Игра по его правилам

Сара Морган, 2015

Лили Роуз после очередных неудачных отношений решает по совету подруги найти мужчину, в которого она никогда не смогла бы влюбиться, и закрутить с ним короткий и бурный роман. Ник Зервакис, холодный, не верящий в любовь и в настоящие чувства, кажется ей подходящей кандидатурой. Но только у него немного другие планы…

Playing by the Greek’s Rules

© 2015 by Sarah Morgan

«Игра по его правилам»

© «Центрполиграф», 2017

© Перевод и издание на русском языке,

«Центрполиграф», 2017

Глава 1

Лили надвинула шляпу на глаза, спасаясь от обжигающего греческого солнца, и отпила воды из бутылки.

— Больше никогда. — Она села на землю и взглянула на подругу, осторожно расчищающую небольшую секцию аккуратно размеченного места раскопок. — Если я когда-нибудь еще упомяну при тебе слово «любовь», закопай меня прямо здесь.

— Внизу есть гробница. Могу сбросить тебя туда, если хочешь.

— Отличная мысль! И повесь табличку: «Здесь покоится Лили, которая годы потратила на изучение происхождения, эволюции и поведения людей, но так и не смогла понять мужчин».

Она перевела взгляд с руин древнего города на море. Они сидели высоко на плато. Позади них на солнце сверкали изрезанные вершины величественных Белых гор, а впереди блестела морская голубизна. Красота природы обычно поднимала Лили настроение, но не сегодня.

Британи села и вытерла лоб рукой.

— Перестань себя накручивать. Тот тип оказался лживым, неверным ублюдком. — Она потянулась к рюкзаку и посмотрела на группу погруженных в разговор мужчин. — К счастью для всех нас, завтра он возвращается в Лондон, к своей жене. И все, что я могу сказать: помоги, Боже, этой женщине.

Лили закрыла лицо руками.

— Не произноси слова «жена». Я отвратительный человек.

— Эй! — В голосе Британи послышались резкие нотки. — Он сказал тебе, что не женат. Он солгал. Вся ответственность лежит на нем. Начиная с завтрашнего дня ты его больше не увидишь, а я не буду подавлять в себе желание убить его.

— Что, если она узнает и положит конец их браку?

— Тогда у нее появится шанс начать нормальную жизнь с мужчиной, который ее уважает. Забудь о нем, Лили.

Легко сказать! Мысли о том, что она натворила, продолжали крутиться в голове.

Что она упустила?

Может, задавала не те вопросы?

Неужели она, отчаянно желая найти идеального мужчину, проглядела очевидное?

— Я планировала наше будущее. Мы собирались провести август, путешествуя по греческим островам. Так продолжалось до тех пор, пока он не вытащил из бумажника вместо кредитной карты семейную фотографию. На ней трое детей льнули к нему. Он должен был взять в отпуск их, а не меня. Это невыносимо! Как я могла ошибиться? Это черта, которую я никогда не переступаю. Семья для меня священна. Если предложить мне выбор между семьей и деньгами, я выберу семью. — Правда, сейчас у нее нет ни того ни другого. — Не знаю, что хуже: то, что он совершенно меня не знал, или то, что он соответствовал моему списку.

— Какому списку?

Лили почувствовала, что заливается краской.

— Это моя попытка быть объективной. У меня сильно развита тяга к корням. К семье. Когда очень сильно чего-то желаешь, это может исказить восприятие действительности, поэтому я создала несколько слоев самозащиты. Например, список качеств, которыми должен обладать мужчина. Я не встречаюсь с теми, кто не подходит по меньшей мере по трем позициям.

Британи была заинтригована.

— Толстый кошелек, широкие плечи и большой…

— Нет! Ты говоришь ужасные вещи. — Несмотря на подавленное настроение, Лили рассмеялась. — Первое — он должен быть любящим. Второе — он должен быть честным, но как проверить это качество за неимением детектора лжи, я не знаю. Я считала профессора Ашурста честным человеком. Да, кстати, больше я никогда не смогу назвать его Дэвидом. — Лили позволила себе взглянуть на заехавшего с коротким визитом археолога, который ослепил ее во время их короткого, но провалившегося с треском романа. — Ты права. Он свинья.

— Я назвала его не свиньей, а у.

— Помню. Я никогда не употребляю это слово.

— А надо бы. Оно обладает удивительным терапевтическим свойством. Однако не стоит тратить так много времени на разговоры об этом… Профессор Лживая Задница остался в прошлом.

— Поверить не могу, как ты его назвала.

— Он заслуживает и не таких эпитетов. Да, какое третье качество в твоем списке?

— Мне нужен мужчина, который уважает семейные ценности, но семьей еще не обзавелся. — Лили погрузилась в уныние. — Судя по последним событиям, в моем списке имеются серьезные недочеты.

— Не обязательно. Нужно придумать тест на честность и, возможно, следует добавить слово «холостяк», вот и все. Тебе надо расслабиться. Перестань искать серьезные отношения, просто получай удовольствие. Не напрягайся.

— Ты говоришь о сексе? У меня не получится. — Лили сделала еще глоток воды. — Чтобы спать с мужчиной, я должна его любить. Эти два понятия для меня неразделимы. А как насчет тебя?

— Секс есть секс. Любовь есть любовь. Первое весело, а второго надо изо всех сил избегать.

— Наверное, со мной что-то не так.

— Все с тобой так. Но ты будешь разбивать свое сердце чаще, чем среднестатистический человек. — Британи сняла шляпу и принялась обмахиваться ею. — Как жарко! Нет и десяти часов, а я уже красная, как вареный лобстер.

— Это Крит. Чего ты ожидала?

— Я бы все отдала за то, чтобы провести несколько часов дома. Я не привыкла к такому солнцу. Мне так и хочется скинуть с себя что-нибудь.

— Ты проводишь лето в раскопках по всему Средиземноморью.

— И страдаю.

Британи вытянула ноги, и Лили ощутила легкий укол зависти.

— В этих шортах ты похожа на Лару Крофт. У тебя потрясающие ноги. Мне бы такие.

— Слишком много хожу по негостеприимным землям в поисках артефактов. А я хочу твои изумительные светлые волосы. — Волосы Британи цвета полированного дуба были собраны в хвостик. Несмотря на шляпу, ее шея уже загорела. — Послушай, не трать больше ни мысли, ни слезы на этого типа. Пойдем сегодня с нами. Мы собираемся на открытие нового крыла в археологическом музее. Мне донесли, что Лживой Задницы там не будет, поэтому вечер обещает быть интересным.

— Не могу. Сегодня утром мне позвонили из агентства и предложили срочную уборку.

— Лили, ты магистр археологии. Не стоит хвататься за случайные заработки.

— Мой исследовательский грант не покрывает кредита на обучение, а я не хочу иметь долги. И в любом случае я люблю наводить порядок. Меня это расслабляет.

— Любишь наводить порядок? Ты словно существо с другой планеты.

— Это удовольствие — превращать чей-то дом в эталон ухоженности, но жаль, что работать придется сегодня. Праздник в музее — отличный повод смыть грязь с коленей и принарядиться, не говоря уже о том, что можно полюбоваться экспонатами. Ну да ладно. Буду думать о деньгах. Сегодня мне обещают заплатить еще и за срочность. Хозяин решил нагрянуть без предупреждения. Большую часть времени он проводит в Штатах.

— Как его зовут?

— Понятия не имею. Компания не разглашает такую информацию. Через четыре часа я добавлю к своему банковскому счету кругленькую сумму, и все.

Рука Британи, сжимавшая бутылку с водой, замерла, не донеся ее до рта.

— Четыре часа? Чтобы убрать дом, тебе потребуется четыре часа?

— В нашей команде четыре человека.

— Что за место?

— Вилла. Большая. По прибытии нам выдадут поэтажный план, который мы должны будем вернуть после того, как закончим. Копии делать запрещено.

— Поэтажный план? — Британи подавилась водой. — Я жутко заинтригована. Можно, я поеду с тобой?

— Конечно. — Лили усмехнулась. — Отмывать чью-то ванную гораздо приятнее, чем наслаждаться коктейлями на террасе археологического музея и любоваться закатом над Эгейским морем.

— Критским.

— Строго говоря, Эгейским. Я пропущу отличную вечеринку, натирая пол. Я чувствую себя Золушкой. А как насчет тебя? Собираешься встретиться сегодня вечером с кем-нибудь и реанимировать свою интимную жизнь?

— К счастью, моя интимная жизнь не требует реанимации.

Лили вздохнула:

— Может, ты и права. Мне надо научиться относиться к жизни легкомысленно и использовать мужчин для секса, вместо того чтобы ждать, когда очередные отношения закончатся пшиком. Ты была единственным ребенком, верно? Ты когда-нибудь жалела, что у тебя нет братьев или сестер?

— Нет, но я росла на маленьком острове, жизнь на котором напоминала жизнь в большой семье.

— Здорово, — мечтательно протянула Лили. — Я в детстве постоянно болела, и уход за мной был той еще работенкой. У меня была экзема. Я постоянно была обмазана кремами и обмотана бинтами. Никому не был нужен вечно хандрящий ребенок. Я была так же желанна, как уличный щенок с блохами.

— Черт, Лили, ты выжимаешь из меня слезу, а я далеко не сентиментальна.

— Забудь об этом. Лучше расскажи о своей семье.

Лили любила слушать рассказы о дружных семьях, о любви, о переплетениях судеб. Для нее семья была похожа на пестрый свитер, в котором разноцветные нити образуют нечто целостное и чудесное, дарящее тепло и оберегающее от холодных жизненных ветров.

Лили рассеянно оборвала нитку, свисающую с края шорт. Она олицетворяла ее жизнь — одинокая, ни с чем не связанная нить.

Британи сделала еще один глоток воды и нахлобучила шляпу.

— Можно сказать, у меня нормальная американская семья. Родители развелись, когда мне было десять. Моя мама ненавидела жизнь на острове. В конце концов она снова вышла замуж и перебралась во Флориду. Папа — инженер, он работал на нефтяных вышках по всему миру. Я жила с бабушкой на острове Паффин.

— Какое чудесное название! Ты была близка с бабушкой?

— Очень. Она умерла несколько лет назад, но оставила мне свой коттедж на пляже, чтобы у меня был дом. Каждую неделю мне звонят люди, предлагая продать его, но я отказываюсь. — Британи всадила лопатку в землю. — Бабушка называла коттедж приютом для спасенных. Как-то я спросила ее, жили ли в нем люди, потерпевшие кораблекрушение, и она сказала, что он предназначен для людей, потерпевших крушение в жизни. Она верила, что дом способен исцелять души.

— Я хотела бы пожить там с месяцок. Мне нужно исцелиться.

— Добро пожаловать. Сейчас там живет моя подруга. Мы используем коттедж как тихую гавань. Это самое лучшее место на земле. Можешь приезжать в любое время, Лил.

— Может, я так и поступлю. Я пока не решила, что делать в августе.

— Знаешь, что тебе поможет? Классный секс. Секс ради удовольствия, без эмоциональной хренотени, которая сопровождает отношения.

— У меня никогда не было классного секса. Я влюбляюсь.

— Найди мужчину, в которого ты не сможешь влюбиться ни при каких обстоятельствах. Классного любовника, и ничего более. Тогда ты избежишь риска. — Британи умолкла, когда к ним приблизился Спайрос, археолог из местного университета. — Сгинь, Спай, это женский разговор.

— Как вы думаете, почему я к вам подошел? Ваш разговор наверняка интереснее того, который я только что закончил. — Он протянул Лили банку охлажденной диетической колы. — Он пустое место, хорошая моя. — Голос у Спайроса был мягкий, и Лили тронула его доброта.

— Я переживу.

Спай опустился на корточки рядом с ней.

— Хочешь, я помогу тебе пережить? Я слышал что-то насчет классного секса. И я к твоим услугам.

— Нет, спасибо.

— Эй, это просто секс. — Он подмигнул ей. — Тебе нужен настоящий мужчина. Греческий мужчина, который знает, как сделать так, чтобы ты почувствовала себя женщиной.

— Да, да, я знаю эту шутку. Ты собираешься вручить мне белье для стирки. Я не буду стирать твои носки. — Но, говоря это, Лили смеялась. У нее нет семьи, зато есть хорошие друзья. — Ты забываешь, что, когда я не привожу в порядок виллы и не парюсь здесь, я работаю на главного греческого мужчину.

— Ах да, — улыбнулся Спайрос. — Ник Зервакис. — Глава «Зервако». Мужчина из мужчин. Мечта каждой женщины.

— Только не моя. Он не соответствует ни одному пункту моего списка.

Спай поднял брови, и Британи покачала головой:

— Тебе это неинтересно. Продолжай, Лили, постирай грязное белье Зервакиса. Я хочу знать о нем все, начиная с банковского счета и заканчивая тем, как он сумел накачать невероятный пресс, который я видела на контрабандных фотках, сделанных в бассейне одной актрисы.

— Я ничего о нем не знаю, кроме того, что он жутко умен и ожидает, что все вокруг него тоже жутко умны. Это, надо признаться, внушает мне трепет. К счастью, большую часть времени он проводит в Сан-Франциско или в Нью-Йорке, а здесь бывает нечасто. За те два месяца, что я проработала стажером, от него ушли две личные ассистентки. А уж про его подружек я и вовсе молчу. Чтобы запомнить их, нужна феноменальная память.

— Что случилось с его личными ассистентками?

— Обе уволились из-за колоссальной нагрузки, к тому же ему нелегко угодить. Он может так посмотреть, что у человека сразу возникает желание куда-нибудь телепортироваться. Но он очень красив. Правда, не мой тип, поэтому я не обращаю на это внимания, однако женщины судачат о нем постоянно.

— Я так и не понял, почему ты работаешь в его компании.

— По нескольким причинам. Срок действия моего исследовательского гранта истекает в этом месяце. Я еще не решила, хочу ли продолжать заниматься археологией, и рассматриваю другие варианты. Работа в музее оплачивается плохо. И учительницей я никогда не смогу стать. — Лили пожала плечами. — Не знаю, что и делать.

— Ты эксперт по керамике и сделала несколько изумительных вещиц.

— Это хобби.

— Ты креативна, у тебя есть художественный вкус. Ты можешь двигаться в этом направлении.

— Прожить на это нереально, а мечтами счета не оплатишь. — Лили допила колу. — Иногда я жалею, что не занялась юриспруденцией, хотя работа в офисе не очень мне подходит. Я растяпа. На прошлой неделе сломала копировальный аппарат, а кофеварка меня ненавидит. Но стоит потенциальным работодателям увидеть в резюме, что я работаю в «Зервако», как мои шансы повышаются. Если человек способен работать на Зервакиса и не трепетать, это сразу делает его перспективным.

Спайрос поднялся.

— Ник Зервакис способен нагнать страху на многих. Поговаривают, что его можно поставить в один ряд с богами.

Британи убрала бутылку с водой в рюкзак.

— Так могут говорить люди, которым он платит зарплату, или женщины, с которыми он спит.

— Его служба безопасности выдрессирована и держит их на расстоянии, — сообщила Лили. — Нельзя звонить ему, пока ваше имя не окажется в особом списке, а список этот меняется каждую неделю. Запомнить его — морока.

— Значит, сторожевые псы защищают его от женщин? — Британи пришла в восторг. — Неправдоподобно!

— Я им восхищаюсь. Чем бы он ни занимался, делами или развлечениями, эмоции не играют никакой роли. Он — диаметральная противоположность мне. — Лили бросила взгляд на мужчину, стоявшего на другой стороне раскопа, мужчину, который солгал ей. Подумав о том, что она могла сказать ему, но не сказала, Лили приуныла. — Мне следует стать такой, как Ник Зервакис.

Британи рассмеялась:

— Шутишь?

— Нет. Он словно лед. Я хочу быть похожей на него. А как насчет вас, друзья? Вы когда-нибудь любили?

— Нет! — У Спая был встревоженный вид.

Британи не ответила, глядя на море.

— Британи, — спросила Лили, — ты когда-нибудь любила?

— Не уверена. — Голос подруги звучал хрипло. — Может быть.

— Ого! — Спай поднял брови. — Ты пронзила ему сердце стрелой? — Он воздел руки вверх, когда Лили сердито уставилась на него. — Что? Она эксперт по оружию бронзового века и отличный стрелок.

— Почему ты говоришь, что, может, любила?

— Я вышла за него замуж.

Спайрос разразился беззвучным смехом, а Лили остолбенела.

— Это была ошибка. — Британи вытащила лопатку из земли. — Если я совершаю ошибки, обычно это огромные ошибки. Наверное, можно назвать это головокружительным романом.

— Скорее, ураганным романом. Сколько он длился?

Британи встала и отряхнулась.

— Десять дней. Спай, если ты не сотрешь улыбку с лица, я скину тебя в этот ров и засыплю твой труп песком и черепками.

— Ты хотела сказать — десять лет? — уточнила Лили.

Британи покачала головой:

— Нет, дней. Медовый месяц не завершился убийством.

Лили почувствовала, как у нее отвисает челюсть. Она быстро закрыла рот.

— Что случилось?

— Я позволила своим эмоциям затмить разум. — Британи слабо улыбнулась. — С тех пор я не влюбляюсь.

— Ты знаешь, как не влюбляться? Дай мне несколько советов.

— Не могу. После общения с Заком это пришло само собой.

— Сексуальное имя.

— Сексуальный мужчина. — Британи закрыла глаза. — Сексуальный проходимец.

— Еще один, — кивнула Лили. — Но ты была молода. Молодым свойственно совершать ошибки. У меня же такого оправдания нет. Меня нужно перепрограммировать.

— Не нужно. Ты дружелюбная и любящая. Эти качества нравятся мужчинам.

— К тому же достаточно одного взгляда на тебя, чтобы понять: обнаженной ты выглядишь супер, — добавил Спай.

Лили повернулась к нему спиной.

— Дружелюбная и любящая — отличные качества для щенка, а не для женщины. Но люди могут меняться? Ну, так вот, я собираюсь измениться. — Она встала. — Я не собираюсь влюбляться. Я последую твоему совету и займусь классным сексом.

— Отличный план! — Спай взглянул на часы. — Ты разденешься, а я позабочусь о номере.

— Не смешно, — нахмурилась Лили. — Мне нужен мужчина, к которому я ничего не испытываю и в которого не смогу влюбиться, проживи я хоть миллион лет.

Британи неожиданно засомневалась:

— Слушаю тебя, и мне кажется, что мой совет звучит как рецепт катастрофы.

— Нет, это отличный план. Не вижу ни одного изъяна. Я назову его операция «Льдинка».

* * *

Ник Зервакис стоял у окна и смотрел на сияющую голубизну моря, пока говорил его ассистент.

— Он позвонил?

— Да, как вы и предсказывали. У вас дар предвидения. Я бы издергался, если бы речь шла о таких суммах, а вы даже глазом не моргнули.

Ник мог бы сказать ему, что дело не в деньгах, а во власти.

— Вы связались с юристами?

— Завтра они встречаются с командой из Лексоса. Итак, дело сделано. Поздравляю, босс! От звонков журналистов из Штатов трубка накалилась, все просят интервью.

— Сделка не завершена, пока не поставлены подписи. Когда это произойдет, я выступлю с заявлением, но никаких интервью. — Ник чувствовал, как напряжение постепенно отпускает его. — Вы позвонили в «Афину»?

— Да, но сначала вас ждут на открытии нового крыла музея.

Ник негромко выругался и обернулся:

— Я и забыл. У вас есть ознакомительные материалы?

Личный ассистент побледнел:

— Нет, босс. Мне известно только, что в этом крыле собраны экспонаты, относящиеся к минойской культуре.

— Я должен произнести речь?

— Они надеются, что вы согласитесь сказать несколько слов.

— Я смогу сказать несколько слов, но они не будут иметь никакого отношения к минойской культуре. — Ник ослабил узел галстука. — Напомните мне мое расписание.

— Вассилис подъедет сюда в шесть тридцать. Вы едете на виллу, чтобы переодеться. По пути вы заезжаете за Кристиной. Столик в «Афине» зарезервирован на девять часов.

— Почему бы не заехать за ней после того, как я переоденусь?

— На это уйдет время, которого у вас нет.

Ник не мог с этим поспорить.

— Что-нибудь еще?

Ассистент неловко переступил с ноги на ногу.

— Звонил ваш отец. Несколько раз. Он сказал, что вы не берете трубку, и попросил меня передать вам сообщение.

Ник расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

— Что за сообщение?

— В следующий уик-энд состоится его свадьба. Он боится, что вы забыли.

Ник окаменел. Он не забыл.

— Что-нибудь еще?

— Он ждет вас на церемонии. Он просит напомнить вам, что из всех богатств мира наибольшую ценность имеет семья.

Ник помолчал.

«Почему, — подумал он, — четвертая свадьба должна стать причиной торжества?» Для него это было свидетельство того, что человек не извлек уроки из трех предыдущих браков.

— Я позвоню ему из машины.

— Есть еще кое-что. — Ассистент попятился к двери, не сомневаясь, что после этого надо будет срочно убираться отсюда. — Он просил обязательно передать: если вы не приедете, то разобьете ему сердце.

Типичное заявление его отца. Эмоциональный шантаж.

Из-за своей сентиментальности отец и стал жертвой трех безумно дорогих разводов. Никлаус подошел к столу.

— Считайте, что сообщение вы передали.

Когда дверь закрылась, он снова повернулся к окну.

Им владели досада и раздражение, а в глубине души бурлили более тяжелые чувства, которые у него не было желания анализировать. Ник вообще не был склонен к самоанализу и считал, что прошлое полезно только тогда, когда оно предвещает будущее, а просто смотреть на бурлящий поток давних воспоминаний нежелательно.

Несмотря на включенный кондиционер, на лбу у него выступил пот. Ник подошел к холодильнику и достал бутылку воды.

Почему его волнует очередная женитьба отца?

Он больше не девятилетний мальчик, чью идиллическую жизнь разрушило предательство матери. Именно тогда им овладело стремление к порядку и безопасности.

Ник научился заботиться о своей безопасности. В плане эмоций он был неприступной крепостью. Он никогда не позволял отношениям вырвать почву у него из-под ног. Он не верил в любовь и рассматривал брак как дорогое и бессмысленное предприятие.

К сожалению, отец, во всем остальном неглупый человек, не разделял его взгляды. Он сумел создать успешный бизнес из ничего, но по какой-то причине не прибегал к помощи ума на любовном фронте.

Насколько он мог судить, отец не анализировал риски и не изучал финансовую подоплеку своего очередного увлечения, относясь к каждому новому роману с неуместным оптимизмом.

Попытки Ника научить его осмотрительности Зервакис-старший счел циничными.

Ситуация стала еще более нелепой, когда, встретившись с ним как-то за ужином, отец прочитал целую лекцию о его стиле жизни, словно отсутствие у Ника разводов свидетельствовало о серьезном изъяне в его характере.

Ник ненадолго закрыл глаза. В бизнесе дела у него шли гладко, тогда как ситуация в семье была сродни хаосу. И он скорее был готов повторить двенадцать подвигов Геракла, чем появиться на очередной свадьбе отца.

В этот раз он не встречался с невестой и не имел такого желания. Ничего, кроме мрачного неодобрения, он испытывать не будет, а портить отцу настроение ему не хотелось.

Свадьбы ввергали Ника в депрессию. Все шампанское мира не могло скрыть того факта, что два человека тратят целое состояние за привилегию совершить ошибку на глазах у множества свидетелей.

Лили бросила сумку в мраморном холле, пораженная увиденным.

Сказать, что вилла была похожа на дворец, значит ничего не сказать. Расположенная на мысе, над морем, вилла «Гармония» являла собой образец недостижимой роскоши.

Размышляя над тем, где остальные члены команды, Лили прошла на террасу.

Узкие тропинки вились по цветущему саду и спускались к бухточке с пристанью.

— Я умерла и оказалась в раю…

Из состояния транса Лили вывел настойчивый сигнал телефона. Она вытащила его из кармана. Скромная униформа стала ей тесна из-за того, что, приехав на Крит, она без остановки поглощала восхитительный тимьяновый мед и греческий йогурт. Звонила хозяйка клининговой компании. Она сообщила Лили, что остальные члены команды попали в аварию и не приедут.

— О боже, с ними все в порядке? — встревожилась Лили. Выслушав заверения в том, что никто не пострадал, кроме машины, она вздохнула: вся работа ложится на ее плечи. — Как я справлюсь одна?

— Сосредоточьтесь на покоях хозяина. Особое внимание уделите ванной.

Что ж, ничего не поделаешь, придется ей работать одной. Выбрав Моцарта в списке произведений и вставив наушники, Лили принялась вытирать пыль и мыть пол в просторной гостиной, подпевая «Волшебной флейте».

«Кто бы здесь ни жил, у этих людей определенно нет детей», — подумала она, поправляя подушки на белых диванах и полируя столы. На вилле все было роскошным, но безликим.

Если она не прекратит предаваться мечтам, ее уволят. Лили поспешила по витой лестнице к спальне хозяина и, войдя, замерла.

В крошечной душной квартирке, которую она делила с Британи, стояли такие узкие кровати, что с них можно было скатиться во сне. На этой же кровати могли запросто уместиться человек шесть. Кровать стояла так, чтобы лежавшие на ней люди могли наслаждаться чудесным видом бухты. Лили представила, каково это — спать на кровати таких размеров. Сколько раз нужно перевернуться во сне, чтобы докатиться до края?

Быстро проверив, не маячит ли поблизости сотрудник службы безопасности, Лили вытащила телефон и сфотографировала кровать, захватив вид из окна.

«Однажды я займусь сексом на подобной кровати», — написала она Британи.

Подруга ответила немедленно: «Все равно, какая кровать, главное — ее владелец».

Бросив последний тоскливый взгляд на спальню, Лили отправилась в ванную. У стеклянной стены стояла огромная ванна. Единственный способ вычистить что-либо таких размеров — залезть внутрь, что Лили и сделала, стараясь не поскользнуться.

Когда ванна заблестела, она переключила внимание на душевую кабину. На стене располагалась мудреная панель управления. Лили с сомнением взглянула на нее. Памятуя о провальном опыте с копировальным аппаратом и кофеваркой, она не хотела ни к чему притрагиваться, но выбора не было.

Лили осторожно нажала на кнопку, и на нее обрушилась стена холодной воды.

Задыхаясь, она начала нажимать подряд на все кнопки. Вода попеременно то обжигала, то холодила. Наконец водопад прекратился. Промокшая насквозь, Лили опустилась на пол, стараясь восстановить дыхание.

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу прогресс, — пробормотала она, выжимая волосы.

Затем она поднялась. Вода стекала с нее на пол, униформа прилипла к телу. Если она в таком виде пройдет по вилле, то оставит мокрые следы, а времени на повторную уборку у нее нет.

Сняв униформу и оставшись в нижнем белье, Лили принялась выжимать ее. Из спальни донесся какой-то звук.

Предположив, что это кто-то из сотрудников безопасности, она в ужасе простонала.

— Эй! — торопливо произнесла она. — Не заходите сюда. Я только что…

Лили умолкла, увидев на пороге женщину.

Она была безукоризненно ухожена, ее стройную фигуру обтягивало кораллового цвета платье, на губах блестела помада.

Лили еще никогда в жизни не испытывала такого унижения.

— Ник? — ледяным тоном проговорила женщина, обернувшись. — Твой сексуальный аппетит, конечно, легендарен, но заметь на будущее: прежде чем приглашать к себе девушку, неплохо бы расстаться с прежней подружкой.

— О чем ты говоришь? — послышался глубокий голос, который Лили мгновенно узнала.

Дрожа от холода, она закрыла глаза. Хорошо бы найти на панели управления кнопку катапульты.

Теперь она знала, кто владелец виллы.

Через несколько секунд он показался на пороге ванной. Лили взглянула сквозь ресницы, с которых капала вода, на Ника Зервакиса. Увидев перед собой сногсшибательного, сексуального красавца, она почувствовала, как в животе у нее все перевернулось.

Он стоял, слегка расставив ноги. На его безупречно красивом лице не отражалось никаких эмоций, словно обнаружить в душе полураздетую незнакомку для него дело обычное.

— Вот как?

Это все, что он может сказать?

Ожидая взрыва или извержения вулкана, Лили сглотнула:

— Я объясню.

— Да, было бы неплохо. — В голосе женщины послышались ядовитые нотки. Ее ножка в дорогущей туфле постукивала по полу. — Ваше объяснение стоит послушать.

— Я уборщица…

— Ну конечно, — оборвала ее женщина. — Уборщицы всегда раздеваются в душе своих клиентов. — Дрожа от гнева, она обратилась к мужчине: — Ник?

— Да?

— Кто это?

— Ты же слышала. Уборщица.

— Она лжет, — отрезала женщина. — Я уверена, что она провела здесь весь день.

Ник Зервакис никак не отреагировал на обвинение, только слегка сузил свои потрясающие темные глаза.

В первый день работы Лили в его компании ее предупредили, что Ник Зервакис наиболее опасен, когда спокоен. Ее тревога усилилась, а спутница Ника тем временем продолжала пылать праведным гневом.

— Ты знаешь, что самое отвратительное в этой ситуации? У тебя настолько дурной вкус, что ты заинтересовался этой толстушкой.

— Прошу прощения, — не сдержалась Лили. — Я не толстушка. — Она, как могла, прикрывалась мокрой униформой. — К вашему сведению, мой вес в пределах нормы.

Но женщина ее не слышала.

— Она причина того, что ты поздно заехал за мной? Я предупреждала тебя, Ник: никаких игр. Что ж, ты проиграл, потому что я не даю второй шанс, особенно на ранней стадии отношений. И если ты не соизволишь дать мне объяснение, я обойдусь без него.

Не дожидаясь ответа, она вышла из ванной. С каждым сердитым стуком ее высоких каблучков Лили съеживалась. Она чувствовала себя виноватой.

— Она расстроилась, — наконец сказала Лили, прерывая гнетущую тишину.

— Да.

— Но… она вернется?

— Надеюсь, что нет.

Лили хотела было сказать, что в таком случае ему повезло, но решила, что не стоит говорить с боссом по душам. Ей следует подумать о том, как сохранить работу.

— Я очень, очень сожалею.

— Напрасно. Это не ваша вина.

Лили снова съежилась, понимая, что это не так.

— Если бы не несчастный случай, я была бы одета, когда она вошла.

— Несчастный случай? Не думал, что мой душ может оказаться источником опасности, но, очевидно, я ошибался. — Он взглянул на лужу на полу. — Что случилось?

— Ваша душевая! — выпалила замерзшая Лили. Зубы ее выбивали чечетку. — Там нет никаких инструкций!

— Мне не нужны инструкции. — Ник окинул оценивающим ленивым взглядом ее фигуру. — Я прекрасно знаю, как работает мой душ.

— А я нет, — огрызнулась Лили. — Я понятия не имела, какие кнопки нажимать.

— Поэтому вы решили нажать на все? Если вы когда-нибудь окажетесь в кабине «Боинга-747», рекомендую держать руки при себе.

— Не смешно. Я промокла насквозь. К тому же вы вернулись рано.

— Приношу свои извинения. — Его темные глаза иронично сверкнули. — Я не привык кого-либо уведомлять о своих передвижениях. Вы закончили уборку или желаете, чтобы я показал вам, какие кнопки нажимать?

Лили призвала на помощь все свое достоинство, если уместно говорить о нем в сложившихся обстоятельствах.

— Ваш душ чист. Идеально чист. — Она старалась не смотреть на высокую тренированную фигуру мужчины. — Вы уверены, что она не вернется?

— Да.

Лили разрывало облегчение и чувство вины. Помедлив, она пробормотала:

— Ну вот, еще одни отношения испорчены.

— Еще? — Темные брови поползли вверх. — Такое с вами часто случается?

— Вы даже представить себе не можете! Послушайте, я могу позвонить своей нанимательнице и попросить ее поручиться за меня. — Лили сникла, поскольку тогда пришлось бы признаться, что клиент застал ее полуобнаженной в своем душе.

Ник улыбнулся:

— Вряд ли ваша нанимательница настолько либеральна.

— Должен быть какой-нибудь способ это уладить, — настаивала Лили. — Я испортила ваши отношения, хотя в свое оправдание могу сказать, что мне она показалась не слишком добрым человеком. И, помирившись с ней, вы в будущем, возможно, пожалеете об этом, а вашим детям придется прижиматься к костлявому телу. — Она поймала его взгляд. — Вы смеетесь надо мной?

— Нет, но способность приласкать ребенка не стоит на первом месте в моем списке женских достоинств. — Ник небрежно бросил пиджак на спинку дивана, который был больше, чем ее кровать.

Лили пребывала в некоем трансе. «Почему он так спокоен, когда подруга бросила его?» — размышляла она.

— Почему вы не стали защищаться?

— Зачем?

— Вы могли бы объясниться, и она вас простила бы.

— Я никогда не объясняюсь. И кстати, — он пожал плечами, — вы и так все ей объяснили.

— Она мне не поверила. Если бы сказали вы, это прозвучало бы правдоподобнее.

Ник стоял, загораживая проход.

— Полагаю, вы сказали правду? Вы действительно уборщица?

— Конечно.

— В таком случае мне нечего было добавить.

Будь Лили на его месте, она умерла бы от унижения, но он оставался невозмутимым, хотя ему дали отставку при свидетелях.

— Вы, кажется, не слишком расстроились, — заметила она.

— С чего мне расстраиваться?

— Многие люди расстраиваются, когда их отношения разлаживаются.

— Я к таковым не принадлежу.

— Вам ни капельки не жаль?

— Я не знаком с такой мерой, как «капелька», но мне ни капельки не жаль. Чтобы переживать, мне не должно быть все равно, а мне все равно.

«Потрясающе!» — мысленно восхитилась Лили. Почему она не смогла сказать это профессору Ашурсту, когда тот выразил притворное сожаление по поводу того, что ранил ее чувства?

— Извините, — пробормотала она и, оставляя позади себя мокрую дорожку, прошмыгнула мимо Ника, открыла сумку и вытащила блокнот.

— Что вы делаете?

— Записываю. Когда меня бросают, я теряюсь и не знаю, что сказать, но в следующий раз обязательно использую ваши слова. Это лучше, чем лить слезы. — Лили писала, вода капала на блокнот, чернила растекались.

— И часто вас бросают?

— Довольно часто. Я влюбляюсь и разбиваю себе сердце. Это стало закономерностью, но я стараюсь изменить положение вещей.

Лили уже жалела, что заговорила с ним на эту тему. Хотя она была довольно открытым человеком, все же существовала черта, за которую не стоило заходить.

Это был ее секрет.

— Сколько раз вы влюблялись?

Она раздраженно потрясла ручку, не желавшую писать на мокрой странице.

— Три.

— Сколько?! Невероятно.

— Готова спорить, что вам тоже не везло в любви.

— Я никогда не любил.

— Вам просто не встретился человек, в которого вы могли бы влюбиться.

— Я не верю в любовь.

— Да? — Лили заинтересованно взглянула на Ника. — А во что вы верите?

— Деньги, влияние, власть. — Ник пожал плечами. — Ощутимые, достижимые цели.

— Разве можно измерить власть и влияние? Впрочем, вам, наверное, достаточно топнуть ногой, и все сразу начнет измеряться.

— Вы будете удивлены…

— Я уже удивлена. Боже, вы такой невозмутимый. Вот пример для подражания. — Наконец Лили удалось заставить ручку писать. — Меняться никогда не поздно. Начиная с этого момента, я за достижимые цели. Кстати, какова ваша цель в отношениях?

— Оргазм. — Ник медленно улыбнулся, и Лили почувствовала, что заливается краской.

— Ясно. Так мне и надо. Это отучит меня задавать дурацкие вопросы. А вы, похоже, способны эмоционально отстраняться, когда речь идет об отношениях. Я ставлю перед собой такую же задачу. Кстати, я намочила вам пол. Будьте осторожны, не поскользнитесь.

Ник прислонился к стене и наблюдал за ней. Она его забавляла.

— А вы способны эмоционально отстраняться?

— Вообще-то я еще не пробовала. Но в будущем мой радар предупредит меня, что я готова влюбиться не в того типа, и бац! — Лили взмахнула кулачком. — Я превращусь в ледышку. Впредь мое сердце будет одето в броню. — Она чуть смущенно улыбнулась. — Наверное, вы думаете, что я рехнулась. Но это первая ступень по изменению личности. Я бы хотела, чтобы это произошло, как операция под наркозом. Просыпаешься — и бам! — ты уже новый, недоступный для любви человек. Но раз это невозможно, постараюсь как-нибудь пережить процесс.

Ухо Лили уловило вибрацию, она взглянула на его пиджак. Ник не пошевелился.

— Это ваш телефон.

Он продолжал пристально смотреть на нее, и это смущало.

— Да.

— Вы не собираетесь ответить? Это, возможно, она. Звонит, чтобы попросить у вас прощения.

— Уверен, что так оно и есть, поэтому не собираюсь отвечать.

Лили посмотрела на него с восхищением:

— Это подтверждение того, что мне надо стать похожей на вас. Если бы позвонили мне, я бы ответила. И если бы человек извинился передо мной, я простила бы его.

— Вам действительно нужна помощь, — обронил Ник. — Как вас зовут?

— Лили.

— Вы мне кого-то напоминаете. Мы с вами раньше не встречались?

— Последние пару месяцев я в качестве стажера два раза в неделю работала второй помощницей вашего личного ассистента.

«Я сломала копировальный аппарат и кофеварку».

Темные брови приподнялись.

— Мы сталкивались?

— Нет. Я видела вас только однажды. Не считая тех случаев, когда я пряталась в туалете.

— Прятались в туалете?

— Вы увольняли сотрудников одного за другим. Я не хотела попадаться вам на глаза.

— Значит, — подытожил Ник, — вы работаете на меня два раза в неделю, а остальные три дня трудитесь уборщицей.

— Нет, обычно уборку я делаю по вечерам. Я работаю этим летом на раскопках в Аптере. Но там почти все закончено. Я добралась до перепутья в своей жизни и понятия не имею, в каком направлении двигаться.

— На раскопках? — В нем пробудился интерес. — Вы археолог?

— Да, но эта работа не позволяет мне выплатить приличный кредит за обучение, поэтому я подрабатываю.

— Что вы знаете о минойской культуре?

Лили заморгала:

— Возможно, больше, чем нужно двадцатичетырехлетней женщине.

— Хорошо. Отправляйтесь в ванную и обсушитесь, а я найду платье для вас. Сегодня мне предстоит открыть крыло в музее. Вы поедете со мной.

— Я? Разве вам не с кем поехать?

— Было с кем, — невозмутимо произнес Ник. — Так как на вас частично лежит вина за то, что она ушла, вы ее замените.

— Но… — Лили облизала губы. — Мне надо убирать вашу виллу.

Ник посмотрел на лужу в ванной:

— К тому времени, когда мы вернемся, вода стечет по ступенькам в гостиную, так что все помоется само собой.

Лили не сдержала нервный смешок. Интересно, знает ли кто-нибудь из сотрудников Зервакиса о его чувстве юмора?

— Вы не собираетесь меня увольнять?

— Вам следует стать более уверенной в себе. Если вы знакомы с минойской культурой, то можете понадобиться, а я не увольняю людей, которые мне полезны. — Ник отобрал у нее униформу, оставив Лили в мокром белье.

— Что вы делаете? — взвизгнула Лили, умирая от смущения, и потянулась за одеждой.

— Перестаньте голосить, — спокойно сказал Ник, отходя. — Вряд ли я первый мужчина, который увидел вас полуобнаженной.

— Обычно мужчины видят меня обнаженной, — уточнила Лили. — А когда пристально разглядывают, это действует на нервы, особенно если перед этим меня назвала толстушкой женщина, худая как щепка. — Лили умолкла, когда Ник повернулся и зашагал прочь. Она не знала: то ли испытывать облегчение, то ли оскорбиться. — Если хотите знать мой размер, можете спросить!

Ник достал телефон и позвонил. Ожидая, пока ему ответят, он снова прошелся взглядом по ее фигуре и улыбнулся медленной, чувственной улыбкой.

— Мне не нужно спрашивать, моя милая, — мягко проговорил он. — Я уже знаю твой размер.