Последняя любовь президента

Андрей Курков, 2007

«Последняя любовь президента» – почти детективная история, которая произошла с человеком, пришедшем на вершину власти и заплатившим за это своим сердцем в прямом и переносном смысле. У президента чужое сердце, более того, это сердце можно остановить в любую минуту. Кто за этим стоит и кому это выгодно? Что может спасти президента и вернуть ему способность чувствовать и любить?

41

Киев. Июль 2015 года. Пятница.

— Веснушки вам к лицу, — произносит, едва заметно улыбаясь, Майя Владимировна.

— Извините, — говорю я. — Мне трудно с вами говорить на «вы». Давайте я буду с вами на «ты», ну а вы — уж как получится!

На ее лице — мгновенная растерянность. Но в руки она себя берет быстро. Кивает в знак согласия.

На ней легкое синее платье с множеством мелких бледно-желтых цветочков. Талия стянута пояском. Туфли на каблучках тоже синие. И бабочка-заколка с синей эмалью в аккуратно собранных каштановых волосах. Косметики на лице не видно.

«Если сомневаешься в своем вкусе — одевай все одного цвета!» — учила меня мать, помогая приодеться на первое «взрослое» свидание. Свидание действительно оказалось странным. Она, я уже забыл ее имя, не пришла, но прислала младшего брата со своей подписанной фотографией. «Запомни меня такой! Сегодня утром из армии вернулся мой жених. Целую».

Я хочу что-то сказать — мне надоел ее прищуренный взгляд, изучающий мою одежду. Хочу сказать, но что-то мешает мне. Мне трудно говорить ей «ты».

— А у вашего покойного мужа были веснушки? — вдруг спрашиваю я. И внутри, в душе, противно от того, что она меня победила.

— Знаешь, — легко и широко усмехается она, — были, но чуть-чуть. Только если присмотреться.

Наконец появляется прислуга с подносом. На столик под окном в гостиной, за которым мы сидим в темно-зеленых кожаных креслах, опускается кофейный серебряный сервизик. Женщина в белом фартуке поверх коричневого платья наливает в чашечки кофе. Чашечки из тонкого фарфора. Из серебра только кофейник, сливочник, сахарница и ложечки.

Глоток кофе возвращает мне самоуверенность, поколебленную этой дамой.

— Тебе сколько сахара? — спрашиваю я, беря из рук прислуги сахарницу и ложку.

— Я без.

— Так чем я могу быть тебе полезным? — Я смотрю на нее в упор и размешиваю сахар в своей чашке.

— Мне? — Она удивляется. — Нет, вы мне бесполезны. Я здесь только ради сердца Игоря.

Она опускает взгляд на мою грудь. Мне опять неловко.

— Николай Львович говорил, что он подписал какой-то контракт по поводу сердца.

— А разве он вам его не показывал?

— Нет.

Майя Владимировна кивает так, будто она что-то поняла. Наверное, действительно поняла. Как минимум — мое поведение.

— У меня есть копия, — говорит она. — Я могу принести.

— Не надо. — Я смотрю на напольные часы. — Мне через пять минут идти.

— Вам бы стоило его прочитать. — Лицо Майи Владимировны выражает сожаление.