Неточные совпадения
— Уж именно! — подтвердила Домна Осиповна. —
Я не меньше Травиаты выстрадала: первые годы
по выходе замуж
я очень часто больна была, и в то время, как
я в сильнейшей лихорадке лежу у себя в постели, у нас, слышу, музыка, танцы, маскарады затеваются, и в заключение супруг мой дошел до того, что возлюбленную свою привез к себе в дом…
—
Не знаю-с, есть ли в ней цивилизующая сила; но знаю, что
мне ваша торговля сделалась противна до омерзения. Все стало продажное: любовь, дружба, честь, слава! И вот что
меня,
по преимуществу, привязывает к этой госпоже, — говорил Бегушев, указывая снова на портрет Домны Осиповны, — что она обеспеченная женщина, и поэтому ни
я у ней и ни она у
меня не находимся на содержании.
—
Я бы вот даже, — снова заговорил Янсутский, оборачиваясь к Тюменеву, — осмелился спросить ваше превосходительство, если это
не будет большою нескромностью: то предприятие,
по которому
я имел смелость беспокоить вас, — как оно и в каком положении?
—
Я еще этого
не определила точно! — отвечала уклончиво Домна Осиповна. — Акции Хмурина, конечно, теперь очень хорошо стоят, но они могут и понизиться, все-таки это риск!.. У Хмурина, говорят, много еще их на руках, и он их дает некоторым знакомым
по номинальной цене.
—
Не позволят-с! — продолжал Хмурин. — Потребуют — то прежде устрой, другое, где лапу запускать удобнее; а
я — согрешил, грешный, — смолоду
не привык
по чужой дудке плясать, так и
не делаю ничего!.. Словом, стена каменная кругом всего поставлена, а кто ее разобьет?.. Разве гром небесный!
— Верно-с определено! — подтвердил тот с своей стороны. — Хоть теперь тоже это дело (называть
я его
не буду, сами вы догадаетесь — какое): пишут они бумагу, по-ихнему очень умную, а по-нашему — очень глупую; шлют туда и заверяют потом, что там оскорбились, огорчились; а все это вздор — рассмеялись только… видят, что, — сказать это так, по-мужицки, — лезут парни к ставцу, когда их
не звали к тому.
— Только дело такое, сударыня,
по номинальной цене
я не могу вам продать, прямо выходит двадцать тысяч убытку; значит, разобьемте грех пополам: вы
мне накиньте десяточек тысяч, и
я вам уступлю десяток.
—
Не думаю!
По крайней мере
я к нему
не писала, а муж…
не знаю.
—
Я, знаете… вот и она вам скажет… — продолжал Янсутский, указывая на Мерову, — черт знает, сколько бы там ни было дела, но люблю повеселиться; между всеми нами, то есть людьми одного дела, кто этакой хорошенький обедец затеет и даст?.. —
Я! Кто любим и владеет хорошенькой женщиной?.. —
Я! По-моему, скупость есть величайшая глупость! Жизнь дана человеку, чтобы он пользовался ею, а
не деньги наживал.
Но да
не подумает, впрочем, читатель, что
я в Бегушеве хочу вывести «прекрасного» человека или,
по крайней мере, лицо «поучительное»!..
— Как же
мне не говорить, — продолжала Домна Осиповна. — За то, что
я как-то
не по вкусу твоему оделась, ты делаешь
мне такие сцены и говоришь оскорбления.
— Даже и то
не по нем, как
я сидела в коляске, — проговорила она.
—
Я не сержусь, но
я огорчен!..
Я желал бы, чтобы ты была лучше всех в мире или,
по крайней мере, умнее в каждом поступке твоей жизни.
— «Почтеннейший Григорий Мартынович! Случилась черт знает какая оказия: третьего дня
я получил от деда из Сибири письмо ругательное, как только можно себе вообразить, и все за то, что
я разошелся с женой; если, пишет,
я не сойдусь с ней, так он лишит
меня наследства, а это штука, как сам ты знаешь, стоит миллионов пять серебром. Съезди, бога ради, к Домне Осиповне и упроси ее, чтобы она позволила приехать к ней жить, и жить только для виду. Пусть старый хрыч думает, что мы делаем
по его».
— Да-с, да! —
не унимался граф. — Три тысячи душ, батюшка,
я прожил,
по милости женщин и карт, а теперь на старости лет и приходится аферами заниматься!
— Какой, однако, чудак господин Бегушев;
я лечу во многих барских и купеческих домах, но и там, даже между людьми самыми отсталыми,
не встречал таких оригиналов
по мысли.
В передней Домна Осиповна, подавая ему на прощанье руку, вместе с тем передала и десятирублевую бумажку, ценность которой Перехватов очень точно определил
по одному осязанию и мысленно остался
не совсем доволен такой платой. «Хотя бы за массу ругательств на докторов, которую
я от господина Бегушева выслушал, следовало бы
мне заплатить пощедрее!» — подумал он.
— Итог подводится — стареюсь!.. — отвечал сначала уклончиво Бегушев; но потом вскоре же перешел к тому, что последнее время
по преимуществу занимало и мучило его. — Ничего
не может быть отвратительнее жизни стареющихся людей, подобных
мне! — начал он.
—
Я хочу посоветоваться с тобой о наследстве после
меня, — говорил Бегушев. — Состояние мое
не огромное, но совершенно ясное и
не запутанное. Оно двух свойств: родовое и благоприобретенное… Родовое
я желаю, чтобы шло в род и первоначально, разумеется, бездетной сестре моей Аделаиде Ивановне; а из благоприобретенного надо обеспечить Прокофья с семьей, дать
по небольшой сумме молодым лакеям и тысячи три повару; он хоть и воровал, но довольно еще умеренно… Остальные все деньги Домне Осиповне…
— Ничего
я не вообразил, — сказал тот с досадой, — а хочу, если
я в жизни
не сделал ничего путного, так,
по крайней мере, после смерти еще чего-нибудь
не наглупить, и тебя, как великого юриста, прошу написать
мне духовную на строгих законных основаниях.
— Но
по общей молве Хмурин, — извините вы
меня, — никогда
не был таким, — возразил довольно резко доктор.
— Откровенно говоря, — начал он с расстановкой, —
я никогда
не воображал встретить такую женщину, которая бы говорила, что она
не любит мужа и,
по ее словам, любит другого, и в то же время так заботилась бы об муже, как,
я думаю, немного нежных матерей заботятся о своих балованных сыновьях!
Рассудив, впрочем, она решилась заранее назначить ему цену, выше которой он потом
не будет сметь требовать; с этою целью она в тот же день послала ему записку, написанную несколько свысока: «
Я вам заплачу две тысячи рублей, если вы поможете
мне по двум моим делам, которые
я объясню вам при личном свидании.
— О, нет, нет, это еще
не все!..
Я, как писала вам, пригласила вас
по двум делам, за которые и заплачу вам с удовольствием две тысячи рублей, если только вы устроите их в мою пользу, — а если нет, так ничего!.. Дед умирает и оставляет мужу все наследство, то как же
мне от мужа получить пятьсот тысяч?
—
Не думаю! — проговорила она. —
По крайней мере Лиза, рассказывая
мне об объяснении в любви Тюменева, смеялась над ним.
—
Я не поеду с вами! — возразила ему твердо Домна Осиповна. — У
меня есть от вас бумага,
по которой
я могу жить, где хочу.
— В качестве свидетеля,
не больше! — поспешил сказать Янсутский; но втайне он думал, что
не в качестве свидетеля, а ожидал чего-нибудь похуже. — Это в одной только России могут так распоряжаться… вдруг вызывают человека через посольство, чтобы непременно приехал… Спроси бумагой, если что нужно, —
я им отвечу, а они
меня отрывают от всех моих дел, когда у
меня здесь, в Париже, и заказов пропасть
по моим делам, и многое другое!
— За то, — отвечал Янсутский, которому вовсе это было
не удивительно в Домне Осиповне. —
По крайней мере, она сама
мне говорила, что это одна из главных причин! — присовокупил он.
—
По какому… — отвечал Бегушев неторопливо, —
не скрываю, что
я, может быть, неправ:
по поводу того, что она пошлянка и мещанка!
Пламенно!» А вот на днях так уж прямо,
не церемонясь, объявила
мне, что
я,
по моим летам, ничего от нее
не имею права требовать, кроме уважения, а потом задумалась и сделалась мрачна, как
я не знаю что!
— Моя жизнь очень тяжела, — продолжала Мерова, —
я по наружности только смеюсь и болтаю, а спросили бы
меня, что
я чувствую… Доктора вон говорят, что у
меня чахотка; а
я все
не могу умереть!
— Верное замечание!.. Непременно поляк!.. — согласился Хвостиков. — Но это бы еще
не беда!..
Я сам человек французского воспитания… Даже более того: француз
по происхождению.
—
Не довезете ли вы
меня, Александр Иванович, до Петербурга?..
Мне надобно там сделать распоряжение об оставленном
по разным местам гардеробе дочери!
— Но вы поймите мое положение, — начал граф. — Тюменев уезжает за границу, да если бы и
не уезжал, так
мне оставаться у него нельзя!.. Это
не человек, а вот что!.. — И Хвостиков постучал при этом
по железной пластинке коляски. —
Я вполне понимаю дочь мою, что она оставила его, и
не укоряю ее нисколько за то; однако что же
мне с собой осталось делать?.. Приехать вот с вами в Петербург и прямо в Неву!
— Церемонятся!..
Не желают вас стеснить… Окромя того, — это уж их Маремьяша
по секрету
мне сказала, — что Аделаида Ивановна приехала сюда долги собирать: им очень многие должны!
— Но похудел, и, знаешь, значительно похудел, но это хорошо, поверь
мне!.. Полнота
не здоровье!..
Я это чувствую
по себе!.. Но ты еще молодец — смотри, какой молодец!.. Чудо что такое!
—
Я все видел! — закричал было Долгов и остановился, потому что Бегушев в это время порывисто встал из-за стола. Никто
не понимал, что такое с ним. Дело в том, что доктор, пройдя несколько раз
по столовой, подошел опять к Домне Осиповне и сказал ей негромко несколько слов. Она в ответ ему кивнула головой и поднялась со стула.
— Ты
мне, любезный,
не так отвечай, а скажи: в каком именно
по названию переулке и в чьем доме?..
Бегушев поднялся с места, сел в коляску и уехал домой. Слова Домны Осиповны, что она напишет ему, сильно его заинтересовали: «Для чего и что она хочет писать
мне?» — задавал он себе вопрос. В настоящую минуту ему больше всего желалось устроить в душе полнейшее презрение к ней; но, к стыду своему, Бегушев чувствовал, что он
не может этого сделать. За обедом он ни слова
не сказал графу Хвостикову, что ездил к Домне Осиповне, и только заметил ему
по случаю напечатанного графом некролога Олухова...
— Другого
я ничего и
не писал! — солгал граф Хвостиков из опасения попасть на зубок к Бегушеву
по этой части; но в самом деле он, пристроившись к одной газетке, очень много писал и даже зарабатывал себе порядочные деньжонки!
—
Я не знаю, собственно, кто, — отвечал Долгов, — но знаю, что
по всей губернии начали трубить, что
я, когда
мне вздумается, рву протоколы моих заседаний, а потом пишу новые.
— Нет,
не так! Ты даже ни разу
не приревновал
меня, — говорила Домна Осиповна:
по самолюбию своему она любила, чтобы ее ревновали, особенно если сама была ни в чем
не повинна!
— Ужасно! — ответила Домна Осиповна. — Даже когда
я раз с этим Хмуриным поговорила ласково
по одному делу, так он чуть
не убил
меня!
— Деньги вздор, —
по пословице: когда дрова рубят, щепок
не жалеют…
Я в этом отношении человек
не трусливый и решился купить этот процесс: съезжу сам в Сибирь, узнаю все там до точности и вам теперь предлагаю адвокатуру
по этому делу… Предпочитаю
я вас другим вашим товарищам вследствие того, что вы человек умный, дельный, а
не пустой краснобай, и дела купеческие давно ведете. Плата вам, конечно, будет приличная и своевременная, — отчеканивал Янсутский.
— Надобно, чтобы это по-французски было приготовлено… У
меня повар мой отлично делает суп из бычачьих хвостов:
не жирно, тонко и в меру пикантно.
—
Я явлюсь к вашей супруге! — повторил еще раз Долгов,
не спросив даже, когда супруга генерала переедет в Москву и где она будет жить; а затем он пошел бродить
по залам клуба, высматривая себе кого-нибудь в слушатели.
— Многие! — отвечал граф, тоже
не без величия откидываясь на спинку кресел и пуская синеватую струю дыма от сигары. — Вчера у нас целый вечер сидел его cousin, генерал Трахов, который, между прочим, рассказал, что ему в клубе говорили, будто бы над вами
по долгам покойного старика Олухова висит банкротство, для чего
я и приехал к вам, чтобы предупредить вас…
— А
я те лопатой
по роже съезжу! — возразил ей дворник, показывая в самом деле лопату. — Ты
не держи на квартире всякую сволочь; а то у тебя что ни день, то новая прописка жильцов.
— Но мы играли
по три рубля партию…
Я уж
не говорю, что некоторые шли на контро, — скромно заметил он вначале.
— Иногда; но больше сидит и вместе с нами увлекается великим движением, обхватившим все классы общества!.. — ввернул граф газетную фразу, чтобы сильней повоздействовать на Домну Осиповну. — К вам
я тоже приехал с кружечкой, хоть и сердит на вас, что вы
не хотели поддержать газеты, которая как бы теперь была полезна!.. Впрочем, бог вас простит за это; пожертвуйте,
по крайней мере, теперь нашим соплеменникам, сколько можете!..