Неточные совпадения
Еспер Иваныч когда ему полтинник, когда целковый даст; и теперешний раз пришел было; я сюда его
не пустила, выслала ему рубль и велела идти домой; а он заместо того — прямо в кабак… напился там, идет домой, во все горло дерет песни; только как подошел к нашему дому, и говорит сам себе: «Кубанцев, цыц,
не смей петь: тут твой благодетель живет и хворает!..» Потом еще
пуще того заорал песни и опять закричал на себя: «Цыц, Кубанцев,
не смей благодетеля обеспокоить!..» Усмирильщик какой — самого себя!
Из ее слов Павел услышал: «Когда можно будет сделаться, тогда и сделается, а сказать теперь о том
не могу!» Словом, видно было, что у Мари и у Фатеевой был целый мир своих тайн, в который они
не хотели его
пускать.
— Это тебе, — сказал он, подавая пакет Павлу, — тут пятьсот рублей. Если отец
не будет тебя
пускать в университет, так тебе есть уж на что ехать.
Павел почти бегом пробежал переходы до комнаты Мари, но там его
не пустили, потому что укладывали белье.
— Нет,
не пускают, — отвечал тот, — но мы в штатском платье ездим… Нынешней весной наш выпускной курс — Асенковой [Асенкова Варвара Николаевна (1817—1841) — талантливая драматическая актриса.] букет поднесли.
— Это цербер [Цербер — в древнегреческой мифологии пес, охранявший вход в подземное царство Аида.] какой-то, вас стерегущий! Он и меня никак
не хотел
пустить, — сказал Павел.
— Я-то
пуще скептик, а
не он! — говорил тот им вслед.
— Нет, сходите, говорят вам!.. Может быть, она я
не пустит! — проговорила каким-то капризным голосом Анна Ивановна.
— Я, душа моя, с приятелями хочу повидаться, — сказал он ей однажды, — но так как ты меня к ним
не пустишь, потому что тебе скучно будет проводить вечер одной, то я позову их к себе!
Он и пишет ей: «Как же это, маменька?» — «А так же, говорит, сын любезный, я, по материнской своей слабости, никак
не могла бы отказать тебе в том; но тетка к тебе никак уж этой девушки
не пустит!» Он, однако, этим
не удовлетворился: подговорил там через своих людей, девка-то бежала к нему в Питер!..
Тетка стала требовать ее у него; он
не пускает — пишет: «Какие хотите деньги возьмите, только оставьте ее у меня».
Он, однако, все-таки девку
не пускает; тогда эта самая тетенька, по совету его маменьки, пишет уж к жандармам разным петербургским; те вызывают его, стыдят, ну, а ведь он-то должность уж большую занимает!
— И, чтобы доказать ваши слова,
не извольте сегодня уезжать на бал; я вас
не пущу.
— Говорят вам — перестаньте, а
не то я тарелкой в вас
пущу! — сказала Катишь с дрожащими уже губами.
— Убил, ваше благородие, как легли мы с ней спать, я и стал ее бранить, пошто она мне лошадь
не подсобила отпрячь; она молчит; я ударил ее по щеке, она заплакала навзрыд. Это мне еще
пуще досадней стало; я взял да стал ей ухо рвать; она вырвалась и убежала от меня на двор, я нагнал ее, сшиб с ног и начал ее душить.
— И мне уж позвольте, — сказал кучер. Он был старик, но еще крепкий и довольно красивый из себя. —
Не знаю, как вашего табаку, а нашего так они
не любят, — продолжал он, выпуская изо рта клубы зеленоватого дыма, и комары действительно полетели от него в разные стороны; он потом
пустил струю и на лошадей, и с тех комары слетели.
— Сделайте одолжение, — подхватил Вихров, — но только и я уж, в свою очередь, попрошу вас
пустить меня на вашу службу
не как чиновника, а как частного человека.
—
Не пущу, ни за что
не пущу без закуски, а
не то сама лягу у дверей на пороге!.. — закричала становая — и в самом деле сделала движение, что как будто бы намерена была лечь на пол.
— Во-первых, в кабинет к себе
не пустил и заставил дожидаться часа два; я по этому заключил, что он очень гневен был на меня; но потом, когда он вышел в приемную, то был тих и спокоен, как ангел!
—
Не пускает, все лезет ко мне: вот и в острог теперь все ходит ко мне. А что, сударь, коли я в Сибирь уйду, он никогда уже
не может меня к себе воротить?
— Мы вас решительно
не пустим, решительно
не пустим, — говорила Пиколова Юлии.
— А мы вас
не пустим,
не пустим, — сказал губернатор.
— Месяца два или даже больше, — отвечала с какой-то досадой Фатеева, — и главное, меня в деревню
не пускают; ну, здесь какой уж воздух! Во-первых — город, потом — стоит на озере, вредные испарения разные, и я чувствую, что мне дышать здесь нечем!..
— Merci за это, но еще, кроме того, — продолжала m-me Фатеева видимо беспокойным голосом, — мне маленькое наследство в Малороссии после дяди досталось; надобно бы было ехать получать его, а меня
не пускает ни этот доктор, ни эта несносная Катишь.
— Послушай, Казбич, — говорил, ласкаясь к нему, Азамат, — ты добрый человек, ты храбрый джигит, а мой отец боится русских и
не пускает меня в горы; отдай мне свою лошадь, и я сделаю все, что ты хочешь, украду для тебя у отца лучшую его винтовку или шашку, что только пожелаешь, — а шашка его настоящая гурда [Гурда — сорт стали, название лучших кавказских клинков.] приложи лезвием к руке, сама в тело вопьется; а кольчуга — такая, как твоя, нипочем.
И быстреньким шепотом он поведал, что тетка его, ведьма, околдовала его, вогнав в живот ему червя чревака, для того чтобы он, Дронов, всю жизнь мучился неутолимым голодом. Он рассказал также, что родился в год, когда отец его воевал с турками, попал в плен, принял турецкую веру и теперь живет богато; что ведьма тетка, узнав об этом, выгнала из дома мать и бабушку и что мать очень хотела уйти в Турцию, но бабушка
не пустила ее.
Потом мать, приласкав его еще, отпускала гулять в сад, по двору, на луг, с строгим подтверждением няньке не оставлять ребенка одного, не допускать к лошадям, к собакам, к козлу, не уходить далеко от дома, а главное,
не пускать его в овраг, как самое страшное место в околотке, пользовавшееся дурною репутацией.
Неточные совпадения
Осип приносит свечу. Хлестаков печатает. В это время слышен голос Держиморды: «Куда лезешь, борода? Говорят тебе, никого
не велено
пускать».
Да распрямиться дедушка //
Не мог: ему уж стукнуло, // По сказкам, сто годов, // Дед жил в особой горнице, // Семейки недолюбливал, // В свой угол
не пускал;
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот был прост; накинется // Со всей воинской силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни дать ни взять раздувшийся // В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока
не пустит по миру, //
Не отойдя сосет!
— Пускать-то вас
не велено, // Да… ничего!.. толкнись-ка ты // Так… через два часа…
Пастух уж со скотиною // Угнался; за малиною // Ушли подружки в бор, // В полях трудятся пахари, // В лесу стучит топор!» // Управится с горшочками, // Все вымоет, все выскребет, // Посадит хлебы в печь — // Идет родная матушка, //
Не будит —
пуще кутает: // «Спи, милая, касатушка, // Спи, силу запасай!