Неточные совпадения
Анна Гавриловна еще несколько раз входила к ним, едва упросила Пашу сойти вниз покушать чего-нибудь. Еспер Иваныч никогда
не ужинал, и вообще он прихотливо, но очень мало, ел. Паша, возвратясь наверх, опять принялся за прежнее дело, и таким образом они читали часов до двух ночи. Наконец Еспер Иваныч погасил у себя свечку и велел сделать то же и Павлу, хотя тому еще и
хотелось почитать.
— Родительскому-то сердцу, понимаете,
хочется поскорее знать, — говорил,
не обращая внимания на слова сына и каким-то жалобным тоном, полковник.
Павел во всю жизнь свою, кроме одной скрипки и плохих фортепьян,
не слыхивал никаких инструментов; но теперь, при звуках довольно большого оркестра, у него как бы вся кровь пришла к сердцу; ему
хотелось в одно и то же время подпрыгивать и плакать.
— Театр? — повторил тот. — Да гляче бы; только чтобы генеральша
не рассердилась… — В тоне голоса его была слышна борьба: ему и
хотелось очень барчиков потешить, и барыни он боялся, чтобы она
не разгневалась на него за залу.
— А вот, кстати, — начал Павел, — мне давно вас
хотелось опросить: скажите, что значил, в первый день нашего знакомства, этот разговор ваш с Мари о том, что пишут ли ей из Коломны, и потом она сама вам что-то такое говорила в саду, что если случится это — хорошо, а
не случится — тоже хорошо.
— Да что же вы, матушка барышня, прежде-то
не сказали, что вам так
хочется в Москву? — проговорила та.
— А вот так досадно, — продолжал Павел, — пришлось здесь пробыть другой день.
Не говоря уже про университет, самую-то Москву
хочется увидеть поскорей.
Она, в свою очередь, кажется, заметила
не совсем благоприятное впечатление, произведенное избранником сердца ее на Павла, и ей, как видно,
хотелось по этому поводу переговорить с ним, потому что она, явно без всякой особенной надобности, услала Постена.
Вихров, через несколько месяцев, тоже уехал в деревню — и уехал с большим удовольствием. Во-первых, ему очень
хотелось видеть отца, потом — посмотреть на поля и на луга; и, наконец,
не совсем нравственная обстановка городской жизни начинала его душить и тяготить!
А посмотришь, так вся их жизнь есть
не что иное, как удовлетворение потребностям тела и лицемерное исполнение разных обрядов и обычаев», — думал он, и ему вдруг нестерпимо
захотелось пересоздать людские общества, сделать жизнь людей искренней, приятней, разумней.
Ему
хотелось и приятно было погордиться ею перед приятелями: существенного недостатка ее, состоящего в малом образовании, они, вероятно,
не заметят, а наружности она была прекрасной; точно так же и перед ней он хотел похвастаться приятелями или, по крайней мере, умом их.
Павел кончил курс кандидатом и посбирывался ехать к отцу: ему очень
хотелось увидеть старика, чтобы покончить возникшие с ним в последнее время неудовольствия; но одно обстоятельство останавливало его в этом случае: в тридцати верстах от их усадьбы жила Фатеева, и Павел очень хорошо знал, что ни он, ни она
не утерпят, чтобы
не повидаться, а это может узнать ее муж — и пойдет прежняя история.
Павел, когда он был гимназистом, студентом, все ей казался еще мальчиком, но теперь она слышала до мельчайших подробностей его историю с m-me Фатеевой и поэтому очень хорошо понимала, что он —
не мальчик, и особенно, когда он явился в настоящий визит таким красивым, умным молодым человеком, — и в то же время она вспомнила, что он был когда-то ее горячим поклонником, и ей стало невыносимо жаль этого времени и ужасно
захотелось заглянуть кузену в душу и посмотреть, что теперь там такое.
Герой мой очень хорошо видел, что в сердце кузины дует гораздо более благоприятный для него ветер: все подробности прошедшего с Мари так живо воскресли в его воображении, что ему нетерпеливо
захотелось опять увидеть ее, и он через три — четыре дня снова поехал к Эйсмондам; но — увы! — там произошло то, чего никак он
не ожидал.
Остальное ты все знаешь, и я только прибавлю, что, когда я виделась с тобой в последний раз в доме Еспера Иваныча и тут же был Постен и когда он ушел, мне тысячу раз
хотелось броситься перед тобой на колени и умолять тебя, чтобы ты спас меня и увез с собой, но ты еще был мальчик, и я знала, что
не мог этого сделать.
В сущности письмо Клеопатры Петровны произвело странное впечатление на Вихрова; ему, пожалуй, немножко
захотелось и видеться с ней, но больше всего ему было жаль ее. Он почти
не сомневался, что она до сих пор искренно и страстно любила его. «Но она так же, вероятно, любила и мужа, и Постена, это уж было только свойством ее темперамента», — примешивалась сейчас же к этому всеотравляющая мысль. Мари же между тем, после последнего свидания, ужасно стала его интересовать.
Казначей-то уж очень и
не разыскивал: посмотрел мне только в лицо и словно пронзил меня своим взглядом; лучше бы, кажись, убил меня на месте; сам уж
не помню я, как дождался вечера и пошел к целовальнику за расчетом, и
не то что мне самому больно
хотелось выпить, да этот мужичонко все приставал: «Поднеси да поднеси винца, а
не то скажу — куда ты мешок-то девал!».
Десять мешков я сейчас отдам за это монастырю; коли, говорю, своих
не найду, так прихожане за меня сложатся; а сделал это потому, что
не вытерпел, вина
захотелось!» — «Отчего ж, говорит, ты
не пришел и
не сказал мне: я бы тебе дал немного, потому — знаю, что болезнь этакая с человеком бывает!..» — «
Не посмел, говорю, ваше преподобие!» Однакоже он написал владыке собственноручное письмо, товарищи они были по академии.
Здесь ни мать, ни отец
не могли досмотреть или остановить своей дочери, ни муж даже жены своей, потому что темно было: гуляй, душа, как
хочется!..
Живин был в полном увлечении; он, кажется,
не чувствовал ни усталости, ни голода, ни жажды; но герой мой, хоть и сознавал, что он телом стал здоровее и душою покойнее, однако все-таки устал, и ему есть
захотелось.
— Non, merci, [Нет, благодарю (франц.).] — отвечал Вихров; ему всего скорее
хотелось добраться до дела. — Я приехал с просьбой к вам, полковник, — начал он,
не откладывая времени.
Ему скорее
хотелось посмотреть и поговорить с самим убийцей, в преступлении которого он более уже
не сомневался.
— Сначала овдовел, лишился бесценной и незаменимой супруги, так что жить в городе посреди людских удовольствий стало уже тяжко; а другое — и к пастве божией
хотелось покрепче утвердить отшатнувшихся, но все что-то ничего
не могу сделать в том.
Полицеймейстер
не уходил: ему тоже, как видно,
хотелось ругнуть губернатора.
— А как там, Вихров, в моем новом именьице, что мне досталось, — хорошо! — воскликнула Клеопатра Петровна. — Май месяц всегда в Малороссии бывает превосходный; усадьба у меня на крутой горе — и прямо с этой горы в реку; вода в реке чудная — я стану купаться в ней, ах, отлично! Потом буду есть арбузы, вишни; жажда меня эта проклятая
не будет мучить там, и как бы мне теперь пить
хотелось!