиться и устроить лагерь. Алфи, будучи самым настойчивым из них, взялся за разведение огня. Это оказалось не так просто, и ему потребовалось целых десять попыток, прежде чем он смог добиться успеха. В то время как Алфи боролся с огнём, Артур, вспомнив о своих гастрономических предпочтениях, решил заняться ловлей лягушек. Он знал, что это может стать отличным источником пищи, ведь его семья часто посещала рестораны во Франции, где пробовала блюда из лягушачьих лапок. Он был уверен, что сможет повторить этот кулинарный опыт в лесу. С лёгкостью ловя лягушек, он не подозревал, что этот вечер обернётся для них настоящим испытанием…

Когда лягушки были приготовлены, трое друзей с удовольствием их съели, наслаждаясь тем, что смогли поймать и приготовить свою еду. В тот момент они чувствовали себя настоящими героями, преодолевшими все трудности. К сожалению, радость от вкусного обеда быстро сменилась сильными болями в животе. А через четыре часа они оказались в больничной палате, мучаясь от рвоты и прочих неприятных симптомов. Этот опыт стал для них уроком, и, лёжа на больничной койке, они поклялись всегда поддерживать друг друга, независимо от обстоятельств. С тех пор они называли себя «братством лягушачьих». Они разработали главный кодекс: помогать и не бросать друг друга. Если один в беде, значит, остальные должны быть рядом.

Одним из наиболее ярких примеров истинной дружбы и поддержки стало открытие Артуром компании «Дэвис». Он быстро собрал команду сотрудников и, что наиболее важно, пригласил Алфи стать его партнёром. В то время Алфи тяжело переживал разрыв с Саммерс, и это решение стало не только актом дружбы, но и стратегическим шагом. Артур понимал, что талант Алфи в создании уникальных проектов может значительно повысить шансы на успех их нового предприятия.

— Своих не бросаем! — воскликнул тогда Артур, вытаскивая Алфи из окружения сомнительных девиц. С этой фразы начался новый этап жизни Алфи Эванса. Он согласился на предложение друга, но только на должность архитектора, не желая принимать на себя обязанности партнёра.

Несмотря на то, что Артур не вмешивался в повседневные дела компании, оставляя важные переговоры и проекты на усмотрение Алфи, именно это доверие позволило последнему раскрыть свой потенциал. Со временем Алфи Эванс стал востребованным архитектором в компании «Дэвис» и 90% проектов компании были связаны с его именем. Ему хватало денег на комфортную жизнь, включая поездки на такси, встречи с женщинами и времяпрепровождение с друзьями.

Однако, несмотря на все внешние успехи, внутренний мир Алфи претерпел значительные изменения. Ситуация с женщиной, которую он любил, превратила его в толстокожего человека, у которого на первом месте был секс. Он стал воспринимать отношения как игру, где главное — завоевать очередной трофей, а не искать настоящую романтику и глубину чувств. Романтика, которую он когда-то ценил, была заперта навсегда.

Алфи уже собрался уходить, когда услышал голос своего друга Артура, который уселся рядом с ним.

— Кто она? — спросил он, поднимая руку, чтобы бармен заметил его и принёс тот же напиток, что и у Эванса.

Алфи, известный своей страстью к ирландскому скотчу, обычно прибегал к нему только в двух случаях: когда был окрылён любовью или когда переживал болезненный разрыв. После недавнего расставания с Саммерс, Артур, обладая своей характерной прямотой, предположил, что у Алфи вновь появилась новая любовь.

Не произнеся ни слова, Алфи протянул Артуру пригласительное на свадьбу. Артур, взяв в руки элегантный конверт, стал внимательно его рассматривать, делая глоток своего любимого скотча.

— Пойдёшь? — спросил он, крутя пригласительное в руке.

— Даже и не думал, — произнёс Алфи, делая ещё один глоток скотча, который, казалось, становился всё более горьким. — Я мог бы с ней красоваться на этой открытке сейчас. Но её кольцо теперь плавает где-то в Темзе.

Эти слова прозвучали как приговор, и Алфи вновь сделал глоток, словно пытаясь заглушить боль, которая не покидала его. Горькая жидкость заполнила его рот, проникая в душу и оставляя за собой тяжёлое послевкусие, как напоминание, что было и чего уже не вернуть.

— Друг, надо отпустить, — произнёс Артур, отпивая свой скотч и переворачивая открытку. — Сколько прошло?

Алфи пожал плечами, он не хотел даже думать о том, сколько времени он борется с этими воспоминаниями.

— Года два, наверное — прикинул Артур, глядя на своего друга с сочувствием. — Слушай, ну, долго Саммерс ждала кольца от твоего дяди, — на лице Артура появилась улыбка, хотя он понимал, что это не совсем уместно. Эта женщина никогда ему не нравилась, но по кодексу братства следовало принимать любую девушку, с которой встречался его друг. И, что важнее всего, относиться к ней с уважением, как если бы она была его собственной сестрой.

— Пусть живут долго и счастливо, — добавил Алфи с иронией, поднимая стакан, как бы подводя итог своей внутренней борьбе. Он улыбнулся Артуру и залпом опустошил свой стакан, надеясь, что алкоголь поможет ему забыть, что произошло.

— Эванс, будь осторожен, я тебя не понесу, как в прошлый раз, — предостерёг его Артур, с улыбкой вспоминая, как в тот вечер ему пришлось вытаскивать Алфи из паба.

— Не посмею напиться до такой степени, — ответил тот, переводя взгляд на двух девушек, которые стояли слева от Артура и ждали, когда бармен разольёт им пиво. Их заразительный смех раздавался по всему помещению, привлекая внимание других посетителей.

Артур, не удержавшись, подмигнул самой высокой из них и выпил свой скотч, не отрывая взгляда от её глаз.

— Слева или справа? — шёпотом поинтересовался он у Алфи, разглядывая девушек.

— Прямо, — ответил Алфи, отпивая глоток скотча и жестом подзывая бармена для повторного заказа. Ему не нравилось чрезмерное стремление Артура подцепить девушек; Алфи предпочитал проводить время с друзьями, потягивая виски и обсуждая дам в пабе. Но вести с ними светские беседы он не любил. Однако, если в конце вечера какая-нибудь дама предложит провести ночь без обязательств, он, конечно, не откажется. Секс для Алфи был вторым лекарством после алкоголя.

Проведя ещё пару часов в компании Артура, Алфи продолжал наблюдать за девушками. Они весело переговаривались, смеялись и делали заметки друг другу. Но, к сожалению, вскоре обе покинули паб, оставив Алфи и Артура в раздумьях о том, как же провести им этот вечер.

— Пора тебе жениться, Артур, — произнёс Алфи, натягивая пальто и готовясь выйти на улицу. Алфи всегда любил подшучивать над своим другом, особенно когда тот начинал говорить о своих похождениях.

— Я как твой дядя, в 50 лет сделаю предложение и женюсь, — с ухмылкой сказал Артур, представляя, как это могло бы выглядеть. Алфи лишь вдохнул; эта фраза была одновременно смешной и болезненной.

— Считаю, что это прекрасный возраст для серьёзных отношений, — продолжал он, не желая оставлять тему. — Но тебе, Алфи, стоит попробовать снова завести отношения. Не так, как ты это обычно делаешь — на одну ночь и прощай. Нужно что-то более длительное и романтичное. Ты же у нас Мистер Сентиментальность!

На эти слова Алфи лишь улыбнулся. Артур, не удержавшись, надул губы и начал изображать обиженную девочку, что вызвало у Эванса ещё больше смеха. Они были настоящими друзьями, которые могли смеяться и шутить друг над другом без всяких обид. Артур схватил друга за щёки, щипая их, как будто пытался вытянуть из него искренние эмоции. Алфи, пытаясь увернуться, лишь смеялся ещё громче.

— Знаешь, — сказал Артур, когда немного успокоился, — я ведь тоже думаю о том, чтобы начать что-то серьёзное.

Глаза Алфи округлились от удивления — он никогда не слышал таких слов от Артура.

— Шучу! — быстро добавил он, видя реакцию друга. — Ну, так что, мой маленький мальчик Мистер Сентиментальность, уже нашел свою цель?

Артур снова попытался ущипнуть друга за щеку, но Алфи ловко увернулся.

— Ладно, завтра начну искать, — наконец произнёс Алфи, подталкивая Артура к выходу.

Артур усмехнулся и, покачав головой, ответил:

— Не стоит так пессимистично смотреть на вещи. Любовь может прийти в самый неожиданный момент…

Алфи толкнул Артура вперёд, чтобы тот прекратил говорить о любви — эта тема явно была не для него. Тем не менее, шутить на эту тему он был рад, ведь Артур каждый раз просил его найти любовь, и это стало своеобразным стёбом от лучшего друга.

Выйдя на улицу, они наслаждались свежим ночным воздухом, который напоминал о приближающейся зиме. Они попрощались, и Алфи помог Артуру сесть в такси, которое уже ожидало его у обочины.

— Не забывай, что завтра я жду от тебя отчёт о поисках, — подмигнул Артур, усаживаясь на заднее сиденье. Алфи, наклонившись к окну, продолжал шутить:

— Может, я сразу найду тебе невесту, а? Скажу, что ты — миллионер, и все будут в очередь выстраиваться!

Артур рассмеялся, и такси уехало.

Алфи ещё раз набрал номер старшего брата. Но в ответ услышал лишь тишину.

— Чёрт! Сет Эванс, что за игру ты затеял? — прошептал он себе под нос.

Рядом с пабом, несмотря на холодный ноябрь, стояла девушка. Её наряд был необычным для этой погоды: под пальто было видно платье цвета слоновой кости, которое идеально подчёркивало стройные ноги и изящные формы. Высокие ботфорты, из которых выглядывали тонкие щиколотки, придавали дополнительное очарование и элегантность. Каждый шаг, который незнакомка делала, казался продуманным и уверенным, а осанка выдавала, что она прекрасно осознаёт свою сексуальность и умеет производить впечатление на окружающих.

Взгляд Алфи скользнул по её фигуре, и он почувствовал, как внутри него пробуждается желание заняться сексом с ней. Девушка, заметив его заинтересованный взгляд, улыбнулась и подошла ближе.

— Скучаешь? — спросила она своим нежным голосом, а покусывание нижней губы создавало ощущение игры, в которую он был готов сыграть. Алфи улыбнулся в ответ. Он всегда ценил, когда женщины проявляют инициативу, и в этом не было ничего удивительного. Вместо того чтобы разрабатывать сложный план завоевания внимания, он мог просто наслаждаться моментом. С легкодоступными женщинами секс был потрясающий.

Без лишних слов он вызвал такси и, не задавая лишних вопросов, прижал незнакомку к себе, чувствуя тепло тела и пьянящий аромат парфюма. Алфи начал касаться губами шеи, и девушка, смеясь, смахнула волосы назад, предоставляя ему больше пространства для поцелуев. Когда такси приехало, они сели в машину, и рука Алфи оказалась между её ног. Внутреннее волнение девушки стало заметным: дыхание отяжелело, и он почувствовал, как она начинает влажнеть от возбуждения. Не раздумывая, Алфи поместил свои пальцы в её рот, продолжая ласкать между ног. Водитель, заметив происходящее на заднем сиденье, смутился и увеличил громкость музыки, пытаясь отвлечься от этого откровенного зрелища. Алфи, ощущая, как его действия вызывают у девушки всё большее желание, ускорял свои движения. Незнакомка стонала от удовольствия. Когда его движения замедлялись, она просила продолжить. Алфи лишь улыбался в ответ, жадно целуя губы.

Когда они наконец оказались в квартире, Алфи сбросил пальто, не отрывая взгляда от своей спутницы. Подойдя к столу, он налил себе стакан виски, стараясь успокоить своё возбуждение. Девушка подошла ближе, её пальцы скользнули по ткани его рубашки, исследуя каждую складку. Алфи, не в силах больше сдерживаться, отставил стакан и, прижимая незнакомку к стене, жадно впился в её губы. Стоны девушки заполнили его холостяцкую квартиру. В порыве страсти Алфи сорвал с неё платье, и она, не теряя времени, стянула свои высокие ботфорты, обнажая стройные ноги. Он прижал девушку к себе, крепко сжимая бёдра и покусывая сосок. В этом накале страсти Алфи остановился и отошёл к комоду, чтобы достать презерватив. В это время она, не теряя ни секунды, положила свою руку на клитор и начала себя ласкать, подстёгивая его желание ещё больше. Это зрелище сводило с ума, и он снова подошёл к ней, резко приподнял свою спутницу, укладывая на стол. Раздвинув её ноги, он вошёл в неё с такой страстью, что крики девушки мотивировали ускорять движения. Алфи сжимал ягодицы, оставляя на них следы от своих рук. Затем, развернув незнакомку, он положил её на живот, зажимая руки за спиной, и снова вошёл в неё, не давая той возможности двигаться.

Крики становились всё громче, и в какой-то момент Алфи, охваченный страстью, кончил. Он снял презерватив и выбросил его в ведро, не обращая внимания на девушку, которая лежала на столе. Она выглядела так, будто была на грани, её дыхание стало прерывистым, а глаза светились возбуждением. Это вызывало в нём смешанные чувства — от удовлетворения до непреодолимого желания продолжать. Но Алфи придерживался своего главного правила: разовый секс — это именно разовый секс. Никаких продолжений.

— Я пойду в душ, — произнёс он, отстраняясь от неё и чувствуя, как его тело постепенно возвращается в нормальное состояние.

— Может, вместе? — шёпотом предложила она, поправляя свои растрёпанные волосы и бросая на него томный взгляд.

Но даже в этот момент Алфи не изменял своим принципам. Он никогда не разрешал никому оставаться на ночь, тем более принимать душ в своей квартире. Это правило касалось даже его самого: после разрыва с Саммерс он не смог вернуться в спальню, которая когда-то была наполнена их смехом и страстью. Вместо этого он принял решение спать на диване в гостиной, даже перенёс туда все свои личные вещи. Это было его способом оставить в прошлом все, что напоминало о ней. Раз в неделю он нанимал женщину, которая убирала комнату, вытирала пыль и меняла постельное бельё. Только ей было разрешено туда заходить! И только она могла трогать вещи бывшей!

Сегодняшний вечер не стал исключением. Алфи поднял пальто, достал из кармана 20 фунтов и положил деньги на журнальный стол. Он старался не смотреть на девушку, которая всё ещё лежала на столе, её тело светилось от недавнего удовольствие, но для Алфи этот момент не имел никакого значения. Его голос был холодным и отстранённым, когда он произнёс:

— После душа я хочу остаться один дома. Спасибо за секс.

Он чувствовал, как его фраза отталкивает, и это было именно то, чего он добивался. Девушка, услышав его слова, нахмурилась и начала быстро натягивать одежду, спеша покинуть комнату. Каждое её движение было полным раздражения, и он не мог не заметить, как её лицо отражало недовольство.

— Ну ты и осёл! — крикнула она, гневно схватив деньги, которые он оставил, и, бросив на него последний взгляд, в котором читалось разочарование, резко открыла дверь и покинула квартиру, оставив его одного с мыслями и чувством вины.

Алфи закрыл за ней дверь, развернулся и направился в ванную. Закрыв глаза, он попытался избавиться от навязчивых мыслей, но в его сознании внезапно возникли черты Нэтали Миллер — её большие, выразительные глаза и губы, которые он так хотел целовать. Ощущение тепла её тела рядом с собой стало невыносимым.

«Алфи Эванс! Стоп! Стоп!» — прокричал он в своём сознании, пытаясь прогнать эти мысли.

Он быстро включил холодную воду, чтобы переключить своё внимание на что-то другое. Струи воды обжигали его кожу, но это было лучше, чем оставаться в плену своих чувств.

«Больше никакой любви!»

После душа мужчина налил себе виски. Его взгляд скользнул в окно, где ночной Лондон мерцал огнями. Он откинулся на спинку дивана и ненавидел день, когда Саммерс Вуд вошла в его жизнь.