Неточные совпадения
— Я сделала все, — начала она, разводя руками, — что предписывала мне дружба; а вы поступайте, как
хотите и как
знаете.
Никто уже не сомневался в ее положении; между тем сама Аннушка, как ни тяжело ей было, слова не смела пикнуть о своей дочери — она хорошо
знала сердце Еспера Иваныча: по своей стыдливости, он скорее согласился бы умереть, чем признаться в известных отношениях с нею или с какою бы то ни было другою женщиной: по какому-то врожденному и непреодолимому для него самого чувству целомудрия, он как бы
хотел уверить целый мир, что он вовсе не
знал утех любви и что это никогда для него и не существовало.
—
Знаешь что?.. Мы
хотим сыграть театр у вас в верхней зале, позволишь ты? — спросил он Симонова.
Одно новое обстоятельство еще более сблизило Павла с Николаем Силычем. Тот был охотник ходить с ружьем. Павел, как мы
знаем, в детстве иногда бегивал за охотой, и как-то раз, идя с Николаем Силычем из гимназии, сказал ему о том (они всегда почти из гимназии ходили по одной дороге,
хотя Павлу это было и не по пути).
Дама призналась Ятвасу в любви и
хотела подарить ему на память чугунное кольцо, но по этому кольцу Ятвас
узнает, что это была родная сестра его, с которой он расстался еще в детстве: обоюдный ужас и — после того казак уезжает на Кавказ, и там его убивают, а дама постригается в монахини.
— Это что такое еще он выдумал? — произнес полковник, и в старческом воображении его начала рисоваться картина, совершенно извращавшая все составленные им планы: сын теперь
хочет уехать в Москву, бог
знает сколько там денег будет проживать — сопьется, пожалуй, заболеет.
— И, пожалуйста, совершенно откровенно: я
хочу, чтоб Поль все
знал, — прибавила m-me Фатеева.
— Да, подите, — люди разве рассудят так!.. Никто этого не
знает, да и
знать не
хочет!.. Я здесь совершенно одна, ни посоветоваться мне не с кем, ни заступиться за меня некому! — проговорила m-me Фатеева и заплакала горькими-горькими слезами.
— Что ж вам за дело до людей!.. — воскликнул он сколь возможно более убедительным тоном. — Ну и пусть себе судят, как
хотят! — А что, Мари, скажите,
знает эту грустную вашу повесть? — прибавил он: ему давно уже хотелось поговорить о своем сокровище Мари.
— И сам еще не
знаю! — отвечал Павел, но таким тоном, которым явно
хотел показать, что он — не то что сам не
знает, а не
хочет только говорить ей об этом.
В последние именины повторилось то же, и
хотя Вихров не
хотел было даже прийти к нему,
зная наперед, что тут все будут заняты картами, но Салов очень его просил, говоря, что у него порядочные люди будут; надобно же, чтоб они и порядочных людей видели, а то не Неведомова же в подряснике им показывать.
— Потому что, как
хотите, возвести в идеал актрису, авантюристку, имевшую бог
знает скольких любовников и сколько от кого детей…
— Хвалю и одобряю! — произнес Салов. — Я сам,
хотя и меняю каждый день женщин, но не могу, чтобы около меня не было существа, мне преданного. Наклонность,
знаете, имею к семейной жизни.
Я
знала, что я лучше, красивее всех его возлюбленных, — и что же, за что это предпочтение; наконец, если
хочет этого, то оставь уж меня совершенно, но он напротив, так что я не вытерпела наконец и сказала ему раз навсегда, что я буду женой его только по одному виду и для света, а он на это только смеялся, и действительно, как видно, смотрел на эти слова мои как на шутку; сколько в это время я перенесла унижения и страданий — и сказать не могу, и около же этого времени я в первый раз увидала Постена.
«Завален работою, а в собрание, однако, едет!» — подумала Клеопатра Петровна и от такого невнимания Вихрова даже заболела. Катишь Прыхина,
узнав об ее болезни, немедленно прискакала утешать ее, но Клеопатра Петровна и слушать ее не
хотела: она рыдала, металась по постели и все выговаривала подруге...
— «Мужики, говорит, все нынешние писатели, необразованные все, говорит, худородные!..»
Знаешь, это его выражение… Я, признаться сказать, поведал ему, что и ты пишешь, сочинителем
хочешь быть!
— Но, извините меня, — перебил Вихров священника, — все это только варварство наше показывает; дворянство наше, я
знаю, что это такое, — вероятно, два-три крикуна сказали, а остальные все сейчас за ним пошли; наш народ тоже: это зверь разъяренный, его на кого
хочешь напусти.
— Я вот к вам поэтому, полковник, и приехал: не можете ли вы
узнать, за что я, собственно, обвинен и что, наконец, со мной
хотят делать?
— Во второй повести я
хотел сказать за наших крестьян-мужичков; вы сами
знаете, каково у нас крепостное право и как еще оно, особенно по нашим провинциям, властвует и господствует.
— Прежде всего — вы желали
знать, — начал Абреев, — за что вы обвиняетесь… Обвиняетесь вы, во-первых, за вашу повесть, которая, кажется, называется: «Да не осудите!» — так как в ней вы
хотели огласить и распространить учения Запада, низвергнувшие в настоящее время весь государственный порядок Франции; во-вторых, за ваш рассказ, в котором вы идете против существующего и правительством признаваемого крепостного права, — вот все обвинения, на вас взводимые; справедливы ли они или нет, я не
знаю.
Миротворский все это записывал. Вихрова, наконец, взорвало это. Он
хотя твердо и не
знал, но чувствовал, что скорее он бы должен был налегать и выискивать все средства к обвинению подследственных лиц, а не депутат ихний, на обязанности которого, напротив, лежало обстаивать их.
— Нет-с, как это мы можем показать! — возразил все тот же мужик, более и более краснея. — Ведь мы, судырь, неграмотные; разве мы
знаем, что вы тут напишете: пишите, что
хотите, — мы народ темный.
«Черт бы их драл, — что бы они ни выдумывали, я
знаю только, что по совести я прав, и больше об этом и думать не
хочу».
«Что это, — я говорю невиннейшим,
знаете, голосом, — Ивана-то Алексеевича вытурили, говорят, из службы?» — «Да, говорит, он не
хочет больше служить и переезжает в Москву».
Вихров понимал, что приезд ее будет тяжел для Груши, а он не
хотел уже видеть жертв около себя — и готов был лучше бог
знает от какого блаженства отказаться, чтобы только не мучить тем других.
Он, кажется, все это сам уж очень хорошо
знал и только не
хотел расспросами еще более растравлять своих душевных ран; ходившей за ним безусыпно Катишь он ласково по временам улыбался, пожимал у нее иногда руку; но как она сделает для него, что нужно, он сейчас и попросит ее не беспокоиться и уходить: ему вообще, кажется, тяжело было видеть людей.
— Ты все сердишься и не
хочешь согласиться со мной, что я совершенно права, — и поверь мне, что ты сам гораздо скорее разлюбишь меня, когда весь мой мир в тебе заключится; мы с тобой не молоденькие, должны
знать и понимать сердце человеческое.
— Я вот, Павел Михайлович, давно
хотел с вами поговорить об одной вещи, — вы вот и родственник моей жене и дружны с ней очень, не
знаете ли, что за причина, что она по временам бывает очень печальна?
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто
хочет! Не
знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только,
знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде
хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Хлестаков. Право, не
знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как
хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не
хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не
узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Я
узнал это от самых достоверных людей,
хотя он представляет себя частным лицом.