Неточные совпадения
Полковник был от души рад отъезду последнего, потому что мальчик этот, в самом деле, оказался ужасным шалуном: несмотря на то, что все-таки был
не дома, а в гостях, он успел уже слазить на все крыши, отломил у коляски дверцы, избил
маленького крестьянского мальчишку и, наконец, обжег себе в кузнице страшно руку.
— Да! — возразила Александра Григорьевна, мрачно нахмуривая брови. — Я, конечно, никогда
не позволяла себе роптать на промысл божий, но все-таки в этом случае воля его казалась мне немилосердна… В первое время после смерти мужа, мне представлялось, что неужели эта
маленькая планетка-земля удержит меня, и я
не улечу за ним в вечность!..
Поверхность воды была бы совершенно гладкая, если бы на ней то тут, то там
не появлялись беспрестанно
маленькие кружки, которые расходились все больше и больше, пока
не пропадали совсем, а на место их появлялся новый кружок.
Читатель, вероятно, и
не подозревает, что Симонов был отличнейший и превосходнейший
малый: смолоду красивый из себя, умный и расторопный, наконец в высшей степени честный я совершенно
не пьяница, он, однако, прошел свой век незаметно, и даже в полку, посреди других солдат, дураков и воришек, слыл так себе только за сносно хорошего солдата.
Маленький Шишмарев играл уже в «Воздушных замках» горничную, а из прочих гимназистов решительно никто
не хотел брать на себя женских ролей.
С ним также пришла и жена его, — и уж
не в сарафане, а в новом холстинковом капоте, в шелковом платочке, повязанном
маленькою головкою, — и выглядывала еще очень недурною из себя.
— Да это что же?.. Все равно! — отвечал jeune-premier, совершенно
не поняв того, что сказал ему Николай Силыч: он был
малый красивый, но глуповатый.
Павел, все это время ходивший по коридору и повторявший умственно и, если можно так выразиться, нравственно свою роль, вдруг услышал плач в женской уборной. Он вошел туда и увидел, что на диване сидел, развалясь, полураздетый из женского костюма Разумов, а на креслах
маленький Шишмарев, совсем еще
не одетый для Маруси. Последний заливался горькими слезами.
Это было несколько обидно для его самолюбия; но, к счастью, кадет оказался презабавным
малым: он очень ловко (так что никто и
не заметил) стащил с вазы апельсин, вырезал на нем глаза, вытянул из кожи нос, разрезал рот и стал апельсин слегка подавливать; тот при этом точь-в-точь представил лицо человека, которого тошнит.
Старик этот, во всю жизнь чужой копейкой
не пользовавшийся, вовсе ничего дурного
не чувствовал в том, что говорил ему теперь
маленький негодяй.
— Нет,
не надо! — отвечал тот,
не давая ему руки и целуя
малого в лицо; он узнал в нем друга своего детства — мальчишку из соседней деревни — Ефимку, который отлично ходил у него в корню, когда прибегал к нему по воскресеньям бегать в лошадки.
Павел, со своими душевными страданиями, проезжая по Газетному переулку, наполненному магазинами, и даже по знаменитой Тверской, ничего почти этого
не видел, и, только уже выехав на
Малую Дмитровку, он с некоторым вниманием стал смотреть на дома, чтобы отыскать между ними дом княгини Весневой, в котором жил Еспер Иваныч; случай ему, в этом отношении, скоро помог.
— Еще бы!.. — проговорила княгиня. У ней всегда была
маленькая наклонность к придворным известиям, но теперь, когда в ней совершенно почти потухли другие стремления, наклонность эта возросла у ней почти в страсть.
Не щадя своего хилого здоровья, она всюду выезжала, принимала к себе всевозможных особ из большого света, чтобы хоть звук единый услышать от них о том, что там происходит.
— Ах, друг мой, я с год еду! — все шагом:
не могу, боюсь! — воскликнула княгиня, а между тем нетерпение явно уже отразилось во всей ее
маленькой фигуре.
— А, это уж, видно, такая повальная на всех! — произнес насмешливо Салов. — Только у одних народов, а именно у южных, как, например, у испанцев и итальянцев, она больше развивается, а у северных
меньше. Но
не в этом дело:
не будем уклоняться от прежнего нашего разговора и станем говорить о Конте. Вы ведь его
не читали? Так, да? — прибавил он ядовито, обращаясь к Неведомову.
—
Не знаю. Он теперь продал все свое
маленькое состояньице и с этими деньгами едет за границу, чтобы доканчивать свое образование.
— Ужасно как трудно нам, духовенству, с ним разговаривать, — начал он, — во многих случаях доносить бы на него следовало!.. Теперь-то еще несколько поунялся, а прежде, бывало, сядет на
маленькую лошаденку, а мужикам и бабам велит платки под ноги этой лошаденке кидать; сначала и
не понимали, что такое это он чудит; после уж только раскусили, что это он патриарха, что ли, из себя представляет.
— Были у нас в городе вольтижеры, — говорила она ему, — только у них
маленький этот мальчик, который прыгает сквозь обручи и сквозь бочку, как-то в середину-то бочки
не попал, а в край ее головой ударился, да так как-то пришлось, что прямо теменным швом: череп-то весь и раскололся, мозг-то и вывалился!..
— Ну,
не видишь, так и прекрасно! — проговорила обиженная этим m-lle Прыхина, — и, в самом деле, досадно: за все участие ее хоть бы
малою откровенностью ее вознаградили!
Когда они проходили
маленький коридор, Павел
не утерпел и, взяв за талию m-me Фатееву, проговорил...
Павел на другой же день обошел всех своих друзей, зашел сначала к Неведомову. Тот по-прежнему был грустен, и хоть Анна Ивановна все еще жила в номерах, но он, как сам признался Павлу, с нею
не видался. Потом Вихров пригласил также и Марьеновского, только что возвратившегося из-за границы, и двух веселых
малых, Петина и Замина. С Саловым он уже больше
не видался.
Ему хотелось и приятно было погордиться ею перед приятелями: существенного недостатка ее, состоящего в
малом образовании, они, вероятно,
не заметят, а наружности она была прекрасной; точно так же и перед ней он хотел похвастаться приятелями или, по крайней мере, умом их.
Когда он принялся работать, то снял свой синий кафтан и оказался в красной рубахе и плисовых штанах. Обивая в гостиной мебель и ползая на коленях около кресел, он весьма тщательно расстилал прежде себе под ноги тряпку. Работая, он обыкновенно набивал себе полнехонек рот
маленькими обойными гвоздями и при этом очень спокойно, совершенно полным голосом, разговаривал, как будто бы у него во рту ничего
не было. Вихров заметил ему однажды, что он может подавиться.
В лакейской он с обойщиком дружески простился, и они даже пожали друг другу руки. Кирьян вряд ли
не ожидал
маленький срыв с него иметь, но старик, однако, ничего ему
не дал, а так ушел.
Барин наш терпел, терпел, — и только раз, когда к нему собралась великая компания гостей, ездили все они медведя поднимать, подняли его, убили, на радости, без сумнения, порядком выпили; наконец, после всего того, гости разъехались, остался один хозяин дома, и скучно ему: разговоров иметь
не с кем, да и голова с похмелья болит; только вдруг докладывают, что священник этот самый пришел там за каким-то дельцем
маленьким…
— Очень уж велика!.. Могла бы быть и
меньше! — подхватил Вихров. — Ну, а еще какой-нибудь другой истории любви, Гаврило Емельяныч,
не знаешь ли? — прибавил он.
— Было, что она последнее время амуры свои повела с одним неслужащим дворянином, высокий этакий, здоровый, а дурашный и смирный
малый, — и все она, изволите видеть, в кухне у себя свиданья с ним имела: в горнице она горничных боялась,
не доверяла им, а кухарку свою приблизила по тому делу к себе; только мужу про это кто-то дух и дал.
Если бы Клеопатра Петровна обухом ударила Вихрова по голове, то
меньше бы его удивила, чем этими словами. Первая мысль его при этом была, что ответствен ли он перед этой женщиной, и если ответствен, то насколько. Он ее
не соблазнял, она сама почти привлекла его к себе; он
не отнимал у нее доброго имени, потому что оно раньше у нее было отнято. Убедившись таким образом в правоте своей, он решился высказать ей все прямо: выпитое шампанское много помогло ему в этом случае.
В прежнее время она никак бы
не допустила этого сделать; кроме того, Вихров с большим неудовольствием видел, что в ухабах, когда сани очень опускались вниз, Клеопатра Петровна тоже наклонялась и опиралась на
маленького доктора, который, в свою очередь, тоже с большим удовольствием подхватывал ее.
Отправив все это в городе на почту, Вихров проехал затем в погребок, который состоял всего из одной только
маленькой и грязной комнатки, но тем
не менее пользовался большою известностью во всем уезде:
не было, я думаю, ни одного чиновника, ни одного помещика, который бы хоть раз в жизни
не пивал в этом погребке, в котором и устроено было все так, что ничего другого нельзя было делать, как только пить: сидеть можно было только около единственного стола, на котором всегда обыкновенно пили, и съесть чего-нибудь можно было достать такого, что возбуждает жажду пить, каковы: селедка, икра…
Для наших друзей хозяин простер свою любезность до того, что в своем собственном самоваре приготовлял им глинтвейн, которым они в настоящее время заменили жженку, так как с ним было
меньше возни и он
не так был приторен.
— Потом-с, — продолжал Абреев, — я, конечно, подыму все мои
маленькие ресурсы, чтобы узнать, в чем тут дело, но я существо весьма
не всемогущее, может быть, мне и
не удастся всего для вас сделать, что можно бы, а потому, нет ли у вас еще кого-нибудь знакомых, которых вы тоже поднимете в поход за себя?
Перед наступлением первой репетиции он беспрестанно ездил ко всем участвующим и долго им толковал, что если уж играть что-либо на благородных спектаклях, так непременно надо что-нибудь большое и умное, так что все невольно прибодрились и начали думать, что они в самом деле делают что-то умное и большое; даже председатель казенной палаты
не с таким грустным видом сидел и учил роль короля Клавдия; молодежь же стала
меньше насмешничать.
— Может быть, никогда и ничем
не кончится, — отвечала Юлия опять с
маленькою судоргою в лице.
Говоря по правде, герой мой решительно
не знал, как приняться за порученное ему дело, и, приехав в
маленький город, в уезде которого совершилось преступление, придумал только послать за секретарем уездного суда, чтобы взять от него самое дело, произведенное земскою полициею.
— Тут, изволите видеть, какая статья вышла! — продолжал секретарь. — По крайности, на базаре так болтал народ: малый-то этот, убийца, еще допреж того продался в рекруты одному богатому мужику; так я полагаю, что
не тот ли откупил его.
Вскоре после того приехал доктор. Оказалось, что это был
маленький Цапкин, который переменился только тем, что отпустил подлиннее свои бакенбарды… С Вихровым он сделал вид, что как будто бы и знаком
не был, но тот
не удержался и напомнил ему.
Маленький доктор перешел, посредством протекции Захаревского, в эту губернию именно потому, что молодая жена его никак
не хотела, чтобы он жил так близко к предмету прежней своей страсти.
—
Не угодно ли вам записывать судебно-медицинский осмотр, — сказал
маленький доктор, обращаясь к нему с важностью. — Ну, смотрите и вы хорошенько! — прибавил он мужикам уже строго.
— Я знать ничего
не знаю, ваше благословение, — проговорил
малый.
— Нет,
не слыхал, ваше благородие! — говорил
малый, и едва заметная краска пробежала по лицу его.
Беспрестанное повторение Парфеном слов: ваше высокоблагородие, ваше благословение, вдетая у него в ухе сережка, наконец какой-то щеголеватого покроя кафтан и надетые на ноги старые резиновые калоши — дали Вихрову мысль, что он
не простой был деревенский
малый.
— Самый он-с, — отвечал откровенно и даже как бы с некоторым удовольствием
малый. — Меня, ваше благородие, при том деле почесть что и
не спрашивали: «Чем, говорит, жена твоя умерла? Ударом?» — «Ударом», — говорю; так и порешили дело!
Мужик придет к нему за требой — непременно требует, чтобы в телеге приезжал и чтобы ковер ему в телеге был: «Ты, говорит,
не меня, а сан мой почитать должен!» Кто теперь на улице встретится, хоть
малый ребенок, и шапки перед ним
не снимет, он сейчас его в церковь — и на колени: у нас народ этого
не любит!
Прочие мужики пошли рядом с ним и, крупно шагая,
не отставали от
маленькой лошаденки.
— Вот видишь, батюшка ты мой, — объяснил староста, — слух был такой попервоначалу… Чиновники тоже кой-какие
маленькие нам сказывали, что мы вольные будем, что молодой барин наш имение маменьки своей
не взял, побрезговал им. Однако же вот слышим-прослышим, что молодой барин в опекуны к нам прислан; так он и правил нами и до сей поры.
Виссарион, как человек практический,
не преминул сейчас же тем воспользоваться и начал для m-me Николовой делать
маленькие вечера, на которых, разумеется, всегда бывал и начальник губернии, — и на весь город распространился слух, что губернатор очень благоволит к инженеру Захаревскому, а это имело последствием то, что у Виссариона от построек очутилось в кармане тысяч пять лишних; кроме того, внимание начальника губернии приятно щекотало и самолюбие его.
Что я
не нерадив к службе — это я могу доказать тем, что после каждой ревизии моего суда он объявлял мне печатную благодарность; бывал-с потом весьма часто у меня в доме; я у него распоряжался на балах, был приглашаем им на самые
маленькие обеды его.
— Мне решительно
не нужно доктора, решительно! — возражала Фатеева. — У меня ничего нет, кроме как лихорадки от этого сырого воздуха —
маленький озноб и жар я чувствую, и больше ничего — это на свежем воздухе сейчас пройдет.
— Merci за это, но еще, кроме того, — продолжала m-me Фатеева видимо беспокойным голосом, — мне
маленькое наследство в Малороссии после дяди досталось; надобно бы было ехать получать его, а меня
не пускает ни этот доктор, ни эта несносная Катишь.